Лавка древностей.
Том первый.
Глава III.

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Лавка древностей. Том первый. Глава III. (старая орфография)

III.

Вслед за ней в лавку вошел пожилой человек, самой безобразной, отталкивающей наружности. Начать с того, что ростом он был почти карлик, между тем как его огромная голова и такое же огромное лицо были бы впору великану. Черные как угольки, хитрые, зловещие глаза так и бегали во все стороны; на прыщеватом болезненном лице, вместо усов и бороды, торчала щетина. Но больше всего его безобразила какая-то противная улыбка, плавно застывшая на губах и отнюдь не выражавшая собой веселого расположения духа её обладателя. Вечно открытый рот с торчавшими кое где на деснах корешками зубов, придавал ему сходство с запыхавшейся собакой. Костюм его состоял из громадной шляпы с высоким донышком, поношенного сюртука и толстых башмаков; белый грязный галстух был скручен как веревка и почти не прикрывал его тонкой, жилистой шеи. Если мы прибавим, что его черные с проседью, редкие волосы были коротко подстрижены на голове и висках, а за ушами висели клочьями, что руки у него были грязные, кожа на них грубая, а ногти длинные, желтые, заостренные, на подобие когтей, мы будем иметь приблизительно верный портрет субъекта, вошедшого в Лавку Древностей.

Я успел все это разсмотреть, во-первых потому, что его характерные черты бросались в глаза, да и времени было достаточно: в продолжение нескольких минут никто не проронил ни слова. Девочка робко подошла к брату и взяла его за руку; карлик - мы оставим за ним эту кличку - со своей стороны, окидывал присутствующих испытующим взглядом. Старику-деду, повидимому, не понравилось, его даже несколько смутило неожиданное появление карлика.

- Гм! Вот этот должен быть ваш внук, сосед! вымолвил наконец карлик, приставляя руки к глазам в виде зонтика и внимательно всматриваясь в молодого человека.

- Скорее не должен быть, а есть, к моему несчастию, возразил старик.

- A это кто? - он указал на Дика Сунвеллера.

- Это один из его приятелей, который своим посещением доставляет мне такое же удовольствие, как и он сам.

- A этот? карлик повернулся в мою сторону и указал на меня пальцем.

- Этот господин был так добр, привел Нелли домой, когда она заблудилась ночью, возвращаясь от вас.

Карлик готов был напуститься на девочку за её неосмотрительность, но, увидев, что она разговаривает с братом, оставил ее в покое и стал прислушиваться.

- Ну что, Нелли, тебе здесь постоянно наговаривают на меня, хотят, чтобы ты меня возненавидела? громко спрашивал молодой человек.

- Что ты, Господь с тобой! разве это возможно.

- Небось скажешь, учат, чтобы ты меня любила? насмехался братец.

- Ни то, ни другое. Дедушка даже никогда не упоминает о тебе. Ну, право же!

- Я в этом убежден, Нелли, вполне убежден. Я тебе верю, сказал Фред, взглянув с укоризной на деда.

- Но ведь я очень, очень тебя люблю, Фред!

- Еще бы!

- Я люблю тебя, и буду любить и любила бы еще больше, если бы ты перестал мучить дедушку.

- Это и видно! Молодой человек наклонился к сестре, слегка поцеловал ее и затем оттолкнул от себя. - Ну, довольно, отбарабанила урок, теперь можешь уходить. Да нечего строить рожу. Мы еще не совсем поссорились, если в этом все дело, проговорил он. Он молча следил глазами за удалявшейся девочкой.

- Слушайте, вы, как вас? обратился он к карлику, когда она исчезла за дверью своей горенки.

- Это вы мне говорите? спросил карлик. - Меня зовут Квильп. Вы можете легко запомнить мое имя; оно не длинно: Даниель Квильп.

- Ну,так слушайте, что я вам скажу, м-р Квильп. Я знаю, вы имеете некоторое влияние на моего деда.

- Да, имею, подтвердил Квильп.

- И отчасти посвящены в его тайны.

- Отчасти посвящен, отвечал он сухо.

- Так передайте ему от меня, что пока Нелли живет в его доме, я буду приходить сюда, когда мне вздумается: если он захочет отвязаться от меня, пусть прежде постарается отделаться от нея. С какой стати меня выставляют каким-то пугалом, от меня бегают, как от чумы? Он будет уверять вас, что я человек безсердечный, что я о ней думаю столько же, сколько и о нем. Пускай себе говорит, что хочет. A я все-таки буду приходить сюда: Нелли должна помнить, что у нея есть брат. Я собственно для этого пришел сегодня, и еще сто раз приду. Я сказал, что не уйду отсюда, пока с ней не повидаюсь, и добился своего, а теперь мне больше нечего здесь делать. Дик, пойдем домой.

- Постой, крикнул Сунвеллер, когда его приятель направился к двери. - Милостивый государь, обратился он к Квильпу.

- Прежде чем удалиться из этого храма веселья, из этих чертогов, сверкающих огнями, я позволю себе сделать маленькое замечание. Я пришел сюда, милостивый государь, в полной уверенности, что старик в добром стихе...

- Продолжайте, сударь, молвил Даниель Квильп, так как оратор запнулся на последнем слове.

- Вдохновенный этой мыслью, движимый чувством дружбы и расположения к обеим враждующим сторонам, зная по опыту, что ссоры и оскорбления не могут способствовать душевным излияниям и возстановлению нарушенного мира, я беру на себя смелость предложить единственное средство, пригодное в данном случае. Вы мне позволите, милостивый государь, сказат вам одно словечко на ухо?

И, не ожидая ответа, Дик подошел к карлику, положил ему руку на плечо, наклонился к самому его уху и сказал во всеуслышание:

- Передайте старику, чтоб он раскошелился.

- Что такое? переспросил Квильп.

- Чтобы он раскошелился, повторил Сунвеллер, хлопая себя по карману. - Понимаете?

Карлик кивнул утвердительно головой, а Сунвеллер сделал несколько шагов и тоже кивнул головой, затем попятился еще немного и опять кивнул, и таким образом добравшись до двери, на минуту остановился, громко кашлянул, чтобы обратить на себя внимание карлика и стал делать ему знаки: [дескать, он вполне на него надеется и, с своей стороны, будет свято хранить тайну. По окончании этой выразительной пантомимы, он побежал вслед за своим приятелем и исчез.

- Гм! Вот и вся польза от родных, и карлик с презрением пожал плечами. - Слава Богу, что у меня их нет! Да и вы легко могли бы от них отделаться, еслиб у вас было побольше характера и хоть капля здравого смысла.

- Что-ж мне делать, скажите, что мне делать? воскликнул старик в отчаянии. - Вам легко говорить, а каково мне?

- A как вы думаете, что бы я сделал на вашем месте? спросил карлик.

- Вы, конечно, прибегли бы к каким нибудь жестоким, крайним мерам.

- Вы совершенно верно угадали. И, польщенный таким высоким о нем мнением, карлик разразился дьявольским смехом, потирая свои грязные руки. - A если хотите еще более в этом удостовериться, спросите мою жену. У меня чудо что за жена! скромная, любящая, послушная, и притом красавица! Однако хорошо, что я вспомнил; я у вас засиделся, а она ждет меня не дождется и наверно безпокоится. Я знаю, она всегда мучится, когда меня нет дома, хотя и не смеет высказывать это в моем присутствии, разве что я ей дам на то свое соизволение.

Страшно было смотреть на этого урода, как он, смакуя свою речь, медленно потирал руки от удовольствия и, сдвинув брови, искоса бросал на присутствующих такие торжествующие взгляды, что сам чорт ему бы позавидовал.

- Возьмите, сказал он, боком подвигаясь к старику и вытаскивая что-то из-за пазухи, - я сам принес, потому что Нелли было бы не под силу нести так много золота, и я боялся, чтоб с ней чего не случилось по дороге. Впрочем, ей следовало бы заранее привыкать к деньгам, так как она будет очень богата после вашей смерти.

- Дай Бог, чтобы ваши предсказания сбылись, простонал старик. - Я надеюсь...

- Надеюсь, с насмешкой повторил карлик, еще ближе подвигаясь к нему: - желал бы я знать, сосед, куда вы деваете все эти деньги? Вы так скрытны, что от вас ничего не добьешься, никак не вырвешь у вас этой тайны.

комнату, где и спрятал их в железный шкафчик над камином. Карлик все время зорко следил за ним, а затем стал прощаться: ему, мол, надо спешить домой, не то он застанет жену в обмороке.

- И так, до свидания, сосед, кланяйтесь от меня Нелли. Я надеюсь, что она вперед не будет сбиваться с дороги, хотя я очень рад, что этот непредвиденный случай доставил мне удовольствие и честь... тут он с усмешкой поклонился мне и, окинув взглядом всех и все, находившееся в лавке, ушел.

Я сам неоднократно порывался уйти, но старик все удерживал меня. Теперь он снова стал упрашивать меня остаться, разсыпаясь в благодарностях за оказанную услугу, и я охотно согласился на его просьбу, делая вид, что очень интересуюсь редкостными миниатюрами и медалями, которые он нарочно разложил передо мной; на самом же деле любопытство мое было возбуждено еще сильнее, чем в мое первое посещение.

Вскоре Нелли пришла и подсела к дедушке с какой-то работой. Цветы, разставленные на окнах, птичка, чирикавшая в клетке, и эта молоденькая, хорошенькая девушка оживляли и смягчали суровую, мрачную обстановку дома. Тем больнее сжималось мое сердце, когда я глядел на сгорбленную, дряхлую фигуру старика. Что-то станется с этим прелестным ребенком, когда её единственный покровитель закроет глаза?

- Теперь мне будет легче на душе, как бы в ответ на мою мысль, заговорил старик, взяв внучку за руку. - Я уверен, что ты будешь богата, Нелли; я желаю этого, конечно, не ради себя, а ради тебя. Не может быть, чтобы нам пришлось испытать в этом разочарование: непосильное горе обрушилось бы на твою невинную голову. Нет, нет, должны же наконец мои труды увенчаться успехом!

- Когда я подумаю, что ты выросла в совершенном одиночестве, - столько лет к ряду не видела никого, кроме меня, старика, - что у тебя не было подруг, что ты не пользовалась никакими детскими удовольствиями, - когда я подумаю обо всем этом, меня начинает мучить совесть.

- Что вы говорите, дедушка! вскричала Нелли с непритворным изумлением.

- Правда, я всегда жил одною мыслью, одной надеждой, что наступит время, когда ты будешь вращаться в лучшем обществе и жить в свое удовольствие. Я и теперь надеюсь... и теперь надеюсь... Но если судьбе угодно будет, чтобы я умер раньше, чем мои мечты успеют осуществиться, что тебя ожидает, мое дитятко? Готова ли ты хоть сколько нибудь к борьбе с жизнью? Боюсь, что ты будешь так же беззащитна, как та птичка в клетке. Однако я слышу, Кит стучится в дверь: поди, отвори ему, Нелли.

что я делал, я делал для её же блага. Вернуться назад мне уже невозможно, даже если бы я этого желал; да я еще надеюсь на успех. Я сам был в страшной нищете и хочу избавить ее от тех лишений, которые преждевременно свели в могилу её бедную мать, - мою единственную дочь. Я хочу оставить ей не какие нибудь ничтожные средства, а целое состояние, которое обезпечило бы ее на всю жизнь. Вы понимаете, что я хочу сказать? Больше вы от меня никогда ничего не услышите. Тсс, она идет.

Он прошептал мне все это на ухо си такой поспешностью, он так судорожно сжимал мне руку своей дрожащей рукой, он смотрел на меня такими испуганными глазами, что я решительно не знал, что мне думать об этом человеке, Судя по его собственному признанию и по тому, что мне довелось слышать и видеть в его доме, я вывел заключение, что он должен быть богат. Но каким образом он нажил себе состояние и чем он занимался - это оставалось для меня неразрешимой загадкой. Уж не принадлежит ли он, думалось мне, к разряду тех людей, которые, нажившись всякими средствами, день и ночь дрожат над своим добром, боясь каждую минуту его лишиться? Чем больше я вдумывался в его слова, чем больше я соображал, тем правдоподобнее казалось мне это последнее предположение.

Возвратившись в комнату в сопровождении Кита, Нелли заставила его писать - она давала ему уроки два раза в неделю и эти занятия, насколько я мог заметить, доставляли большое удовольствие как учительнице, так и ученику. Но надо было видеть, каких трудов ей стоило уговорить своего застенчивого ученика, чтобы он сел в гостиной в присутствии незнакомого человека. Усевшись, наконец, как следует, он отвернул рукава, разложил локти на стол и, нагнувшись над самой прописью, стал косить на нее глазами. Не успел он обмакнуть перо в чернильницу, как уже не только вся тетрадь его оказалась в пятнах, но и сам он весь испачкался и измазал себе лицо и руки. Если ему удавалось правильно написать одну букву, он непременно стирал ее рукавом, принимаясь за следующую. При каждой новой ошибке и ученик, и учительница разражались громким, веселым смехом, не смотря на то, что и он, и она как нельзя более серьезно относились к своему занятию. Словом сказать, урок продолжался весь вечер. С наступлением ночи старик опять заволновался и засуетился, опять в известный час ушел из дому, и опять его маленькая внучка осталась одна-одинешенька в этом неприглядном доме.

Познакомив читателя с главными действующими лицами рассказа, я удаляюсь со сцены, предоставляя им самим говорить за себя.