Лавка древностей.
Том первый.
Глава VII.

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Лавка древностей. Том первый. Глава VII. (старая орфография)

VII.

- Фред, припомни старинную песню "Оставь всякия заботы", раздуй угасающее пламя веселья крылом дружбы, и да здравствует розовое вино!

Вот какой поэтической речью знакомый нам Дик Сунвеллер старался развеселить своего хмурого приятеля.

Квартира Дика имела свои удобства. Она находилась по соседству с Друриленом и как раз над табачной лавкой, что избавляло его от расходов на покупку табаку: ему стоило только выйти на лестницу, чтобы начать чихать. Поэтическая речь его, упомянутая выше, отличалась, по обыкновению, иносказательным характером. Так, вместо розового вина, на столе стоял штоф грога из можжевеловой водки с водой, который друзья и распивали, то-и-дело наполняя единственный стакан, заменявший им бокалы, что, впрочем, неудивительно, так как Дик жил на холостую ногу. Вероятно, в силу все той же поэтической вольности и любви к преувеличению, его единственная комната называлась квартирой.

Отдавая ее в наем, содержатель табачной лавки приклеил билетик с надписью: "квартира для одинокого". Этого было достаточно, чтобы Сунвеллер не иначе называл ее, как "моя квартира", "мои апартаменты", предоставляя слушателю, если ему угодно, рисовать в своем воображении целую анфиладу великолепных палат.

Этому полету фантазии Дика много способствовал книжный шкаф, стоявший на видном месте в его комнате. С виду это был шкаф и только, а на самом деле - потайная кровать. Дик и сам был уверен - по крайней мере днем он старался отклонять всякую мысль, всякое представление о постели, простынях и подушках - и друзей своих уверял, что это ничто иное, как шкаф, и ни разу не проговорился о его настоящем назначении. Признаться, у него была маленькая слабость к этому шкафу, и если бы вы пожелали приобрести дружбу Дика, вы должны были бы смело уверовать в его шкаф.

- Фред, передай-ка мне вино, заговорил Дик простым языком, убедившись, что его цветистая речь не производит ни малейшого впечатления на его друга.

Фред с сердцем двинул к нему штоф и снова по грузился в раздумье, так некстати прерванное Диком.

- Фред, я хочу предложить тебе маленький совет, приличествующий обстоятельствам, говорил Дик, мешая напиток. - Вот наступает май месяц...

- Убирайся к чорту! ты мне до смерти надоел своей болтовней. Тебе все нипочем, хоть трава не рости.

- Послушайте, м-р Трент. В какой-то пословице говорится, что человек должен быть весел и благоразумен. Есть люди, которые могут быть веселы, но не могут быть благоразумны и, наоборот: могут быть благоразумны, или, по крайней мере, воображают себя таковыми, но не могут быть веселы. Я принадлежу к первому разряду и очень рад, что могу применить к себе хоть половину этой хорошей пословицы. По моему мнению, гораздо лучше быть веселым, хотя и неблагоразумным, чем ни тем, ни другим, как например ты.

- Тьфу ты пропасть! проворчал Фред недовольным тоном.

- В добрый час, м-р Тренть! Я думаю, в порядочном обществе так не обращаются с амфитрионом. Ну, да вы не церемоньтесь, будьте как дома.

Тут он процедил сквозь зубы, что его приятель, кажется, не в своей тарелке, допил свое "розовое вино", приготовил еще стакан грогу и, предварительно просмаковав его, обратился с тостом к какому-то воображаемому собранию:

"Милостивые государи! Позвольте мне предложить тост за процветание древней фамилии Сунвеллеров вообще и Ричарда Сунвеллера в частности, того самого Ричарда, милостивые государи, - тут он пришел в пафос, - который тратит все свои средства на друзей и, в благодарность за это, получает "тьфу ты, пропасть!" (шумные апплодисменты).

Фред прошелся несколько раз по комнате.

- Послушай, Дик, начал он, останавливаясь перед приятелем, - поговорим серьезно. Я хочу указать тебе путь, по которому ты можешь, без всякого труда, добраться до большого состояния.

- Спасибо, дружище, ты уж и так не мало путей мне указывал, а к чему все это привело? Карман у меня так же пусть, как и прежде.

- Погоди, погоди маленько. Ты не то запоешь, если поможешь мне осуществить мой новый план. Ты видел мою сестру Нелли?

Фред придвинулся поближе к приятелю.

- Как она тебе нравится, не правда ли, она хорошенькая?

- Разумеется. К чести её будь сказано, она нисколько на тебя не похожа.

- Да говори же, хорошенькая она, или нет?

- Ну хорошенькая, очень хорошенькая. Что-ж из этого следует?

- Я сейчас тебе скажу, в чем дело. И тебе, и мне должно быть ясно как день, что мы с дедом до конца жизни будем как на ножах, и что я от него не получу ни копейки.

- Это ясно даже слепому. Что-ж дальше?

- A то, что все состояние этого алтынника - чтоб он сгинул - перейдет к сестре, хотя он прежде и уверял меня, что разделит деньги между нами пополам.

- И это возможно. Разве, что моя речь произвела на него сильное впечатление. Она была такая блестящая. Помнишь, Фред, "с одной стороны мы видим престарелого, почтенного деда..." Неужели тебя не поразил этот дружественный, естественный тон фразы?

- Его не поразил, вот что главное. Стало быть не стоит об этом и говорить. Слушай дальше. Скоро Нелли исполнится четырнадцать лет.

- Славная девчонка для своих лет, нечего сказать! Немножко мала ростом, прибавил Дик между прочим.

- Ей-Богу, брошу и уйду, если ты будешь меня перебивать.

Фред злился на приятеля за то, что он так небрежно относился к его плану.

- Слушай же внимательно: теперь я подхожу к главному вопросу.

- Слушаю-с.

- У девочки очень нежное, любящее сердце и она легко поддается постороннему влиянию. Я уверен, что, если не лаской, то угрозой, я заставлю её делать все, что мне угодно, когда она будет в моих руках. Чтобы не терять времени - мне пришлось бы целую неделю перечислять все выгоды моего плана - я прямо тебя спрашиваю: отчего бы тебе, брат, не жениться на ней?

Устремив глаза на борты своего стакана, Дик очень разсеянно слушал приятеля, так горячо приступавшого к наложению своего плана; но последния слова Фреда заставили его встрепенуться.

- Что такое? спросил он, разинув рот от изумления.

- Отчего бы тебе не жениться на ней? настойчиво повторил Фред, зная по опыту, что тот недолго выдержит и сдастся.

- Да ведь ты только что сказал, что ей всего четырнадцать лет.

- Я не говорил, чтоб сегодня собирались вести ее к венцу. Ты можешь на ней жениться через два-три года. Не век же будет жить старик, сердился Фредь.

Нет у них ни стыда, ни совести. Разве что на подмогу явится наследственное расположение к апоплексическому удару. Да и на это, брать, не очень-то можно разсчитывать: как раз останешься на бобах.

- Ну, хорошо. Предположим самое худшее, продолжал Фред, не спуская глаз с приятеля. - Допустим, что старик долго проживет.

- Вот в том-то и все дело!

- Допустим, что он еще долго проживет, повторил Фред, - и я уговорю, или силою заставлю Нелли тайно обвенчаться с тобой. Как ты думаешь, что из этого выйдет?

- Думаю, что для меня ничего хорошого не выйдет, будет у меня семья на шее и ни гроша в кармане на её содержание, отвечал Дик, немного подумав.

- Я тебе говорю, продолжал Фред, все более и более увлекаясь; может быть увлечение его было и напускное, но тем не менее оно производило свое действие. - Я тебе говорю, что старик живет и дышет только ею и, стало быть, не лишит её наследства только потому, что она выйдет замуж против его желания. Это так же невозможно, как и то, чтобы я снова попал к нему в милость, как бы я ни распинался перед ним, прикидываясь послушным, примерным внуком. Неужели ты не можешь этого понять?

- Да и мне это кажется невероятным.

- Потому и кажется невероятным, что оно на самом деле невозможно. A если ты, вдобавок, угодишь ему чем нибудь, например, поссоришься или притворишься, что поссорился со мной не на живот, а насмерть, он еще скорее смилуется. Что касается Нелли, ты знаешь, вода и камень пробивает; можешь смело на меня положиться - я с ней справлюсь. И так, умрет ли старый скряга, или долго будет жить, результат выйдет один и тот же: ты сделаешься единственным наследником всего его состояния - мы с тобой живо протрем ему глаза - и в придачу получишь хорошенькую жену.

- A как ты думаешь, действительно ли старик так богат, как говорят?

- И ты еще сомневаешься! Разве ты не помнишь, он сам проговорился при нас.

Мы не станем передавать читателю, с помощью каких искусных подходцев Фреду и на этот раз удалось склонить приятеля на свою сторону. Все говорило в пользу этого плана: и бедность Дика в настоящем, и перспектива сделаться богачом, возможность сорить деньгами и удовлетворять своему тщеславию. Но и помимо всех этих соображений, он согласился бы на этот брак лишь в силу своей необычайной безпечности. Он уже привык решительно во всем подчиняться Фреду. И надо отдать справедливость Фреду, он широко пользовался своим безграничным влиянием на друга. Прежде он, без зазрения совести, тратил его деньги, а когда кошелек его истощился, он стал прикрываться его именем во всех своих позорных проделках, и бедный Дик, волей-неволей, слыл за негодяя и искусителя юноши, тогда как на самом деле он был только послушным орудием своего друга - пустой, ветреный малый.

Побуждения, руководившия в этом деле Фредом, были совсем иного рода, и Дик не мог их понять; мы будем знакомиться с ними по мере развития нашего рассказа. Дело скоро сладилось; ударив по рукам, друзья мирно беседовали и Дик уже начал ораторствовать своим обычным цветистым слогом, что он вообще ничего не имеет против женитьбы, если за невестой дадут порядочное приданое и т. д., но кто-то постучался и прервал его болтовню. На обычное "войдите" дверь приотворилась, впустив струю табачного запаха, и в щель просунулась чья-то намыленная рука. Запах шел снизу из табачной лавки, а руку просунула горничная: она мыла в это время лестницу и поневоле должна была бросить мочалку и взяться мокрыми руками за письмо, которое она подала, объявляя во всеуслышание, что ей приказано отдать его м-ру Снивелянну {Snivelly - значит сопливый.} - прислуга имеет особенную способность коверкать фамилии.

Взглянув на адрес, Дик несколько смутился и даже побледнел, а когда прочел письмо, то и совсем растерялся.

- Вот что значит иметь успех у женщин, бормотал он про себя; - мы с тобой уже все порешили, а о ней-то и не вспомнили.

- О ком это? спросил Фред.

- О Софии Уэкльз.

- Да кто она такая?

- Это, брат, такая прелесть, о которой можно только мечтать, проговорил Дик и сразу хлебнул чуть не полстакана "розового вина". - Она божественно хороша. Да ты ее знаешь.

- A вот в чем, сударь, отвечал Дик. - Между Софией Уэкльз и вашим покорнейшим слугой, имеющим честь с вами разговаривать в эту минуту, возникла самая пламенная, нежная, хотя в то же время и самая чистая, поэтическая любовь. Словом, София Уэкльз могла бы поспорить в целомудрии с самой богиней Дианой. В этом я могу вас заверить.

- Уж не хочешь ли ты сказать, что ты ухаживаешь за ней?

- Что-ж она тебе пишет?

будут весь вечер ёрзать по полу, выделывая легкия, фантастическия па. Я должен непременно отправиться, хотя бы для того, чтобы приготовить ее к разрыву. Ты не безпокойся, я улажу это дело. Мне только интересно знать, неужели она сама занесла письмо. Бедненькая, она и не подозревала, какой удар ее ожидает.

Дик позвал горничную и та подтвердила, что действительно мисс София Уэкльз приходила сама вместе с меньшой сестрой - она, конечно, ради приличия взяла ее с собой - и когда она, т. е. горничная, попросила ее наверх - м-р Сунвеллер, мол, дома, - барышня очень обиделась и сказала, что скорее согласится умереть, чем пойти на квартиру к молодому человеку. Дик пришел в восторг от этого рассказа, забывая, что этот восторг плохо вяжется с его обещанием жениться на Нелли. Но Фред не придавал никакого значения этим излияниям чувств, зная очень хорошо, что съумеет подчинить его своей воле, когда настанет время действовать.