Жизнь и приключения Робинзона Крузо.
Глава XVIII

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Жизнь и приключения Робинзона Крузо. Глава XVIII (старая орфография)

ГЛАВА XVIII. 

Робинзон замечает на берегу след человеческой ноги. Страх Робинзона. Его догадка и предположение об этом следе. Ожесточение Робинзона против диких и готовность мстить им.

В течение довольно долгого времени жизнь моя текла тихо и мирно, без всяких неприятных приключений; но вдруг одно обстоятельство сильно потревожило спокойствие души моей. Однажды я пошел к своему боту. Пришедши на берег, я заметил на песке какие-то следы. Разсмотрев внимательнее, я убедился, что это были следиы ноги человеческой. Я остановился в изумлении, как бы пораженный громом или испуганный страшным видением. Я оглядывался кругом, однако ничего не видал, ничего не слыхал; взошел на небольшой холм, чтобы разсмотреть, нет ли чего вдали, потом возвратился назад, думая, что все это ни что иное, как игра воображения; но на песке ясно отпечатлелась целая нога с пальцами и пяткою. Испуганный этим, я быстро побежал домой, непрестанно оглядываясь назад. Мне казалось что толпа диких гонится за мною; каждое деревцо, каждый, кустик представлялся мне человеком.

Совершенно не помню, как я очутился дома: предез ли я через забор или прошел чрез отверстие, сделанное в скале и которое я называл дверью? Страх отнял у меня память. Я думаю ни один заяц, ни одна лисица не пряталась с таким ужасом от гончих собак, с каким я прятался в свою крепость, так называл я мое жилище. Всю ночь я не мог уснуть и думал, каким образом человек появился на моем острове, когда на берегу не было никакой лодки. Я даже предполагал, что это не человек, а какой нибудь злой дух; но потом, сообразязь с здравым смыслом, заключил: что это, вероятно, дикие с твердой земли были на моем острове, занесенные сюда ветром или морским течением. Но и эти мысли не могли успокоить меня. Долговременное уединение делает всегда человека робким, боязливым и легкомысленным: я воображал, или лучше сказать, придумывал разные бедствия, которые могут мне сделать дикие люди.

Целые три дня я не выходил из своего жилища, на конец, почувствоваши сильный голод, я осмелился выдти. Козы мои в эти три дня были не доены и у большей части из них сосцы изсохли, растрескались, а у некоторых совсем испортились. Страх кроме вреда мне ничего не принес, и все-таки я не мог совершенно освободиться от него. Следы ноги человеческой не выходили из моего воображения и сильно безпокоили меня. Мне пришло даже на мысль, что может быть эта следы от собственной моей ноги; может быть я был в этом месте давно и ходил босиком, но забыл это. Такими мыслями я успокоил несколько себя и на другой же день отправился поверить справедливость моих предложений. Пришедши на место, я, к несчастию моему, ясно увидел, что следы на песке были гораздо более моей ноги. Я затрепетал, лихорадочная дрожь прошла по всему моему телу. Я теперь убедился в том, что или дикие по временам приезжают на этот остров, или что он и в настоящее время обитаем. Должно разорить все построенное мною, думал я, мой загражденный дом, мои два бота, уничтожить взошедший хлеб и распустить коз, чтобы отнять малейший повод в догадке, что на этом острове живет человек.

Возвратясь домой и успокоившись мыслями, я изменился на другое - укрепить как только возможно лучше мое старое жилище, и, в случае надобности, защищаться в нем. Я приступил немедленно к работе. Прежде всего принялся я делать вал и копать ров кругом моего жилища. Потом я сделал еще палисад из кольев рядом с прежним, завалил землею и камнями промежуток между ними. Позади небольших отверстий, шириною в руку, отложил пять заряженных ружей, взятых мною с корабля. Это составляло мою артиллерию. В случае опасности я мог выстрелит вдруг изо всех пяти ружей и привести в смятение неприятеля. Необходимость и страх, которые понуждали меня к этой работе, придавали рукам моим двойную силу. Кроме сего, я в некотором разстоянии от моих укреплений насадил великое множество тех кольев, которые сами собой укореняются и дают ветви. Чрез два года после сего из этих кольев образовалась довольно густая роща, а чрез шесть лет мое жилище было окружено густым, совершенно непроходимым лесом, чрез который и сам я с трудом пробирался по известным мне тропинкам. Никто не мог и вообразить себе, что тут обитает человек.

моих коз валом, то это ни к чему не прведет, потому что оне не могут защищаться сами. Я почел за лучшее - отделить 15 коз от стада и перевести в особивое, безопасное и скрытое место, которое я вскоре нашел и обнес его тыном. Через несколько времени я нашел другое место гораздо удобнейшее этого, именно в той долине, в которой во врехя моих путешествий по острову я чуть-чуть не заблудился. Это было ровное место среди самого густого леса и образовало род парка, устроенного самой природой. Тут поместил я еще 12 коз; так все стадо мое разделил на три части или табуна. Вот сколько забот, усиленного труда, непрестанного страха и тревоги наделал мне в течение двух лет один только след человеческой ноги!

Я обыкновенно каждый день ходил из одного табуна в другой, осматривал, в каком состоянии находятся мои козы и доил их. Однажды, возращаясь из табунов домой, мне вздумалось отправиться на восточный край острова. Я взошел на довольно высокий холм и заметил вдали, на море, движение и нечто похожее на лодку. У меня дома было несколько зрительных трубок, взятых мною с корабля, но, по несчастию, я не захватил с собою ни одной, и потому не мог узнать, лодка ли это или что другое двигалось по воде. С этого времни я положил себе за правило: никогда не выходить из дому без зрительной трубки.

Сошедши с холма, я увидел, что нахожусь в такой части острова, в которой никогда не бывал. Оделав несколько шагов вперед, я остановился в ужасе: предо мною разсеяны были человеческия черепа, кости ног, рук и других частей тела. На средине тлел под пеплом огонь вокрут которого поделаны была из земли скамейки. Перед моими глазами было ясное доказательство того, что дикие соседних островов или земель посещают этот остров, привезли сюда своих военнопленных умерщвлять и есть. Огонь под пеплом еще тлелся, следовательно были здесь недавно и, окончивши свое варварское пришество, уехали на той самой лодке, которую я сейчас видел вдали на море.

Я со страхом и грустию удалился от этого места и бы то ни стало отмстить извергам человечества, которые равнодушно убивали слабых и безоружных своих пленных и пожирали их. Мой остров осквернился такими безчеловечными пиршествами! Я хотел подстеречь диких, и во время самого пиршества стрелять в них: то придумывал сделать подкоп под тем самым местом, где они собирались, взорвать их вместе с землею на воздух; то, наконец намеревался напасть на них внезапно с саблей в руках и изрубить их. Мое озлобление к диким так было велико, что я часто прихаживал на тот берег и искал случая с ними встретиться. Мне удалось найти недалеко от берега такое уединенное место, где я удобно мог скрываться в большом дуплистом дереве и стрелять в них из ружей и пистолетов, не будучи замечен моими врагами. Когда я отправлялся в эту засаду, то брал с собою всю свою артиллерию, ружья и пистолеты, заряжеными пулями или нарубленными кусками железа.