О женщинах

Если бы Англия управлялась за последний год женщинами, вместо наших консерваторов, было бы много лучше; политика, наверное, отличалась бы большей честностью и большей энергией. В крупных вопросах чести и благосостояния я так же доверил бы родину женщинам, как и мужчинам. Одно беда: крупные моменты случаются не к ряду в истории государства, а в политических мелочах женщины, наверное, подняли бы отчаянную суету и путаницу (которой и без того достаточно), так что, пожалуй, лучше ужь обойтись без них.

К тому же большинство женщин считает политику таким ничтожным делом, на которое не стоит тратить и двух минут в день, и я вовсе не убежден в глупости подобного мнения. В глазах каждой женщины её беби более важное лицо, чем лорд Сольсбери, лорд Розбери, сэр Виллиам Гаркур и мистер Лабушер вместе взятые. И человечеству пришлось бы плохо, если бы этот взгляд переменился. Не семья существует для политики, а политика для семьи. Женщины, которые стремятся на политическую арену, могут порисоваться, поиграть, доставить мужчинам случай посмеяться над ними, но изменить положение вещей оне не могут; с законами природы ничего не поделаешь.

Вот в другом отношении я, право, не знаю, почему бы женщинам не предаться мужскому занятию: оне принесли бы человечеству огромное блого, если бы начали курить. Куренье успокоивает страсти... виноват: нервы, а кто же из женщин нынче не страдает нервами! Под влиянием куренья брюзга превращается в философа; вместе с дымом папиросы тают грешные мысли, испаряются капризы; табак расширяет горизонт мысли, внушает терпимость, заставляет теплее биться засыпающее сердце. Только в мелодрамах герой задумывает коварные планы с сигарой в зубах, в действительной жизни злые мысли несовместны с куреньем.

Во многих семейных домах жилось бы счастливее, если бы жена, утомленная возней по хозяйству, зажигала бы прежде папиросу, а потом уже шла в кабинет к мужу сказать, что она о нем думает. Только недальновидные мужчины возмущаются при мысли о женщине с папиросой в руках; сообразительные люди поощряют жену, сестер и теток к куренью. Последним это принесло бы огромную пользу, а их ближайшим родственникам и подавно.

Когда я прихожу к товарищу и вижу, что его жена закуривает папиросу, то уже знаю, что ему можно позавидовать: у него в доме праздничная чистка не продолжается столько времени, что потом в кабинете не найти ни одной рукописи, и хотя "двоюродный брат" кухарки не редко пробирается по черной лестнице, но от этого между сей почтенной особой и хозяйкой не происходит оглушительных разговоров, и хозяину незачем запирать все форточки и каминную трубу из боязни обезпокоить соседей.

Мой дядя рассказывает, как после своей женитьбы он принужден был выходить из дома, чтобы выкурить сигару, настолько это считалось неприличным в его время; и так как тетушка с молодости была женщина строгая, то курить даже в её саду считалось оскорблением, и конюшни были единственным местом, где дым сигары мог безпрепятственно клубиться в воздухе. Но времена переменились, и сын этой строгой дамы, сидя за обедом против своей жены, спокойно кладет локти на стол и весело протягивает ей портсигар, лишь только подадут кофе. И они счастливы; они товарищи, чего не хватало во многих старосветских семьях.

Прежде мужья оставляли своих жен в торжественно-приличной гостиной, за тоскливым вышиваньем, теперь они берут их с собой, как товарищей, на обеды и вечеринки. Здравый смысл женщин изменяет постепенно чопорный характер наших обедов, и они делаются втрое веселее для обеих сторон; когда на стол ставят фрукты и ликеры, женщины не уходят, и все остаются вместе, дружно болтая и дружно выкуривая папиросу за папиросой. И я надеюсь, что в следующем поколении ни одна женщина не примет обиженного вида, встретив подобные строки, и все общество поймет, что мужчине и женщине только естественно стать товарищами, блого для этого существует такое хорошее средство.

В данную минуту еще многия молодые головки гордо поднимутся и взглянут на меня с негодованием, многия седые головы закачаются с укоризной, и старческия губы прошепчут: "Как можно учить девушек унижаться до уровня мужчины!.." Но я смело отвечу: "Не унижайтесь, а поднимитесь в данном случае до уровня мужчины, милые девушки! Куренье не порок, и будущий муж станет не меньше уважать и любить вас, если встретит веселого, сердечного товарища, а не раздражающуюся капризную баловницу".

В жизни каждого мужчины бывает период, дни ранней юности, когда он считает любимую женщину ангелом, существом высшим, блестящим и таинственным, как звезда; но, рискуя прослыть циником (чем я в жизнь мою не был), я с уверенностью скажу, что это очень короткий период. Молодой человек женится, и ангел становится существом, с которым подчас трудно бывает ужиться: ведь женщине не легко остаться ангелом навсегда; иной раз ей не хочется подумать, не хочется уступить, хочется поставить на своем; иногда новый зонтик или шляпка занимают её мысль несколько дольше, чем заняли бы мысль ангела; и подчас у нея вырвется даже очень жесткое слово, каких не полагается в ангельских лексиконах. И знамя ангела падает из ослабевших рук женщины, и молившийся светлому призраку несчастный муж в ужасе раскрывает глаза и видит, что над упавшим знаменем стоит не светлый ангел, а обыкновенная женщина, такая, как все.

Так не лучше ли отложить в сторону все эти прекрасные видения, которые ведут только к обидному разочарованию? Неужели нашему старому миру не пора убедиться, что даже в женщине говорит простое, слабое человечество, и что ей, также, как и мужчине, было бы легче и лучше, если бы он считал ее товарищем, а не божеством?.. Когда фигура "ангела" постепенно меняется, невольно возникают сильные сомнения в том, что прежде казалось неоспоримым: действительно ли ему не хватает только прозрачных крыльев, чтобы подняться на воздух и исчезнуть в сияньи голубого дня?.. Когда на лице "ангела" появляются морщины и в кудрях седина, то счастье, если он может стать обыкновенным другом мужу, равным ему по простоте душевной, по вкусам и привычкам. И куренье великая помощь в эту тяжелую минуту: когда высокие восторги любви и неземное блаженство и вдохновение начали испаряться, общий портсигар больше поможет, сойтись на новом, менее хрупком основании и стать добрыми товарищами, чем самое искреннее великодушие со стороны мужа и самое искреннее намерение не обижаться со стороны жены. Когда все женщины начнут курить, человечество несомненно поздоровеет: меньше крови будет портиться от раздражения. Может быть, пострадает отчасти поэзия, но мне кажется, что можно пожертвовать в данном случае изменницей поэзией ради мира дружбы!

На-днях мы сидели вдвоем с Клориндой в её уютной комнатке и беседовали на тему, которая в сущности одна в мире интересует каждого из нас с юности до могилы: на тему о мужчине и женщине. Поднялся вопрос, в каком возрасте мужчина наиболее привлекателен для женщины.

-- В каком возрасте? - повторила Клоринда, закидывая головку и вглядываясь в потолок, словно на нем были отпечатаны лица всех мужчин, каких она встречала в жизни. - В каком возрасте?.. Гм... Да я думаю во всяком возрасте! То есть, года не имеют никакого значения. Совсем молодой человек может быть привлекателен по двум причинам: или он идеалист, верит в себя и в женщину и увлекает ее своей чистотой душевной, которая всегда находит отзвук в нашем сердце (вы это сами говорили!), или же он красив и силен, и тогда с ним так же весело, как... ну, как с огромным датским догом! Затем, приближаясь к сорока годам и за сорок мужчина может быть интересен: умен, полон жизни и энергии, хотя очень ловко заставляет смотреть на все его же глазами, и это чуть-чуть портит удовольствие! Потом, в пятьдесят лет, мужчина "начинает катиться с холма жизни", выражаясь высоким стилем, и, право, бывает очень занимательно наблюдать, как это ему понравится, когда совсем еще нет охоты, и он все норовит удержаться как-нибудь с помощью женщины. В шестьдесят и семьдесят лет, казалось бы, нет никакой возможности понравиться нам, а в сущности возможность есть, и даже очень большая: к таким годам мужчина уже настолько научен самими женщинами, что отлично знает из практики, как надо с нами обходиться; и, встречая в нем запас нежности именно в ту минуту, когда ее хочется, или истинно мужское упорство именно тогда, когда оно невольно подчиняет себе, мы не в состоянии противиться его привлекательности, хоть будь он совсем седой или совсем лысый!

"Но не все мужчины могут сообразить все, что я вам говорю, - гордо покачав головкой, продолжала Клоринда. - Не редко, знакомясь с человеком и в первый раз видя его глаза, я читаю в них тайный вопрос: "Того ли я возраста, какой вы любите в мужчине?.." Постойте, постойте! Вы хотите повторить за другими, что и в глазах женщины можно прочесть при первом знакомстве слова: "Полюбите ли вы меня?" - но хотя вы один, если не все мужчины, должны понять, что это неверное толкование! То есть, иногда, конечно, верное, но в большинстве случаев это неизбежные результаты воспитания: нам с детства толкуют, "держитесь мило, говорите мило, смотрите мило!", ну, мы и "смотрим мило" на всех, а вы этого не умеете понять, и каждый из вас воображает, что мы так и готовы увлечься именно им!.. Вовсе нет, привлекательны вы, правда, все, то есть, почти все, во всяком случае от возраста привлекательность не зависит; но увлечься, что называется "с места в карьер" - это не-ет! На это только вы попадаетесь! Мы соображаем и замечаем больше вашего, поэтому и говорят, что женщина "старше* (т. е. другими словами умнее) мужчины одних с нею лет. Да...

"А на ваш вопрос относительно возраста можно, пожалуй, ответить еще иначе, коротко и ясно: "истинный любовник всегда молод!.."

Умная женщина эта Клоринда!

картинка, которую мне хочется написать для сцены:

Гарри - молодой адвокат без практики, но полный радужных надежд.

Маджи - молодая девица, воспитанная "как следует".

Гарри. Я хотел бы быть художником.

Маджи. Зачем? (Обернувшись) Что же это, все ушли? Я и не заметила... Зачем вам быть художником? Вероятно, лень вставать рано по утрам, чтобы бриться?

Гарри. Нет; только для того, чтобы написать вас теперь у камина, вот как вы сидите в эту минуту... Вы не знаете, до чего это красиво!

Маджи. Нет, знаю. А как вам должно быть приятно видеть меня в вашем доме в роли хозяйки! (Смотрит на него). Я все это представляла себе вперед, когда выдумала придти к вам. Вы знаете, зачем я пришла?

Гарри (с улыбкой). Иногда трудно бывает понять, зачем вы делаете то или другое, Маджи!.. Конечно, не ради того, чтобы меня видеть?

Маджи (качая головой). Нет, у меня более важная цель. Вчера вечером вы говорили мне много глупостей, Гарри, даже больше, чем всегда, и это заставило меня подумать - то же больше, чем всегда. Я пришла предостеречь вас, Гарри.

Гарри. Предостеречь? Относительно чего?

Маджи. Относительно безсердечной кокетки, пользующейся вашей любовью, не отвечая на нее: относительно меня самой.

Гарри. Я сам отдал вам любовь, Маджи, не прося у вас ничего.

Маджи. Но я добивалась этого, Гарри! Я хотела, чтобы вы полюбили меня, и довела вас до этого, хотя знала, что конец может быть только один: ваша погибель. Вы мне слегка нравились, и моему самолюбию льстило покорить умного человека. Когда мне казалось, что вы ускользаете, я употребляла всевозможное искусство, чтобы удержать вас у моих ног и очаровать больше прежнего.

Гарри. Да, Маджи, но ведь вы...

Маджи. Нет, нет, не останавливайте меня! Слушайте. Я никогда больше не стану говорить с вами так, как теперь. Завтра я буду прежняя и буду смеяться надо всем, что говорю сегодня. Не мешайте мне в первый и последний раз быть искренней с вами. Мне нужно сознание, что я хоть раз предоставила вам свободу уйти от меня.

Гарри. Но я не хочу уходить от вас, Маджи! Это все равно, что предлагать человеку освободиться от солнечного света, потому что солнце не обращает на него внимания. Я люблю вас сознательно... Я не считаю вас святою. Понимаете... я люблю вас, именно вас, каждую вашу мысль, дурную и хорошую, какая только может зародиться в этой чарующей головке... вас, со всем вашим смехом, лукавством и самолюбием, со всеми недостатками... вас... именно вас, Маджи!

женщины, которая насмехается над вами!

Маджи. Гарри!.. Разве вы не видете, что во мне два существа? Одна Маджи... (она судорожно вздрагивает) я не виновата, если вы непременно хотите любить ее!.. А другая - помнит, как вы с детства относились к ней, как самый лучший брат и друг, и учили ее делать волчки, и отдавали ей большую часть сладостей... (Тихо смеется, потом серьезно). Эта Маджи не хочет разбить вашу жизнь.

Гарри. Отчего же "разбить"?!.. Маджи, скажите, любили ли вы меня хоть когда-нибудь, хоть немного?

Маджи (отдергивая руку). Нет, нет, нет!.. И даже если бы полюбила, то это было бы глупо, совсем глупо. Подумайте сами (с разстановкой): жизнь, меньше чем на 5000 фунтов в год, для меня немыслима! А у вас, Гарри, таких денег нет (с маленьким вздохом), и даже ничего нет!

если бы вы презирали мужа? Вам не приходило в голову, что эти деньги стоит променять на мужа, который... которого вы бы хоть немного любили? Вы не думаете, что с преданным мужем можно начать жить на... ну, хоть на 1000 фунтов в год?

Маджи. Какие глупости, Гарри! Разве возможно жить на 1000 фунтов в год, даже если бы вы их имели?

Гарри. Бывают случаи, когда люди живут и на меньшую сумму.

Маджи. Да-а! Это где-нибудь в предместье, с двумя служанками, холодной бараниной на обед два раза в неделю и женой пастора для компании! (Вздрагивая). Нет, спасибо. Я этого не могу. Я слишком люблю свет, его блеск, комфорт, пустоту, тщеславие - все! Я люблю прекрасных лошадей и роскошные ковры, изысканный стол и тончайшия вина... Что, звучит не особенно женственно, не так ли? Но это правда, Гарри. Я люблю сознавать, что лучше всех одета, люблю смотреть на игру бриллиантов на моих обнаженных руках, люблю, чтобы в целом обществе восторгались только мной. Мне нужны роскошь, власть, положение и богатство. Это мои боги! Какая же я вам жена, Гарри?

Гарри (со страстью). Такая, какую я хочу! Такая, за которую я душу свою отдам, Маджи!.. Говорю вам, я вас люблю. Я не прошу вас перемениться для меня: я изменюсь для вас. Ваши боги будут моими, ваша жизнь станет моею! Только, Маджи, дайте мне сколько-нибудь времени, подождите немного! Маджи, да? Вы согласны?

Гарри. Нет? Даже этого не сделаете?

Маджи. Даже этого. Это было бы пыткой для вас и стыдом для меня. Вы только истерзали бы свое сердце, а я (вздрагивая), я бы все равно не изменила своей религии... Давайте, Гарри, лучше кончим все это сейчас! Ради нас обоих.

Гарри. Маджи, скажите мне одно: если я приду к вам и... Впрочем, нет, нет, ответьте мне только на один вопрос: неужели я нравлюсь вам меньше всех, кого вы знаете? Меньше каждого другого мужчины?

Маджи (вдумываясь в свои слова). Я вас не люблю. Мне кажется, я даже не понимаю любви, но, (кладя на его руку свою), но вы мне нравитесь, как хороший, милый товарищ... как всякий другой (живее), нет, даже больше, чем другие! Больше, чем все мужчины на свете!.. Ах, нет, нет! Не то! Я вовсе не то хотела сказать! Поймите, что...

Гарри. Наконец-то! Я вас ждал.

Маджи (наклоняясь через перила и протягивая ему руку). Так и надо. Как это вы смеете быть живым и здоровым, когда не видали меня целых полгода?

Маджи (медленно спускаясь по ступенькам). Я не стану опять выслушивать ваши глупости; вы теперь должны... (вглядываясь в него) Гарри, у вас какой-то особенный вид! На вас костюм от первого портного! (Она останавливается на нижней ступеньке. Гарри, облокотясь о перила, смотрит на нее).

Гарри. С тех пор, как мы в последний раз виделись, со мной произошли странные вещи... Вы помните нашу последнюю встречу?

Маджи. Последнюю встречу?

Гарри. Да, в моей квартире, перед вашим отъездом.

Гарри. Да. И помните, о чем у нас был разговор?

Маджи. Дайте вспомнит... Нет, не могу! У нас бывало столько разговоров, Гарри!

Гарри. Но этот был очень серьезный, деловой; мы обсуждали вопрос о семейной жизни с материальной точки зрения.

Гарри. И вы тогда сказали, что жизнь, меньше чем на 5000 фунтов в год, для вас немыслима, другими словами, имея в виду верных пять тысяч в год, вы нашли бы возможным выйти замуж. Ну-с, как это ни странно...

Маджи (спокойно и свободно глядя ему в глаза). Как это ни странно, вы пришли теперь, имея в кармане ровно 5000 фунтов.

Гарри. Не совсем так: 5000 в год для меня теперь обезпечены, но все ведет к тому, что эта сумма будет рости с каждым годом и значительно увеличится. И теперь...

Маджи (спокойно перебивая). И теперь, вы думаете, мы можем заключить куплю и продажу на заранее определенных условиях? Кажется, это так говорится?

я люблю вас, как...

Маджи (с горечью). Нет! Не будем смешивать дело с чувствами, Гарри. Это вечная ошибка. И так, вы предлагаете мне 5000 фунтов в год. Предложение хорошее, особенно при теперешнем малом спросе на товар. Но позвольте мне от него отказаться! (Хочет пройти мимо. Он схватывает ее за руку и останавливает).

Гарри. В чем дело? Кто же научил меня, что путь к сердцу женщины доступен только тому, у кого руки полны золота?.. Кто не хотел слышать о любви и думал об однех деньгах? Кто учил меня, что женитьба простой торг?.. Когда я принес вам сердце, мысль, чувство, всю душу - вы только смеялись надо мной!.. Теперь я пришел с тем, что вы научили меня ценить больше всего в мире: с деньгами. Справьтесь у всех дельцов, у всех капиталистов; они скажут вам, что передо мной теперь открыта дорога к славе и богатству. Маджи!.. Придите! У вас будет все, что вам вздумается. Вы говорили, что власть и деньги - ваши боги: они теперь и мои боги, Маджи. Дайте мне руку, пойдем в жизнь вместе. Что может теперь разделять нас?.. Придите, ко мне... Я люблю вас, люблю вашу красоту, каждое движение, каждый волос на вашей голове. Я хочу вашей близости... И вы меня любите, Маджи, может быть, не особенно возвышенной любовью, но для нас довольно и такой!.. Иди, иди ко мне!.. (Он страстно обнимает и целует ее. Она, не отвечая на ласку и слегка сопротивляясь, остается холодной). Маджи!.. Будет ли это? Моя ли ты?..

Маджи (с горечью). Да, если вы этого так желаете! (Гарри выпускает ее из объятий и, сделав шат назад, вглядывается с новым выражением, словно стараясь понять. Она не смотрит на него).

(Она подходит и гордо, не глядя, подставляет лицо для поцелуя). Теперь вы имеете право поцеловать меня. Мы, кажется, сошлись.