Борьба за Рим.
Книга II. Аталарих. Глава VIII

ГЛАВА VIII

Вдруг она услышала быстрые шаги. Это был король. Но какая перемена: всегда опущенная голова высоко поднята, осанка мужественная, решительная.

- Здравствуй, Камилла, - весело вскричал он, увидя ее, - видеть тебя - лучшая награда после этого жаркого дня.

Камилла смутилась, покраснела.

- Мой король! - прошептала она.

Аталарих с радостным удивлением взглянул на нее: никогда еще не называла она его так, никогда и не смотрела так на него.

- Твой король? - повторил он. - Боюсь, что ты не захочешь так называть меня, когда узнаешь все, что произошло сегодня.

- Я знаю все.

- Знаешь? Так будь же справедлива, не осуждай меня. Право, я не тиран и люблю римлян, - ведь это же твой народ. Но я обязан охранять наше государство, создание моего великого деда. И я буду охранять его строго, неусыпно, и горе руке, которая посягнет на него! Конечно, - с грустью добавил он, - быть может, звезды осудили уже его, но я - его король и должен стоять или пасть вместе с ним.

- Ты говоришь истину, Аталарих, как подобает королю.

- Благодарю, Камилла. Как ты сегодня справедлива и добра! Но видишь ли, благо этого государства - для меня все. Ты ведь знаешь, чем я был: больным, заблуждающимся мечтателем. Но вот однажды я понял, что этому государству грозит опасность, понял, что я обязан охранять его. И я принялся за дело. И чем больше я трудился, тем сильнее привязывался к своему народу. И эта гордая, боязливая и бдительная любовь к готам укрепила мою душу, утешила меня... в другой, очень тяжелой потере. Что мое личное счастье - в сравнении с благом этого народа? И эта мысль, - видишь, - сделала меня здоровым и сильным, таким сильным, что, право, я мог бы теперь одолеть самого сильного врага. Меня мучит бездействие. Но взгляни, как чудно садится солнце! Море так тихо, и золотая дорога опять протянулась по нем. Поедем немного покататься в лодке, прошу тебя.

- На острова блаженных? - с улыбкой спросила Камилла.

- Да, к островам блаженных! - ответил король и, увлекая Камиллу, быстро вскочил в лодку, отомкнул серебряную цепь, которой лодка была прикована к набережной, и с силой оттолкнул лодку от берега. Легкая лодка быстро понеслась по гладкой поверхности залива.

Некоторое время оба молчали. Король, стоя, греб, о чем-то глубоко задумавшись. Камилла с восхищением любовалась его благородным лицом, освещенным лучами заходящего солнца.

Наконец король заговорил:

- Знаешь, о чем я думал теперь? Какое великое счастье - сильной рукой вести свое государство, свой народ к блеску и славе! А ты, Камилла, о чем думала?

Девушка покраснела и смешалась.

- Говори же, Камилла. Будь откровенна в этот чудный вечер. Ты смотришь так кротко, у тебя были добрые мысли.

- Я думала, как счастлива должна быть та женщина, которая может довериться сильной, верной руке любящего человека, который поведет ее через волны жизни.

- Ты не варвар, - горячо заговорила девушка. - Человек, который так благодарно мыслит, так великодушно действует, прощает самую черную неблагодарность, такой человек вовсе не варвар. Он нисколько не ниже любого Сципина.

- Камилла! - в восторге вскричал Аталарих: Камилла, не грежу ли я? Ты ли говоришь это? и мне?

- Я хочу сказать больше, Аталарих, - быстро продолжала девушка. - Я хочу просить у тебя прощения за то, я так жестоко отталкивала тебя. Ах, это была только стыдливость и страх... Но что это? Нас догоняют, мать, придворные.

Действительно, от берега отчалила лодка, в которой сидела Рустициана с несколькими придворными. После ухода префекта вдова пошла искать свою дочь. В саду ее не было. Она подошла к храму Венеры, Камиллы не было и здесь. А на мраморном столике стояло вино, приготовленное для короля. Взгляд ее в эту минуту упал на море, и она увидела лодку, в которой дочь ее ехала наедине с королем. Вспомнив слова префекта, она в страшном гневе вбежала в храм и вылила а серебряную чашу с вином все содержимое флакона. Затем позвала людей, села в лодку и велела гребцам догонять лодку короля. Когда она спускалась со ступеней набережной, из-за угла вышла группа римлян, в среде которых был и перфект. Он подошел к ней и подал руку, помогая войти в лодку.

- Все сделано, - шепнула ему Рустициана и велела отчаливать.

В эту именно минуту Камилла заметила ее и, рассчитывая, что король повернет судно, встала. Но Аталарих вскричал:

- Нет, нет! Я не позволю похитить у меня этот час, лучший в моей жизни. Нет, Камилла, ты должна договорить, высказать мне все. Поедем дальше, пристанем к тому острову. Там они не найдут нас.

И он с такой силой налег на весла, что лодка полетела стрелой. Вдруг сильный толчок остановил судно.

- Боже! - вскричала Камилла, вскакивая с места. - В лодке течь, мы погибнем!

Действительно, вода широкой струею вливалась в лодку со дна.

Король быстро осмотрелся.

- Ах, - страшно побледнев, воскликнул он, - это "Иглы Амфитриды". Да, мы погибнем.

"Иглами Амфитриды" назывались две остроконечные скалы, которые едва выдавались над поверхностью моря между берегом и ближайшим островком. Аталарих хорошо знал, где они находятся, и всегда легко обходил их. Но сегодня он засмотрелся в глаза девушки и забыл о скалах. Лодка с разгону ударилась об одну из них и получила пробоину Спасения действительно не было. Островок был, положим, уже не далеко, но доплыть туда с Камиллой он не мог. Удержаться на скале, пока подоспеет помощь с берега, тоже не было возможности: вершина скалы была так остра, что на ней птица не удержалась бы. Вода же прибывала быстро, - минуты через две-три лодка должна потонуть. Аталарих быстро сообразил все это.

Да, Камилла, ты должна умереть, - и я, я причиной этому!

- Умереть! Теперь! Нет, Аталарих, теперь я хочу жить, жить с тобою.

Эти слова, голос, которым они были сказаны, кольнули его прямо в сердце. Он с отчаянием осмотрелся еще раз, - но нет! Ничего нельзя сделать. Вода прибывала сильнее.

- Нет, милая, нет надежды. Мы погибли. Простимся поскорее.

- Прощаться?.. Нет? - решительно ответила Камилла. - Уж если мы должны погибнуть, то - прочь страх, который сдерживает живых! Я готова умереть с тобою, но прежде ты должен все знать, - как я люблю тебя давно уже, - всегда. Вся моя ненависть была только замаскированной любовью. Боже, я любила тебя даже тогда, когда думала, что должна ненавидеть, - и она покрывала быстрыми поцелуями его лоб, глаза, щеки. - А теперь пусть приходит смерть. Я готова. Но зачем же тебе умирать? Один, ты можешь доплыть до острова. Бросайся скорее в воду, спасайся, прошу тебя.

- О нет, - горячо вскрикнул Аталарих, - лучше умереть с тобой, чем жить без тебя. После такой долгой тоски я наконец узнал, что ты меня любишь, - и вдруг расстаться! Нет! С этого часа мы принадлежим друг другу. Идем, Камилла, лодка уже начинает погружаться. Бросимся в море.

прямо к ним. Несколько секунд, - и оба спасены. Это было небольшое сторожевое готское судно, которым командовал Алигерн, двоюродный брат Тейи. Он услышал крик, узнал короля и на всех парусах бросился на помощь.

- Благодарю, храбрые друзья, - сказал Аталарих, придя в себя. - Благодарю, вы спасли не только своего короля, но и королеву.

Матросы и солдаты с удивлением смотрели на него и Камиллу, которая плакала от радости.

- Да здравствует прекрасная молодая королева! - вскричал рыжебородый Алигерн, а за ним и вся команда.

В эту минуту судно проходило мимо лодки Рустицианы. Ее гребцы тоже видели, как лодка короля ударилась о скалу. Но они были еще далеко и, несмотря на все усилия, не могли вовремя поспеть на помощь утопавшим. Когда они объяснили это Рустициане, та без чувств упала на дно. Но громкие, восторженные крики солдат привели ее в себя. С удивлением оглядывалась она вокруг. Что это? Не грезит ли она? Действительно ли она видела Камиллу в объятиях короля? Действительно ли слышала крик: "Да здравствует королева!"

- Смотрите, готы и римляне! Вот ваша молодая королева! - обратился к ним Аталарих, стоя на ступенях храма. Бог смерти обручил нас, не правда ли, Камилла?

Она взглянула на него и вдруг страшно испугалась - Аталарих был бледен как мертвец, слегка качался, и с трудом дышал: волнения этого дня, быстрый переход от страха к радости были слишком сильны для едва оправившегося от болезни юноши.

- Ради Бога, скорее вина, доктора! - вскричала Камилла. - Король нездоров.

Она подбежала к столу, схватила чашу с вином и поднесла ему. Цетег, затаив дыхание, наблюдал за ним. Король поднес чашу к губам, но затем вдруг опустил и, улыбнувшись, обратился к Камилле.

И он протянул ей бокал. Она его взяла.

Префект вздрогнул. В первую минуту он хотел броситься и вырвать чашу из ее рук. Но остановился: сделай он это, он бы погиб бы безвозвратно: завтра его судили бы не только как изменника, а как отравителя. Он погиб бы, а вместе с ним - и все будущее Рима. И из-за чего? Из- за влюбленной девушки, которая изменнически перешла на сторону его смертельного врага.

- Нет, - холодно сказал он сам себе, сжимая кулаки. - Она - или Рим! Пусть гибнет она.

И он спокойно смотрел, как она отпила несколько глотков из чаши, а затем передала ее королю, который сразу осушил чашу до дна.

- Идем в замок. Мне холодно, - сказал он, закутываясь в белый плащ, и повернулся, чтобы идти. Тут взгляд его встретился с глазами Цетега.

- Ты здесь? - мрачно сказал он и сделал шаг к нему, но в эту секунду опять задрожал и, громко вскрикнув, упал.

- Аталарих! - вскричала Камилла и упала подле него.

Из среды слуг выскочил старый Корбулон.

- Воды! Скорее воды! - закричал Цетег и, быстро схватив пустой кубок, бросился с ним к бассейну, хорошенько выполоскал его, чтобы в нем не осталось ни капли вина, и затем принес его королю, который лежал теперь на руках Кассиодора, между тем как Корбулон поддерживал голову Камиллы.

Молча, в ужасе стояли кругом придворные.

- Что случилось? - раздался вдруг крик Рустицианы, которая только теперь вышла на берег и подбежала к дочери. - Дитя мое, что с тобою?

- Ничего, - спокойно ответил Цетег. - Только обморок. Но молодой король умер. Повторился припадок его прежней болезни.