Рассказ сквайра
(Старая орфография)

РАЗСКАЗЪ СКВАЙРА.

Въ 1769 году, маленькiй городокъ Барфордъ приведенъ былъ въ сильное волненiе распространившимся говоромъ, что какой то джентльменъ ("т. е. настоящiй джентльменъ", какъ говорилъ содержатель гостинницы "Джорджъ") осматривалъ старый домъ мистера Клэверина. Домъ этотъ находился не то, что въ городе, да и нельзя сказать, что за-городомъ. Онъ стоялъ на самомъ краю Барфорда, по дороге, ведущей въ Дерби. Последнимъ владельцемъ этого дома былъ некто мистеръ Клэверинъ, - нортумберлендскiй джентльменъ хорошей фамилiи, который, будучи младшимъ сыномъ въ семействе, прiехалъ въ Барфордъ на постоянное житье; но когда старшiе братья переселились въ вечность, его ввели во владенiе фамильнымъ поместьемъ. Домъ, о которомъ идетъ речь, назывался "Белымъ Домомъ" на томъ основанiи, что онъ былъ окрашенъ беловатой известью. При немъ находился хорошенькiй садикъ и обширный дворъ, на которомъ мистеръ Клэверинъ устроилъ превосходныя конюшни, со всеми, известными въ то время, улучшенiями. Постройкой конюшень онъ надеялся привлечь въ свой домъ хорошихъ постояльцевъ, потому что округъ славился отъезжими полями; въ другихъ отношенiяхъ ему нечемъ похвалиться. Въ доме было множество отдельныхъ спаленъ; изъ нихъ некоторыя соединялись одна съ другою, составляя такимъ образомъ квартиры въ три и даже въ пятъ комнатъ; были отдельныя гостиныя, небольшiя и удобныя, но мрачныя и даже страшныя, съ деревянными панелями, покрытыми тяжелой аспиднаго цвета краской; большая столовая и надъ ней большая зала, съ крытыми балконами, выходили окнами въ садъ.

Таковы были удобства Белаго Дома. Какъ кажется, въ немъ для чужеземцовъ ничего не было привлекательнаго, но добрые граждане Барфорда гордились имъ, какъ огромнейшимъ домомъ въ городе, и какъ домомъ, въ которомъ "столичные жители" и барфордская "знать" часто встречались за дружескими обедами мистера Клэверина. Чтобъ вполне оценить это обстоятельство, это прiятное воспоминанiе, нужно прожить несколько летъ въ маленькомъ провинцiальномъ городке, окруженномъ поместьями джентльменовъ. Вы тогда поймете, до какой степени поклонъ или приветъ со стороны титулованнаго джентльмена возвышаетъ гражданъ, въ ихъ собственныхъ глазахъ: для нихъ это то же, что получить голубыя подвязки, съ серебрянымъ галуномъ, какiя получилъ въ подарокъ швейцаръ мистера Биккерстаффа. Получивъ поклонъ или приветъ, имъ становится и легче и веселее на душе втеченiе целаго дня. Съ отъездомъ мистера Клэверина, миновалась и возможность.встречаться съ столичными и знатными людьми.

Я упоминаю объ этихъ вещахъ съ тою целью, чтобъ вы могли составить идею о желанiи жителей Барфорда видеть Белый Домъ обитаемымъ. Для полноты этой идеи, вы должны прибавить ко всему сказанному и суетню, и таинственность, и многозначительное выраженiе въ лицахъ, производимыя въ небольшомъ городке какимъ нибудь маленькимъ событiемъ; поэтому, быть можетъ, вамъ не покажется удивительнымъ, что десятка-два оборванныхъ ребятишекъ провожали новоприбывшаго джентльмена до дверей Белаго Дома, и что, въ небольшой промежутокъ времени, пока джентльменъ осматривалъ домъ подъ руководствомъ мистера Джонса, конторщика городскаго нотарiуса, къ удивляющейся толпе мальчиковъ присоединилось еще человекъ тридцать, надеявшихся собрать какiя нибудь сведенiя, прежде, чемъ угрозы и бичъ отгонятъ ихъ на благородную дистанцiю. Но вотъ показались джентльменъ и писецъ нотарiуса. Последнiй что-то доказывалъ съ весьма убедительными жестами. Джентльменъ былъ высокаго роста, хорошо одетъ, недуренъ собой; но въ его орлиномъ взгляде и въ его голубыхъ глазахъ проглядывало что-то лукавое, холодное, въ крайней степени непрiятное для проницательнаго наблюдателя. Разумеется, между ребятишками не было проницательныхъ наблюдателей; но они стояли слишкомъ близко, - близко даже до неудобства, такъ что джентльменъ, приподнявъ правую руку, въ которой держалъ хлыстикъ небольшаго размера, отпустилъ ближайшимъ зрителямъ два-три удара, любуясь съ зверскимъ наслажденiемъ ропотомъ и крикомъ отхлынувшей толпы. Спустя несколько секундъ, выраженiе его лица изменилось.

-- Ловите! вскричалъ онъ, вынувъ изъ кармана горсть мелкихъ денегъ, частiю серебряныхъ и частiю медныхъ, и бросивъ ихъ въ толпу ребятишекъ: - Ловите! хватайте! берите!... Въ три часа приходите къ гостиннице "Джорджъ", я швырну вамъ еще столько.

И ребятишки, когда онъ проходилъ мимо ихъ съ конторщикомъ нотарiуса, прокричали ему громкое "ура!"

-- Я съиграю съ ними штуку, сказалъ онъ про себя; ему какъ будто блеснула светлая и прiятная мысль: - я ихъ отучу бегать и присматривать за мной. Знаете ли, что я сделаю? Я брошу имъ горсть раскаленныхъ монетъ, такъ что они непременно ожгутъ себе пальцы. Приходите посмотреть ихъ кривлянья и послушать визгъ. Мне прiятно будетъ отобедать съ вами въ два часа, и тогда, быть можетъ, я окончательно порешу съ вами относительно этого дома.

Мистеръ Джонсъ согласился прiйти въ гостинницу "Джорджъ"; но очевидно было, что это приглашенiе ему не нравилось. Мисгеру Джонсу не хотелось бы сказать, даже самому себе, что человекъ, у котораго кошелекъ набитъ деньгами, который держалъ множество лошадей, который такъ непринужденно говорилъ о нобльменахъ, и темъ более, который намеревался нанять Белый Домъ, - вовсе не былъ похожъ на джентльмена; тревожное любопытство узнать, кто такой этотъ мистеръ Робинзонъ Гиггинсъ, занимало умъ конторщика долгое время даже после того, какъ мистеръ Гиггинсъ, прислуга мистера Гиггинса и лошади мистера Гиггниса заняли Белый Домъ въ качестве законныхъ постояльцевъ.

Белый Домъ былъ перекрашенъ (на этотъ разъ въ светложелтый цветъ) и вообще приведенъ снаружи въ порядокъ услужливымъ и обрадованнымъ хозяиномъ дома; между-темъ, какъ его постоялецъ, повидимому, имелъ расположенiе сорить деньгами на внутреннiя украшенiя, которыя до такой степени были блестящи и эффектны, что доставили удивленiю добрыхъ гражданъ Барфорда девятидневную пищу. Панели темно-аспиднаго цвета превратились въ розовыя съ золотыми блестками; старинныя дубовыя балюстрады заменились новыми, золочеными; но, что всего достойнее было замечанiя, такъ это конюшни. Со временъ римскихъ императоровъ никогда еще не прилагалось такого вниманiя и попеченiя къ комфорту, спокойствiю и здоровью лошадей. Зато никто въ Барфорде не удивлялся красоте этихъ лошадей, когда ихъ водили по улицамъ, покрытыхъ попонами, красиво и грацiозно изгибающихъ шеи, прыгающихъ и сдерживаемыхъ въ ихъ горячности. Ихъ сначала провожалъ только одинъ грумъ, тогда какъ по силе своей оне требовали, по крайней мере, трехъ человекъ. Мистеръ Гиггинсъ поэтому почелъ нужнымъ выбрать изъ Барфорда двухъ молодцовъ; и Барфордъ въ высшей степени одобрялъ этотъ выборъ. Дать двумъ молодымъ людямъ занятiе, со стороны джентльмена не только было благосклонно и благоразумно, но, въ добавокъ, имъ предстояло прiобресть въ конюшняхъ мистера Гигтиса такой навыкъ обходиться съ лошадьми, какой могъ бы доставить имъ выгоды въ Донкастере и Ньюмаркете, на этихъ двухъ главныхъ лошадиныхъ рынкахъ Британiи. Округъ Дерби, въ которомъ расположенъ былъ Барфордъ, находился въ слишкомъ близкомъ разстоянiи отъ Лэйстера, чтобъ не поддерживать псовую охоту и гончихъ собакъ. Известнейшимъ охотникомъ въ округе былъ некто сэръ Гарри Манли. Онъ судилъ о человеке не по выраженiю лица и не по складу ума, но онъ, какъ выражался самъ сэръ Гарри, измерялъ его "длиной рогатины". Определительнее всего сэръ Гарри судилъ о человеке, увидевъ его верхомъ на лошади: и если посадка его была правильна и непринужденна, если онъ свободно управлялъ бойкой лошадью, и если его неустрашимость была неоспорима, сэръ Гарри приветствовалъ его, какъ брата.

Мистеръ Гиггинсъ участвовалъ въ первомъ собранiи охотниковъ не какъ членъ, но какъ аматеръ. Барфордскiе охотники гордились отвагой и смелымъ наездничествомъ; они знали местность, какъ свои пять пальцевъ; несмотря на то, этотъ новый, совершенно чужой человекъ, скача черезъ незнакомые рвы и изгороди, сиделъ на лошади, какъ прикованный, хладнокровно подавая советы старому охотнику и въ то же время разглаживая хвостъ убитой лисицы, а онъ, то есть старый охотникъ, любившiй поворчать даже при самыхъ незначительныхъ выговорахъ сэра Гарри и накинуться на всякаго другаго охотника, который бы дерзнулъ произнесть слово противъ его шестидесятилетней опытности на поприще жокея, грума, истребителя дичи въ чужихъ владенiяхъ и пр. и пр., - онъ, старый Исакъ Вормли, смиренно выслушивалъ умные советы этого незнакомца, и только изредка бросалъ на него быстрые, выразительные, лукавые взгляды, имевшiе сходство съ острыми и лукавыми взглядами лисицы, вокругъ которой завывали своры гончихъ, несмотря на увещанiя коротенькаго хлыстика, торчавшаго изъ изношеннаго кармана Вормли. Въ то время, когда сэръ Гарри, сопровождаемый множествомъ охотниковъ, въехалъ въ мелкiй и поросшiй дикою травой кустарникъ, мистеръ Гиггинсъ снялъ шляпу, поклонился полу почтительно, полуравнодушно и потомъ насмешливо улыбнулся двумъ-тремъ охотникамъ съ недовольными лицами.

-- Поздравляю васъ, сказалъ сэръ Гарри: - вы отличный наездникъ. Надеюсь, мы будемъ часто видеться съ вами.

-- Я надеюсь сделаться членомъ вашего общества, сэръ, сказалъ мистеръ Гиггинсъ.

-- Мы почтемъ за особенное удовольствiе, за особенное счастiе принять въ нашъ кружокъ такого отважнаго наездника. Вы вихремъ неслись за зверемъ, тогда какъ некоторые изъ нашихъ друзей....

И сэръ Гарри окончилъ свою мысль сердитымъ взглядомъ, брошеннымъ на двухъ трксовъ.

-- Позвольте мне отрекомендоваться: я егермейстеръ здешняго округа.

И съ этимъ вместе сэръ Гарри вынулъ изъ кармана визитную карточку, на которой красовался его титулъ со всеми подробностями.

-- Надеюсь, господа, сегодня вы обедаете у меня: могу ли я просить и васъ удостоить меня этой честью?

-- Мое имя - Гиггинсъ, отвечалъ незнакомецъ, кланяясь низко: - я только вчера прiехалъ въ Барфордъ, занялъ Белый Домъ, и не успелъ еще передать соседямъ рекомендательныхъ инеемъ.

-- Вздоръ! вскричалъ сэръ Гарри: - человекъ, съ вашей посадкой и съ этой лисицей въ руке, имеетъ полное право входить во все дома нашего округа безъ рекомендацiй и везде будетъ прiятнымъ гостемъ. Мистеръ Гиггинсъ! мне прiятно будетъ покороче познакомиться съ вами за моимъ обедомъ.

Мистеръ Гиггинсъ зналъ очень хорошо, какимъ образомъ упрочить знакомство, начало котораго сделано было въ отъезжемъ поле. Онъ умелъ спеть хорошую песню, умелъ разсказать хорошiй анекдотъ, имелъ отличный запасъ острыхъ словъ и шутокъ. Онъ обладалъ тою светскостью, темъ остроумiемъ, - которое въ иныхъ людяхъ кажется инстинктомъ, - руководившимъ его, указывавшимъ ему употреблять свои шутки безнаказанно или вызывать похвалы и рукоплесканiя со стороны более шумныхъ, пылкихъ или богатыхъ людей. Къ концу перваго года, мистеръ Робинзонъ Гиггинсъ былъ любимейшимъ членомъ общества охотниковъ, ускакалъ далеко впередъ отъ своихъ товарищей, какъ заметилъ сэръ Гарри, главный его покровитель, однажды вечеромъ, когда охотники только что вышли изъ-за стола соседняго сквайра.

-- Вы говорите такъ, потому что вамъ известно, сказалъ сквайръ Гэрнъ, держа сэра Гарри за пуговку: - я хочу сказать, что вы заметили, что этотъ молодой повеса умильно поглядываетъ на Катерэйнъ; - а у меня Катерэйнъ девушка добрая, и въ день свадьбы получитъ, по духовному завещанiю матери, десять тысячъ фунтовъ стерлинговъ; но, вы ужъ извините меня, сэръ Гарри, я не хочу въ такомъ важномъ случае поступить опрометчиво.

Хотя старому егермейстеру предстояла довольно дальняя дорога; хотя новый месяцъ появлялся на небе довольно рано и скрывался весьма скоро после появленiя, но, не смотря на то, его доброе сердце до такой степени было тронуто отеческимъ безпокойствомъ за участь дочери, что онъ остановился и вернулся въ гостиную, чтобъ высказать свои убежденiя въ достоинствахъ молодаго человека еще торжественнее и выразительнее:

дочерей, я предоставилъ бы ему на выборъ любую.

Сквайру Гэрну и въ голову никогда не проходило спросить стараго друга, на чемъ основывается его мненiе о мистере Гиггинсе; - мненiе это высказывалось съ слишкомъ большою горячностью, устранявшею всякую возможность сомневаться; къ тому же, допустить неосновательность этого мненiя, значило огорчить и прогневить добраго старика. Мистеръ Гэрнъ отъ природы не умелъ сомневаться, размышлять или задумываться. Если при этомъ случае онъ и безпокоился, такъ это собственно изъ любви къ Катерэйнъ, своей единственной дочери. После же словъ сэра Гарри, старикъ, хотя и не весьма твердымъ, шагомъ, за то съ весьма спокойнымъ духомъ, вошелъ въ гостиную, где его милая дочь Катерэйнъ, во всемъ блеске красоты, стояла подле мистера Гиггинса на небольшомъ ковре у камина, - при чемъ мистеръ Гиггинсъ что-то шепталъ, а Катерэйнъ слушала его, потупивъ взоры. Она казалась такою счастливою, имела такое удивительное сходство съ покойной матерью (когда еще сквайръ былъ молодымъ человекомъ), что все мысли отца сосредоточились въ одно желанiе угождать ей. Его сынъ и наследникъ долженъ былъ жениться и привести свою жену на житье съ сквайромъ; Барфордъ и Белый Домъ находились отъ его поместья на часъ езды; и въ то время, когда эти мысли пробегали въ его голове, онъ спросилъ мистера Гиггинса: не угодно ли ему переночевать, - молодой месяцъ уже скрылся, возвращаться домой и поздно и темно. - Катерэйнъ смотрела на мистера Гиггинса съ такимъ очаровательнымъ, тревожнымъ ожиданiемъ, что мистеру Гиггинсу оставалось только согласиться.

При такихъ поощренiяхъ со стороны стараго сквайра, жителямъ Барфорда показалось въ одно прекрасное утро въ высшей степени страннымъ и изумительнымъ, что миссъ Катерэйнъ Гэрнъ убежала изъ дому; и когда, согласно принятому въ подобныхъ случаяхъ обыкновенiю, отыскалась записка, говорившая, что миссъ Катерэйнъ "убежала въ Гретна-Гринъ съ другомъ ея сердца", чтобъ обвенчаться тамъ, - никто не могъ объяснить себе, почему бы ей не остаться дома и спокойно не обвенчаться въ приходской церкви. Она всегда была романтичная и сантиментальная девушка; очень недурная лицомъ, съ весьма нежнымъ и любящимъ сердцемъ, весьма избалованная и съ весьма заметнымъ недостаткомъ здраваго разсудка. Ея снисходительный отецъ былъ сильно огорченъ такимъ очевиднымъ недоверiемъ къ его неизменной родительской любви; но когда прiехалъ его сынъ, полный сильнаго негодованiя, сквайръ Гэрнъ защищалъ молодую чету всею силою своего красноречiя, приписывалъ этотъ поступокъ характеру дочери, которымъ онъ всегда восхищался и гордился. Какъ бы то ни было, дело кончилось объявленiемъ мистера Натанiеля, что онъ и его жена отказываются отъ всякихъ сношенiй съ сестрой, и ея мужемъ.

-- Перестань, Натъ! Ты только повидайся съ этимъ человекомъ, говорилъ старый сквайръ, дрожа отъ страха за горестныя предположенiя относительно семейной вражды. - Я уверенъ, ты его полюбишь. Ты только спроси сэра Гарри, какого онъ мненiя о немъ.

-- Чортъ возьми вашего сэра Гарри! Сэръ Гарри ни о чемъ не заботится; для него тотъ и отличный человекъ, который хорошо сидитъ на коне, а въ остальномъ - хоть трава не рости. Кто этотъ человекъ? Что онъ такое? Откуда онъ прiехалъ? Какiя его средства? Какой онъ фамилiи?

-- Онъ прiехалъ изъ южныхъ провинцiй - изъ Сюрри или Соммерсетшэра, - право, не припомню; средства имеетъ отличныя, потому что за все платитъ щедро. Въ Барфорде нетъ ни одного торговца, который бы не сказалъ, что деньги у мистера Гиггинса льются, какъ вода, и какъ вода оне для него ровно ничего не значатъ; онъ тратитъ ихъ, какъ какой нибудь принцъ. Не знаю какой онъ фамилiи; - но на его печати есть гербъ, по которому ты можешь узнать, если хочешь, что онъ долженъ быть изъ старинной фамилiи; - къ тому же онъ постоянно ездитъ на югъ собирать арендныя деньги съ своихъ поместiй. О, Натъ! еслибъ ты только былъ добрее; я бы радовался замужству моей Китти, какъ радуется всякiй отецъ счастливому замужству дочери.

Мистеръ Натанiель Гэрнъ нахмурился и произнесъ про себя два - три проклятiя. Бедный старикъ пожиналъ плоды своей слабости къ двумъ детямъ. Мистеръ и мистриссъ Натанiель Гэрнъ решительно отказались отъ всякихъ сношенiй съ Катерэйнъ и ея мужемъ. - Сквайръ Гэрнъ не смелъ даже пригласить новобрачныхъ погостить въ его собственномъ доме. Каждый разъ, отправляясь съ визитомъ въ Белый Домъ, онъ отправлялся тайкомъ, какъ преступникъ; и если случалось ему ночевать тамъ, то, возвращаясь на другой день домой, онъ страшился упрековъ, въ которыхъ бездушный Натанiель былъ до известной степени правъ. Впрочемъ, мистеръ и мистриссъ Гэрнъ были единственными людьми, которые не посещали Белаго Дома. Мистеръ и мистриссъ Гиггинсъ пользовались гораздо большимъ расположенiемъ, чемъ ихъ невестка съ мужемъ. Изъ Катерэйнъ вышла премиленькая и прерадушная хозяйка дома; воспитанiе, которое она получила, давало ей возможность переносить недостатки светскаго образованiя въ прiятеляхъ, окружавшихъ ея мужа. Она одинаково наделяла улыбками и барфордскихъ обывателей и соседнихъ помещиковъ; - короче, она безсознательно разыгрывала роль очаровательной помощницы желанiю мужа прiобрелъ всеобщее расположенiе.

Но, надобно и то сказать, везде вы найдете существо, готовое делать злобныя замечанiя и извлекать злобныя заключенiя изъ вещей самыхъ обыкновенныхъ: - въ Барфорде этою зловещею птицею была некто миссъ Праттъ. Она не принадлежала къ обществу охотниковъ, - следовательно, наездничество мистера Гиггинса не пробуждало въ ней особенныхъ восторговъ. Она не участвовала въ шумныхъ попойкахъ, - следовательно, ее не могли смягчить отличныя вина, такъ щедро разливаемыя между его гостями. Она терпеть не могла, ни комическихъ арiй, ни забавныхъ анекдотовъ, следовательно, въ этомъ отношенiи ея одобренiе оставалось неприступнымъ. Эти три секрета прiобретать расположенiе составляли величайшую прелесть въ мистере Гиггинсе. Миссъ Праттъ только сидела и наблюдала. При конце каждаго изъ лучшихъ анекдотовъ мистера Гиггинса, ея лицо казалось неподвижно серьезнымъ, - между темъ какъ взглядъ ея маленькихъ, никогда не мигающихъ глазъ, былъ остръ какъ конецъ тонкой иглы, - взглядъ, который мистеръ Гиггинсъ скорее ощущалъ, нежели виделъ, и который, падая на него, производилъ въ немъ лихорадочную дрожь, даже среди самого знойнаго дня. Миссъ Праттъ была диссидентка, и, чтобы смягчить ее, мистеръ Гиггинсъ приглашалъ къ обеду ея духовника, и въ подобныхъ случаяхъ держалъ себя и свое общество благоприлично; кроме того делалъ хорошiя пожертвованiя въ пользу бедныхъ, находившихся подъ покровительствомъ диссидентовъ. И все напрасно.... Въ лице миссъ Праттъ не шевельнулся ни одинъ мускулъ, чтобы показать наклонность къ снисходительности. Мистеръ Гиггинсъ сознавалъ въ душе своей, что на перекоръ всемъ его усилiямъ очаровать миссъ Праттъ и ея приверженцевъ, на ея стороне существовало какое-то тайное влiянiе, производившее сомненiе, подозренiе и злобное расположенiе перетолковывать все его слова и поступки въ дурную сторону. Миссъ Праттъ, маленькая, дурнолицая, старая дева, жившая на восемьдесятъ фунтовъ стерлинговъ въ годъ, была колючимъ тернiемъ въ популярномъ венце мистера Гиггинса, хотя она ни разу не сказала ему грубаго слова; напротивъ, всегда обращалась къ нему съ натянутой и изысканной вежливостью.

Колючимъ тернiемъ и источникомъ горести была миссъ Праттъ и для мистриссъ Гиггинсъ! - Детей у нихъ не было. Бывало, съ какимъ наслажденiемъ и вместе съ завистью останавливалась мистриссъ Гиггинсъ передъ безпечною и шумною группою игравшихъ детей; и потомъ, замеченная, отходила отъ нихъ съ глубокимъ и тяжелымъ вздохомъ.

Замечали, что мистеръ Гиггинсъ прилагалъ особенное старанiе къ сохраненiю своего здоровья. Онъ елъ, пилъ, делилъ моцiонъ по какимъ-то секретнымъ, ему одному известнымъ, правиламъ; - иногда, правда, онъ позволялъ себе и излишества, но весьма редко, - только при техъ случаяхъ, когда возвращался изъ своихъ поместiй на юге. Необыкновенный подвигъ и усталость, - темъ более, что милъ на сорокъ въ окружности отъ Барфорда не было ни дилижансовъ, ни почтовыхъ каретъ, и мистеръ Гиггинсъ, какъ и большая часть провинцiальныхъ джентльменовъ того времени, предпочиталъ верховую езду, - эта необычайная усталость, повидимому, требовала некотораго излишества въ виде вознагражденiя за долгое воздержанiе. По городу носилась молва, что, по возвращенiи домой, онъ запирался въ своемъ кабинете и втеченiе несколькихъ дней пилъ мертвую чашу. На эти оргiи никто не допускался.

Однажды, - день этотъ долго былъ памятенъ жителямъ Барфорда, - гончiя напали на следъ зверя недалеко отъ города, и отъискали лисицу въ дикомъ кустарнике, въ которомъ начинали показываться зданiя зажиточнейшихъ гражданъ, предпочитавшихъ загородную жизнь - жизни городской. Въ числе этихъ лицъ, главнымъ былъ мистеръ Доджонъ, присяжный стряпчiй Барфорда и агентъ всехъ соседнихъ помещиковъ. Фирма Доджонъ составляла контракты, брачныя условiя и духовныя завещанiя по всемъ окрестностямъ для несколькихъ поколенiй. На ответственности отца мистера Доджона лежала обязанность собирать арендныя деньги въ различныхъ поместьяхъ; - лежала эта обязанность на ответственности мистера Доджона и въ то время, о которомъ идетъ речь, - какъ лежала она и въ последствiи на его сыне, внуке, правнуке и т. д. и т. д. Ихъ ремесло, или, вернее, ихъ занятiе, было для нихъ родовымъ наследствомъ, переходившимъ изъ рода въ родъ. Къ сознанiю своего долга и своихъ обязанностей примешивалось какое-то старинное феодальное чувство, родъ горделивой покорности, проистекавшей изъ ихъ отношенiй къ сквайрамъ, у которыхъ они были блюстителями семейныхъ тайнъ, и которымъ доходы съ собственныхъ поместiй и даже самыя поместья были менее известны, чемъ фирме Доджонъ.

Мистеръ Джонъ Доджонъ построилъ себе домикъ въ вайльдбирiйскомъ кустарнике. Это былъ ни более ни менее какъ сельскiй коттеджъ, такъ, по крайней мере, именовалъ его владелецъ. Въ вышину коттеджъ имелъ только два этажа, зато размеры его въ длину и ширину были значительны. Изъ Дерби нарочно были выписаны мастеровые всякаго рода, чтобъ сделать его вполне комфортабельнымъ. Передъ коттеджемъ разстилался садъ, - небольшой, это правда, - зато отделанный съ величайшимъ вкусомъ и содержавшiй въ себе цветы самыхъ редкихъ сортовъ. Весьма вероятно, владетелю этого миленькаго местечка въ высшей степени было прискорбно, когда, въ тотъ день, о которомъ я говорю, лисица, после долгаго преследованiя, втеченiе котораго она обежала несколько миль, - скрылась въ саду мистера Доджона. Мистеръ Доджонъ принялъ, однакоже, спокойный видъ, когда джентльменъ-охотникъ, съ безпечною наглостью, свойственною сквайрамъ того времени и того места, переехалъ черезъ бархатистый лугъ, и, постучавъ въ окно рукояткой бича, попросилъ позволенiе - нетъ, извините, онъ вовсе этого не сделалъ, - онъ только объявилъ мистеру Доджону намеренiе охотниковъ войти въ садъ и выгнать лисицу. Мистеръ Доджонъ принудилъ себя изъявить согласiе съ улыбками и грацiей Гризельды мужескаго пола, и потомъ поспешно отдалъ приказанiе приготовить завтракъ, весьма справедливо догадываясь, что шесть часовъ охоты придадутъ даже самому обыкновенному блюду превосходнейшiй вкусъ. Онъ терпеливо смотрелъ, какъ грязные сапоги охотниковъ отпечатывали следы на чистыхъ полахъ, - и чувствовалъ признательность за осторожность, съ которою мистеръ Гиттинсъ, безъ шуму и на цыпочкахъ, ходилъ по комнатамъ и съ особеннымъ любопытствомъ ихъ осматривалъ.

-- Я тоже намеренъ выстроить домъ, и, клянусь честью, такого прекраснаго образца, какъ вашъ домъ, нигде не встретишь.

-- О! мой коттеджъ слишкомъ малъ, чтобъ принять его за образецъ дома, который вы желали бы построить, отвечалъ мистеръ Доджонъ, принимая комплиментъ съ удовольствiемъ, выражавшимся потиранiемъ ладони о ладонь.

-- Нетъ! не совсемъ малъ! не совсемъ! Позвольте. У васъ есть столовая, гостиная...

Мистеръ Доджонъ дополнилъ недоконченную фразу:

-- Четыре чистыхъ комнаты и спальни. Впрочемъ, позвольте показать вамъ весь домъ. Признаюсь, мне стоило некотораго труда устроить его, и хотя размеры его далеко менее техъ, какiе потребны для вашего дома, несмотря на то, можетъ статься, вамъ понравится расположенiе комнатъ.

Оставивъ завтракающихъ джентльменовъ, съ полными ртами и полными тарелками, они внимательно осмотрели комнаты нижняго этажа. После этого мистеръ Доджонъ сказалъ:

-- Если вы устали, мистеръ Гиггинсъ, то безъ церемонiи остановите меня, ведь это мой любимый конекъ; - а если не устали, то пойдемте на верхъ и я покажу вамъ мой кабинетъ.

Кабинетъ мистера Доджона находился въ средине верхняго этажа, надъ портикомъ, образовавшимъ балконъ, который былъ тщательно убранъ цветами. Внутри кабинета находились всякаго рода изящныя украшенiя, скрывавшiя присутствiе массивныхъ и прочныхъ ящиковъ и сундуковъ, составляющихъ неизбежную принадлежность профессiи мистера Доджона; потому что, хотя его контора была въ Барфорде, но (какъ говорилъ онъ мистеру Гиггинсу) самыя драгоценныя вещи и большiе капиталы хранилъ онъ здесь, какъ въ месте более безопасномъ, чемъ контора, которая запиралась на ночь и оставалась безъ всякаго присмотра.

Но, при следующей встрече, мистеръ Гиггинсъ, потрепавъ Доджона по плечу, заметилъ ему, что домъ его оказался весьма небезопаснымъ. Дело въ томъ, что недели две спустя после того, какъ джентльмены-охотники завтракали въ этомъ доме, самый крепкiй сундукъ мистера Доджона, въ его кабинете на верху, сундукъ съ потайнымъ замкомъ, который онъ самъ изобрелъ и секретъ котораго известенъ былъ только одному изобретателю и весьма немногомъ изъ его задушевныхъ друзей, которымъ онъ съ гордостiю показывалъ свои изобретенiя, - этотъ крепкiй сундукъ, содержавшiй въ себе полугодичный сборъ аренды несколькихъ помещиковъ, былъ взломанъ и опустошенъ, и богатый мистеръ Доджонъ долженъ былъ прiостановить своего агента въ покупке фламандскихъ картинъ, потому что его собственныя деньги требовались на пополненiе похищенныхъ суммъ.

Полицейскiе сыщики того времени не могли напасть даже на следы грабителей; - правда, они схватили двухъ-трехъ бродягъ и представили ихъ мистеру Донаверу и мистеру Гиггинсу - мирнымъ судьямъ въ Барфордскомъ суде, но къ обвиненiю ихъ не представлялось ни малейшаго повода, и, после двухдневнаго заточенiя, ихъ освободили. Между темъ, мистеръ Гиггинсъ принялъ за правило подшучивать надъ мистеромъ Доджономъ, спрашивая его отъ времени до времени, станетъ ли онъ впередъ рекомендовать свой домъ, какъ самое безопасное место, или, не изобрелъ ли онъ новыхъ средствъ и орудiй къ охраненiю домовъ отъ разбойниковъ?

"Джорджъ". Онъ принадлежалъ къ клубу джентльменовъ, которые иногда собирались въ этой комнате поиграть въ карты, почитать газеты, потолковать о ярмарке въ Дерби и о ценахъ сельскихъ произведенiй. Въ этотъ вечеръ былъ жестокiй морозъ, и въ клубъ пришли весьма немногiе. Мистеръ Дэвисъ непременно хотелъ кончить статью въ "Gentleman's Magasine", делая изъ нея выписки, въ намеренiи написать на нее возраженiе. При ограниченныхъ средствахъ, онъ не имелъ возможности купить экземпляръ и читать его дома. Поэтому, онъ засиделся до поздней поры. Былъ уже десятый часъ, а въ десять комната запиралась. Въ то время, когда онъ занимался выписками, вошелъ мистеръ Гиггинсъ. Отъ холода онъ былъ бледенъ и не въ духе. Мистеръ Дэвисъ, исключительно пользовавшiйся до его прихода теплотою камина, весьма вежливо подвинулся къ стороне и вручилъ новому пришельцу единственную лондонскую газету. Мистеръ Гиггинсъ взялъ ее и сделалъ некоторыя замечанiя на жестокую стужу; но мистеръ Дэвисъ былъ слишкомъ углубленъ въ статью и предполагаемыя возраженiя, чтобъ вступить въ разговоръ охотно. Мастеръ Гиггинсъ придвинулся къ камину, поставилъ ногу на решетку, положилъ газету на конецъ ближайшаго стола, и въ этомъ положенiи сиделъ, всматриваясь въ горячую золу и склоняясь къ ней всемъ теломъ, какъ будто въ немъ замерзли не только кости, но и самый мозгъ въ костяхъ. Наконецъ, онъ сказалъ:

Мистеръ Дэвисъ, окончившiй свои выписки, приготовился уже уйти; но при этомъ вопросе остановился и спросилъ:

-- А разве въ Бате было убiйство? - Нетъ, объ этомъ я ни чего не прочиталъ.... Кого же тамъ убили?

-- О! это было ужасное, чудовищное убiйство! - сказалъ мистеръ Гиггинсъ, не отрывая своихъ взоровъ отъ камина, и гляделъ на огонь, до такой степени расширивъ глаза, что зрачки совершенно окружились белками. - Страшное, ужасное убiйство! Не знаю, что будетъ съ убiйцею?... Я смотрю на красный, яркiй центръ этого огня.... посмотрите, какъ безпредельно отдаленнымъ онъ кажется, и какъ отдаленiе это увеличиваетъ его и превращаетъ во что-то грозное и неугасимое!

Мистеръ Дэвисъ такъ и думалъ, что въ его собеседнике развиваются симптомы горячки и бредъ.

-- О, нетъ! сказалъ мистеръ Гиггинсъ. - Я не простудился. Я только дрожу отъ того, что ночь ужасно холодна,

И на несколько минутъ онъ пустился въ разговоръ съ мистеромъ Дэвисомъ о статье въ "Gentleman's Magazine", потому что самъ былъ большой охотникъ до чтенiя, и могъ ценитъ дарованiя мистера Дэвиса лучше всехъ жителей Барфорда. Время приближалось къ десяти и мистеръ Дэвисъ всталъ, чтобъ отправиться домой.

-- Не уходите, Дэвисъ, посидите. Мне хочется, чтобъ вы остались здесь. Мы выпьемъ бутылочку портвейну и это развеселитъ стараго Саундерса. Я хочу разсказать вамъ объ этомъ убiйстве, продолжалъ онъ, понизивъ свой голосъ. Жертвою убiйства была старушка, и злодей убилъ ее въ то время, когда она сидела у камина и читала библiю!

-- Кого же вы подозреваете, мой добрый сэръ? Кто же этотъ убiйца, которымъ вы такъ заинтересованы? - Ведь здесь, въ Барфорде, никого не убили?

-- Разумеется, нетъ! Вы, верно, меня не понимаете. Кажется, я вамъ ясно говорю, что это было въ Бате! сказалъ мистеръ Гиггинсъ, съ некоторымъ гневомъ, и потомъ, успокоившись, положилъ руку на колено мистера Дэвиса и, слегка удерживая его, началъ разсказъ объ убiйстве, которое его такъ сильно занимало. Впрочемъ, его голосъ и манера были натянуты до холодности, до какого-то окамененiя, - онъ ни разу не взглянулъ въ лицо мистера Дэвиса, и отъ времени до времени, какъ вспоминалъ впоследствiи мистеръ Дэвисъ, сжималъ его ногу, какъ въ тискахъ.

-- Старушка эта жила въ небольшомъ домике, въ спокойной, старой улице. При ней находилась служанка. Носилась общая молва, что она была добрая старушка: одинъ только замечали въ ней недостатокъ - это страсть копить деньги и никогда не помогать беднымъ. Согласитесь, мистеръ Дэвисъ, - ведь грешно не помочь бедному, не подать нищему гроша - грешно, грешно.... не правда ли? Вотъ я такъ всегда подамъ нищему; - я когда-то читалъ въ библiи, что "милостыня искупаетъ множество греховъ". - Нечестивая старушка никогда не подавала нищимъ, но копила и копила деньги. Кто-то прослышалъ про это: она сама бросила искушенiе на свою дорогу. Самому Богу угодно было наказать ее. Убiйца - мужчина, а можетъ быть и женщина - почему знать? - словомъ сказать - убiйца тоже прослышалъ, что она ходила въ церковь утромъ, а служанка ея вечеромъ; и въ то время, когда служанка была въ церкви, когда въ улице и въ доме водворилось безмолвiе, вместе съ наступленiемъ вечерняго мрака, она садилась за библiю, - а это, заметьте! - величайшiй грехъ, - грехъ, за который Богъ накажетъ рано или поздно. И, действительно, съ наступленiемъ сумерекъ, на лестнице послышались чьи-то шаги, и въ комнате старушки очутился убiйца. - Сначала онъ.... ахъ нетъ!.... Сначала.... ведь это одно предположенiе.... понимаете... это одна только догадка.... онъ довольно учтиво попросилъ ее отдать ему деньги или, по крайней мере, сказать, где оне находятся; но старая скряга отказала ему; ни за что въ свете, несмотря на все его угрозы, она не хотела разстаться съ ключами; она такъ спокойно смотрела ему въ лицо, какъ будто передъ ней стоялъ ребенокъ. О Боже! - мистеръ Дэвисъ! - будучи еще ребенкомъ, я виделъ во сне, что совершаю точно такое же преступленiе, и проснулся съ горькими слезами; - моя мать старалась успокоить меня.... вотъ причина, почему я дрожу всемъ теломъ... да прибавьте къ этому холодъ сегодня холодно, ужасно холодно!

-- И что же, онъ

-- Да, убилъ; онъ перерезалъ ей горло; и я какъ теперь вижу ее: лежитъ въ своей маленькой, безмолвной комнатке, съ лицомъ мертвенно-бледнымъ и обращеннымъ кверху, въ луже крови. - Мистеръ Дэвисъ, это вино не лучше воды: мне хочется выпить чего нибудь по-крепче.

Мистеръ Дэвисъ до такой степени изумленъ былъ этомъ разсказомъ, что готовъ былъ тогда же сказать, что преступленiе совершено его собеседникомъ.

-- Напали ли, по крайней мере, на следы убiйцы? спросилъ онъ.

Прежде чемъ отвечать, мистеръ Гиггинсъ выпилъ полстакана рому.

- а если такъ, то скажите, будетъ ли ему помилованiе въ день Страшнаго Суда?

-- Это Богу одному известно! - сказалъ мистеръ Дэвисъ торжественно. - Это такая страшная исторiя, - продолжалъ онъ, вставая: - что мне бы крайне не хотелось оставить эту теплую и светлую комнату и выйти на холодъ и мракъ. Но - делать нечего: надобно итти. - Одно только могу вамъ сказать, что я надеюсь и верю, что убiйца будетъ найденъ и повешенъ. - Я бы вамъ советовалъ, мистеръ Гиггинсъ, если только вамъ угодно будетъ принять мой советъ, лечь въ теплую постель и выпить липоваго чаю; и если позволите, я пришлю на ваше разсмотренiе мои возраженiя на статью въ журнале "Gentleman's Magazine".

На другое утро мистеръ Дэвисъ отправился навестить больную миссъ Праттъ, и по своей любезности разсказалъ ей все, что слышалъ накануне объ убiйстве въ Бате. Изъ его разсказа составилась весьма хорошенькая исторiя. Миссъ Праттъ принимала живое участiе въ судьбе старой лэди, - частiю потому, что ея положенiе имело сходство съ положенiемъ старушки: она точно также копила деньги, держала при себе одну служанку и въ воскресные вечера оставалась дома одна, отпуская служанку свою въ церковь.

-- Когда же все это случилось? спросила она.

-- Да: мистеръ Гиггинсъ думалъ, что объ этомъ напечатано уже въ лондонскихъ газетахъ.

-- Это невозможная вещь. Откуда же мистеръ Гиггинсъ узналъ объ этомъ?

-- Не знаю; я не спросилъ. Мне кажется, онъ вчера только прiехалъ; говорятъ, онъ ездилъ въ южныя провинцiи собирать доходы съ своихъ именiй.

Миссъ Праттъ вздохнула. - Каждый разъ, когда упоминалось имя мистера Гиггинса, она, по обыкновенiю, выражала свое нерасположенiе къ нему и свои подозренiя вздохами.

она: - при этихъ зимнихъ вечерахъ, при этомъ размноженiи разбойниковъ въ нашемъ государстве, - признаюсь, не безопасно жить одной, и въ случае опасности иметь при себе одну только Пегги.

Миссъ Праттъ отправилась погостить къ кузену, мистеру Мертону. Онъ былъ деятельнымъ мирнымъ судьею, и заслужилъ эту репутацiю по всей справедливости. Однажды, онъ пришелъ домой съ пачкою только что полученныхъ писемъ.

-- Дурныя вести о нравственности вашего маленькаго городка, Джесси! - сказалъ онъ, дотрогиваясь до одного изъ писемъ. - Между вами живетъ или убiйца или другъ убiйцы. Въ прошлое воскресенье зарезали въ Бате бедную старушку, по этому случаю я получилъ изъ министерства предложенiе "оказать деятельное участiе" въ отъисканiи убiйцы. Этотъ негодяй должно быть одержимъ былъ жаждой и имелъ спокойный и веселый нравъ, потому что передъ приступомъ къ ужасному злодейству онъ выдернулъ кранъ въ боченке съ имбирнымъ пивомъ, завареннымъ старушкой, и, потомъ, вероятно, чтобъ крепче заткнуть, обвернулъ его клочкомъ письма, которое, какъ надобно полагать, вынулъ у себя изъ кармана. На одной стороне этого клочка можно было разобрать отрывки словъ: "нсъ, эсквайръ.... арфордъ....."; - последнiя два слова, по замечанiю догадливаго следственнаго чиновника, означаютъ: Барфордъ, близъ Кегворта. На другой стороне, какъ я догадываюсь, значится названiе лошади, приготовленной къ состязанiю на конской скачке; - названiе довольно странное: Church-and-King-and-down-with-the-Rump.

-- Позвольте; мне помнится, что мистеръ Натанiель Гэрнъ имеетъ, или имелъ (согласитесь сами, ведь я должна быть осторожна въ моихъ показанiяхъ), скаковую лошадь съ этимъ забавнымъ названiемъ.

-- Мистеръ Натанiель Гэрнъ, повторилъ мистеръ Мертонъ, принимая къ сведенiю это известiе, и потомъ снова обращаясь къ предложенiю министерства. - Въ комнате убитой нашли также небольшой кусокъ ключа, отломанный въ тщетномъ усилiи отпереть комодъ.... прекрасно, прекрасно. - Данныя определительны. Съ такимъ отчетливымъ предложенiемъ можно, кажется, что нибудь сделать.

-- Мистеръ Дэвисъ говорилъ, что ему разсказывалъ мистеръ Гиггинсъ.....

-- Гиггинсъ! воскликнулъ мистеръ Мертонъ: - нсъ

-- Хотъ самый! отвечала миссъ Праттъ. - Впрочемъ, хотя онъ никогда не пользовался моимъ расположенiемъ....

-- нсъ, повторилъ мистеръ Мертонъ. - Страшно подумать на него.... членъ Общества охотниковъ.... Зять добрейшаго старика сквайра Гэрна. Нетъ ли въ Барфорде другихъ лицъ, имена которыхъ оканчиваются на нсъ?

-- Тамъ есть Джэксонъ, Гиггинсонъ, Бленкинсонъ, Дэвисъ и Джонсъ. Кузенъ! меня поражаетъ одна вещь: какимъ образомъ мистеръ Гиггинсъ зналъ объ этомъ и разсказалъ мистеру Дэвису во вторникъ, тогда какъ убiйство совершилось въ воскресенье?

Не считаю за нужное распространяться о последующемъ. Любопытные могутъ заглянуть въ "Жизнеописанiя знаменитыхъ разбойниковъ", где увидятъ, что имя Гиггинса занимаетъ между этими лицами почетнейшее место, какъ имя Клодъ-Дюваля. Мужъ Кэтти Гэрнъ собиралъ свои доходы на большой дороге, - но, встретивъ неудачу въ двухъ-трехъ предпрiятiяхъ, и, услышавъ преувеличенные разсказы о несметныхъ богатствахъ старушки въ Бате, онъ перешелъ отъ грабежа къ убiйству, и за последнее преступленiе былъ повешенъ въ Дерби, въ 1775 году.

тюрьмы ея мужа, и сокрушалъ ея сердце постояннымъ раскаянiемъ, что способствовалъ ей выйти замужъ за человека, котораго вовсе не зналъ. Онъ отказался отъ правь и преимуществъ сквайра въ пользу своего сына Натанiеля. Натанiель благоденствовалъ; безпомощный, безразсудный отецъ былъ для него лишнимъ существомъ; но, для овдовевшей дочери, полоумный и любящiй отецъ былъ всемъ: онъ былъ ея покровителемъ, ея другомъ, - вернымъ и преданнымъ спутникомъ въ жизни. Только отъ одного онъ отклонялся: отъ принятiя обязанности быть ея советникомъ. - Печально покачивая головой, онъ говорилъ:

-- Ахъ, Кетти, Кетти! еслибъ и имелъ настолько ума, чтобъ присоветовать тебе что нибудь доброе, ты бы не жила въ Брюсселе изгнанницей, нескрывалась-бы отъ взглядовъ каждаго англичанина, воображая, что всемъ известна твоя исторiя.

жилъ разбойникъ, и что награбленныя имъ богатства спрятаны въ какой-то потаенной комнате, а въ какой именно части дома - никому неизвестно.

Не желаете ли вы занять этотъ домъ и отъискатъ таинственную комнату? Я могу дать точныя указанiя всякому, кто только пожелаетъ.