Превосходный случай
(Старая орфография)

Текст в старой орфографии, автоматический перевод текста в новую орфографию можно прочитать по ссылке: Превосходный случай

Превосходный случай.

Въ одной изъ самыхъ грязныхъ и самыхъ мрачныхъ улицъ, ведущихъ къ дороге Сенъ-Дени, въ Париже, стоитъ высокiй и старинный домъ, въ нижнемъ этаже котораго находится довольно большая мелочная лавка. Во всемъ квартале лавка эта считалась лучшею и содержалась уже несколько летъ человекомъ, котораго мы назовемъ Раменомъ.

Летъ десять тому назадъ Раменъ былъ веселый краснолицый сорокалетнiй мужчина; шутками онъ возбуждалъ посетителей покупать свои товары, какъ нельзя лучше умелъ польстить хорошенькимъ гризеткамъ и, чтобъ упрочить ихъ посещенiя, время отъ времени делалъ имъ по праздничнымъ днямъ небольшiе подарки. Некоторые видели въ немъ беззаботнаго, простосердечнаго малаго и удивлялись, какимъ образомъ, при его безпечности, такъ быстро накоплялись у него деньги; а знавшiе его короче понимали, что онъ принадлежалъ къ числу техъ, которые "никогда не теряютъ случая". Многiе уверяли, что, по определенiю самого Рамена, онъ былъ ни более, ни менее, какъ "bon enfant", и что все благополучiе его "зависело отъ счастья". Раменъ только пожималъ плечами и смеялся, когда соседи намекали на его неподражаемое уменье отъискивать "превосходные случаи" и величайшее искусство пользоваться ими.

Въ одно прекрасное утро, въ начале весны, Раменъ завтракалъ въ своей угрюмой комнатке, уничтожая какую-то темную жидкость, носившую громкое названiе луковаго супа. Заглядывая въ газету, которая лежала передъ нимъ, онъ въ тоже время бдительно наблюдалъ, чрезъ открытую дверь, за давкой. Къ концу завтрака, старая его служанка Катарина совершенно неожиданно сделала следующее замечанiе:

- Я полагаю, вамъ известно, что господинъ Бовель переехалъ въ пустую квартиру въ четвертомъ этаже?

- Что! воскликнулъ Раменъ самымъ громкимъ голосомъ.

Катарина повторила свое замечанiе. Раменъ выслушалъ ее съ глубочайшимъ вниманiемъ.

- Такъ что же! пусть переехалъ! сказалъ онъ наконецъ съ величайшей безпечностью. - А что поговариваютъ про этого старикашку? спросилъ онъ и снова предался тройному своему занятiю: чтенiю, завтраку и наблюденiю за лавкой.

- Говорятъ, что онъ почти умираетъ, продолжала Катарина: - и его ключница Маргарита божилась, что ему живымъ никакъ не добраться бы до своей новой квартиры, если бы не помощь двухъ носильщиковъ, которые подняли его наверхъ. Когда уложили его въ постель, Маргарита спустилась къ привратнице и проплакала тамъ целый часъ. Она говорила, что у беднаго ея господина и подагра, и ревматизмъ, и страшная одышка; что хотя его и подняли наверхъ, но ему ужь никогда не спуститься внизъ живому; что если бы ей удалось только убедить его приготовиться къ смерти и сделать духовную, то она не стала бы и безпокоиться, - но, къ несчастiю, какъ только она заговоривала съ нимъ о пасторе или адвокате, онъ принимался бранить ее какъ нельзя свирепее и уверять, что переживетъ еще ее и всехъ кого угодно.

Раменъ слушалъ Катарину съ такимъ напряженнымъ вниманiемъ, что забылъ окончить свой луковый супъ, и еще более: по окончанiи разсказа, онъ до такой степени углубился въ размышленiя, что не заметилъ даже, какъ въ лавку вошли два покупателя, которые съ нетерпенiемъ ждали его появленiя. Наконецъ Раменъ всталъ изъ на стола, и все слышали, какъ онъ воскликнулъ:

- О! какой превосходнейшiй случай!

Господинъ Бовель былъ предшественникъ Рамена. Какимъ образомъ последнiй получилъ лавку, это составляло для всехъ непроницаемую тайну. Никто не могъ понять даже, какимъ образомъ получилось, что молодой и бедный прикащикъ заступилъ место своего патрона. Некоторые говорили, что онъ поймалъ Бовеля въ обманахъ уголовнаго свойства, которые грозилъ обнаружить, если только лавка не будетъ передана ему въ награду за молчанiе; другiе утверждали, что, выигравъ огромный призъ въ лоттерее, отъ решился во чтобы то ни стало подорвать торговлю своего хозяина, и что Бовель, смекнувъ дело, счелъ за лучшее принятъ небольшую сумму, предложенную прикащикомъ, и избегнуть гибельнаго соперничества. Некоторыя сострадательныя души, вероятно, тронутыя несчастiемъ Бокля, старались утешить его и вместе съ темъ выведать всю сущность дела; но все, что только могли узнать отъ него, состояло въ горькомъ восклицанiи: "неужели вы думаете, что я допустилъ бы его обмануть меня!" - Восклицанiю этому верили весьма охотно, потому что Раменъ, разставаясь съ хозяиномъ своимъ, несмотря на свою молодость, умелъ весьма искусно сохранить видъ невиннаго провинцiала. Те, которые искали разрешенiя загадки отъ новаго лавочника, узнали еще менее. "Мой добрый старый хозяинъ - весело и откровенно говорилъ Раменъ - почувствовалъ необходимость въ отдыхе; поэтому я долгомъ поставилъ себе облегчить его отъ хлопотъ, неизбежныхъ при нашемъ ремесле".

Прошли годы; дела Рамена шли превосходно, и онъ ни разу не вспомнилъ и не наведался о своемъ добромъ старомъ хозяине. Домъ, нижнiй этажъ котораго находился въ полномъ его распоряженiи, былъ назначенъ къ продаже. Раменъ давнымъ-давно желалъ этого и уже почти окончательно условился съ действительнымъ владельцемъ дома въ цене, - какъ вдругъ Бовель неожиданно вмешался въ дело, набавилъ самую пустую сумму, и домъ остался за нимъ. Злость и огорченiе Рамена были безпредельны. Онъ никакъ не могъ понять, какимъ образомъ Бовель, котораго онъ считалъ совершенно раззореннымъ, располагалъ такой огромной суммой; срокъ найма нижняго этажа кончился, и Раменъ чувствовалъ, что находился въ зависимости отъ человека, котораго онъ сильно оскорбилъ. Потому ли, что Бовель не былъ одаренъ чувствомъ мщенiя, или потому, что чувство мщенiя не пересиливало въ немъ опасенiя лишиться выгоднаго постояльца, - но только онъ согласился возобновить контрактъ, хотя не упустилъ изъ виду набавить цену. Вотъ единственное столкновенiе ихъ въ теченiе несколькихъ летъ.

- Ну, что, Катарина, спросилъ господинъ Раменъ старую свою служанку, на другое утро: - какъ поживаетъ нашъ добрый Бовель?

- Мне кажется, вы слишкомъ безпокоитесь о немъ, съ усмешкой отвечала Катарина.

Раменъ взглянулъ на нее и нахмурился.

- Катарина, сказалъ онъ весьма сухо: - во первыхъ, сделай одолженiе не делай неуместныхъ возраженiи; во вторыхъ, потрудись пожалуста сходить наверхъ и узнать, какъ здоровье Бовеля, да не забудь сказать, что я нарочно послалъ тебя за этимъ.

Катарина, поворчавъ немного, отправилась исполнять приказанiе. Господинъ ея былъ въ лавке, когда она черезъ несколько живутъ возвратилась; съ очевиднымъ удовольствiемъ передала она следующей приветъ:

что онъ не имеетъ ни малейшей охоты входить съ вами въ объясненiя о своемъ здоровье; кроме того онъ будетъ очень благодаренъ вамъ, если вы внимательно займетесь своей давкой, оставивъ въ покое его здоровье.

- Каковъ онъ на видъ? спросилъ Раменъ съ совершеннымъ спокойствiемъ.

- Я таки успела взглянуть на него, и мне кажется, что онъ быстро приготовляетъ себя для обязательныхъ услугъ могильщика.

Раменъ улыбнулся, потеръ ладонь о ладонь и весело началъ шутить съ черноглазой гризеткой, торговавшей ленты на шляпку; и надобно сказать, что ленты эти достались ей чрезвычайно дешево.

Съ наступленiемъ сумерекъ Раменъ, оставивъ свою лавку на попеченiе служанки, тихонько пробрался въ четвертый этажъ. Въ ответъ на самыя нежный звонокъ его, старушка небольшого роста отворила дверь и, окинувъ его быстрымъ взглядомъ, скороговоркой сказала:

- Господинъ Бовель неумолимъ: онъ решительно не хочетъ видеть доктора.

И она хотела захлопнуть дверь; но Раменъ остановилъ ее и шопотомъ сказалъ:

- Я вовсе не докторъ!

Старушка осмотрела его съ головы до ногъ.

- Кто же вы? адвокатъ?

- Совсемъ нетъ.

- Ну такъ, значитъ, вы пасторъ?

- Вовсе нетъ.

- Во всякомъ случае, извольте удалиться. Господинъ мой никого не принимаетъ.

И старушка снова хотела захлопнуть дверь; но Раменъ опять помешалъ ей.

- Послушайте, сказалъ онъ самымъ вкрадчивымъ тономъ: - я откровенно говорю вамъ, что я ни адвокатъ, ни докторъ, ни пасторъ. Я старинный прiятель, самый старинный другъ вашего превосходнаго господина, я нарочно пришелъ навестить добраго Бовеля въ его горькомъ положенiя.

Маргарита, не сказавъ ни слова, позволила ему войти и заперла за нимъ дверь. Изъ узкой и мрачной прихожей Раменъ готовился войти въ комнату, откуда раздавался громкiй кашель; но въ ту минуту старушка взяла его за руку и, поднявшись на цыпочки, прошептала ему въ самое ухо:

- Ради Бога! если только вы другъ его, то поговорите съ нимъ - убедите его сделать духовную, намекните ему о спасенiи души и вообще обо всемъ, что до этого касается.... пожалуста.

"непременно!" При этомъ случае онъ обнаружилъ свое благоразумiе темъ, что не разговаривалъ вслухъ; но все-таки въ ту же секунду въ комнате раздался резкiй возгласъ:

- Маргарита, ты съ кемъ-то говоришь. Я сказалъ тебе, Маргарита, что не хочу видеть вы доктора, ни адвоката, и если только....

- Нетъ, это вашъ старинный прiятель, прервала Маргарита, отворяя дверь.

Бовель, приподнявъ голову, заметилъ красное лицо Рамена, выглядывающее черезъ плечо старушки, и съ величайшимъ гневомъ закричалъ:

- Какъ ты смела привести сюда этого человека? Какъ вы смели, милостивый государь, показаться сюда?

- Моя добрый старый другъ, бываютъ чувства, сказалъ Раменъ, распуская пять пальцевъ на левомъ кармане жилета: - бываютъ чувства, повторилъ онъ со вздохомъ: - которыхъ мы не можемъ поработить. Одно изъ подобныхъ чувствъ привело меня сюда. Дело въ томъ, что я простосердечный человекъ и никогда не помню зла. Я никогда не забываю стараго друга, но люблю забывать старыя непрiятности, когда вижу, что другъ мой въ несчастiи....

Говоря это, Раменъ выдвинулъ стулъ и преспокойно поместился противъ прежняго хозяина.

Бовель былъ худощавый старикъ, съ бледнымъ лицомъ, которое оканчивалось остроконечнымъ подбородкомъ; черты его были резки. Сначала Бовель оглядывалъ своего посетителя изъ глубины обширнаго кресла; но потомъ, какъ будто недовольный этимъ отдаленiемъ, онъ наклонился впередъ и, положивъ обе руки на сухiя колени своя, началъ смотреть въ лицо Рамена твердымъ и проницательнымъ взглядомъ. Но такой внимательный осмотръ нисколько не смутилъ его гостя.

- Зачемъ вы пришли сюда? спросилъ наконецъ старикъ.

- Собственно затемъ, чтобъ иметь удовольствiе посмотреть на васъ, мой добрый другъ. Больше решительно ни за чемъ.

- Ну, хорошо: посмотрите, и потовъ убирайтесь вонъ.

Кажется, слова эти привели бы хоть кого въ унынiе; но дело шло о превосходномъ случае, а когда Раменъ имелъ въ виду превосходный случай, то упорство его и твердость воли были непобедимы. Решившись остаться, онъ лишалъ Бовеля всякой возможности и даже власти выгнать его. Въ тоже время онъ имелъ довольно ловкости, чтобъ сделать присутствiе свои прiятнымъ. Онъ зналъ, что его грубое и необузданное остроумiе восхищало въ былыя времена Бовеля, и на этогъ разъ такъ кстати умелъ воспользоваться своимъ даромъ, что раза три увлекалъ стараго Бовеля въ чистосердечаый смехъ.

- Раменъ, сказалъ наконецъ старикъ, положивъ свою сухую ладонь на руку гости и устремляя на пурпуровое лицо лавочника пронзительный взглядъ: - и давно знаю, что ты шутъ большой руки; тебе ни за что не уверить меня, что ты пришелъ только затемъ, чтобъ повидаться со мной и позабавить меня. Скажи мне откровенно, чего ты хочешь отъ меня?

Раменъ откинулся на спинку стула и кротко засмеялся; казалось, что онъ хотелъ сказать этимъ: можете ли вы подозреватъ меня?

- Теперь ведь у меня нетъ лавки, изъ которой можно было бы выжить меня, продолжалъ старикъ: - и, конечно, ты не такой глупецъ, чтобы притти ко мне за деньгами?

- За деньгами?! повторилъ лавочникъ, какъ будто Бовель упомянулъ такую вещь, какой онъ и во сне не видалъ. - О, нетъ! совсемъ нетъ!

Раменъ виделъ, что не пришло еще время обнаружить цель своего посещенiя: подозренiя Бовеля не были еще разсеяны, - словомъ сказать, Раменъ виделъ, что превосходный случай не наступилъ еще.

- Я знаю, Раменъ, что ты не даромъ поднялся наверхъ: я вижу это по твоимъ глазамъ, - но заранее говорю, что въ другой разъ тебе не удастся обмануть меня.

васъ? сказалъ веселый прожектёръ, почтительно кивая головой: - обмануть человека съ вашимъ умомъ и проницательностiю? это невозможно! Одно уже такое предположенiе - лесть съ вашей стороны. Добрый другъ мой, продолжалъ онъ кроткимъ ласковымъ тономъ: - да я никогда я не мечталъ объ этомъ. Дело вотъ въ чемъ, Бовель: хотя меня и называютъ веселымъ, безпечнымъ и неугомоннымъ болтуномъ, но у меня есть совесть, и, признаюсь, я всегда чувствовалъ безпокойство въ душе своей, по поводу того обстоятельства, которое помогло мне сделаться преемникомъ вашей лавки. Хотите - верьте, хотите - нетъ.

По видимому, Бовель началъ смягчаться.

"Теперь къ делу!" подумалъ искатель превосходныхъ случаевъ. - Скажите пожалуста, заговорилъ Раменъ: - этотъ домъ, при теперешнемъ слабомъ состоянiи вашего здоровья, долженъ доставлять вамъ бездну безпокойствъ. На дняхъ выехали два жильца, не заплативъ ни гроша, а это, я полагаю, крайне досадная вещь, особливо для больного.

- Но говорятъ же тебе, что я какъ нельзя лучше здоровъ!

- Во всякомъ случае, все это дело чрезвычайно хлопотливо для васъ. Будь я на вашемъ месте, я непременно продалъ бы этотъ домъ.

- А будь я на твоемъ месте, сухо возразилъ хозяинъ дома: - то непременно купилъ бы его...

- Непременно! прервалъ гость.

- То есть въ такомъ случае, еслибъ тебе удалось купить его. Гм! я заранее звалъ, что ты не даромъ пришелъ сюда. А согласишься ли ты дать мне за него восемьдесятъ тысячь франковъ? отрывисто спросилъ Бовель.

- Восемьдесятъ тысячь франковъ?! повторилъ Раменъ. - Ужь не считаете ли вы меня за государственнаго банкира.

- Ну такъ нечего и говорить объ этомъ.... неужели ты не боишься такъ на долго отлучаться изъ своей лавки?

Раменъ, какъ будто не замечая этого намека, продолжалъ сидеть и вести прежнiй разговоръ.

- Дело въ томъ, мои добрыя другъ, что въ настоящее время я небогатъ наличными деньгами. Но если вы желаете освободиться отъ всехъ этихъ хлопотъ, то что вы скажете насчетъ пожизненной аренды? Мне кажется, это легче всего можно бы устроить.

Бовель испустилъ короткiй, сухой, могильный кашель, и лицо его приняло такое выраженiе, какъ будто за жизнь его не стоило ручаться и на часъ.

- Ты, кажется, считаешь себя безпредельнымъ умницей, сказалъ онъ. - Тебя уверили, что я умираю. Какiе пустяки! Да я еще переживу тебя.

Лавочникъ взглянулъ на тощую фигуру Бовеля и воскликнулъ про себя: "бредишь, любезный!"

- Мой добрый Бовель, оказалъ онъ вслухъ: - я очень хорошо знаю удивительную силу вашего здоровья, но позвольте заметить, что вы очень много пренебрегаете собой. Почему бы, напримеръ, не посоветоваться вамъ съ добрымъ, благоразумнымъ докторомъ и....

- Ты, что ли, заплатишь ему? резко прервалъ его Бовель.

въ другой разъ.

- Вероятно, после того, какъ услышимъ докторское донесенiе, сказалъ Бовель съ язвительной улыбкой.

Отъ проницательныхъ взоровъ старика не скрылось, какъ Раменъ украдкой взглянулъ на него. Ни тотъ, ни другой не могли скрыть своей улыбки: две добрыя души понимали другъ друга какъ нельзя лучше. Раменъ виделъ, что случай далеко еще не былъ превосходный, какъ ему сначала казалось, и удалился.

На другой день Раменъ послалъ къ старику соседняго доктора и услышалъ его мненiе, что чудо будетъ, если Бовель проживетъ три месяца. Очаровательная новость!

Прошло несколько дней, въ теченiе которыхъ Раменъ, несмотря на сильное душевное безпокойство, казался безпечнымъ, не навещалъ своего хозяина и, по видимому, не обращалъ на него ни малейшаго вниманiя. Въ конце недели старушка Маргарита зашла къ нему въ лавку купить какую-то безделицу.

- Ну что, какъ у васъ дела идутъ наверху? съ небрежнымъ видомъ спросилъ Раменъ.

- Хуже и хуже, сказала Маргарита съ тяжкимъ вздохомъ. - У насъ есть и ревматизмъ, который часто заставляетъ насъ употреблять выраженiя, противныя старческимъ летамъ, и упрямство, которое мешаетъ намъ пригласить къ себе адвоката или пастора; есть и подагра, которая съ каждымъ днемъ подступаетъ выше и выше, а мы все-таки продолжаемъ толковать о крепости нашего телосложенiя. Ахъ, милостивый государь, если только вы имеете малейшее влiянiе на насъ, то, сделайте одолженiе, убедите насъ, какъ нехорошо умирать не сделавъ духовнаго завещанiя и не раскаявшись въ своихъ прегрешенiяхъ.

- Вечеромъ я непременно поднимусь наверхъ, двусмысленно заметилъ Раменъ.

Онъ сдержалъ свое обещанiе и засталъ Бовеля въ постели, подъ влiянiемъ мучительныхъ страданiй и самой мрачной хандры.

- Ну ужь прислалъ же ты мне доктора! онъ отравляетъ меня, да и только! сказалъ Бовель съ выраженiемъ сильнаго гнева. - Не нужно мне его: я здоровъ; я не хочу следовать его предписанiямъ: онъ запретилъ мне есть - я буду есть.

- Онъ очень умный человекъ, сказалъ посетитель. - Онъ говорилъ мне, что въ теченiе всей своей практики ни разу еще не встречался съ темъ, что называется силой сопротивленiя, которую открылъ въ вашей натуре. Онъ спрашивалъ меня, долговечны ли были ваши предки?

- Вотъ поэтому-то вернее бы можно было судить и о моей долговечности, отвечалъ Бовель. - Я могу сказать только, что дедъ мой умеръ девяноста, а отецъ - осьмидесяти-шести летъ.

- Докторъ признавался, что вы имеете удивительно крепкую натуру.

- А кто же говорилъ, что я не имею ея? слабымъ голосомъ воскликнулъ больной.

- Решительно никто! въ этомъ нетъ ни малейшаго сомненiй. Но вы гораздо лучше сберегли бы здоровье свое, еслибъ васъ не безпокоили эти несносные жильцы. Подумали ли вы о пожизненной аренде? сказалъ Раменъ съ безпечнымъ видомъ.

- Мне что-то совестно, возразилъ Бовель, закашлявшись. - Мне не хочется вовлечь тебя въ такое опасное дело. Долговечность моя будетъ для тебя гибелью.

- Чтобъ отвратить это неудобство, быстро отвечалъ Раменъ: - мы можемъ назначить не слишкомъ большую уплату.

- Но согласись, я долженъ получать хорошiя деньги, смиренно возразилъ Бовель.

Раменъ, услышавъ это, разразился громкимъ смехомъ, назвалъ Бовеля лукавой, старой лисицей, далъ ему тычекъ подъ ребра, отчего заставилъ старика закашляться на целыхъ пять минутъ, и потомъ предложилъ поговорить объ этомъ предмете въ другой разъ. Лавочникъ оставилъ Бовеля въ то самое время, когда последнiй собрался было уверять его, что онъ чувствуетъ въ себе силы и здоровье сорокалетняго мужчины.

Раменъ не торопился заключить предлагаемое условiе. "Чемъ позже начну платить - говорилъ онъ, спускаясь съ лестницы - темъ лучше."

въ комнату подъ предлогомъ, что господинъ ея заснулъ; въ обращенiи ея обнаруживались какая то таинственность, а это обстоятельство пробуждало въ душе Рамена зловещiя предчувствiя. Наконецъ внезапная мысль поразила его: видно старая ключница, желая сделаться наследницей своего господина, подслушала предложенiе Рамена и теперь хлопочетъ, чтобъ ни подъ какимъ видомъ оно не удалось. Въ тотъ самый день, когда мысль эта мелькнула въ голове Рамена, онъ встретилъ на лестнице адвоката, съ которымъ некогда имелъ дела. Эта встреча произвела ознобъ въ коммерческомъ сердце лавочника, и предчувствiе, - одно изъ техъ предчувствiй, которыя редко обманываютъ насъ, сказало ему, что уже слишкомъ поздно. Несмотря на то, Раменъ имелъ столько твердости духа, что отложилъ свое свиданiе до вечера, - а вечеромъ решился во что бы то ни стало увидеться съ Бовелемъ. Дверь въ квартиру больного была полу-открыта; на площадке лестницы стояла ключница и шопотомъ разговаривала съ мужчиной среднихъ летъ, въ темной мантiи.

"Ну такъ и есть! все кончилось! Эта старая ведьма испортила все дело!" - подумалъ Раменъ, внутренно укоряя себя въ глупой опрометчивости.

- Извините, сегодня никакъ нельзя видеться съ господиномъ Бовелемъ, резко сказала Маргарита, въ то время, какъ Раменъ хотелъ было пройти мимо нея.

- Увы! неужели мой превосходный другъ въ опасномъ положенiи? печальнымъ голосомъ спросилъ Раменъ.

- Милостивый государь, съ жаромъ сказалъ пасторъ, хватая Рамена на пуговку сюртука: - если вы действительно другъ этого несчастнаго человека, то постарайтесь навести его на умъ. Я виделъ многихъ умирающихъ, но ни разу еще не встречалъ такого сильнаго упрямства, ни разу не видалъ такой слепой уверенности въ продолжительность своей жизни.

- Поэтому вы и въ самомъ деле думаете, что другъ мой умираетъ? спросилъ Раменъ, и, на зло печальному тону, который онъ старался придать своему голосу, въ произношенiи его отражалась такая особенность, что пасторъ, отвечая ему: - "да, я думаю" - весьма пристально посмотрелъ на него.

"Неужели!" вотъ все, что могъ сказать Раменъ, и, пользуясь случаемъ, когда пасторъ оставилъ пуговку, а Маргарита зазевалась, успелъ пробраться въ комнаты. Онъ нашелъ Бовеля въ постели, въ весьма жалкомъ положенiи.

- О, Раменъ, мой другъ! простоналъ Бовель: - никогда не держи у себя ключницы и ни подъ какимъ видомъ не давай ей знать, что у тебя есть состоянiе. Это настоящiя гарпiи, Раменъ, - настоящiя гарпiи! Ужь выпалъ же мне сегодня денекъ! Сначала является адвокатъ и советуетъ мне написать "последнiя мои желанiя"; потомъ пасторъ, съ кроткими намеками, что я умирающiй человекъ. Нечего сказать - славный денекъ!

- И что же - сделали ли вы духовное завещанiе? мягкимъ голосомъ спросилъ Раменъ, съ проницательнымъ взглядомъ.

- Сделать духовное завещанiе?! съ негодованiемъ воскликнулъ старикъ. - Сделать духовное завещанiе?! Да что вы думаете обо мне, милостивый государь? Не хотите ли и вы сказать, что я умираю?

- Сохрани меня Богъ! набожно воскликнулъ Рамевъ.

- Такъ къ чему же вы спрашиваете, сделалъ ли я духовное завещанiе? сердито возразилъ Бовель и произнесъ при этомъ случае несколько резкихъ словъ.

Рамевъ вообще, можно сказать, имелъ довольно вспыльчивый характеръ; но когда дело касалось до денегъ, то онъ старался обнаруживать овечью кротость. Онъ перенесъ раздражительность хозяина дома съ неподражаемымъ терпенiемъ и, задвинувъ на задвижку дверь, чтобъ Маргарита не помешала имъ, съ величайшимъ вниманiемъ началъ наблюдать за Бовелемъ. Превосходный случай, котораго онъ ожидалъ съ такимъ нетерпенiемъ, наступилъ.

"Дело ясное - Бовель умираетъ - подумалъ Раменъ - и если я сегодня не окончу нашихъ условiй и не подпишу завтра контракта, то все пропало!"

увлекаетъ человеческую натуру. Скажите, не грустно ли видеть Маргариту, верную и преданную прислужницу, которая вдругъ превращается въ гарпiю, - по поводу завещанiя? Не прискорбно ли слышать, что адвокаты, по вашему выраженiю, похожи на хищныхъ птицъ, привлеченныхъ сюда запахомъ золота! Не несчастiе ли, после этого, иметь слабое здоровье, соединенное съ огромнымъ состоянiемъ, и уверенность въ твердую свою натуру!

- Раменъ, простоналъ старикъ, всматриваясь въ лицо своего гостя, съ желанiемъ проникнуть, что кроется въ душе его: - мне кажется, что ты опять начинаешь заговаривать о пожизненной аренде. Я знаю, что тебе этого хочется.

- Превосходный другъ мой, если у меня и есть подобное желанiе, такъ потому собственно, что я хочу вывести васъ изъ мучительнаго положенiя.

- Я уверенъ, Раменъ, въ душе своей ты полагаешь, что я умираю, простоналъ Бовель.

- Съ моей стороны было бы безразсудно иметь такое предположенiе. Вы умираете?! Я готовъ доказать какъ, что вы никогда еще не наслаждались лучшимъ здоровьемъ. Во первыхъ, вы не чувствуете никакой боли.

- Ревматической! но скажите, умиралъ ли кто нибудь отъ ревматизма? и если только это все....

- О нетъ, это не все, прервалъ старикъ съ величайшей раздражительностiю: - напримеръ, что ты скажешь о подагре, которая съ каждымъ днемъ поднимается выше и выше.

- Конечно, подагра - дело не совсемъ прiятное; но если больше нетъ ничего....

- Почтя больше ничего! резко прервалъ Бовель: - разве только одышка, которая иногда едва даетъ мне возможность дышать, и страшная боль въ голове, которая ни на минуту не даетъ мне покоя. Но если ты, Раменъ думаешь, что я умираю, то ты сильно ошибаешься.

- Сколько? спросилъ Бовель, устремивъ свои взгляды на Рамена.

- Извините, извините меня, я ошибся: я хотелъ сказать две тысячи франковъ въ годъ, поспешно возразилъ Раменъ.

Бовель закрылъ глаза и, по видимому, впалъ въ тихiй сонъ. Лавочникъ кашлянулъ; больной не шевелился.

- Господинъ Бовель!

- Прекрасный другъ мой!

Глубокое безмолвiе.

- Вы спите?

Продолжительное молчанiе.

Бовель открылъ глаза.

- Раменъ, сказалъ онъ голосомъ наставника: - ты совершенный глупецъ: разве ты не знаешь, что этотъ домъ приноситъ мне четыре тысячи?

Въ этихъ словахъ заключалась чистейшая ложь, и лавочникъ зналъ это, но онъ имелъ свои причины принять ихъ за сущую правду.

- Праведное небо! воскликнулъ онъ съ видомъ совершенной невинности: - кто могъ подумать это, въ то время, какъ жильцы постоянно бегутъ отсюда! Ну такъ что же, четыре тысячи, что ли? - Согласитесь на этомъ: ведь, право, четыре тысячи весьма довольно.

"нетъ! это обыкновенный годовой доходъ - совершенные пустяки!", сложилъ на грудь руки и, повидимому, располагалъ спокойно заснуть.

- Вотъ никакъ не полагалъ встретить въ немъ такого дальновиднаго делового человека! сказалъ Раменъ, съ видомъ изумленiя; но, къ несчастiю, всемогущая лесть не помогла ему и на этотъ разъ. - Такого проницательнаго человека! продолжалъ онъ, украдкой бросая взглядъ на старика, который оставался въ неподвижномъ положенiи. - По всему видно, что онъ хочетъ вытянуть изъ меня еще полъ-тысячи франковъ!

Раменъ сказалъ это такимъ голосомъ, какъ будто пять съ половиною тысячъ франковъ уже были предложены и какъ будто они составляли верхъ желанiй Бовеля. Но и эта хитрость не имела надлежащаго действiя: больной не шевелился.

- Но послушайте, мой добрый другъ, говорилъ Раменъ убедительнымъ тономъ: - иногда люди при всей ихъ проницательности, при всей ихъ дальновидности попадаются въ просакъ. Какъ же вы хотите, чтобы я назначилъ вамъ уплату гораздо больше этой, въ то время, какъ здоровье ваше находится въ цветущемъ состоянiи, и вы надеетесь прожить очень долго?

- Почему знать, быть можетъ, выпадетъ такой денекъ, что я и умру, спокойно заметилъ старикъ, очевидно желая применить къ делу вероятность своей собственной смерти.

- Согласись со мной, Раменъ, ласковымъ тономъ продолжалъ Бовель: - ты ведь черезчуръ смышленый человекъ и въ самое короткое время можешь удвоить действительную ценность дома. Я спокойный, сговорчивый и не жадный до денегъ человекъ; въ противномъ случае этотъ домъ принесъ бы мне по крайней мере восемь тысячь франковъ въ годъ.

- Восемь тысячь?! съ негодованiемъ воскликнулъ лавочникъ. - Да у васъ нетъ совести! Полно какъ упрямиться! Шесть тысячь франковъ въ годъ (но только заметьте, я не назначаю шести тысячь) весьма значительный доходъ для человека съ вашими привычками. Полно упрямиться, мой другъ!

Но Бовель оставался глухъ къ убежденiямъ Рамена и снова закрылъ глаза. Это положенiе его съ закрытыми глазами, длившееся целыхъ четверть часа, принудило Рамена предложить ему семь тысячь франковъ.

- Такъ и быть, Раменъ, - согласенъ, хладнокровно сказалъ старикъ: - уверяю тебя, что ты съ чудеснымъ барышомъ.

Выходя изъ комнаты, Раменъ встретился съ старой Маргаритой, которая все время подслушивала у дверей и готова была при этой встрече растерзать его, за то, что онъ "вовлекъ въ обманъ ея беднаго, добросердечнаго господина", - но ограничилась темъ, что шопотомъ разбранила его. Лавочникъ перенесъ это весьма терпеливо: почему же при подобномъ случае не сделать снисхожденiя раздраженнымъ чувствамъ старой служанки? Раменъ потеръ себе ладони и въ самомъ прiятномъ расположенiи духа пожелалъ Маргарите прiятнаго вечера.

На другое же утро контрактъ былъ подписанъ, къ крайнему негодованiю Маргариты и къ величайшему удовольствiю договаривающихся сторонъ.

Все соседи восхищались счастiемъ и дальновидностью Рамена, потому что старику, судя по слухамъ, съ каждымъ даемъ становилось хуже а хуже; и ясно было для всехъ, что Рамену не прядется заплатить по контракту даже и за первую четверть перваго года. Маргарита, побуждаемая гневомъ, старалась разглашать исторiю всемъ вместе и каждому порознь. Соседи слушали, кивали головами и съ полнымъ убежденiемъ твердили, что Раменъ умнейшiй человекъ.

Прошелъ месяцъ. Въ одно прекрасное утро Раменъ, спускаясь съ верхняго яруса, где делалъ нагоняй бедной вдове, не доставившей въ срокъ квартирныхъ денегъ, услышалъ на лестнице легкiе шаги. Когда онъ переступилъ еще несколько ступенекъ, передъ нимъ явился статный, цветущiй здоровьемъ, веселый мужчина, въ образе господина Бовеля. Раменъ остолбенелъ.

- Господинъ Бовель, сказалъ Раменъ глухимъ голосомъ: - позвольте спросить, куда же девался вашъ ревматизмъ?

- Представь себе, мой другъ, прошелъ, - совершенно прошелъ.

- А подагра, которая поднималась съ каждымъ днемъ все выше и выше? спросилъ Раменъ голосомъ, въ которомъ отражалось мучительное безпокойство.

- Стала опускаться все ниже и ниже и потомъ совсемъ исчезла, спокойно отвечалъ Бовель.

- Одышка немного безпокоитъ меня; но это ничего. Говорятъ, что люди съ этимъ недугомъ обыкновенно бываютъ долговечны: примеровъ тому бездна.

И вместе съ этимъ Бовель отперъ свою дверь, затворилъ ее за собою и исчезъ.

Раменъ былъ пораженъ. Подъ влiянiемъ обманутыхъ надеждъ и полнаго убежденiя, что попался въ вросакъ, онъ стоялъ окаменелый; на лице его отражалась безсмысленность, а изъ словъ его можно было заключить, что онъ желалъ "превосходнаго случая отмстить".

Удивительное излеченiе было предметомъ разговора целаго квартала, - особливо, когда Бовель показывался на улице, весело размахивая тростью. Въ первые припадки отчаянiя, Раменъ отказался отъ уплаты; онъ обвинялъ решительно всехъ въ заговоре противъ него; прогналъ Катарину и сменилъ привратницу; публично обвинилъ въ заговоре адвоката и пастора; подалъ жалобу на доктора - и остался не при чемъ. Подалъ другую жалобу на Маргариту - и по суду понесъ сильные убытки. Бовель не тревожилъ себя безполезными требованiями по контракту, но при каждомъ отказе въ уплате обращался къ такимъ законнымъ понужденiямъ, которымъ доведенныя до отчаянiя Раменъ не имелъ возможности сопротивляться.

Краснолицый, веселый Раменъ обратился теперь въ бледнаго, унылаго, несноснаго ворчуна. Въ дополненiе къ величавшей горести его и досаде, онъ видитъ, что старикъ съ каждымъ годомъ богатеетъ, благодаря деньгамъ, при выдаче которыхъ сердце Рамена каждый разъ разрывается. Старушка Маргарита находитъ большое удовольствiе доставлять въ лавку нижняго этажа сведенiя о своемъ цветущемъ положенiи и уверять хозяина этой лавки, что господинъ Бовель съ каждымъ днемъ становится здоровее и бодрее. Отъ одного изъ этихъ мученiй Раменъ могъ бы отделаться: ему стоило только отказать въ квартире прежнему хозяину дома. Но ему нельзя было сделать это; его тревожило тайное опасенiе: ну что, если Бовель воспользуется превосходнымъ случаемъ, умретъ безъ ведома Рамена, и передастъ кому нибудь другому "превосходный случай" выдавать себя за него и получать за себя деньги.

Новейшiе слухи о жертве превосходныхъ случаевъ представляютъ намъ ее сокрушенною подъ бременемъ обманутыхъ ожиданiй; и кажется, что ей прядется покинутъ этотъ мiръ не дождавшись кончины своего соперника, который съ каждымъ днемъ становится бодрее и бодрее.