Рождественская песнь в прозе.
Строфа V. Эпилог.

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Рождественская песнь в прозе. Строфа V. Эпилог. (старая орфография)

Строфа V.
Эпилог.

Да, это был столбик его собственной кровати. И комната была его собственная. Лучше же всего, радостнее всего было то, что будущее тоже принадлежало ему - он мог искупить свое прошлое,

- Я буду жить прошлым, настоящим и будущим! - повторял Скрудж, слезая с кровати.-- В моей душе всегда будет живо воспоминание о всех трех духах. О, Яков Марли! Да будут благословенны небо и Рождество! Я произношу это на коленях, старый Марли, на коленях!

Он был так взволнован и возбужден желанием поскорее осуществить на деле свои добрые намерения, что его голос почти отказался повиноваться ему. Лицо это было мокро от слез,-- ведь он так горько плакал во время борьбы с духом.

- Оне целы! - вскричал Скрудж, хватаясь за одну из занавесок кровати.-- Все цело - я их увижу,-- всего того, что могло быть, не будет! Я верю в это!

Он хотел одеться, но надевал платье наизнанку чуть не разрывал его, забывал, где что положил,-- проделывал всякия дикия штуки.

- Я не знаю, что делать!-- вскричал Скрудиж, смеясь и плача, возясь со своими чулками, точно Лаокоон со змеями.-- Я легок, как перо, счастлив, как ангел. Весел, как школьник! Голова кружится, как у пьяного. С радостью всех! С праздником! Счастливого Нового года всему миру! Ура! Ура!

Вбежав в припрыжку в приемную, он остановился, совершенно запыхавшись.

- Вот и кастрюлька с овсянкой! - вскричал он, вертясь перед камином.-- Вот дверь, через которую вошел дух Якова Марли! Вот окно, в которое я смотрел на реющих духов! Все как и должно быть, все, что было,-- было. Ха, ха, ха!

Он смеялся,-- и для человека, который не смеялся столько лет, этот смех был великолепен, чудесен. Он служил предвестником чистой, непрерывной радости.

- Но какое число сегодня?-- сказал Скрудже.-- Долго ли я был среди духов? Не знаю, не знаю ничего. Я точно младенец. Да ничего, это не беда! Пусть лучше я буду младенцем! Ура! Ура! Ура!

Громкий, веселый перезвон церковных колоколов,-- такой, которого он никогда не слыхал раньше, вывел его из восторженного, оостояния. Бим, бом, бам: Дон, динь, дон! Бом, бом, бам! О, радость, радость!

Подбежав к окну, он открыл его и высунул голову. Ни тумана, ни мглы! Ярко, светло, радостно, весело, бодро и холодно! Мороз, от которого играет кровь! Золотой блеск солнца. Безоблачное небо, свежий сладкий воздух, веселые колокола! Как дивно-хорошо! Как великолепно все!

- Какой день сегодня?-- воскликнул Скрудж, обращаясь кь мальчику в праздничном костюме, которые зазевался, глядя на него?

- Что? - спросил сильно удивленный мальчик.

- Сегодня?-- ответил мальчик.-- Вот тебе раз! Рождество, конечно!

- Рождество! - сказал Скрудж самому себе.-- Значит, я не пропустил его. Духи все сделали в одну ночь. Они все могут, все, что захотят. Разумеется, все. Ура, дорогой друг.

- Ура! - отозвался мальчик.

- Знаешь ли ты лавку, на соседней улице на углу, где торгуют битой птицей?-- спросил Скрудж.

- Еще бы не знать! - ответил мальчшс.

- Умник! - сказал Скрудж.-- Замечательный мальчик! Так вот, не знаешь ли-ты, продана или нет индейка, висевшая вчера там,-- та, что получила приз на выставке? Не маленькая индейка, а большая, самая большая?

- Это та, что с меня величиной?-- спросил мальчик.

- Какой удивительный ребенок! - сказал Скрудж.-- Приятно говорить с ним! Да, именно та, дружок!

- Нет, еще не продана,-- сказал мальчик.

- Да?-- воскликнул Скрудж.-- Ну, так ступай и купи ее.

- Вы шутите?

- Нет, нет,-- сказал Скрудж.-- Нисколько. Ступай и купи ее. И, скажи, чтобы ее доставили сюда, а там я скажу, куда ее отнести. Вернись сюда вместе с приказчиком, который понесет индейку. За работу получишь шиллинг. Если же вернешься разьше, чем через пять минут, я дам тебе полкроны.

Мальчик полетел, как стрела из лука, да с такой быстротой, с которой не пустил бы ее и самый искусный стрелок.

- Я поиилю ее Бобу Крэтчиту,-- прошептал Скрудж, потирая руки и разражаясь смехам.

- И он так и не узнает, кто ее прислал. Она вдвое больше Тайни-Тима.. Джек Миллер никогда бы не придумал подобной штуки - послать Бобу индейку!

Почерк, которым он писал адрес, был нетверд. Написав кое-как, Скрудж спустился вниз по лестнице, чтобы открыть дверь и встретить лавочника. Ожидая его, он остановился. Молоток попался ему на глаза.

- Всю жизнь буду любить его! - воскликнул Скрудж, потрепав его.-- А прежде я почти не замечал его. Какое честное выражение лица! Удивительный молоток! А вот и индейка! Ура! Как поживаете? С праздником!

Ну, и индейка! Вряд ли эта птица могла стоять на ногах? Оне мгновенно переломились бы, как сургучные палки!

- Да ее невозможно будет отнести в Камден-Таун! - воспликнул Скрудж. - Придется нанять извозчика.

пероводя дух, хохоча до слез, до колик.

Выбриться теперь, когда так сильно. дрожали руки, было нелегко: бритье требует внимания даже и тогда, когда вы совершенно спокойны. Ну, да и то не беда - если он сбреет кончик носа, можно будет наложить кусочек липкого пластыря, и дело в шляпе!

Одевшись в самое лучшее платье, Скрудж вышел, наконец, на улицу. Толпа народа сновала так же, как и во время его скитаний с духом нынешняго Рождества. Заложив руки назад, Скрудж с радостной улыбкой смотрел на каждого. Выражение его лица было так приветливо, что трое добродушных прохожих сказали ему; "Доброго утра, сэр! С праздником!" - и впоследствии Скрудж часто говорил, что из всего, что он когда-либо слышал, это было самое радостное.

Сделав несколько шагов, он встретился с пожилым представительньш господином, приходившим вчера в его контору и сказавшим ему: "Скрудж и Марли, не так ли?" - и что-то кольнуло его в сердце, когда он подумал, как-то взглянет он на него. Все же он отлично знал теперь, что надо делать, и прямо подошел к нему.

- Дорогой сэр,-- сказал Скрудж, ускоряя шаги и беря господина под руку.-- Как поживаете? Полагаю, что вы поработали успешно. Как это хорошо с вашей стороны. Поздравляю вас с праздником!

- Мистер Скрудж?

- Да,-- ответил Скрудж. - Меня зовут Скруджем, но я боюсь, что это неприятно вам. Позвольте попросить у вас извинения. Будьте так добры... - И тут Скрудж шепнул ему что-то на ухо.

- Боже мой! - воскликнул господин, с трудом переводя дух.-- Вы не шутите, дорогой Скрудж?

- Нет, нет,-- сказал Скрудж.-- И ни полушки менее! За мной много долгов, с которыми я и хочу теперь расплатиться. Прошу вас!

- Дорогой сэр! - сказал господин, пожимая ему руку.-- Не знаю, как и благодарить вас за такую щедрость.

- Ни слова больше, пожалуйста,-- быстро возразил Скрудж.-- Не откажитесь навестить меня. Навестите? Да?

- С удовольствием! - воскликнул господин и таким тоном, что было ясно, что он исполнит свой обещание.

- Благодарю вас,-- сказал Скрудж. -- Я многим обязан вам. Безконечно благодарен вам.

Он зашел в церковь, а затем бродил по улицам, присматриваясь к людям, торопливо сновавшим взад и вперед, заговаривал с нищими, ласково гладил по голове детей, заглядывал, в кухни и в окна домов,-- и все это доставляло ему радость. Ему и во сне ни снилось, что подобная прогулка могла доставить столько радости! В полдень он направился к дому своего племянника.

Но прежде чем он отважился постучать и войти, он раз двенадцать прошел мимо двери. Наконец, стремительно схватился за молоток.

- Дома ли хозяин, милая?-- сказал он горничной.-- Какая вы славная! Просто прелесть!

- Дома, сэр.

- А где, милая моя?

- Он в столовой, сэр, вместе в барыней. Я провожу вас, если вам угодно.

Он тихо отворил и украдкой заглянул в комнату. Хозяева осматривали обеденный стол, накрытый очень парадно, ибо ведь молодые в этом отношении очень взыскательны, очень любять, чтобы все было как у людей.

- Фред,-- сказал Скрудаж.

Батюшки мои, как вздрогнула при этих словах его племянница. Он совершенно забыл, что она сидела в углу, поставив ноги на скамейку, иначе он не сказал бы этого.

- С нами крестная сила! - воскликнул Фред.-- Кто это?

- Это я. Твой дядя Скрудж. Я пришел обедать. Можно войти, Фред?

Можно ли войти! Ему чуть не оторвали руку! не прошло и пяти минут, как Скрудж почувствовал себя уже совсем как дома. Нельзя было и представить более радушного приема. И племянница не отставала в любезности от мужа. Да не менее любезны были и пришедшие вслед за Скруджем. Топпер и полная девушка, сестра племянницы, не менее любезны были и все остальные гости. Какая славная составилась компания! Какие затеялись игры! Кажая царила радость, какое единодушие!

На следующее утро Скрудж рано пришел в свою контору. И, да, ранехонько! Непременно надо было придти раньше Боба Крэтчита и уличить его в опоздании. Этого он хотел больше всего - и так оно вышло. Да. Часы пробили девять. Боба нет. Прошло еще четверть часа. Боба нет. Он опоздал на целых восемнадцать с половиной минут! Скрудж сидел, широко растворив дверь, чтобы увидеть, как войдет Боб в свою каморку.

Прежде чем отпереть дверь, Боб снял шляпу, а затем и шарф. В одно мгновение он был на своем стуле и заскрипел пером с необыкновенной поспешностью.

- Гм! - проворчал Скрудж, стараясь придать своему голосу обычный тон.-- Что значит, что вы являетесь в такую пору?

- Я очень огорчен, сэр,-- сказал Боб.-- Я опоздал.

- Опоздал? Я думаю! Потрудитесь пожаловать сюда, сэр. Прошу вас!

- Это случается только раз в год,-- сказал Боб, выходя из каморки.-- Этого не повторится больше. Вчера я немного засиделся, сэр.

- А я, мой друг, хочу сказать вам следующее,-- сказал Скрудж.-- Я не могу более терпеть этого. А потому,-- продолжал он, соскакивая со стула и давая Бобу такой толчок в грудь, что тот отшатнулся назад, в свою каморку,-- я прибавляю вам жалования!

Боб. задрожал и сунулся к столу, к линейке. У него мелькнула мысль ударить ею Скруджа, схватить его, позвать на помощь народ cо двора и отправить его в сумасшедший дом.

- С праздником! С радостью, Боб! - сказал Скрудж с серьезностью, не допускавшей ни малейшого сомнения, и потрепал его по плечу.-- С праздником, дорогой мой, но не таким, какие я устраивал вам раньше: я прибавлю вам жалованья и постараюсь помочь нашей бедной семье. Об этом мы еще поговорим сегодня после обеда за чашкой дымящагося пунша. Прибавьте огня и купите другой ящик для угля. И не медля, Боб Крэтчит, не медля ни минуты!

Некоторые смеялись, видя эту перемену, но он мало обращал на них внимания: он был достаточно мудр и знал, что есть не мало людей на земле, осмеивающих вначале все хорошее. Знал, что такие люди все равно будуть смеяться, и думал, что пусть лучше смеются они на здоровье, чем плачут. С него было достаточно и того, что у него самого было радостно и легко на душе.

Больше он уже не встречался с духами, но всю свою последующую жизнь помнил, о них. Про него говорили, что он, как никто, встречает праздник Рождества. И хорошо, еслибы так говорили окаждом из нас, да, о каждом из нас! и да благословить Господь каждого из нас, как говорил Тайни-Тим.