Американские очерки.
Глава VI. Нью-Йорк.
(Старая орфография)

Заявление о нарушении
авторских прав
Автор:Диккенс Ч. Д., год: 1842
Категории:Рассказ, Путешествия

Текст в старой орфографии, автоматический перевод текста в новую орфографию можно прочитать по ссылке: Американские очерки. Глава VI. Нью-Йорк.



Предыдущая страницаОглавлениеСледующая страница

VI.
Нью-Йоркъ.

Великолепная столица Америки во всякомъ случае не такъ чиста, какъ Бостонъ, но улицы ея имеютъ много общаго съ бостонскими, за исключенiемъ свежаго и новаго вида этихъ последнихъ. Здесь много переулковъ почти такихъ же грязныхъ, какъ переулки Лондона, и есть даже кварталъ, называемый Five Points, который по своей нечистоте и скверности можетъ быть легко сравненъ со всякимъ другимъ сквернымъ местомъ на земномъ шаре.

Главное гулянье - на Большой Дороге. Это - широкая, шумная улица, которая отъ Battery Gardens тянется до самаго конца города, мили на четыре. Не посидеть ли намъ у окна гостиницы Carlton-House, а когда мы устанемъ глядеть на происходящее передъ нами суетливое движенiе, то не пойти ли намъ погулять?

Погода теплая. Въ это открытое окно солнце печетъ намъ головы, какъ будто лучи его проходятъ сквозь зажигательное стекло. Было ли когда-либо такое солнце на Broadway! Камни на мостовой до того истерты отъ ходьбы, что такъ и блестятъ; красные кирпичи зданiй сухи до нельзя; верхи омнибусовъ имеютъ такой видъ, что, кажется, если на нихъ плеснуть водой, то они зашипятъ и задымятся. Омнибусамъ здесь нетъ числа и то и дело проезжаютъ мимо одинъ за другимъ.

Множество наемныхъ пролетокъ, каретъ, также и собственныхъ фаэтоновъ, колясокъ и тильбюри на высокихъ колесахъ. Кучера и белые, и негры въ соломенныхъ шляпахъ, въ черныхъ шляпахъ, въ белыхъ шляпахъ, въ лаковыхъ шляпахъ, въ меховыхъ шапкахъ, въ драповыхъ пальто чернаго, коричневаго, зеленаго, синяго цветовъ; а вотъ есть еще и кучера въ ливреяхъ. Это должно быть какой-нибудь южный республиканецъ одеваетъ своихъ черныхъ слугъ въ ливреи и ездитъ съ пышностью султана. А вонъ стоитъ йоркширскiй грумъ и грустно ищетъ глазами себе товарища, такого же грума, въ такихъ же высокихъ сапогахъ, какъ и онъ, но трудно ему найти его здесь. Боже мой, какъ одеваются здесь дамы! Въ десять минутъ мы видели более цветовъ, нежели въ другомъ месте увидали бы въ целый день. Что за разнообразные зонтики! Что за шелки и атласъ! Что за тонкiе чулки и башмаки! Что за банты и кисти и что за выборъ великолепныхъ шубъ и шляпъ! А молодые джентльмены, видите ли, любятъ носить здесь откладные воротники у рубашекъ и ухаживать за своими баками; и нужно сказать, что это люди совсемъ особенные. Проходятъ мимо насъ разные клерки и адвокаты. А вотъ и двое рабочихъ въ праздничныхъ платьяхъ: одинъ изъ нихъ держитъ клочокъ бумаги и старается выговорить какое-то трудное имя, а другой это имя ищетъ глазами по всемъ окнамъ и дверямъ.

Оба они - ирландцы. Это сейчасъ видно по ихъ синимъ камзоламъ съ светлыми пуговицами и по ихъ клетчатымъ штанамъ. Трудно было бы двигаться впередъ Американской республике безъ ихъ соотечественниковъ и соотечественницъ. Кто бы сталъ делать плотины и дороги, ломать камень, копать каналы, исполнять домашнюю работу и вообще трудиться?... Оба ирландца однако тщетно искали написанное имя; пойдемъ поможемъ имъ во имя родины и свободы, которая повелеваетъ честнымъ людямъ помогать другъ другу.

Наконецъ мы отыскали настоящiй адресъ, хотя онъ и былъ написанъ странными каракулями, такъ что даже трудно было предположить, что оне выведены перомъ. Вотъ куда имъ идти; но зачемъ же?... Они верно несутъ свои сбереженiя, чтобы положить ихъ въ надежное место?-- Нетъ. Это два брата; одинъ изъ нихъ переехалъ море, долго трудился здесь и наконецъ могъ послать другому брату денегъ на дорогу сюда. Прiехалъ другой братъ, и они вместе стали трудиться; потомъ выписали своихъ сестеръ и брата, а наконецъ прiехала и ихъ мать. Теперь же несчастная старушка желаетъ вернуться на родину, чтобы тамъ, на родномъ кладбище, сложить свои старыя кости. Такъ вотъ они и идутъ, чтобы заплатить за ея обратный переездъ. Да благословитъ ихъ Господь.

Мы должны пересечь Большую Дорогу, чтобъ освежиться какимъ-нибудь прохладительнымъ питьемъ, или мороженымъ, которое продается здесь въ изобилiи. Красивыя улицы и большiе дома здесь. А вотъ и зеленый, тенистый скверъ. Будьте уверены, что жители здесь гостепрiимны и не легко забываются. Вы удивляетесь, зачемъ это передъ каждымъ домомъ шестъ, а на немъ флагъ? Но это здешняя страсть - флаги.

Опять мы переходимъ Большую Дорогу и мимо блестящихъ лавокъ поворачиваемъ въ другую улицу, называемую Прохладной. Вотъ и конная железная дорога, и пара лошадей легко везетъ пропасть народа. Лавки здесь не такъ хороши и прохожiе не такъ веселы. Въ этой части города можно найти готовое платье и готовый столъ; быстрая езда каретъ сменяется здесь глухимъ шумомъ повозокъ и вагоновъ. Здесь много вывесокъ съ надписью: "Устрицы всехъ сортовъ", которая особенно вечеромъ соблазняетъ прохожихъ войти полакомиться, посидеть и почитать.

Что это за мрачное зданiе, въ роде какой-то египетской постройки?-- Это знаменитая тюрьма, называемая "Могилой". Не зайдти ли намъ сюда?-- Да, зайдемъ.

Длинное, узкое, высокое зданiе съ большими печами и четырьмя галлереями одна надъ другой, которыя идутъ вокругъ всего дома и сообщаются между собою лестницами. Между противолежащими галлереями для краткости сообщенiя есть еще мостики, на каждомъ изъ которыхъ стоитъ сторожъ. Въ каждомъ ярусе большая, тяжелая, железная дверь.

Человекъ со связкой ключей появляется, чтобы пойти и показать намъ все зданiе. Малый этотъ съ прiятною наружностiю и по-своему вежливъ и любезенъ.

- Эти черныя двери - самая тюрьма?

- Да.

- Что, она полна?

- Да, таки много въ ней народу.

- Подвальныя тюрьмы, я думаю, очень вредны для здоровья?

- Такъ что-жь?... Мы сажаемъ туда только цветныхъ людей.

- Что, заключенные никогда не гуляютъ по двору?

- Довольно редко.

- Очень редко,-- они прекрасно обходятся и безъ этого.

- Но ведь иногда преступники сидятъ здесь целые годы?

- Я думаю, что сидятъ.

- Такъ неужели же во все время своего долгаго заключенiя преступникъ ни разу не выходитъ за эти железныя двери?

- Можетъ иногда и выходитъ, да редко.

- Отворите ли вы одну изъ этихъ дверей?

- Все, если угодно.

Засовъ заскрипелъ и одна изъ дверей медленно повернулась на своихъ петляхъ. Заглянемъ туда. Маленькая голая каморка; светъ въ нее проникаетъ черезъ узкое отверстiе въ стене; грубыя принадлежности для умыванья и постель. На последней сидитъ человекъ летъ шестидесяти и читаетъ. На минуту онъ поднялъ голову, сделалъ нетерпеливое движенiе и снова принялся за чтенiе; дверь снова заперли. Человекъ этотъ убилъ свою жену и, вероятно, будетъ повешенъ.

- Давно ли онъ здесь?

- Съ месяцъ.

- Когда его будутъ судить?

- Въ следующiй срокъ.

- Что это значитъ?

- Въ следующемъ месяце.

- Въ Англiи, когда человекъ находится подъ судомъ, ему даютъ возможность движенiя.

- Можетъ быть.

Съ какимъ удивительнымъ хладнокровiемъ говоритъ онъ это!... Несколько женщинъ съ любопытствомъ выглядываютъ, когда мы проходимъ мимо, другiя со стыдомъ отворачиваются.

Что за преступленiе могъ сделать этотъ двенадцатилетнiй мальчикъ, за что онъ здесь содержится? Онъ сынъ того заключеннаго, онъ долженъ будетъ.свидетельствовать противъ отца - вотъ и все. Но это ужасное место для ребенка, чтобы проводить здесь дни и ночи. Это слишкомъ жестокая пытка для юнаго свидетеля. Что-то скажетъ на это нашъ проводникъ?

- Не особенно прiятно - и только.

Опять онъ гремитъ своими ключами и проводитъ насъ далее. Мне нужно предложить ему вопросъ.

- О, это его названiе.

- Это я знаю; но почему?

- Какое-то убiйство совершилось здесь, какъ только-что построили зданiе. Я думаю, что отсюда и происходитъ названiе.

- Я сейчасъ виделъ платье арестантовъ, разбросанное на полу,-- разве вы не прiучаете ихъ къ порядку?

- А куда бы имъ деть его?

- Не на полъ же бросать. Что скажете вы на то, чтобы вешать его на гвозди?

Онъ подумалъ съ минуту, прежде чемъ ответить.

- Ахъ, въ самомъ деле!... Еслибъ у нихъ были гвозди въ каморкахъ, они бы сами стали на нихъ вешаться... Прежде гвозди были, но ихъ все повыдергали.

Тюремный дворъ, въ которомъ мы теперь остановились, былъ театромъ ужасныхъ событiй. Въ это узкое, похожее на могилу, место приводятъ людей на казнь. Несчастнаго ставятъ подъ виселицу съ веревкой на шее и по данному знаку онъ взлетаетъ на воздухъ, но уже не человекомъ, а трупомъ.

Законъ требуетъ, чтобы при этомъ присутствовали судья, судъ присяжныхъ и граждане въ числе двадцати пяти человекъ. Отъ прочаго мiра это скрыто; между нимъ и жертвой возвышается высокая тюремная стена.

Пойдемте снова въ веселыя улицы. Вотъ и опять Большая Дорога; на ней все то же оживленiе. Надо перейти на ту сторону. Берегитесь только стада свиней, которое идетъ по дороге

Вотъ несчастный боровъ съ однимъ ухомъ; другого онъ лишился въ сраженiи съ собаками, но отлично обходится и безъ него. Ведетъ онъ скитальческую жизнь въ роде той, которую ведутъ наши посетители клубовъ. Онъ покидаетъ свое жилище ежедневно утромъ въ определенный часъ, отправляется въ городъ, проводитъ день въ полномъ для себя удовольствiи, а вечеромъ аккуратно появляется передъ своей дверью, какъ таинственный хозяинъ Жиль-Блаза. Будучи покладистой, равнодушной, беззаботною свиньей, онъ имеетъ обширное знакомство съ другими свиньями техъ же свойствъ, но знаетъ ихъ больше по виду, чемъ по разговору, такъ какъ онъ редко утруждаетъ себя остановкой для того, чтобъ обменяться съ ними любезностями, а идетъ себе хрюкая вдоль канавы, собирая новости и сплетни города; питается капустой и требухой; сзади ничего не имеетъ кроме собственнаго хвостика, и къ тому же очень короткаго,-- старинные враги его, собаки, не оставили ему даже достаточнаго кусочка, чтобы можно было поклясться имъ. Онъ - свинья-республиканецъ: ходитъ куда хочетъ и находится въ лучшемъ обществе, со всеми на равной ноге, а то такъ даже относится къ некоторымъ свысока. Онъ большой философъ и мало бы двигался, еслибы только не собаки! Иногда впрочемъ его маленькiе глазки заблестятъ при виде убитаго товарища, выставленнаго въ лавке мясника, потомъ онъ вздохнетъ: "такова-то наша жизнь свинская!" - сунетъ снова морду въ грязь и пойдетъ себе переваливаясь вдоль канавы, утешая себя темъ, что во всякомъ случае для уничтоженiя капусты однимъ рыломъ стало меньше.

Свиньи эти - блюстители чистоты города. Это очень безобразныя животныя, съ щетиной на спине и длинными тонкими ногами. Никто о нихъ здесь не заботится, никто ихъ не кормитъ,-- оне вполне предоставлены самимъ себе; но каждая свинья отлично помнитъ, где живетъ, и къ вечеру целыми стадами оне спешатъ домой. Иногда какая-нибудь молодая свинья, слишкомъ объевшаяся, или слишкомъ обиженная собаками, тихонько тащится домой, но это редкiй случай,-- свиньи вообще отличаются самообладанiемъ и самоуверенностью.

Улицы и лавки теперь освещены и такъ ярко, что напоминаютъ собою Оксфордъ или Пикадилли. Яркiе фонари освещаютъ каждую лавочку, приглашая посетителей, которые и не заставляютъ себя долго ждать.

Но что это такъ тихо на улицахъ? Разве здесь нетъ странствующихъ музыкантовъ?-- Нетъ, нетъ ни единаго.-- Разве здесь нетъ фокусниковъ, фигляровъ, танцующихъ собакъ?-- Нетъ, здесь нетъ ничего такого подобнаго.

Есть здесь, однако, удовольствiя, развлеченiя?-- Разумеется, есть. Здесь есть зданiе для чтенiя лекцiй для дамъ исключительно раза три въ неделю и даже более. Для молодыхъ людей есть контора, лавки, адвокатура. Какъ же нетъ удовольствiй?... А вотъ люди, курящiе сигары и поглощающiе крепкiе напитки,-- разве и это не удовольствiе? А пятьдесятъ различныхъ газетъ, которыя продаются на улицахъ,-- разве и это не развлеченiе? Это - все удовольствiя и развлеченiя только не легкаго свойства, а положительнаго.

Направимся теперь въ Five Points, только захватимъ съ собою двухъ полицейскихъ; ихъ сейчасъ можно узнать и по виду, и по обращенiю; только взглянешь на нихъ и сейчасъ видишь, что они - полицейскiе.

До сихъ поръ мы не видели на улице нищихъ, но видели много разнаго рода бродягъ. Место, въ которое мы теперь направляемся, полно нищеты, порока и разврата.

Вотъ оно: узкiя улицы и направо, и налево, всюду грязь и соръ. Жизнь, которую ведутъ здесь, даетъ тотъ же плодъ, какъ и везде; лица, которыя мы здесь видимъ у дверей и оконъ, найдутъ себе подобныя всюду, во всехъ частяхъ света. Распутство состарило преждевременно даже и самые дома. Взгляните, какъ развалились здесь крыши и окна. Много свиней обитаютъ здесь и, вероятно, удивляются, что хозяева ихъ не хрюкаютъ, а говорятъ.

Каждый почти домъ - кабакъ. На вывескахъ разрисованы красками и Вашингтонъ, и Викторiя, и американскiй орелъ. Въ окнахъ и на полкахъ видны кое-где цветныя бумажки,-- стремленiе къ украшенiю даже и здесь,-- а такъ какъ эти кабачки часто посещаются моряками, то на стенахъ висятъ морскiе виды и картинки изъ жизни моряковъ.

нужда, самая жалкая нищета.

Войдите на одну лестницу и вы увидите на полу едва прикрытыхъ лохмотьями негритянокъ въ холоде, голоде и нищете. Поднимитесь еще выше съ неменьшею осторожностью, ибо тутъ все ступеньки шатки, а есть и провалы, и вы найдете чердакъ подъ самою крышей, сквозь щели которой проникаетъ слабый светъ.

Здесь горитъ очагъ и изъ каждаго угла, будто какiя-то тени, къ нему ползутъ тощiя, полунагiя существа. Где собака бы не решилась лечь, тамъ спитъ множество мужчинъ, женщинъ и детей, заставляя крысъ на время уступить имъ свое место.

Здесь есть проходы и переулки съ грязью по самыя колена, есть здесь и комнаты въ подвальномъ этаже съ тою же нищетой и грубымъ убранствомъ. Полуразвалившiеся дома не могутъ скрыть того, что въ нихъ. Эти ужасныя места - притонъ воровъ и разбойниковъ, вместилище всего гнуснаго, падшаго и развратнаго.

Нашъ проводникъ положилъ руку на дверную ручку "альмакка" и зоветъ насъ съ лестницы, ибо, чтобы пройдти въ эту комнату собранiя фешенебельнаго общества Five Point'а, нужно сойдти несколько ступеней внизъ.

Гайда!... Да хозяйка "альмакка" очень разживается!... Это веселая, толстая мулатка съ блестящими глазами, а на голове у ней платокъ самыхъ пестрыхъ цветовъ. Хозяинъ разряженъ не менее ея; на немъ синяя жокетка, толстое золотое кольцо на мизинце и золотая часовая цепочка вокругъ шеи. Какъ онъ радъ насъ видеть!... Что намъ угодно?... Посмотреть на танцы?-- Это сейчасъ будетъ устроено.

Здоровенный черный скрипачъ и его другъ, играющiй на тамбурине, входятъ на возвышенное место, устроенное для оркестра, и начинаютъ играть оживленный мотивъ. Пять-шесть паръ выходятъ на середину, предводимыя негромъ, лучшимъ танцоромъ и забавникомъ общества. Онъ никогда не перестаетъ строить смешныя гримасы, ко всеобщему восторгу остальныхъ, которые то и дело зубоскалятъ, глядя на него. Между танцорками находятся две молоденькiя мулатки съ большими, черными, опущенными глазами и головой, убранной по примеру хозяйки; оне имеютъ или принимаютъ видъ застенчивый, какъ будто прежде никогда не танцевали, и держатся такъ, что кавалерамъ ихъ не видно ничего, кроме опущенныхъ ресницъ.

Танцы начинаются. Кавалеры и дамы отходятъ другъ отъ друга на возможно большее разстоянiе и танцуютъ какъ-то вяло; но вотъ молодой герой выскакиваетъ на середину. Моментально и скрипачъ, и тамбуристъ, и танцы оживляются, все хохочутъ, улыбается и хозяйка, оживляется и хозяинъ, и даже свечи горятъ веселее. Танцоръ вертится, перекидываетъ ногами, щелкаетъ пальцами, вертитъ глазами, то пляшетъ на цыпочкахъ, то на каблукахъ. Наконецъ, замучивъ окончательно свою даму и замучившись самъ, торжественно, среди грома рукоплесканiй, онъ выбирается изъ толпы, чтобъ освежить себя какимъ-нибудь напиткомъ.

Воздухъ въ этомъ заведенiи, несмотря на удушливость, все-таки чище воздуха домовъ, выше описанныхъ.

Но вотъ мы и на улице снова и свободно вдыхаемъ въ себя прiятную вечернюю прохладу. Опять проходимъ мы мимо "Могилы". Городская караульня составляетъ часть того же зданiя. Посмотримъ ее, а затемъ - домой, спать.

Что это?... Неужели людей, оскорбившихъ полицiю, кидаютъ въ эти смрадныя норы? Неужели мужчины и женщины, виновность которыхъ еще не доказана, проводятъ всю ночь въ этой темноте, тесноте и духоте? Эти грязные, скверные карцеры опозорили бы любое государство! Посмотри на содержащихся здесь ты, который наблюдаешь за ними день и ночь,-- видишь ли ты, что они такое? Знаешь ли ты, за что они сюда попали и какъ страдаютъ?

Нетъ онъ не знаетъ и знать ничего не хочетъ.

первый изъ заключенныхъ, да и то его не выпустятъ ранее десяти часовъ, если офицеръ имеетъ что-нибудь противъ него.-- А что, если кто изъ нихъ умретъ тутъ до своего допроса?-- Его наполовину съедятъ крысы, какъ это недавно и случилось.

Какъ невыносимы этотъ звонъ колоколовъ, и шумъ колесъ, и стрельба въ отдаленiи!-- Это пожаръ.-- А это что за красная черта въ противоположномъ направленiи?-- Это еще пожаръ.-- А это что за почернелыя и закоптелыя стены предъ нами?-- Тутъ также былъ пожаръ.

Говорятъ, что не все случайности,-- что это своего рода спекуляцiи. Что намъ за дело, какъ и отчего былъ пожаръ; но былъ пожаръ въ эту ночь, два въ прошлую,-- вероятно, пожаръ будетъ и завтра. Ну, а теперь простимся, да и отойдемъ ко сну.

* * *

Одинъ день въ Нью-Йорке я посвятилъ осматриванiю учрежденiй на Долгомъ Острове. Одно изъ нихъ былъ домъ умалишенныхъ. Зданiе очень красиво, замечательно своею широкой и изящною лестницей и можетъ вмещать большое число пацiентовъ.

Я не могу сказать, чтобъ я остался доволенъ осмотромъ: могло бы быть и чище, и удобнее, и не заметилъ я здесь той прекрасной системы, которую виделъ въ Бостоне. Отсюда выносилось тяжелое впечатленiе,-- чувствовалось, что это домъ сумасшедшихъ. Ужасы этого дома заставили меня поспешить выйти изъ него. Я уверенъ, что джентльменъ, заведовавшiй имъ, былъ готовъ сделать все возможное для его улучшенiя, но вражда и духъ партiй мешали ему въ этомъ. Можно ли поверить, что и здесь меняются обычаи всякiй разъ по духу той партiи, которая одерживаетъ верхъ? Никогда не испыталъ я более тягостнаго чувства, какъ въ ту минуту, когда, выходя, я переступилъ порогъ этого несчастнаго дома.

грязно, вообще все лишено всякихъ удобствъ; должно однако помнить, что Нью-Йоркъ есть центръ торговли и место съезда не только всехъ штатовъ, но и всего света, а потому, разумеется, въ немъ много нищихъ, которыхъ нужно прокормить, вследствiе чего Нью-Йоркъ и находится въ исключительномъ положенiи. Не должно забывать также, что это большой городъ, а въ большихъ городахъ всегда добро и зло тесно связаны и перемешаны между собой.

Тутъ же по соседству есть зданiе, называемое "ферма Долгаго Острова", где воспитываютъ маленькихъ сиротъ. Я не былъ тамъ, но думаю, что оно ведется хорошо, темъ более, что я заметилъ вниманiе, съ какимъ вообще здесь относятся къ маленькимъ детямъ.

Къ этимъ заведенiямъ меня перевезли на лодке несколько арестантовъ Джэля и темъ же путемъ они доставили меня и въ самый Джэль.

Это - старинная тюрьма и чисто пiонерской постройки по плану, уже мною описанному, но содержится много лучше.

Вообразите себе эти тюрьмы, числомъ около двухъ или трехъ сотъ, и въ каждой изъ нихъ по запертому человеку: одинъ тянется къ двери за воздухомъ, другой спитъ на постели, третiй, какъ какое-то животное, валяется просто на полу; снаружи ливмя льетъ дождь; посреди зданiя огромная пылающая печь, отъ которой и душно, и угарно; прибавьте къ этому разнаго рода запахъ и въ томъ числе запахъ мокраго белья, и вотъ вамъ Джэль.

принимать юныхъ преступныхъ мальчиковъ и девочекъ, белыхъ и черныхъ безъ различiя, прiучать ихъ къ полезнымъ мастерствамъ, помещать къ хорошимъ хозяевамъ и делать изъ нихъ достойныхъ членовъ общества. Цель его та же, что и бостонскаго заведенiя; она ведется также хорошо.

Но въ Нью-Йорке великолепныя больницы и школы, славные институты и библiотеки; великолепная пожарная команда, какой она и должна быть, такъ какъ у нея такъ много практики; благотворительныя заведенiя разныхъ родовъ и видовъ. Въ предместьи есть обширное кладбище, которое съ каждымъ днемъ делается лучше и лучше.

Здесь три театра; два изъ нихъ: Паркъ и Прохладный - большiя, изящныя, красивыя строенiя, но, къ сожаленiю, почти всегда пустыя. Третiй, Олимпiйскiй, очень маленькiй, для исполненiя водевилей и бюрлесковъ; онъ очень хорошо ведется и почти всегда полонъ. Я забылъ было упомянуть еще о летнемъ театре, называемомъ Нибло, съ прилегающими къ нему садами для удовольствiй на открытомъ воздухе; но я полагаю, что онъ очень мало посещается.

Местность вокругъ Нью-Йорка удивительно живописна. Климатъ, какъ я уже говорилъ, сравнительно очень теплый; къ счастью, прохлада приносится ветромъ съ залива. Духъ общества здесь такой же, какъ и въ Бостоне, таково же и воспитанiе. Дома и кухни роскошны; часъ обеда позднiй; роскошь вообще большая. Лэди удивительно красивы.

Прежде чемъ покинуть Нью-Йоркъ, я распорядился занять места на пакетботе, отправлявшемся въ iюне,-- месяцъ, въ который я решилъ выехать изъ Америки. Я никогда не думалъ, что возвратиться въ Англiю, ко всемъ темъ, которые мне дороги, къ занятiямъ, которыя какъ бы стали частью моего существованiя, будетъ мне темъ не менее такъ трудно при мысли о разлуке съ новыми друзьями.

 



Предыдущая страницаОглавлениеСледующая страница