Дух Вибли

Джером К. Джером

Книгоиздательство "Польза", В. Антик и Ко, Москва, 1912 г.

Перевод: М. Розенфельд

Лично я не разу не видал этого духа, но, будучи хорошо знаком с Вибли, довольно много слышал о нем.

Дух этот был, по-видимому, очень предан Вибли, а Вибли чрезвычайно любил его. Сам я не интересуюсь духами, и ни один дух никогда не интересовался мной. Но у меня есть друзья, которым покровительствуют духи, и мой ум вполне восприимчив к данным вопросам. О духе Вибли я хочу говорить с величайшим почтением. Готов признать, что это был самый старательный, трудолюбивый и добросовестный дух, какого только можно себе пожелать. Единственный его недостаток заключался в полном отсутствия здравого смысла.

Явился он к Вибли вместе с резным шкафом, купленным у антиквария в качестве старинного дубового, шкафа (на самом деле шкаф был каштановый и сделан в Германии), и первое время вел себя довольно невинно, говоря только "да!" или "нет!", - да и то лишь когда его спрашивали.

Вибли забавлялся по вечерам, задавая ему вопросы, причем старался выбирать сравнительно простые темы, в роде. "Ты здесь?" (на что дух иногда отвечал "да!", иногда "нет!"). "Слышишь ты меня?" "Счастлив ли ты?" и так далее. Для "да" дух заставлял шкаф скрипеть два раза, для "нет" - три раза. Иногда он на один и тот же вопрос отвечал сразу и "да" и "нет", что Вибли приписывал чрезмерной добросовестности. Когда никто не задавал ему вопросов, он разговаривал сам с собой, повторяя, "да!", "нет!", "да!" "нет!", так бесцельно и уныло, что вчуже жалость брала.

Через некоторое время Вибли купил столик и предложил духу пуститься в более оживленную беседу. Чтобы доставить Вибли удовольствие, я присутствовал на некоторых из его первых "сеансов", но в моем присутствии дух неизменно проявлял молчаливость, граничащую с положительным тупоумием. Вибли мне разъяснил, что дух не любит меня, полагая, что я ему не симпатизирую. Но эта жалоба несправедлива; я вполне симпатизировал духу - по крайней мере, вначале - и всей душой желал слышать его беседу. Я был готов хоть часами слушать его речи. Меня только утомляла его медленность, с какой он пускался в разговор, а затем его дурацкая привычка, раз пустившись в беседу, употреблять длиннейшие слова, которых я совсем не мог прочесть. Помню, как однажды Вибли, "Джонсток (компаньон Вибли) и я битых два часа ломали голову, стараясь уразуметь, что дух хотел сказать следующей фразой; "Н-е-s-t-u-r-n-е-m-у-s-f-e-а-r. Он никогда не останавливался на словах. Он никогда не указывал, хотя бы намеком, где кончается одна фраза и начинается другая. По его понятиям вечерняя беседа заключалась в том, чтобы швырнуть нам этак штук сто гласных и согласных, предоставляя разбираться в них, как сумеем.

Сначала мы вообразили, что он говорит о ком-нибудь по имени Hester (он и раньше уже писал это имя через u; мы не придирались к правописанию) и постарались построить фразу на этом основании; мы подумали, что она означает: Hester враги бояться. У Вибли была племянница по имени Hester, и мы решили, что это предупреждение относится к ней. Но была ли она нашим врагом и нам но сему следовало бояться её; или же ей надо было бояться своих врагов (и кто они были в таком случае?); или же наши, или её, или вообще всякие враги будут бояться её, всё это оставалось под сомнением. Мы спросили стол, правильно ли наше первое предположение, он ответил: "нет". Мы спросили, что он хотел сказать этой фразой, и он ответил "да".

Меня этот ответ разозлил, но Вибли разъяснил мне, что дух сердится на нас за нашу глупость (что казалось очень странным). Он, мол, всегда отвечает сначала "нет", а потом "да", когда сердится.

Дух принадлежал Вибли, и мы находились в его доме; посему мы оставили свои чувства при себе и с новыми силами принялись за дело.

На этот раз мы окончательно покинули теорию относительно Hester и врагов. "Джонсток предположил, что первое слово будет "Haste" (спеши), хотя надо признаться, что дух мог написать его правильнее.

"Спеши! вы здесь мисс Сфир!" - вот что получилось у "Джонстока.

Вибли саркастически попросил его быть уж столь любезным и объяснить эту фразу.

Мне кажется, что "Джонсток начал раздражаться. Да и не удивительно. Целый месяц просидели мы, не двигаясь с места, вокруг несчастного каменного столика, и это были первые слова, которых мы добились от духа. Кроме того могу заметить в оправдание "Джонстока, что Вибли потушил газ, а камин потух уже по собственному почину.

"Джонсток ответил, что разобрать слова духа достаточно трудная работа, даже если не пытаться вкладывать в них смысл.

- Он абсолютно не знает грамоты, - прибавил "Джонсток, у него отвратительный, злой характер. Будь он моим, я бы нанял другого духа, чтобы он надавал ему пинков.

Вибли был самым кротким человеком, какого я когда-либо видал; но насмешливые или оскорбительные отзывы о его духе были способны привести его в бешенство. Поэтому я испугался, что будет сцена. К счастью, мне удалось снова привлечь его внимание к таинственной фразе, и всё ограничилось несколькими произнесенным сквозь зубы замечаниями о "дурацких насмешках" и "недостатке почтения к священным предметам - признаке ограниченного ума".

Бились мы, бились над фразой, переворачивали ее и так, и сяк. Три раза проделали мы всю историю сначала, для чего столику пришлось простучать в общей сумме 606 раз, как вдруг меня осенило. Фраза означает: "Восточное полушарие" (Eastern Hemisphere).

Вибли спрашивал у духа, где обретается дядюшка его жены, от которого он уже много месяцев не имел никаких известий; и таково, по-видимому, было понятие духа об адресах.

"Джонстоком получили отставку - на что мы, впрочем, нисколько не обижались.

При таких благоприятных обстоятельствах дух набрался смелости и заговорил так, что у всех головы пошли кругом. Однако приятным собеседником его всё-таки нельзя было назвать, так как разговор его заключался главным образом в предостережениях и предсказании бед. Аккуратно два раза в месяц Вибли влетал ко мне, чтобы дружески предостеречь от человека, живущего на улице, начинающейся с буквы К, или предупредить, что если я поеду в город, где имеются три церкви, я там встречу человека, который нанесет мне непоправимый вред. И то, что я тут же не бросался сломя голову разыскивать сей город, он считал непростительным легкомыслием с моей стороны.

По страсти совать свой неземной нос в чужие дела, этот дух напоминал мне моего земного приятеля, Попльтона. Больше всего на свете он любил, когда к нему обращались за помощью и советом, и Вибли, служивший своему духу с райской преданностью, был готов обегать полприхода, разыскивая людей, находящихся в затруднении, и приводя их к своему духу.

"Дух же делал свое дело. Дамам, страстно желающим иметь в руках факты, годные для бракоразводного процесса, он приказывал идти к третьему дому, считая от угла пятой улицы, пройдя такую-то церковь или гостиницу (он никогда не давал точного, ясного адреса), и два раза позвонить во второй снизу звонок. Они рассыпались в благодарностях и на следующее утро отправлялись разыскивать пятую улицу, пройдя церковь; и дважды звонили во второй снизу звонок третьего дома от угла, а к ним выходил полуодетый господин и спрашивал, что им угодно.

Они не могли сказать, что им угодно, ибо сами не знали этого, а господин бранился и захлопывал дверь перед их носом.

Тогда они думали, что дух, пожалуй, подразумевал пятую улицу в другую сторону, или третий дом от другого угла, и пробовали свое счастье снова с еще более неприятными последствиями.

Однажды в июле я. встретил Вибли в Эдинбурге, уныло разгуливающего по Принсес-Стриту.

- Ба! - воскликнул я, - что вы тут делаете? Я думал, что вы сейчас заняты делом училищного совета.

- Да, - ответил он, - мне, собственно, следовало бы быть в Лондоне, но, по правде сказать, я жду, что здесь кое-что случится.

- Вот как! - сказал я, - а что именно?

- Видите ли, - нерешительно ответил он, как будто предпочитая не говорить об этом, - я сам еще не знаю как следует.

- И вы приехали из Лондона в Эдинбург, не зная зачем едете! - воскликнул я.

- Ну да, видите ли, - сказал он, - еще не охотнее, как мне показалось, - это Мария придумала; она захотела...

- Мария! - прервал я, взглянув на него, пожалуй, с некоторой строгостью. - Что эти за Мария? (Его жену, я знал, звали Эмилия-Георгина-Анна).

- Ах, я и забыл, - объяснил он. - Раньше она ни за что не хотела называть своего имени, правда ведь? Это тот дух, помните.

- Да, вот как, - сказал я. - Это она вас, значит послала сюда. И не сказала зачем?

- Нет, - ответил он. - Это-то и смущает меня. Она только сказала: "Поезжай в Эдинбург - что-то случится".

- И как долго вы намерены оставаться тут? - осведомился я.

- Не знаю, - ответил он. - Я здесь уже целую неделю, и Джонсток пишет негодующие письма. Я бы не приехал, если бы Мария не настаивала так. Она повторяла это три вечера подряд.

Я не знал, что сказать. Он так серьезно относился к делу, что с ним нельзя было много спорить.

- А вы уверены, что Мария добрый дух? - сказал я после минутного размышления. - Я слыхал, что духи всякие бывают. Уверены ли вы, что это не дух какой-нибудь сумасшедшей, которая только потешается над вами?

- Я уже думал об этом, - признался он. - Разумеется, это возможно. Если в скором времени ничего не случится, я почти начну подозревать Марию.

Месяц спустя я наткнулся на него в Лондоне у здания суда.

- А с Марией всё обстоит благополучно; когда я был в Эдинбурге, там кое-что случилось. В то самое утро, как я вас встретил, один из моих старейших клиентов внезапно умер в своем доме, в Квинсфэрри, всего в пяти милях от города.

- Очень рад, - ответил я. - То есть, я хочу сказать, рад из-за Марии. Значит, большое счастье для вас, что вы поехали в Эдинбург.

- Не совсем, - ответил он, - по крайней мере, не в обычном смысле этого слова. Мой клиент оставил свои дела в очень запутанном положении, и его старший сын немедленно поехал в Лондон, чтобы посоветоваться со мной, но, не найдя меня там, обратился к Кэбблю, так как время не терпело. Я был, скорее, разочарован, когда вернулся в Лондон и узнал об этом.

- Гм! - промолвил я. - Она совсем не остроумный дух.

- Да, - согласился он, - пожалуй, что так. Но видите, она всё-таки была права: кое-что случилось.

После этого его любовь к "Марии" удесятерилась, а её привязанность в нему стала бременем для его друзей и знакомых. Из столика она выросла и начала прямо разговаривать с Вибли без всяких механических посредников. Она всюду сопровождала его. Входила даже в спальню и вела среди ночи длиннейшие разговоры. Жена Вибли протестовала, находя, что это не совсем прилично, но Марию нельзя было выставить за дверь.

Она являлась вместе с Вибли на пикники и в гости. Никто не слышал, как она обращалась к нему, но Вибли считал своим долгом отвечать ей громко, и это всегда расстраивало веселье, когда он вдруг вскакивал со стула и мчался в угол, чтобы с серьезнейшим видом разговаривать там с пустым пространством.

- Право, - признался он мне однажды, - мне бы хотелось иметь немножко времени для самого себя. У неё добрые намерения, но всё-таки эго тяжело... И другим не нравится. Это действует им на нервы - я прекрасно вижу.

Как-то вечером она вызвала целую сцену в клубе. Вибли играл в вист, причем его партнером был майор. В конце игры майор через стол наклонился к Вибли и тоном убийственного спокойствия спросил: "Могу ли я узнать, сэр, существовала ли какая-либо земная причина (он подчеркнул "земная"), заставившая вас перебить мои пики вашим единственным козырем?"

- Это было ваше собственное наитие или ход был внушен вам? - не отставал майор, который, разумеется, тоже слышал о "Марии".

Вибли должен был признаться, что идти с этой карты было ему внушено свыше. Майор поднялся из-за стола.

- В таком случае, сэр, - с величайшим негодованием сказал он, - я отказываюсь продолжать игру. Я еще согласен иметь партнером дурака, но когда мне устраивает подвохи какой- то проклятый дух...

- Вы не имеете права говорить так! - возбужденно вскричал Вибли.

ее основным правилам игры.

Сказав это, майор надел шляпу и покинул клуб, а я заставил Вибли выпить стакан виски с содой и отправил его и "Марию" домой на извозчике.

В конце концов, Вибли освободился от "Марии". Это стоило ему ровным счетом восемь тысяч фунтов стерлингов, но его семья говорила, что в данном случае не жаль денег.

Какой-то испанский граф нанял меблированный дом через несколько домов от квартиры Вибли. В один прекрасный вечер он был представлен Вибли, навестил его и имел с ним дружескую беседу. Вибли рассказал ему о "Марии", и граф прямо влюбился в нее. Он заявил, что вся его жизнь сложилась бы иначе, будь у него такой помощник и советник.

Это был первый человек, сказавший ласковое слово о его духе, и Вибли полюбил графа за это.

"Мария" - за дружеской беседой.

"Мария" в действительности и граф ловко сумел втереть ей очки (она была достаточно глупа для всего), или же она была, только галлюцинацией Вибли, и граф одурачил его путем "гипнотических внушений" (кажется, это так называют) я не могу сказать. Достоверно лишь одно, что "Мария" убедила Вибли, будто граф открыл в Перу тайные золотые россыпи. Она заявила, что ей хорошо известно всё, касающееся этих россыпей, и посоветовала Вибли попросить графа разрешить ему вложить в это предприятие несколько тысяч стерлингов. "Мария", по-видимому, знала графа с самого детства и ручалась, что он самый честный человек во всей Южной Америке. Очень может быть, что это и было так.

Граф удивился, увидев, что Вибли знает о его золотых россыпях. Чтобы начать разработку их, требовалось восемь тысяч фунтов стерлингов, но граф никому не заикался об этом, ибо желал вести дело один и надеялся сэкономить эту сумму из доходов своего португальского имения. Но чтобы оказать услугу "Марии" он, так и быть, согласен взять деньги у Вибли. Вибли тут же выплатил их наличными, а графа с тех пор и след простыл.

Сие происшествие подорвало веру Вибли в "Марию", а умный доктор, к которому он попал, пригрозил засадить его в сумасшедший дом, если он еще когда-нибудь будет водиться с духами.

Это окончательно вылечило Вибли.