Театральный мирок.
Стряпчий.

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Театральный мирок. Стряпчий. (старая орфография)

СТРЯПЧИЙ.

Он очень стар, очень длинен и очень тонок. У него седые волосы; он одевается в костюмы последней моды, семь поколений тому назад; у него густые брови и гладко обритое лицо; его подбородок сильно чешется, так что он постоянно скребет его. Его любимое замечание: "А!".

В действительной жизни мы слыхали и о молодых юристах, о щеголеватых, о юристах низенького роста; но на сцене они всегда очень тонки и очень стары. Самый молодой стряпчий на сцене, какого мы когда-либо видели, выглядел лет шестидесяти, а самый старый - лет ста пятидесяти пяти.

Впрочем, всегда рискованно судить о возрасте людей на сцене по их внешнему облику; мы знавали старушек, выглядевших семидесятилетними, когда в один прекрасный день оказывалось, что оне матери четырнадцатилетних мальчуганов, а средних лет супруг очень юной супруги всегда представляется девяностолетним старцем.

И наоборот, те, что выглядели на первый взгляд милыми и чрезвычайно почтенными старыми лэди, нередко оказывались в действительности безпечными, девственными и совершенно неопытными юными созданиями, гордостью всей деревни или любимицами полка.

Точно также, неимоверно тучный и страдающий одышкою старец, имеющий вид человека, отлично пожившого, но имевшого слишком мало моциона за последния сорок пять лет, на самом деле выходит не солидный отец, как вы могли бы вообразить на основании бросающейся лишь в глаза внешности, но необузданный, ветреный юноша.

Вы бы не подумали этого, поглядев на него; между тем его единственный недостаток, что он так юн и легкомыслен. Однако, в нем добрые задатки и, без сомнения, он сделается со временем достаточно солиден, когда выростет. Вся соседняя молодежь носится с ним, а девушки сплошь влюблены в него.

-- Вот идет, - говорят оне, - наш чудный, чудный Джек, Джек, милый мальчик, горячая головушка, Джек, коновод молодых наших игр, Джек, детское неведение которого манит все сердца! Подавайте скорее знак к танцам, о, Джек, с наивными глазами!

В свою очередь лэди, имеющия вид восемнадцатилетних, оказываются, по мере развития драмы, совершенно дряхлыми старухами, матерями совсем уже взрослых героев.

Опытный наблюдатель театрального мирка никогда не делает поспешных выводов из того, что он видит: он ждет, чтобы ему рассказали.

Театральный стряпчий никогда не имеет своей собственной конторы: все свои обязанности он отправляет на квартирах клиентов. Он готов пройти сотни миль, чтоб сообщить им обыкновеннейший документ по юридической справке.

Ему никогда не приходит в голову, насколько было бы проще отправить письмо, и "путевые издержки" в представляемых им счетах, должно быть, громадны.

Есть два момента в карьере клиента, особенно радующие театрального стряпчого: первый - когда клиент неожиданно получает богатство; второй - когда он его неожиданно теряет.

В первом случае, при получении добрых известий, театральный стряпчий разом бросает свои дела и спешит на противоположный конец королевства для сообщения радостой вести. Он приезжает в скромное жилище помянутого счастливца, представляет свою карточку и вводится в первую приемную. Он входит таинственно и садится слева, клиент садится справа. Обыкновенный простой стряпчий сразу бы приступил к самой сути, изложил вполне все обстоятельства, как подобает дельцу, и заявил бы, что на него возложен приятнейший долг вручить и проч., и проч. Но столь простые приемы не свойственны театральному стряпчему; он смотрит пристально на клиента и говорит:

-- У вас был отец.

Клиент поражен. Каким образом этот невозмутимый, сухощавый старик с проницательным взором, одетый весь в черное, знает, что у него был отец? Он колеблется, мнется, но безстрастный, непоколебимый стряпчий устремляет свой холодный, ледяной взгляд на него, и ему нет исхода. Все уловки, он чувствует, тщетны, и покоренный, плененный проникновением в самые интимные свои дела, очутившись во власти этого странного посетителя, клиент сознается в факте: да, действительно у него был отец.

Стряпчий улыбается торжествующей, спокойной улыбкой и скребет свой подбородок.

-- У вас была также и мать, если я верно осведомлен, - продолжает попрежнему стряпчий.

Напрасны попытки ускользнуть от сверхъестественной проницательности этого человека, и клиент сознается: у него была также и мать.

Тогда стряпчий принимается сообщать клиенту, под величайшим секретом, всю его (клиента) биографию, начиная от колыбели и далее, а также биографии ближайших его родных, и менее чем через полчаса со времени появления этого старца, ну, скажем, через сорок минут, самое большее, клиент уже почти знает, в чем заключается суть дела.

С другой стороны, когда клиент потерял состояние, театральный стряпчий еще более доволен. Он отправляется сам сообщить о несчастии (он ни за что в мире не отказался бы от этой обязанности) и старается выбрать самый неподходящий момент, для сообщения таких вестей. День рождения старшей дочери, когда собирается много гостей, это его излюбленное время. Он является около полуночи и делает сообщение как раз в тот момент, когда все идут ужинать.

У него нет понятия о деловых часах, у театрального стряпчого; устраивать все по возможности неудобнее представляет его единственную заботу.

Если он не может сообщить о несчастии в день рождения, то ждет до свадебного дня в этой семье и является на этот раз поутру, чтобы вторгнуться в общество и испортить весь праздник. Вступить в толпу веселых, радостных, юных существ и оставить их совершенно разстроенными и несчастными - это любимый прием театрального стряпчого.

Он чрезвычайно болтливый господин и сообщение первому встречному самых интимных дел клиента он считал входящим в круг своих профессиональных обязанностей. Вволю посплетничать с какими-нибудь случайными знакомыми о семейных тайнах своих доверителей - это хлеб насущный для подобного стряпчого.

друг другу историю своей жизни. "Сядьте, я разскажу вам историю моей жизни". Эта фраза на сцене - все равно, что "пойдем, выпьем" вне театрального обихода.

Хороший театральный стряпчий обыкновенно еще качал героиню на коленях, в детском возрасте (т. е., разумеется, когда она была ребенком), когда она была "вот такого роста". Это, повидимому, входит также в круг его профессиональных обязанностей. Хороший театральный стряпчий целует всех миленьких женщин; от него можно ждать, что он и горничную возьмет за подбородок; недурно быть хорошим театральным стряпчим.

Хороший театральный стряпчий, кроме того, пускает слезу, когда случается грустное происшествие. Он отворачивается, чтобы сделать это, потирает свой нос и говорит, что ему как будто муха попала в глаз. Эта трогательная черта его характера всегда страшно нравится зрителям и вызывает гром апплодисментов.

героини. Эта "святая женщина" (слеза и потирание переносицы) скончалась и находится теперь в сонме ангелов. Джентльмэн, бывший её мужем, пожалуй, не совсем уверен в этом последнем обстоятельстве, но стряпчий непоколебим в своем убеждении.

В драматической литературе фривольного характера стряпчий является совершенно иным человеком. В комедии он молод, имеет квартиру и женат (относительно последняго факта нельзя сомневаться: его супруга и теща проводят большую часть дня в его конторе и делают скучное старое помещение весьма для него оживленным).

то ни было, она единственная клиентка, имеющаяся у несчастного стряпчого, и фактически оказывается его единственным источником доходов. При таких обстоятельствах можно бы предполагать, что она должна приниматься весьма приветливо семьей стряпчого; но его супруга и теща, напротив, питают к ней страшную антипатию, и стряпчему приходится то законопачивать ее в угольный ящик, то замыкать к шкап, как только он слышит, что одна из этих близких его сердцу женщин всходит по лестнице.

Нам бы не хотелось быть клиентом такого театрального стряпчого из области фарса. Судебная процедура и так неприятна для нервов, при самых лучших условиях, а в руках комического стряпчого дела принимают черезчур даже острый характер.