Александр Великий и Абдолоним

Автор:	Делиль Ж., год: 1811
Примечание:	Перевод А. Ф. Воейкова
Категория:	Стихотворение
Связанные авторы:	Воейков А. Ф. (Переводчик текста)

(Епизод из Делилевой поемы, Сады.)

Не мудрецы одни находят счастья сень

Под сению лесов, при ручейках, в долинах,

Не редко и цари сокрывшися; в пустынях,

Оставя трон отцов, потерянный покой

Находят в хижине, в безвестности златой.

Будь мне свидетель в том, о старец оснеженный

Летами, горестью, Абдолоним смиренный!

Наследник царства, злом от, царства отлучен,

Отшельник, радостей ты не был отчужденъ*

В покое сладостном, в занятиях приятных,

Ты позабыл свой род забыл неблагодарных,

И опроверженный мятежниками трон,

Пустыня райская! с одной страны Седон

Прекрасной гаванью, морями окруженный,

С другой страны Ливан до облак возвышенный,

Венчанный кедрами цветущими; они

Являют вставший лес из за другого леса,

Над сеню нову сень, завесу над завесой.

По скатости горы плодоносящий холм,

&nbs>p; Склонялся исподволь одеянный ковром;

Два светлых ручейка, с Ливана ниспадая,

Текли с журчанием холм злачный освежая.

В саду и в той стране, где солнечный восход,

Среди безчисленных естественных красот

Вдоль простиралася долина разширенна -

И, бурным севером и югом ввек забвенна.

Средь сада тополы, сенистый кипарис,

Ветвями частыми приятно сопледись,

И улыбалися кустарники душисты;

С их благовонием мешался воздух чистый.

Впреди лес яблоней подчищенный, младой,

Лимон гордящийся одеждою златой,

И смоква сладкая и сочная граната,

И пальма стройная, дарами столь богата.

Вокруг разбросаны утесы и скалы

Чистейша мрамора, где жилки пурпуровы,

Сребролазурные и златобирюзовы,

В их грубом образе приятней для него,

Чем яшмовы столпы вокруг дворца его,

Стада, которые в лугах его гуляли,

Начало, долг царей ему напоминали.

Монархи первые, он думал иногда,

Как добры пастыри пасли людей стада;

A днесь какой мудрец, страдалец произвольной,

Захочет бремя взять правленья добровольно?

Так думал счастливый пастушьим посошком,

И полный властелин над стадом, цветником,

Он прилагал об них нежнейшее раченье;

Сын добрый разделял с ним труде и попеченье.

Один величествен и в зиму дней - с брадой,

Висящею до чресл серебряной волной;

Румяных цвет ланит не помрачила старости;

Ни время, ни труды, ни горе не могло

Склонишь к земле его владычнее чело.

Сын в цвете лет своих как роза расцветает,

Пух персика браду прелестно отеняет;

Исполнен нежности; но величавый зрак

Являет рода в нем высокого признак.

Чета сия тогда как время вечеряло,'

И солнце слабый лучь из за морей бросало,

Раченье отдала на время о цветах,

Читала летопись о грозных мятежах,

Народа и вельмож о буйстве страшном, яром;

Как искра сделалась великим вдруг пожаром;

Как наглость с воплями в чертоги ворвалась,

Цареубийственным мечем вооружась,

Их предков кровию трон царской обагрили,

И от наследия отцов их отчуждили.

И старец слезы лил о бедствиях отцов,

Но царь своих овец, монарх своих садов,

В приятном уголке обилен, здрав, покоен,

Сын не таков его; он в сердце ощущал

Дух силы, мужества; он славою пылал

Превыше возраста, превыше рока слезна!

Не усмирял сей пыл пример отца любезна,

С охотой новою за заступ брался вновь:

Все побеждала в нем сыновняя любовь.

Так отрасль юная, которая судьбами

Назначена покрыть окрестность всю тенями,

В стовековом лесу, сгоревшем от громов,

Безсильна, кроется еще под отчий кров.

Средь сада был олтарь из дерева простого,

И там пустынники молили Всеблагого,

Однажды ввечеру работы окончав,

Полив свои цветы, стада свои загнав,

Они молилися коленопреклоненны,

Лья токи теплых слез, обняв олтарь священный;

Венки, пучьки цветов, душистый фимиам -

Вот все дары, вот все их жертвы небесам.

День был безветренный, лучи светила рдяна

И издали моря казалися в огне; -

Зефиры в парусном играли полотне;

Сидонских кораблей чуть колебались флаги -

И расправлялися изгибы светлой влаги,

Приникло, все молчит, на суше, на вод;

Природа с чувствами внимала их мольбе.

Неостановленный стенами храма долу

Обет их доходил к всевышнему престолу:

Что может преклонить на милость гнев небес,

Как не вздыхание, не реки теплых слез,

Отец возвыся глас просил y щедра неба

Отчизне счастия, себе насущна хлеба;

Молил простершися, да горню благодать

Благоизволит Зевс на сына низпослать,

Сын об родителе молил со умиленьем,

И бог богов воззрел на них с благоволеньем,

Подвигнулся Олимп, безсмертных сонм возстал -

И добродетельных страдальцов созерцал:

Полвека доблестей за старца умоляли,

Внезапно зазвучал трубы военной гром,

И войско облегло пустыню их кругом;

Младый Абдолоним страх ощутил безвестный,

Но старец: "не страшись сего, мой сын любезный!

"Когда гордыня рать на брань вооружит,

"То ужас богачам; бедняк покойно спит."

Скончав, у олтаря остался неподвижный.

Ужь близко бубнов гром и трубны звуки слышны,

Окрест гора горе сей гром передает...

Се он! се Александр, царь грозных сил грядет!

Се он! - надменный Тир к ногам своим повергший,

И рати сильные и царства опровергший!

Наскуча зреть везде опустошений след,

Развалины градов, пепл сел, - триумф побед,

Сей страх земных владык и престолов сокрушитель,

Престолов хочет быть теперь возстановитель:

Он дивен, он велик и в прихотях своих!

Уже у врат, уже коснулся прага их...

Столпы не резьбою он видит украшенны,

Вкруг сада вместо рвов и каменных оград

Крыжовник, роза, терн, - иглистый палисад,

И вождь, которого закон лишь мечь единый,

Который сокрушал высокия твердыни,

Безвестной силою остановленный стал,

На сей ничтожный вал с почтением взирал;

Телохранителей и ближних оставляет,

И набожной стопой во внутренность вступает,

Едва вступил туда - побед умолкнул глас,

Смирился в сердце он, и огнь страстей погас,

Он ищет старца там повсюду, обретает,

И приближаяся, почтительно вещает:

"Все что ни вижу здесь, мне делает упрек;

"Упрек сей справедлив: я счастье пренебрег,

"Природы позабыл невинные уставы,

"Монархов низвергать искал опасной славы;

"Я счастье новое узнаю наконец:

"Ты кровь царей, прими из рук моих в нем!

"Твой жребий царствовать; забудь об низкой доле:

"Преступен, кто от прав откажется по воле!

"Сладчайшей мзды побед меня ты не лишай,

"И новой славою мой подвиг увенчай.

"Народ и доблести, и Александр, и боги

"Зовут тебя на трон, зовут тебя в чертоги." -

"И так; о Александр! по прихоти своей

"На троны взводишь ты, низводишь с них Царей?"

Абдолоним ему смиренно отвечает:

"Пустыня от тебя Царей не укрывает!

"Кормила царства вновь готов я кормчим быть,

"Наследие отцов для сына сохранить;

"А ты, коль счастье сел постигнуть ты способен,

"Воззри на хижину; в ней каждым днем доволен,

"Сном крепким кажду ночь я сладко засыпал,

"Спокойствие Царям безвестное вкушал;

"Позволь, да наслаждусь в последний в сей юдоли

"Прекрасным вечером - блаженством тихой доли.

"Покорствуя судьбам, я буду вновь Царем

"И завтра прииму правления ярем."

По сердцу отзыв сей владетелю вселенной.

Младый Абдолоним в цветник любимый свой

Спешит; нарвал цветов, и робкою рукой

Их Александру в дар как сердца дань подносит,

И розы сочетать с кровавым лавром просит.

Вождь улыбается дарам нелестным сим,

И лавроносное чело склоня пред ним,

В объятья заключил, целует в восхищенье,

И любит видеть в нем Царя - свое творенье.

В которой уважал он нравов чистоту,

Которую узнав, гнушаться стал войною,

И славы бранные блестящею мечтою.

Увидел Александр, что мир завоевал

Но в день сей он вкусил благодеянья сладость

И воскресил в душе давно погибшу радость,

Которой тщетно он искал земли в концах,

Которой не нашел ни в бранях,

Которой не дает блеск пышной диадимы;

И победитель сей, ни чем ненасытимый,

И Александр на час доволен сам собой,

Гордится подвигом души своей благой.

Темнел небесный свод, Абдодоним последний

И продолжительный окрест бросает взоре

На дальние леса, на дальни цепи гор;

Спешит в последний раз природой насладиться,

с хижиной, с деревьями проститься.

Едва с земли, с небес прогнав ночную тень,

Аврора извела из моря юный день:

"Иду на трон, мой сын! увы, приидет время,

"И на тебя падет сие несносно бремя."

Рек старец тронутый: "О сколь мне жалок ты!

"Нам верно-подданны древа, стада, цветы,

"Не изменяли нам, не ведали коварства,

"Благословенного не раздирали царства;

"О сколь отличная теперь нас участь ждет!..

"Опора слабая моих преклонных лет,

"Приди в объятия мои, о сын любезный!

"Приди и радели сей жребий неизбежный;

"Утеши в старости печального отца,

"Под блеском царского стонающа венца!

"А ты, драгой чертог, шалаш, соломой крытой;

"Леса, которых тень служила в зной защитой,

"Где удовольствие для сердца находил,

"Древа, которые я сам садил, растил,

"Работал, отдыхал на лоне где природы,

"Веснами вашими свои считал я годы;

"Летосчисление, которое верней

"Бытописания народов и царей;

"Простите милые! удел Монархов в мире

"Лить слезы под венцом, рабами быть в порфире."

Изрек - и к важному готовится пути,

В последний говорит им взорами: прости!

Уже в деснице скиптр; одетый в багряницу,

Блестящей свитою и стражей окружен;

Рукоплескания встречают с градских стен;

Но только лишь стопы до градских врат коснулись,

И радость и печаль, смешенье чувств, восторг;

В безмолвии вступил отцов своих в чертог,

Свидетель славы их, свидетель унижений;

Его преследуют окровавленны тени;

Мольбы усердные народа и жрецов,

И возлияния и дым благоуханий,

Очистили следы прошедших злодеяний;

Любезный подданным венец не тяготит.

Но старец иногда от мира в удаленье

Спешит в любимое свое уединенье,

И утрудясь как Царь, там любит как мудрец

Сплетает ветви древ, сидя под мирной сенью,

И счастья прошлого любуется хоть тенью.

"Вестник Европы". Часть LVI, No 8, 1811