Барнеби Радж.
Глава сорок восьмая

Глава сорок восьмая

Не зная, куда идти теперь, ошеломленные толчеей на улицах, по которым, несмотря на ранний час, уже двигалась густая толпа, миссис Радж и Барнеби присели отдохнуть в одной из ниш на мосту. Они скоро заметили, что людской поток несется в одном направлении - из Мидлсекса в Сэррей^[70], причем бросалась в глаза необыкновенная торопливость и возбуждение этой огромной толпы. Большинство шло группами по двое, по трое, кое-где - и впятером или вшестером, разговаривали мало. а многие всю дорогу молчали и шагали быстро, как люди, поглощенные мыслью о том, что впереди, и спешившие все к одной цели.

И еще Барнеби и его мать с удивлением заметили, что в этой толпе, которая безостановочно текла и текла мимо них, почти у всех мужчин на шляпах - синие кокарды, а случайно попавшие в эту толпу прохожие, у которых не было на шляпах такого украшения, боязливо жались к стенам, стараясь остаться незамеченными, и уступали другим дорогу, чтобы умилостивить их и избежать нападения. Опасения их были довольно понятны, ибо людей с кокардами было в сорок или пятьдесят раз больше. Впрочем, никаких ссор не возникало, синие кокарды потоком неслись мимо, обгоняя друг друга, развивая такую быстроту, какая возможна в толпе, и только обменивались взглядами - да и то не часто - с теми, кто был без кокард.

Вначале толпа двигалась по тротуарам и только кое-кто из отставших, торопясь догнать своих, бежал по мостовой. Но не прошло и получаса, как улица была уже запружена во всю ширину, и страшная давка, которую увеличивали встречные телеги и кареты, задерживавшие движение, вынуждала людей идти все медленнее, по временам даже стоять на месте пять, а то и целых десять минут.

Часа через два толпа стала заметно редеть и, постепенно рассеиваясь, очистила, наконец, мост, - только порой какой-нибудь человек с кокардой на шляпе, разгоряченный и весь в пыли, пробегал, запыхавшись, боясь опоздать, или останавливался, чтобы расспросить, в какую сторону прошли его товарищи, а получив ответ, мчался дальше, воспрянув духом. Когда наступили относительное безлюдье и тишина, казавшиеся такими странными и неожиданными после недавней сутолоки, миссис Радж тут только решилась осведомиться о причине недавнего столпотворения у старика, который присел около них.

- Как! Откуда же вы явились, что не слыхали о лорде Джордже Гордоне и его великом Союзе? - сказал старик. - Сегодня лорд Гордон - дай бог ему здоровья! - вносит в парламент петицию против католиков.

- А причем же тут вся эта толпа? - спросила вдова.

- Причем? Вот так вопрос! Неужто не знаете? Ведь милорд объявил, что он не подаст петиции, если его не будут сопровождать до самых дверей палаты хотя бы сорок тысяч верных протестантов. Их-то вы и видели.

- Да, вот это толпа так толпа! - сказал Барнеби. - Слыхала, мама? Сорок тысяч!

- А собралось, говорят, еще гораздо больше, - отозвался старик. - Добрых сто тысяч. Да, да, на лорда Джорджа можно положиться. Он свою силу знает. Там, за этими тремя окнами наверху, - он указал на здание палаты общин, высившееся над рекой, - немало людей побледнеет как смерть, когда наш славный лорд Джордж войдет туда сегодня. И недаром! Ого, положитесь на лорда Джорджа! Он знает, что делает!

Бормоча это, хихикая и помахивая большим пальцем, старик с трудом поднялся, опершись на палку, и заковылял дальше.

- Мама, а эти парни, про которых он говорил, - молодцы, правда? Пойдем за ними.

- Только не за ними! - воскликнула мать.

- Почему же? Да, да, пойдем! - Барнеби потянул ее за рукав.

- Ты не знаешь, сколько зла они могут натворить! - возразила мать. - Не знаешь, куда они могут завести тебя! Барнеби, милый, ну ради меня…

- Ради тебя? - Барнеби погладил ее руку. - Так ведь это именно ради тебя, мама! Помнишь, что сказал слепой про золото? Пойдем! Его надо искать там, где много людей. Или подожди здесь, пока я вернусь. Да, да, подожди меня здесь!

Миссис Радж со всей настойчивостью, порожденной страхом, пыталась отговорить его от этого намерения, но все ее усилия были тщетны. Барнеби нагнулся, чтобы застегнуть пряжку на башмаке, и в эту минуту из быстро проезжавшей мимо кареты раздался голос, приказывавший кучеру остановиться.

- Эй, молодой человек! - окликнул Барнеби тот же голос.

- Кто меня зовет? - спросил Барнеби, подняв глаза.

- Есть у вас такое украшение? - Незнакомец протянул ему синюю кокарду.

- Ради бога, не надо, умоляю вас, не давайте ему этого! - воскликнула вдова.

англичанина или нет.

Барнеби, дрожа от нетерпения, чуть не в десятый раз закричал: «Да, да, хочу!» Незнакомец бросил ему кокарду, крикнул: «Бегите на Сент-Джордж-Филдс» - и, велев кучеру ехать поскорее, укатил.

В то время как Барнеби дрожащими от волнения руками прикреплял на шляпу новое украшение и, стараясь получше его приладить, торопливо отвечал что-то на мольбы плачущей матери, по другой стороне улицы проходили двое мужчин. Заметив мать и сына и видя, чем занят Барнеби, они остановились, пошептались и, перейдя улицу, подошли к миссис Радж.

- Чего вы тут сидите? - сказал один из них, мужчина с длинными прямыми волосами, в простой черной одежде и с массивной тростью в руке. - Почему не пошли со всеми?

- Сейчас иду, сэр, - ответил Барнеби. Он уже прикрепил кокарду и с гордостью надел шляпу. - Мигом добегу туда.

- Надо говорить не «сэр», а «милорд», когда имеешь честь беседовать с его светлостью, - поправил его второй джентльмен. - Если вы, молодой человек, с первого взгляда не узнали лорда Джорджа Гордона, так пора хоть сейчас узнать его.

- Ну, ну, Гашфорд, - промолвил лорд Джордж в то время, как Барнеби, сорвав с головы шляпу, отвешивал ему низкий поклон. - Стоит ли говорить о таких пустяках сегодня, в великий день, который все англичане будут вспоминать с восторгом и гордостью. Надень шляпу, друг, и ступай следом за нами, потому что ты опаздываешь. Уже одиннадцатый час. Разве тебе неизвестно, что сбор назначен к десяти?

Барнеби отрицательно замотал головой, переводя блуждающий взгляд с одного на другого.

- А следовало бы знать это, - заметил Гашфорд. - Ведь было ясно сказано, что в десять. Как же это вы не знаете?

- Он ничего не знает, сэр, - вмешалась миссис Радж, - бесполезно и спрашивать его. Мы только сегодня утром приехали сюда издалека.

- Наше дело пустило, видно, глубокие корни и распространилось широко, - сказал лорд Джордж своему секретарю. - Возблагодарим бога за эту радостную весть!

- Аминь, - подхватил Гашфорд с торжественной серьезностью.

- Вы не так меня поняли, милорд, - сказала вдова. - Простите, но вы жестоко ошибаетесь. Мы ничего не знаем обо всех здешних делах. И не желаем и не имеем права участвовать в том, что вы затеяли. Мой бедный сын - слабоумный. Он мне дороже жизни. Ради всего святого, милорд, идите своей дорогой без него, не вовлекайте его в опасное дело.

- Милая моя, как вы можете говорить подобные вещи! - возмутился Гашфорд. - О какой опасности вы толкуете? Что же, по-вашему, милорд - лев рыкающий, который бродит вокруг, ища кого бы растерзать? О, господи!

- Нет, нет, милорд, простите, - взмолилась вдова, прижав обе руки к груди и от волнения едва сознавая, что делает и говорит. - Но я недаром умоляю вас внять моей горячей материнской просьбе и не уводить от меня сына. О, не делайте этого! Он не в своем уме, да, да, милорд, верьте мне!

- Вот какова испорченность нашего века! - сказал лорд Джордж, отпрянув от протянутых к нему рук и густо краснея. - Тех, кто стремится к правде и стоит за святое дело, уже объявляют сумасшедшими. И у вас хватает духу говорить так о родном сыне! Какая же вы после этого мать?

- Вы меня поражаете, - подхватил Гашфорд с кроткой укоризной. - Какой печальный пример развращенности!

- Он вовсе не похож на… - начал лорд Джордж, взглянув на Барнеби, и докончил шепотом на ухо секретарю: - …на помешанного. Как по-вашему? И если даже это правда, не следует каждую пустячную странность объявлять безумием. Если бы это стало правилом, кто из нас… - тут лорд снова покраснел, - мог бы избегнуть такого клейма?

- Никто, - согласился секретарь. - Чем больше рвения, способностей и верности делу проявлял бы человек, чем громче звучал бы в нем глас божий, тем больше все были бы уверены в его безумии. А что касается этого юноши, милорд, - добавил Гашфорд и, кривя губы, бросил взгляд на Барнеби, который стоял перед ними, вертя шляпу в руках и украдкой, знаками приглашал их идти поскорее, - так у него, по-моему, здравого смысла и силы воли не меньше, чем у всех, кого я знаю.

- Значит, ты хочешь стать членом нашего великого Союза? - обратился лорд Джордж к Барнеби. - И уже собирался это сделать?

- Да, да, - подтвердил Барнеби, и глаза его ярко заблестели. - Конечно, хочу! Я только что говорил ей это.

- Ага, я так и думал, - отозвался лорд Джордж, неодобрительно посмотрев на несчастную мать. - Тогда иди с нами, и твое желание исполнится.

Барнеби с нежностью поцеловал мать в щеку и, наказав ей быть веселой, так как теперь их ждет счастливая жизнь, пошел за лордом и его секретарем. А она, бедняжка, следовала за ними - трудно описать, как печально и тревожно было у нее на душе.

поспешили запереть двери), а в верхних этажах жильцы теснились у окон и смотрели вниз. На лицах этих людей выражались различные чувства: у кого - страх, у кого - любопытство, нетерпеливое ожидание или негодование. Одни аплодировали, другие свистели. Но лорд Джордж, не обращая ни на что внимания, все ускорял шаг, так как издали уже слышался гул громадной толпы, отдававшийся в его ушах, как рев прибоя. И, наконец, они пришли на Сент-Джордж-Филдс.

В те времена это было еще поле, обширное поле, и тут-то сейчас собралось несметное множество людей со знаменами различного вида и размеров, но одного цвета - синего, как и кокарды. Одни отряды в боевом порядке маршировали взад и вперед, другие стояли, построившись в каре или шеренги. Большинство маршировавших и стоявших на месте пели гимны или псалмы. Кто бы это ни придумал, мысль была хороша: хор тысяч голосов, сливавшихся в воздухе, не мог не волновать сердца энтузиастов, хотя бы и заблуждающихся.

На аванпостах всей этой громадной армии стояли дозорные, которые должны были сообщить о прибытии вождя. Как только они прибежали с этой вестью, она быстро облетела всех, и на несколько мгновений огромная толпа замерла в такой неподвижности, что стоило ветерку зашевелить где-нибудь одно из знамен, как это тотчас бросалось в глаза и приковывало внимание. Затем раздался громовой клич, за ним - другой, третий, они раскалывали и колебали воздух, как пушечные залпы.

- Гашфорд! - воскликнул лорд Джордж, крепко сжав руку секретаря; его голос и внезапная перемена в лице выдавали сильное волнение. - Гашфорд, вот теперь я знаю, чувствую, что бог возложил на меня великую миссию! Я - вождь всего этого великого воинства. Пусть бы они сейчас единодушно потребовали, чтобы я повел их на смерть, - я сделал бы это. Да, повел бы их и первым пал бы в бою.

нам человек, могу…

- Что вы делаете! - крикнул лорд Джордж, хватая за обе руки секретаря, который сделал вид, будто хочет стать перед ним на колени. - Дорогой Гашфорд, не расстраивайте меня, иначе я не смогу выполнить священную обязанность, предстоящую мне в этот торжественный день. - Бедный лорд говорил это со слезами на глазах. - Пойдемте же к ним, нам еще надо найти в каком-нибудь отряде место для нашего новобранца. Давайте руку!

Гашфорд вложил свою холодную предательскую руку в руку лорда, и так они, в сопровождении Барнеби и его матери, вмешались в толпу.

А толпа уже снова пела, и, когда ее предводитель проходил между рядами, люди заливались еще громче. Многие из них, якобы объединившиеся для защиты своей религии и готовые умереть за нее, отроду не слыхивали ни одного гимна или псалма. Но эти молодцы обладали здоровенными легкими и не прочь были погорланить, - вот они и распевали сейчас вместо гимнов всякую бессмыслицу или непристойности, какие только приходили им в голову: в общем хоре все равно не слышно было слов, да, впрочем, не очень-то они и беспокоились об этом. И подобные импровизации распевались под самым носом у лорда Джорджа Гордона, а он, не понимая их смысла, шествовал, как всегда, чопорно и торжественно, очень довольный и умиленный благочестием своих приверженцев.

Так шли они и шли, то вдоль одной шеренги, то вдоль другой, обходили каре и круги, а впереди были все новые ряды, каре и круги, необозримые и неисчислимые. Стало уже очень жарко, солнце беспощадно обливало поле жгучими лучами, знаменосцы просто с ног валились, обессиленные тяжелой ношей, и большинство собравшихся, не вытерпев, расстегивали кафтаны и жилеты, снимали шейные платки. А в гуще толпы, где из-за тесноты жара была еще невыносимее, некоторые в полном изнеможении ложились на траву и предлагали все, что у них было с собой, за глоток воды. Однако ни один из этих мучеников не ушел с поля. А лорд Джордж, обливаясь потом, все шествовал вдоль рядов об руку с Гашфордом. И Барнеби и его мать следовали за ними по пятам.

«колонной», и лорд Джордж оглянулся, услышав громкий возглас удивления. Голос прозвучал как-то глухо и странно, как всегда звучит одинокий голос па открытом воздухе, в густой толпе, - и в тот же миг из рядов с громким хохотом выскочил какой-то парень. Хлопнув Барнеби по спине своей могучей лапой, он закричал:

- Вот чудеса! Да это же Барнеби Радж! Век тебя не видел. Где эго ты пропадал так долго?

Барнеби в эту минуту думал о том, что истоптанная трава пахнет здесь совсем так, как на чигуэлском лугу, где он в детстве играл в крикет. Ошеломленный внезапным и шумным приветствием, он растерянно уставился на окликнувшего его человека и сказал только:

- Как, это ты, Хью?!

- Я ли это? Ну, конечно, я, Хью из «Майского Древа»! А помнишь моего пса? Он до сих пор жив, и ручаюсь, что узнает тебя… Ага, и ты носишь нашу кокарду? Молодчина! Ха-ха-ха!

- Знаю ли, милорд?.. Конечно, знаю, как собственную правую руку… И мой командир тоже знает его. Все мы тут его хорошо знаем.

- Значит, примете его в свой отряд?

- Еще бы! У нас в отряде не найдется ни одного такого славного, проворного парня, как Барнеби Радж, - сказал Хью. - Хотел бы я знать, кто посмеет спорить против этого! Иди к нам, Барнеби! Он пойдет между мной и Деннисом, милорд, и понесет знамя, - Хью взял знамя из рук утомленного знаменосца, - самое красивое шелковое знамя в нашей доблестной армии.

- Ради бога, не троньте его! - пронзительно крикнула миссис Радж, бросаясь к сыну. - Барнеби!.. Милорд!.. Вот увидите, он не захочет меня оставить!.. Барнеби! Барнеби!..

- Что тут за шум? - закричал, подбегая, разгневанный Саймон Тэппертит. - Такой-то у вас порядок?

- Я и сам говорю, что это непорядок, - отвечал Хью, продолжая удерживать миссис Радж. - Это против всех правил: женщины отвлекают от дела наших храбрых солдат. Отдайте команду, капитан, не то все разбегутся! Живо!

- Сомкнуть ряды! - прокричал Саймон во всю силу своих легких. - Стройся! Шагом марш!

70

…из Мидлсекса в Сэррей. - то есть с северного берега Темзы на южный. Мидлсекс и Сэррей - графства, части которых вошли в состав Лондона. Часть графства Сэррей, вошедшая в городскую черту Лондона, называлась также Саутуорк и Боро.