Барнеби Радж.
Глава двадцать шестая

Глава двадцать шестая

- И вас это не удивляет, Варден? - сказал мистер Хардейл. - Что ж, вы с ней - старые друзья, и уж кто-кто, а вы, конечно, должны ее понимать.

- Простите, сэр, - возразил слесарь. - Я не говорил, что понимаю ее. Этого я не решился бы сказать ни про одну женщину. Не так-то легко их понять. Но, разумеется, то, что вы мне рассказали насчет Мэри, удивило меня меньше, чем вы ожидали, сэр.

- А можно узнать, почему?

 Видите ли, - с явной неохотой отвечал слесарь, я заметил за ней кое-что такое, что меня обеспокоило и подорвало доверие к ней… Она завела дурные знакомства - каким образом и когда, не знаю, но в одном я уверен: у нее в доме укрывается один грабитель и разбойник… Вот, сэр, теперь вы все знаете.

- Что вы говорите, Варден!

- Я его собственными глазами видел, сэр. И, право, лучше бы мне быть полуслепым, чтобы я мог не верить своим глазам. Я эту тайну хранил до сих пор, и надеюсь, что она останется между нами. Но от вас я не скрою, что сам видел однажды вечером в передней у Мэри того самого разбойника с большой дороги, который ограбил и ранил мистера Эдварда Честера и угрожал мне…

- И вы не пытались его задержать? - с живостью перебил мистер Хардейл.

- Сэр, это она помешала, - пояснил слесарь. - Изо всех сил вцепилась в меня и не отпускала, пока он не улизнул.

Этот разговор велся вполголоса в маленькой гостиной Варденов, где честный слесарь принимал своего гостя. Мистер Хардейл пришел к нему с просьбой отправиться вместе к вдове - он надеялся, что Гейбриэл имеет на нее больше влияния и поможет ему переубедить ее. Эта просьба и вызвала разговор о миссис Радж.

- Я ни слова никому не сказал о том, что видел, продолжал Варден. - Потому что никому это не принесло бы пользы, а ей могло бы сильно повредить. По правде говоря, я надеялся, что она придет и объяснит мне, в чем тут дело. Однако она упорно молчала, хотя я после этого вечера не раз и не два встречался с нею, - нарочно выискивал предлоги для встреч. Да, она молчала и только смотрела на меня такими глазами… Верите ли, эти глаза говорили гораздо больше, чем любые слова. Они как будто умоляли: «Ни о чем не спрашивай». И я не спрашивал. Знаю, сэр, вы, наверно, думаете про меня: «Вот старый дурак!» Что ж, ругайте меня, если этим можете облегчить душу…

- Я очень расстроен тем, что от вас услышал, - сказал мистер Хардейл, помолчав. - Как вы думаете, что все это значит?

Слесарь только головой покачал, озабоченно глядя в окно на угасающий закат.

 Неужели она вторично вышла замуж? - заметил мистер Хардейл.

- Нет, конечно. Мы бы знали об этом, сэр.

- А может, она скрыла это, боясь, что мы станем хуже относиться к ней. Возможно, что замуж она вышла необдуманно, очертя голову - это ничуть не удивительно после стольких лет одиночества и тоскливой жизни, а муж оказался негодяем. Теперь она его укрывает, но душа ее восстает против его преступлений. Все это вполне вероятно и объясняет ее вчерашнее поведение и разговор со мной. А как вы думаете - Барнеби посвящен во все?

- Трудно сказать, сэр, - слесарь снова покачал головой. - А у него почти немыслимо узнать что-нибудь. Если ваша догадка верна, я дрожу за него: такого, как он, легко вокруг пальца обвести и втянуть в дурные дела.

- А что, Варден, - мистер Хардейл еще больше понизил голос, - если мы с самого начала были слепы и обманывались в этой женщине? Что, если с этим разбойником она связалась еще при жизни мужа, и тут и кроется причина его гибели и гибели моего брата?

 Бог с вами, сэр! Ни на минуту не допускайте таких дурных мыслей о ней. Вспомните, какая она была двадцать пять лет назад, - другой такой девушки днем с огнем не сыщешь. Веселая, красивая, всегда, бывало, улыбается, а глаза так и блестят… И теперь еще, хотя я старик и у меня дочь-невеста, душа болит, как вспомню, какая она была и чем стала. Конечно, все мы с годами переменились. Время честно делает свое дело… Впрочем, с ним можно ладить - если им не злоупотреблять, то и оно вас щадит. А вот заботы и горе (это они так изменили Мэри) - настоящие черти, да, сэр, коварные черти, точат и точат человека, пока не подкосят его совсем. Они губят самые прекрасные цветы рая, и за месяц могут разрушить больше, чем Время - за целый год. Вспомните на минуту, какой была Мэри, раньше чем они изгрызли ее молодую душу, съели ее красоту. Окажите ей эту справедливость - и посудите сами, возможно ли то, что вы про нее подумали?

- Вы - славный малый, Варден, - промолвил мистер Хардейл. - И вы совершенно правы. Я так много думаю о нашем несчастье, что по малейшему поводу новые подозрения лезут в голову. Нет, нет, разумеется, вы правы!

- И поверьте, сэр, - воскликнул слесарь, и глаза его засверкали, голос звучал искренне и горячо, - если я скажу, что Радж ее не стоил, так скажу это не потому, что я сватался к ней раньше него и получил отказ. Ведь, честно говоря, я тоже был ее недостоин. А Радж - он был слишком скрытный и черствый человек… Я не хочу порочить память бедняги и говорю все это только для того, чтобы вы знали, что за женщина была Мэри. Я-то хорошо помню это, и помню, что ее изменило, поэтому всегда буду ей верным другом и постараюсь вернуть мир ее душе. И черт меня побери - извините за это слово, сэр, - если я когда-нибудь от нее отвернусь, хотя бы полсотни бандитов за один год перебывало ее мужьями. Думаю, что поступлю согласно с «Наставлениями протестантам», и, хотя Марта это отрицает, я буду так думать всегда и скажу это даже на Страшном суде.

Если бы в маленькой темной гостиной стоял густой туман и вместо этого тумана она внезапно наполнилась ярким блеском и светом, - и тогда в ней не повеселело бы все так, как повеселело после горячих слов честного слесаря. Мистер Хардейл почти так же громко и горячо крикнул: «Славно сказано!» - и предложил немедленно отправиться к миссис Радж. Слесарь охотно согласился, и они, усевшись в дожидавшийся на улице кэб, поехали к ней.

На углу они отпустили кэб и пешком дошли до домика вдовы. На первый стук никто не отозвался. На второй тоже. Наконец, когда они постучали в третий раз и уже энергичнее, кто-то не спеша поднял окно в столовой, и мелодичный голос воскликнул: - А, Хардейл, милый друг, как я рад вас видеть! И как прекрасно вы выглядите, гораздо лучше, чем при нашей прошлой встрече. Никогда еще я не видел вас таким цветущим. Как поживаете?

 - Сейчас вам отопрут, - сказал он. - Здесь для услуг имеется только одна ветхая старушонка, - так что вы извините. Если бы она занимала более высокое положение в обществе, она страдала бы подагрой. Поскольку же она только колет дрова и носит воду, назовем ее болезнь ревматизмом. Таковы естественные сословные различия, дорогой Хардейл, смею вас уверить.

Как только мистер Хардейл услышал этот голос, лицо его приняло угрюмое и замкнутое выражение. Он холодно кивнул мистеру Честеру и повернулся к нему спиной.

- Еще не отперла! - сказал тот. - О, господи! Надеюсь, старушонка не увязла по дороге в какой-нибудь паутине. Ага, наконец-то! Входите, прошу вас!

уехали, но в гостиной сидит джентльмен, и, может быть, он им что-нибудь скажет, а она ничего больше не знает.

- Позвольте узнать, сэр, - обратился мистер Хардейл к этому новому жильцу, - где та, к кому мы пришли?

 Понятия не имею, дорогой мой, - ответил мистер Честер.

- Шутки ваши неуместны, - сказал мистер Хардейл, с трудом сдерживаясь. - И тему для них вы выбрали не подходящую. Приберегите их для своих друзей, а передо мной не расточайте остроумия, - я не гонюсь за этой честью и самоотверженно от нее отказываюсь.

 Дорогой сэр, вас, я вижу, разгорячила ходьба. Присядьте, прошу, вас. Ваш приятель…

- Он только простой и честный человек и не достоин вашего внимания, - отрезал мистер Хардейл.

- Мое имя - Гейбриэл Варден, сэр, - вставил слесарь сухо. - А, вы тот почтенный человек, о ком я не раз слышал от моего дорогого сына Нэда, - сказал мистер Честер. - Я очень хотел с вами познакомиться, мой милый Варден, и весьма рад, что мы встретились, - мистер Честер томно посмотрел на мистера Хардейла и продолжал: - Вы удивлены тем, что застали меня здесь? Да, несомненно удивлены.

 Загадку эту я вам мигом объясню, - продолжал мистер Честер. - Отойдемте на минуту в сторонку… Помните, Хардейл, наше соглашение насчет Нэда и вашей милой племянницы? Помните, кто им помогал в их невинной интрижке? Среди помощников были, как вы знаете, и те двое, что жили в этом доме. Так вот, дорогой мой, поздравьте себя и меня. Я их купил.

 Что вы сделали? - переспросил мистер Хардейл.

- Купил их, - улыбаясь, пояснил его собеседник. Я пришел к заключению, что необходимо принять решительные меры, чтобы раз и навсегда пресечь этот детский роман, и для начала удалил двух посредников. Вас это удивляет? Но кто устоит перед кругленькой суммой? Они нуждались в деньгах, и я их подкупил. Нам их больше опасаться нечего. Они уехали.

- Уехали! - повторил мистер Хардейл. - Куда?

 Мой друг… Позвольте мне снова сказать, что никогда еще вы не выглядели таким молодым, как сегодня, - юноша, да и только! Вы спрашиваете, куда? А бог их знает. Полагаю, что сам Колумб не мог бы их найти. Между нами говоря, у них есть какие-то свои тайные причины скрываться. Но об этом я обещал молчать. Знаю, что она назначила вам на сегодня свидание, а потом передумала - она не могла ждать до вечера. Вот вам ключ от входной двери. Боюсь, что нести такую громоздкую вещь вам будет неудобно, но дом - ваш, и вы по доброте своей, конечно, извините меня, Хардейл.