Приемыш черной Туанетты.
Глава 24. Радостная встреча

Глава 24
Радостная встреча

Однажды в январе мадам Эйнсворт, закутанная в меха с головы до ног, сошла вниз, собираясь на прогулку. Проходя через залу, она с удивлением заметила Филиппа, сидевшего перед горящим камином. Он придвинул кресло к самой решетке и, откинувшись на спинку, лежал с закрытыми глазами, сложив на груди руки. Было что-то трогательное в беспомощной позе мальчика, в его бледном усталом лице. Мадам Эйнсворт подумала, что он спит, но он, услыхав ее шаги, вскочил, немного сконфузясь.

-- Что это, Филипп, -- ласково спросила она, -- тебе холодно, что ты сидишь у самого огня?

 Меня знобит, но не очень, -- ответил мальчик, пытаясь улыбнуться.

-- Ты выходил сегодня из дому? -- спросила она, внимательно глядя на него. Только сейчас она заметила, как мальчик исхудал.

-- Нет, я не выходил еще. У меня сегодня не было урока, но позже я пойду гулять.

-- Не хочешь ли покататься? Надевай шубу, шапку и поедем со мной.

Уже не в первый раз в течение зимы мадам Эйнсворт каталась с Филиппом. С тех пор, как уехала миссис Ван-Нарком, чтобы не ездить одной, она иногда брала с собой мальчика. Миссис Ван-Нарком находила, что для ее здоровья лучше жить за границей, и решила поселиться в Париже, куда вскоре после рождения нового члена семьи Эйнсвортов забрала и Люсиль с пуделем, гувернанткой и Еленой. Мадам Эйнсворт охотно уехала бы с ними, но ее привязывал к себе маленький внук, который, конечно, был теперь для нее важнее всех на свете - важнее даже маленькой наследницы.

сугробы снега. Пруды замерзли, улетели на юг его милые пернатые друзья, куда и он охотно полетел бы вслед за ними.

Когда они проезжали по аллее, недалеко от ворот парка, его внимание привлекла толпа мальчиков, окруживших жалкого, плохо одетого негритенка. Негритенок стоял спиной к Филиппу, яростно тер кулаками глаза и во весь голос ревел. Ранее здесь была драка, и, очевидно, маленький оборвыш пострадал. Филипп обернулся, чтобы снова взглянуть на мальчишек. Вдруг он вскочил с места и закричал:

-- Это... это Лилибель! Томас, остановись, я сойду. Это Лилибель, мальчишки обижают его! Остановись скорей, я сойду!

Томас остановил лошадей, и Филипп, не сказав ни слова мадам Эйнсворт, выскочил из коляски и побежал.

Старая леди ничего не поняла, пока, к своему удивлению и ужасу, не увидела Филиппа, проталкивавшегося через толпу мальчишек и раздававшего удары направо и налево, -- да, самые настоящие удары! Для защиты негритенка, безобразнее которого она не видела.

 Поезжай скорее! -- приказала она кучеру.

Сначала негритенок не узнал Филиппа, который засыпал его градом вопросов:

-- Откуда ты взялся? Как ты очутился здесь? Когда ты приехал? С тобой ли Селина?

Лилибель с трудом отвечал, продолжая хныкать и тереть глаза:

 Это вы, мастер Филипп? Я не узнал вас! Вы в этой шубе совсем барин! Я искал вас здесь везде. Э, да какие у вас сапоги! -- И Лилибель с восхищением смотрел на своего старого друга, дрожа столько же от радости и волнения, сколько и от холода.

-- Как ты попал сюда? -- нетерпеливо повторил Филипп. -- Расскажи, как ты очутился здесь?

 Я приехал на одном из больших пароходов. Ма грозила высечь меня за то... за то... что я потратил ее деньги. Я только пошел в цирк и купил себе имбирного пряника, а она рассердилась и сказала, что будет пороть меня, пока я не свалюсь... Тогда я убежал и спрятался на большом пыхтящем пароходе, и... я был болен, я чуть не умер!.. -- И Лилибель снова захныкал, вспомнив ужасы своего вынужденного морского путешествия.

-- О, Лилибель, как нехорошо ты поступил, что убежал! -- сказал Филипп. -- Что теперь будет делать бедная Селина?

 Моя ма? Я уверен, она рада, что я умер, она думает, что я умер: ведь я оставил куртку и шляпу на берегу, чтобы она подумала, что я утонул.

 Ах, Лилибель, как это гадко! Мне очень жаль, что ты такой злой! -- вскричал Филипп. -- Но когда же это было? Давно? Расскажи же хорошенько!

-- О, это было очень давно! Я здесь уже больше года и все время разыскиваю вас.

-- Как же ты жил все это время?

 Я жил вон там, -- указал Лилибель на западную часть города, -- у одной чернокожей барыни, хозяйки трактира, а она ужасно злая! Она отколотила меня, когда я поднял с полу монету и не отдал ей... Я ее нашел, монета была моя. А она побила меня да еще хотела послать за полицией, так вот я и удрал от нее и все хожу - разыскиваю вас.

-- Боже мой, как тяжело жилось тебе, Лилибель! -- воскликнул Филипп. -- Но все же деньги были не твои, хоть ты и нашел их!

 Нет, они мои, мастер Филипп, я их нашел, а не украл!

Филипп чувствовал, что бесполезно даже пытаться внушить Лилибелю понятие о разнице между своим и чужим. Он с жалостью смотрел на его нищенские лохмотья, рваные башмаки и сказал:

 Ну, ладно, пойдем со мной. Я попрошу маму дать тебе другое платье. Не плачь же, я позабочусь о тебе! Пойдем со мной.

И Филипп, наняв проезжавшего мимо извозчика, усадил Лилибеля и, вскочив сам, сказал извозчику адрес.

Через час, радостный и оживленный, Филипп вбежал в комнату миссис Эйнсворт, даже не постучавшись.

 О, мама! -- вскричал он. -- Лилибель здесь!

 Кто это Лилибель? -- спросила, опешив, миссис Эйнсворт. Она забыла имя смешного негритенка, принесшего когда-то вещи Филиппа.

-- Как, мама, ты не помнишь Лилибеля Селины? -- спросил огорченно Филипп.

-- Ах, да, я вспоминаю теперь! Маленький темнокожий мальчик в Новом Орлеане?

-- Да, да, он самый! Он здесь, и ему не во что одеться, он убежал из дому и приехал сюда на пароходе. Он бродил по улицам и все разыскивал меня... Мальчишки напали на него, видя, что он один и беззащитен. Они продолжали его бить, когда он уже был побежден! Не гадко ли это, мама, бить побежденного? Но когда они увидели меня, они разбежались, как трусы! Если б они не удрали, я бы им показал!

 О, Филипп, неужели ты вступил бы в драку с уличными мальчуганами? -- спросила миссис Эйнсворт не без брезгливости.

-- Да, мама, вступил бы, если бы увидел, что какого-нибудь мальчика, особенно Лилибеля, обижают! Но, мама, можно дать Лилибелю какой-нибудь из моих костюмов? У меня ведь много! И можно ли попросить мистера дворецкого накормить его? Можно ему остаться здесь?

-- Остаться здесь, Филипп? Нет, это невозможно! Нам некуда поместить его, и если бы даже было место, мы должны спросить позволения у мадам Эйнсворт.

-- Он же может жить в конюшне с Томасом. Если я попрошу Томаса, он согласится.

 Право, мой милый, я не знаю, что сказать тебе, пока не переговорю с папой. Дай мальчику твой черный костюм, который ты носил прошлой зимой, и можешь попросить Бассета накормить его; что же касается того, можно ли ему остаться здесь, я не могу тебе сейчас ответить. Пока, я думаю, он может побыть в конюшне.

Филипп радостно побежал разыскивать свой костюм, и очень скоро Лилибель превратился в чистенького, прилично одетого мальчика.

Вечером в конюшне стояло шумное веселье. Филипп побежал туда сразу же после обеда, и Бассет видел, как он потащил с собой корзинку, прикрытую салфеткой. Лилибель был на верху блаженства, а Филипп испытывал полнейшее счастье.