Энтони Джон.
Глава II

II

Был у Энтони дядя, была и тетя. Джозеф Ньют с улицы Муренд-лайн в Мидлсбро был единственным оставшимся в живых братом мистера Стронгсарма. Он женился на женщине, которая была старше его. Она служила в баре, но была степенной девушкой, а после свадьбы сделалась чрезвычайно набожной.

Особенно хвастаться такими родственниками было, правда, нечего. Мистер Ньют был любителем собак, он говорил про себя, что он атеист, его друзья не знали точно, стал ли он атеистом по убеждению или из любви к охоте. Молодые священники обычно начинали свою карьеру в Мидлсбро попытками обратить его в веру, но никому это еще не удалось. Его жена давно уже считала мужа обреченным на муки ада. Единственное, о чем она заботилась,-- это о том, чтобы предоставить ему в жизни удобства и покой, поскольку это было возможно. С точки зрения Энтони Джона, неминуемая и страшная судьба, ожидавшая его дядю, вызывала к нему несомненный интерес и придавала ему даже некоторую важность: ни в каком другом отношении мистер Ньют не мог представлять интереса. Мальчик слыхал о существовании ада. Очень неприятное место, куда отправляются дурные люди после смерти. Но дядя, с его вечно мигающими глазами и громким смехом, никак не производил впечатление дурного человека.

- Что, дядя очень-очень злой человек? - спросил Энтони однажды свою тетку.

- Нет, он совсем не злой,-- ответила тетка решительным тоном,-- он лучше девяти человек из десяти, которые мне встречались.

- Так почему же он пойдет в ад?

- Он не должен был бы пойти, если бы сам этого не хотел,-- ответила тетка.-- Если бы он только мог поверить, он был бы спасен.

- Поверить чему? - спросил Энтони Джон.

- О, у меня нет времени толковать с тобой об этом,-- ответила тетка: она воевала с плитой.-- Поверить в то, что ему говорят.

- А кто ему говорит?

- Все,-- объяснила тетка.-- Я сама ему говорила, покуда не устала. Не задавай так много вопросов. Ты сделаешься таким же дурным, как он.

Ему было очень грустно думать о том, что дядя пойдет в ад. Почему бы ему не поверить в то, во что все верят, что бы это ни было?

Через несколько дней, вечером, тетка ушла в церковь. Дядя сидел у камина и курил трубку, перед ним сидел старый пес Симон и смотрел на него влюбленными глазами. Был прекрасный случай поговорить по душам.

Энтони вложил свою ручонку в огромную дядину лапу.

- Почему бы тебе не поверить? - спросил он.

Дядя повернул к нему свои маленькие мигающие глазки.

- Поверить во что? - спросил он в ответ.

- Во что все верят,-- ответил мальчик.

Дядя покачал головой.

- Ты бы им не верил,-- сказал он,-- они сами верят не больше, чем верю я. Они это только говорят, потому что думают за это что-нибудь получить.

Дядя наклонился за кочергой и помешал огонь.

- Если бы они верили во все то, о чем говорят,-- продолжал он,-- наш мир имел бы совершенно другой вид. Я им всегда объяснял это, и вот именно на это-то они никогда не умели ответить и никогда и не сумеют ответить.

Он положил кочергу на место и снова повернулся к мальчику.

- вот что им говорит Бог. А ты видел когда-либо, чтобы они это делали?

Мальчик рассмеялся веселым, звучным смехом.

- Знаешь, старый Симон гораздо разумнее их.-- Он погладил и потрепал косматую голову, лежавшую на его колене.-- Он знает, что было бы нехорошо смотреть на меня, как будто он меня любит, и потом не сделать того, что я ему скажу.

Он набил свою трубку и закурил ее.

- Я готов был бы поверить, если бы увидел, что они действительно верят,-- добавил он.

Энтони Джон любил посещать низенький домик в Мурэнд-лайн. Его мать очень опасалась последствий этих посещений, но миссис Плумберри смотрела на дело иначе, она говорила, что тот, кто громче всех кричит, не всегда еще самый опасный человек.

- У мальчика лошадиные мозги,-- говорила миссис Плумберри,-- и если Эмили Ньют не знает ничего о небе и о том, как туда попасть, то это вообще не заслуживает разговора, насколько я понимаю. Из них двоих он, пожалуй, менее способен сделать что-нибудь дурное, хотя не сделает и много хорошего.

Собаки были главным развлечением для Энтони Джона. Ему никогда не позволяли играть на улице с соседскими детьми. Впервые он узнал, что такое игра, в конце дядиного сада, где стоял снятый с колес старый железнодорожный вагон. Дядя как-то взял племянника туда с собою. Там жил прежде всего старый Симон, крепкая и сильная овчарка. Остальные появлялись и исчезали, но старого Симона дядя не продавал. Следующий по старшинству обитатель вагона был мохнатый ретривер, сука, она была главной помощницей старого Симона, всегда готовая вступиться, когда нужно было пресечь драку. Замечательно, как обе собаки тонко чувствовали момент, когда игра превращалась в грызню. Но тогда уже нельзя было терять ни минуты. Бесс была всегда готова, но она никогда не вмешивалась, покуда Симон не издаст совершенно особого лая, который должен был показать, что он в ней нуждается. Он привык не звать ее, если мог справиться один.

- Никогда не приглашай женщину принять участие в драке, которую можешь завершить сам,-- сказал хозяин.-- Женщина никогда не знает, когда ей остановиться.

В тот день, когда Энтони Джон впервые посетил Бесс, она была в добром расположении духа и радушно принимала посетителей. Ее четыре щенка как раз вступили в тот возраст, когда можно начать бороться друг с другом. Мать была непомерно горда, и ей очень хотелось похвастаться своими детьми. Они скопом набросились на Энтони Джона. Дядя уголками глаз наблюдал за ним. Но мальчик только рассмеялся и начал теребить щенков; это были терьеры самого разнообразного вида; их выращивали как умных и сильных псов, а не как премированных красавцев, их покупали главным образом владельцы небольших ферм, которыми они были нужны как сторожа и как истребители крыс, при этом предпочиталась сила, но не происхождение. Специальностью своей мистер Ньют считал бульдогов, для которых у него была и специальная клиентура в лице окрестных горняков. Бульдоги жили в обособленном углу вагона, и раз или два раза в неделю мистер Ньют бросал им одну на всех мясистую кость, после чего, облокотившись на ограду собачьего помещения, внимательно следил за собаками. Та собака, которая чаще других схватывала кость, оставляя остальных голодными, была предметом его особых забот. Дядя ласкал и гладил эту собаку, припасал для нее самые лакомые куски.

Собаки скоро привыкли к мальчику и встречали его радостным лаем. Он охотно ходил вместе с ними на четвереньках и валялся в соломе. Было так приятно чувствовать на себе мягкие собачьи лапы и ощущать прикосновение к рукам и к лицу холодных носов. Устраивались замечательные поединки: собаки пытались таскать мальчика за волосы и грызть его ноги, а он хватал их за пушистые уши и всей пятерней зарывался в мягкую шерсть. Сколько смеха, лая, рычанья было в такие минуты!

Жизнь в старом, низком вагоне была прекрасна, можно было дать волю своим ногам и своим легким, и никому это не казалось странным.

Но иногда, без всякого повода, веселая игра грозила превратиться в серьезную драку. Укусы делались болезненнее, и в обычном собачьем рычании слышалась угроза. Мальчик вскакивал с диким криком, сжимал кулаки, и вся компания была готова начать драку. Тогда старый Симон моментально оказывался тут как тут. Он никогда не рассуждал. Косматая голова двигалась с такой быстротой, что никто не знал, где она очутится в следующую секунду. Симон быстро создавал внушительное расстояние между собою и кольцом окружавших его разъяренных морд, но, правду сказать, никто не отваживался нарушать создавшийся паритет сил. Часто мальчик был недоволен вмешательством старого Симона и охотно бросился бы сам на ту собаку, которую ему хотелось одолеть, но он мог хитрить сколько угодно,-- огромный пес, справиться с которым было невозможно, ни за что не хотел пропускать мальчика. Пять минут спустя все были снова друзьями и зализывали друг другу раны. Старый Симон лежал где-нибудь поблизости и делал вид, что спит.

Выдался плохой год. Целый ряд мелких предприятий должен был остановиться. К тому же началась забастовка среди горняков, и нищета постепенно увеличивалась в округе. Миссис Ньют воспользовалась этим и приобрела по случаю надгробный камень. Он был заказан одним рабочим для могилы его матери, но, когда началась забастовка, монументщик потребовал платы за проданный в рассрочку камень и, так как текущий взнос не поступил, камень остался у мастера. К несчастью, на камне уже была высечена надпись: "памяти Милдред", а имя Милдред было не особенно распространено в Мидлсбро.

Случайно оказалось, что было как раз имя миссис Ньют, хотя она обычно пользовалась своим вторым именем - Эмили. Прослышав об истории с памятником, миссис Ньют вызвала монументщика и, умело использовав его затруднительное положение, купила памятник приблизительно за треть стоимости. Она велела добавить свою фамилию и оставила только место для даты смерти. Памятник был довольно внушительный, и миссис Ньют им очень гордилась. Она часто ходила любоваться на него в мастерскую и однажды взяла с собою Энтони.

- Как печален мир,-- призналась она Энтони Джону, стоявшему в умилении перед памятником, на котором теперь был высечен стих, говоривший о том, что Милдред Эмили Ньют отправилась из мира юдоли в царство бесконечной радости.

- Ты не можешь себе представить, как мне было бы горько покинуть этот мир,-- прибавила она.

Потом ее заботой стала могила. Ей очень нравилось одно место, под плакучей ивой. Оно принадлежало булочнику, который купил его, узнав от доктора, что у него больное сердце. Но теперь, когда началась безработица среди текстильщиков и забастовка у горняков, он нуждался в средствах, миссис Ньют очень надеялась, что предложение небольшой суммы наличными склонит булочника продать место.

Зима обещала много горя беднякам Мидлсбро. Стачка углекопов только что закончилась, как начались волнения на сталелитейных заводах. Где-то, на другой стороне земного шара, случился неурожай. Хлеб рос в цене с каждым днем, и на улицах можно было встретить много угрюмых и вытянувшихся физиономий.

Дядя отправился куда-то для того, чтобы продать терьера. Тетка сидела у плиты и вязала. Маленький Энтони зашел, чтобы погреться перед тем, как идти домой. В железнодорожном вагоне, где было много питомцев, было холодно. Он сидел, обняв колени руками.

- Почему Бог не прекратит ее? - спросил он внезапно. Его познания несколько расширились с того дня, когда он подумал, что сэр Уильям Кумбер был Богом.

- Прекратит что? - спросила тетка, продолжая свою работу.

- Забастовку. Почему он не приведет все в порядок. Значит, он не может?

- А почему же он не хочет? Разве он не хочет, чтобы все были счастливы?

Оказалось, что Бог и хотел бы, но для этого имелись препятствия. Мужчины и женщины дурны, дурны от рождения, все дело в этом.

- Но почему же мы родились дурными? - настаивал мальчик.-- Разве нас создал не Бог?

- Ну, конечно, Бог. Бог создал все на свете.

- Почему же он нас не сделал добрыми?

Оказалось, что он нас сделал добрыми. Адам и Ева были вначале добрыми. Если бы только они остались добрыми, если бы не ослушались Господа Бога, съев запрещенный плод, все бы мы были до сего дня добрыми и счастливыми.

- Он был первым мужчиной, не правда ли? Адам-то? - спросил мальчик.

- Да, Бог создал его из праха и увидел, что он добрый.

- А когда это было? - спросил он.

Тетка точно не помнила.

- Давно.

- Лет сто назад?

- Нет, раньше. Тысячи и тысячи лет тому назад.

- Почему бы Адаму не извиниться? Бог бы его простил.

- Поздно,-- объяснила тетка,-- он уже совершил проступок.

- А зачем же он съел, если был добрый и Бог сказал ему, чтобы он не ел?

Ему объяснили, что дьявол смутил Адама или, вернее,-- Еву. Впрочем, это безразлично, раз дело касается потомков того и другого.

- Но почему Бог допустил, чтобы дьявол смущал его, или ее, это все равно? Разве Бог не все может? Почему он не убил дьявола?

любила делать визиты, она направилась через два дня к матери Энтони. Случайно туда зашла и миссис Плумберри, чтобы посплетничать и выпить чашку чая. Тетка высказала уверенность в том, что Энтони сейчас очень нужен отцу в мастерской.

Вечером мать заявила ему, что они с отцом решили, что ему пора узнать все то, что полагается знать о Боге, о душе. Она высказала это не в таких именно словах, но смысл был такой. В следующее воскресенье он пойдет в церковь, там имеются джентльмены и леди, которые все это хорошо знают, даже лучше тетки, они ответят на все его вопросы и ему все станет совершенно ясно.

В воскресной школе все встретили его приветливо и радушно. Тетка успела подготовить почву, и все приветствовали его как благодарный материал. Особенно понравился Энтони молодой человек с аскетическим лицом и длинными черными волосами, которые он привычно поглаживал рукою. Была там и полная молодая женщина с замечательно добрыми глазами, которые внезапно останавливались на нем и ласкали его, даже во время пения гимна. Но особой пользы они ему не принесли.

Мальчика уверяли, что Бог нас очень любит и желает, чтобы мы были добры и счастливы. Но все-таки ему не объяснили, почему Бог проглядел дьявола. Бог, оказывается, не сказал Адаму ни одного слова по поводу искусителя, ни разу даже не предупредил его. Энтони Джону казалось, что змей так же обманул Бога, как и Адама с Евой. Также ему казалось, что нечестно возлагать всю ответственность за непредвиденную катастрофу на Адама и Еву, так же нечестно и то, что он, Энтони Джон, появившийся на свет много тысяч лет позже и не имевший, по-видимому, никакого отношения ко всему этому делу, должен нести ответственность за чужой проступок.

мальчиками и, когда заметил двух мальчиков, у которых могли быть дурные намерения, то принял меры предосторожности и некоторое время шел в непосредственной близости от полисмена. Он думал, что и Адам поступил бы таким же образом. Ему рассказали, что потом Бог очень скорбел за нас и исправил все, допустив, чтобы его единственный сын умер, искупляя людские грехи. Это была прекрасная история, которую ему поведали об Иисусе, Сыне Божием. Он очень удивился, кому могла прийти в голову такая мысль, и решил, что, вероятно, об этом впервые подумал маленький мальчик Иисус и что он убедил Бога разрешить ему сделать это. По крайней мере Энтони не сомневался в том, что он сам именно так и поступил бы. Если бы он смотрел с неба на бедное человечество там внизу, ему бы сделалось так больно за него.

Но чем больше он об этом думал, тем труднее ему было понять, почему Бог, вместо того чтобы только прогнать дьявола с неба, не покончил с ним навсегда. Он мог бы быть тогда спокоен.

Вначале учителя поощряли его вопросы, но позже переменили свои взгляды и сказали ему, что он лучше поймет все это, когда вырастет большой, пока же он не должен об этом думать, а должен только слушаться и верить.