Театральный мирок.
Матрос.

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Театральный мирок. Матрос. (старая орфография)

МАТРОС.

Он вечно мучится со своими штанами. Каждую минуту он должен останавливаться и дважды поддергивать их.

Вероятно, на-днях, если он зазевается, с этими штанами случится несчастие.

Но если театральный матрос последует нашему совету, он во-время остережется и купит пару подтяжек.

Матросам в действительной жизни далеко не бывает так много хлопот со штанами, как матросам на сцене. Почему это так? Мы видали немало матросов в действительности, но лишь однажды, насколько мы можем припомнить, мы видели и настоящого матроса поправляющим свои брюки.

Но он делал это совсем не так, как они делают на сцене.

Театральный матрос помещает свою правую руку сзади, а левую спереди, подпрыгивает на воздух, вскидывая одну ногу самым забавным манером, на подобие птицы, - и дело сделано.

Настоящий же матрос, как мы наблюдали, начал с того, что сказал нехорошее слово; затем он прислонился к каменной стене и, распустив свой ремень, подтянул кверху свои "мешки", прочно утвердившись на одном месте (он даже и не пытался подпрыгивать на воздух); потом обдернул фуфайку, тряхнул ногами и пошел себе дальше.

Это было очень неживописное зрелище

О чем театральный матрос просит всего чаще в своей жизни, это чтобы кто-нибудь "разразил его снасти".

"Разрази мои снасти!" - вот требование, с которым он обращается к каждому встречному. Но никто этого не исполняет.

Главный же его совет по отношению к другим лицам пьесы, это: "Крепи, стоп!". Мы не знаем, каким образом это делается, но театральный матрос добрый и обходительный малый, и мы питаем искреннее убеждение, что он не рекомендовал бы подобного упражнения, не сходись оно с требованиями благочестия и здоровья.

Театральный матрос весьма добр к своей матери и превосходно танцует "горипип". Мы никогда не встречали настоящого матроса, который бы умел танцовать "горипип", хотя мы наводили множество справок в среде моряков. Мы были представлены одному корабельному повару, предлагавшему нам изобразить в лицах движение мутовки в десятифунтовом горшке; но это собственно было не то, чего мы искали.

Театральный матрос - весельчак: он вертится по сцене; настоящие же матросы, которых мы видали, большею частью достойные, чистосердечные люди, но они казались скорее степенными, чем веселыми, и не особенно много вертелись.

Да и то лишь в самые трудовые минуты ему приходится работать так много; большая же часть его времени занята болтовней с капитаном.

Кстати, говоря о море, немного найдется вещей более замечательных по своему образу действий, нежели театральное море. Должно быть, нелегко плавать по такому океану: его течения так прихотливы.

Что касается волн, то невозможно догадаться, как с ними управиться, оне такия фокусницы; то оне все приливают к бакборту, а на другой стороне корабля все спокойно; то, минуту спустя, оне уже перекатились на тот бок и все столпились у штирборта; однако, прежде нежели капитан в состоянии придумать, как ему быть с этою покой проделкой, уже весь океан обкатился вокруг корабля и взгромоздился в одну массу, за его спиною.

Моряки безсильны против такого совершенно непрофессионального поведения волн, и судно терпит крушение.

распущенными волосами, мечется всюду и всем попадается на дороге. Один только комик спокоен.

В следующее за тем мгновение парапеты рушатся все на палубу, мачта взлетает во мраке кверху и исчезает; затем вода доходит до порохового магазина и происходит ужасающий взрыв.

Он сопровождается таким звуком, как будто рвут полотняную простыню, и тогда пассажиры, за-одно с экипажем, спешат по траппу в каюту, очевидно, желая спастись таким образом от моря, которое в эту минуту вскарабкалось наверх и стоит вровень с палубой.

Еще через мгновение корабль трескается пополам и разлетается вправо и влево, оставив лишь место для маленькой лодочки, заключающей в себе героиню, её ребенка, комика и матроса.

Начнем с того, что все они сидят на одной боковой скамейке, вдоль лодки, обратившись лицом к штирборту. Они и не пытаются даже грести. Единственный человек исполняет всю эту работу одним веслом. Он опускает это весло в воду до тех пор, пока оно недостанет до дна океана, и отпихивается таким образом.

"Отпихиванье в открытом море", так собственно следовало бы технически обозначить описываемый нами способ передвижения.

Таким-то путем маются они или, вернее сказать, мается один из них целую ужасную ночь напролет, пока все с радостью не замечают, что перед ними светлеет маяк.

Сторож маяка с фонарем выплывает к ним навстречу. Лодка проводится через рифы - и все спасены.

И тогда толпа ликует.