Черный доктор
(Старая орфография)

Текст в старой орфографии, автоматический перевод текста в новую орфографию можно прочитать по ссылке: Черный доктор

Артур Конан Дойл

Источник: Художественная Библiотека

А. Конанъ-Дойль. Черный докторъ

Перев. М. Н. Дубровиной подъ ред. I. Ясинскаго

Бишопсъ Кроссингъ - маленькая деревушка, лежащая въ десяти миляхъ на югозападъ отъ Ливерпуля. Здесь въ начале семидесятыхъ, годовъ поселился доктюръ Алойзiусъ Лана. Въ той местности никому не были известны ни происхожденiе доктора, ни причины, заставившiя его избрать своимъ местомъ жительства эту глухую деревушку. Только два факта по отношенiю къ нему были несомненны. Первый - что онъ получилъ степень доктора, и съ отличiемъ, въ Глазго; второй - что онъ принадлежалъ, несомненно, къ тропической расе и, по своей смуглой коже, могъ даже быть индусомъ. Черты его лица были, однако, европейскiя, а его величавая осанка и любезность делали его похожимъ на благороднаго испанца. Смуглая кожа, черные какъ смоль волосы, темные, блестящiе глаза и густыя, черныя брови резко выделяли фигуру доктора изъ толпы светло или рыжеволосыхъ обитателей деревушки, и онъ скоро сталъ известенъ подъ именемъ "Чернаго Доктора изъ Бишопсъ Кроссингъ". Сперва такое прозвище было дано какъ-бы въ насмешку. Но съ теченiемъ времени оно сделалось почетнымъ титуломъ, было знакомо всемъ въ округе и перешло далеко за пределы маленькой деревушки, - потому что онъ оказался прекраснымъ хирургомъ и опытнымъ, знающимъ докторомъ. Практика этого округа находилась въ рукахъ Эдуарда Ровъ, сына доктора Вильяма Ровъ - ливерпульскаго консультанта. Но Эдуардъ Ровъ не наследовалъ таланта своего отца, и докторъ Лана скоро отбилъ у него всю практику. Соцiальный успехъ доктора Лана былъ столь-же быстръ, какъ и успехъ профессiональный. Замечательно удачная операцiя, сделанная достопочтенному Джемсу въ Лоури, второму сыну лорда Бельтона, открыла доктору двери въ кружокъ местной аристократiи, где онъ сделался всеобщимъ любимцемъ за свой симпатичный характеръ и прекрасныя манеры. Иногда отсутствiе старинныхъ знакомствъ и родственныхъ связей, является скорее помощью, нежели препятствiемъ для успеха въ обществе, и выдающiяся умственныя качества красиваго доктора послужили ему самой лучшей рекомендацiей.

Его пацiенты находили въ немъ только одинъ недостатокъ. Онъ повидимому решилъ остаться холостякомъ. Это было темъ более странно, что онъ занималъ большой домъ-особнякъ, а его успешная практика позволяла ему откладывать порядочную сумму денегъ. Сперва местныя кумушки называли ту или другую девицу, какъ его уже обрученную невесту, но быстро уходили годы, а докторъ Лана все оставался холостымъ, и общество пришло къ заключенiю, что по какой-нибудь причине ему нельзя жениться. Иные доходили такъ далеко, что утверждали, будто онъ уже давно женатъ, и что, желая избегнуть последствiй необдуманнаго, ранняго брака, онъ похоронилъ себя въ Бишопсъ Кроссингъ.

И вдругъ, когда местныя свахи-любительницы только что махнули на него рукой въ отчаянiи, - неожиданно было объявлено его обрученiе съ миссъ Френчъ Мортонъ, изъ Лейтъ Холлъ.

Миссъ Мортонъ была дочерью эсквайра Джемса Гельдена Мортона. Ея родители оба умерли, и она жила вместе со своимъ единственнымъ братомъ, Артуромъ Мортономъ, который унаследовалъ фамильное состоянiе. Миссъ Мортонъ была высокая, стройная, молодая девушка, обладавшая смелымъ, живымъ характеромъ и сильной волей. Она познакомилась съ докторомъ на балу, и между ними сразу возникла симпатiя, скоро превратившаяся въ самую страстную любовь. Между молодыми людьми было некоторое неравенство летъ, ему было уже тридцать семь, а ей только двадцать четьгре года; но во всехъ другихъ отношенiяхъ они какъ нельзя более подходили другъ къ другу. Обрученiе состоялось въ феврале, а свадьба была назначена на августъ.

Третьяго iюня докторъ Лана получилъ письмо изъ-за границы. Почтмейстеръ въ маленькой деревувшке, обыкновенно, бываетъ главнымъ сплетникомъ, и не мало тайнъ было известно м-ру Бенклею, почтмейстеру въ Бишопсъ Кроссингъ, про своихъ соседей. Относительно письма, полученнаго докторомъ, мистеръ Бенклей заметилъ только, что оно было въ какомъ-то странномъ конверте, адресъ былъ написанъ мужскимъ почеркомъ, и на штемпеле можно было разобратъ: "Буэносъ-Айресъ, Аргентинская Республика". Это было первое письмо, полученное докторомъ изъ-за границы, почему мистеръ Венклей и обратилъ на него особое вниманiе, прежде чемъ отдать местному почтальону, разносившему вечернюю почту.

На следующее утро, 4-го iюня докторъ Лана сделалъ визитъ миссъ Мортонъ, и между ними произошло длинное объясненiе, после котораго докторъ ушелъ крайне взволнованный, а миссъ Мортонъ остававалась въ своей комнате весь этотъ день, и горничная несколько разъ заставала ее въ слезахъ. По истеченiи недели разнеслась молва, что между обрученными произошелъ разрывъ, что докторъ велъ себя недостойно по отношенiю къ невесге и что ея братъ, Артуръ Мортонъ, собирается избить его за это. Въ какомъ отношенiи велъ себя докторъ недостойно, въ точности не было известно, и можно было делать насчеть этого только одни предположенiя. Но было замечено и принято, какъ сознанiе собственной вины, то обстоятельство, что докторъ, съ этихъ поръ, скорее готовъ былъ сделать несколько миль крюку, чемъ пройти мимо оконъ Лейтъ-Голла, и что онъ пересталъ ходить въ церковь по воскресеньямъ, чтобы не встречаться съ миссъ Мортонъ. Кроме того, появилось объявленiе въ местной газете насчетъ продажи докторской практики и хотя не упоминалось ни адреса, ни имени, многiе предполагали, что это объявленiе сделано докторомъ Лана и что онъ, следовательно, думаетъ покинуть Бишопсъ Кроссингъ. Таково было положенiе делъ, когда вечеромъ 21 iюня случилось нечто такое, что превратило простой, деревенскiй скандалъ въ трагедiю, обратившую на себя вниманiе целой страны. Здесь необходимо упомянуть некоторыя подробности, чтобы уяснить значенiе всего, происшедшаго въ тотъ вечеръ.

Единственными обитательницами въ доме доктора были: его экономка, пожилая, очень почтенная женщина, по имени Марта Вудсъ, и молодая служанка, Мэри Пиллингъ. Кучеръ и мальчикъ, прислуживавшiй доктору во время прiема больныхъ, жили въ отдельномъ помещенiи. Докторъ имелъ обыкновенiе поздно засиживаться ночью у себя въ кабинете, который находился рядомъ съ операцiоной комнатой, въ той части дома, которая была самой отдаленной отъ помещенiя прислуги. Эта часть дома имела свой отдельный входъ для удобства пацiентовъ, такъ что докторъ могъ самъ впускать и принимать посетителей безъ ведома слугъ, и, въ сущности, было даже обычнымъ явленiемъ, что когда пацiеиты приходили поздно, докторъ впускалъ и выпускалъ ихъ самъ, черезъ этотъ отдельный входъ, не тревожа прислугу, которая рано ложилась спать.

Въ тотъ вечеръ, о которомъ идетъ речь, Марта Вудсъ въ половине десятаго вошла въ кабинетъ доктора и застала его писавшимъ за письменнымъ столомъ. Пожелавъ доктору доброй ночи, она вернулась къ себе, отослала спать служанку, и до одиннадцати часовъ занималась работой по хозяйству. Часы въ прихожей пробили одиннадцать, когда она отправилась въ свою спальню. Она пробыла тамъ не более четверти часа или двадцати минутъ, когда ей послышался не то крикъ, не то зовъ, изъ глубины дома. Она подождала несколько времени, но крикъ не повторялся. Сильно встревоженная, потому что крикъ былъ очень громкiйи настойчивый, она торопливо накинула на себя капотъ и подбежала къ двери кабинета.

- Кто тамъ? крикнулъ докторъ, когда она постучала въ дверь.

- Это я, сэръ - мистриссъ Вудсъ.

- Оставьте меня въ покое! Уходите сейчасъ-же въ свою комнату! снова крикнулъ докторъ. И его голосъ былъ такъ резокъ, такъ не похожъ на его обычную ласковую манеру, что мистриссъ Вудсъ была вместе и удивлена и обижена.

- Мне показалось, сэръ, что вы звали, сказала она въ свое оправданiе, но не получила никакого ответа. Возвращаясь въ свою комнату, она взглянула на часы; было половина двенадцатаго.

Между одиннадцатью и двенадцатью часами этого-же самаго вечера къ доктору приходила посетительница, но не получила никакого ответа на свой стукъ. Эта посетительница была мистриссъ Паддингъ, жена деревенскаго лавочника который былъ опасно боленъ тифомъ. Докторъ Лана самъ назначилъ ей зайти къ нему поздно вечеромъ и сообщить, въ какомъ состоянiи находится ея мужъ. Мистриссъ Паддингъ видела, что кабинетъ доктора освещенъ, но когда на ея, повторенный несколько разъ, стукъ въ дверь никто не ответилъ, она решила, что докторъ, вероятно, пошелъ навеститъ какого-нибудь больного, и направилась домой.

Выйдя изъ воротъ докторскаго дома на дорогу, она заметила, что къ ней навстричу приближается какой-то человекъ. Думая что это докторъ Лана возвращается домой, она стала поджидать его, но когда онъ подошелъ, оказалось, что это былъ Артуръ Мортонъ, молодой эсквайръ. При свете фонаря, находившагося у воротъ, она заметила, что молодой человекъ взволнованъ и что въ руке у него большой охотничiй хлыстъ. Онъ хотелъ войти въ ворота, но мистриссъ Паддингъ остановила его.

- Доктора нетъ дома, сэръ, оказала она.

- Почему вы знаете? резко спросилъ онъ.

- Да, сэръ, но доктора наверное нетъ дома.

- Я подожду, пока онъ вернется, - сказалъ Мортонъ и вошелъ въ ворота, а мистриссъ !!!!!Маддингъ направилась домой.

Въ три часа ночи ея мужу стало такъ худо, что она сильно испугалась и немедленно пошла за докторомъ. Входя въ ворота докторскаго дома, она съ удивленiемъ заметила, что какой-то человекъ прячется за лавровыми кустами, и ей даже показалось, что это былъ Артуръ Мортонъ. Занятая своимъ горемъ и тревогой, она не обратила вниманiя на это, и продолжала итти далее. Приблизившись къ дому, она, къ своему удивленiю, заметила, что кабинетъ доктора еще освещенъ. Она постучала въ дверь. Ответа не было. Она повторила стукъ несколько разъ, но ответа все не было. Ей казалось невероятнымъ, чтобы докторъ легъ спать или ушелъ изъ дома, оставивъ кабинетъ освещеннымъ, и она подумала, что можетъ быть онъ уснулъ въ своемъ кресле за письменнымъ столомъ. Тогда она решилась постучать въ окно кабинета, но также не получила ответа. Заметивъ, что занавеска въ одномъ месте не плотно закрывала окно, мистриссъ Маддингъ заглянула въ комнату.

Кабинетъ былъ ярко освещенъ большой лампой, стоявшей на столе, заваленномъ книгами и медицинскими инструментами. Въ кабинете не было никого и не замечалось ничего особеннаго, кроме того, что въ тени, отбрасываемой столомъ, виднелась лежащая на ковре белая перчатка. Но потомъ внезапно, когда глаза мистриссъ Маддингъ иривыкли къ свету, она различила близъ ковра ногу въ туфле к съ ужасомъ убедиласъ, что на ковре белела не перчатка, а рука человека распростертаго на полу. Догадавшись, что случилось нечто ужасное, она стала звонить въ парадную дверь, разбудила мистриссъ Вудсъ, и обе женщины кинулись въ кабинетъ, отправивъ сперва служанку Мэри за полицiей.

Легкое вздутiе и опухоль липа, указывали, что смерть последовала отъ задушенiя. Онъ былъ одетъ въ свой обычный дневной костюмъ, но въ туфляхъ, подошвы которыхъ были совершенно чисты. Коверъ былъ весь испачканъ следами грязныхъ сапоговъ. Было очевидно, что кто-то проникъ сюда черезъ отдельный входъ, убилъ доктора и скрылся незаметно. Что убiйца былъ мужчиной, казалось несомненнымъ, судя по величине следовъ, оставленныхъ на ковре, но далее этого факта полицiя затруднялась делать какiе либо выводы.

Не было признаковъ кражи, и золотые часы доктора лежали у него въ кармане. Денежный шкафъ доктора, находившiнея въ кабинете, былъ замкнутъ, но денегъ въ немъ не оказалось. По предположенiю мистрисъ Вудсъ, въ немъ должна была находиться порядочная сумма, но доктору въ тотъ день пришлось много платить по счетамъ, и этимъ можно было объяснить пустоту денежнаго шкафа. Одной только вещи недоставало въ комнате, и эта пропажа имела особое значенiе. Портретъ миссъ Мортонъ, всегда стоявшiй на письменномъ столе, былъ вынутъ изъ рамки и унесенъ. Накануне вечеромъ мистриссъ Вудсъ еще видела портретъ на столе, а теперь онъ исчезъ. Въ тоже время на полу былъ найденъ зеленый козырекъ для защиты глазъ, котораго, по словамъ мистриссъ Вудсъ, она никогда прежде не видала. Впрочемъ, присутствiе такой вещи въ кабинете медика не предоставляло ничего страннаго и не было никакихъ основанiй ставить ее въ связь съ преступленiемъ.

Подозренiе падало только на одного человека и Артуръ Мортонъ, молодой эсквайръ, былъ немедленно арестованъ. Улика противъ него была тяжкая. Онъ былъ сильно привязанъ къ сестре, и после ея разрыва съ докторомъ Лана онъ при свидетеляхъ неоднократно высказывалъ различныя угрозы по адресу доктора. Его видели также въ одиннадцать часовъ вечера, входившимъ, съ охотничьимъ хлыстомъ въ руке, въ ворота докторскаго дома. Согласно предположенiю полицiи, онъ ворвался после этого въ комнату доктора, испуганный или гневный крикъ котораго былъ настолько громокъ, что его услышала мисиссъ Вудсъ изъ своей комнаты. Затемъ, когда мистриссъ Вудсъ постучала въ кабинетъ доктора, онъ, желая мирно объясниться со своимъ посетителемъ, приказалъ экономке уйти обратно. Объясненiе какъ видно, длилось долго, перешло въ бурную сцену и окончилось убiйствомъ доктора. По вскрытiи оказалось, что покойный страдалъ сильной болезнью сердца - чего при жизни нельзя было предполагать - и что его смерть могла последовать не прямо отъ задушенiя, но отъ поврежденiй, нанесенныхъ ему убiйцей во время борьбы, - поврежденiй, которыя для человека, не страдающаго болезнью сердца, не были-бы смертельными. Затемъ Артуръ Мортонъ вынулъ изъ рамки фотографiю сестры и направился домой, но у воротъ, заметивъ идущую навстречу ему мистриссъ Маддингъ, спрятался въ кусты. Таково было заключенiе полицейскихъ властей, производившихъ следствiе по этому делу, и оно было основано на прочныхъ данныхъ. Съ другой стороны, было несколько фактовъ и въ защиту обвиняемаго. Мортонъ былъ, какъ и его сестра, пылкаго, порывистаго темперамента, но онъ былъ любимъ и уважаемъ всеми за его честную, открытую натуру. и былъ неспособенъ ка преступленiе. Во время допроса онъ объяснилъ свой позднiй визитъ къ доктору темъ, что ему необходимо было переговорить съ докторомъ Лана насчетъ важныхъ, семейныхъ делъ (онъ все время не хотелъ даже упоминать имени сеетры). Онъ впрочемъ не отрицалъ, что его беседа съ докторомъ была-бы не особенно мирнаго характера. Отъ мистриссъ Маддингъ онъ узналъ, что доктора нетъ дома и ждалъ его возвращенiя въ саду, но прождавъ до трехъ часовъ ночи и видя, что докторъ все не возвращается, решилъ уйти домой. Что-же касается убiйства доктора, онъ такъ-же неповиненъ въ немъ, какъ и констебль, арестовавшiй его. прежде онъ былъ близкимъ другомъ покойнаго, но обстоятельства, о которыхъ онъ предпочитаетъ не говорить, изменили эти дружескiя отношенiя.

Были некоторые факты, подтверждавшiе его невиновность. Такъ, было удостоверено свидетельскими показанiями, что докторъ Лана въ половине двенадцатаго былъ живъ и находился въ своемъ кабинете. Мистриссъ Вудсъ готова была присягнуть, что именно въ это время она услышала его крикъ. Друзья обвиняемаго утверждали, что, по всей вероятности, въ то время убiйца уже былъ въ кабинете доктора. Восклицанiе или крикъ доктора, испугавшiй экономку, а также резкiй, необычный тонъ ея господина, которымъ онъ приказалъ ей оставить его въ покое казалось, подтверждали предположенiе, что онъ былъ въ кабинете не одинъ. Если это было такъ, то можно было предположить, что убiйство совершилось въ промежутокъ между темъ временемъ, когда экономка услышала его крикъ и темъ временемъ, когда мистриссъ Маддингъ въ первый разъ пришла къ доктору и не получила ответа на свой стукъ въ дверь. Но если докторъ былъ убитъ именно въ этотъ промежутокъ времени, то мистеръ Артуръ Мортонъ не могъ быть виновенъ въ убiйстве, такъ какъ мистриссъ Маддингъ уже после этого Мортона, то возникалъ естественный вопросъ: кто-же былъ этотъ таинственный убiйца и какiе мотивы имелъ онъ для убiйства доктора? Кроме того, присутствiе этого неизвестнаго въ кабинете доктора было только предположенiемъ, между темъ какъ присутствiе молодого эсквайра близъ докторскаго дома было доказано свидетельскими показанiями, а также было доказано и то, что онъ явился къ доктору съ самыми враждебными целями. Когда мистриссъ Маддингъ пришла въ перный разъ, докторъ можетъ быть не былъ въ кабинете, онъ могъ выйти изъ дома, какъ она и предполагала тогда, и, возвратившись, засталъ мистера Артура Мортона, ожидавшаго его. Некоторые изъ защитниковъ обвиняемаго придавали большое значенiе тому факту, что фотографiя его сестры, миссъ Мортонъ, унесенная изъ комнаты доктора, не была найдена у Мортона при обыске. Но этотъ доводъ ничего не доказывалъ, такъ какъ Мортонъ имелъ достаточно времени передъ своимъ арестомъ, чтобы сжечь или уничтожить фотографiю. Что-же каеается грязныхъ следовъ, оставленныхъ на ковре, они были такъ неопределенны и такъ размазаны по мягкому ковру, что нельзя было сделать почти никакихъ заключенiй. По внешности, эти следы, пожалуй, могли быть следами обвиняемаго, сапоги котораго были очень грязны въ тотъ вечеръ, но такъ какъ передъ вечеромъ шелъ сильный дождь, то, вероятно, сапоги у всехъ были грязны.

Таковы были факты, предшествовавшiе странному и загадочному проступленiю, которое своей таинственностью обратило на себя вниманiе всего общества. Неизвестное происхожденiе доктора, его обаятельныя и выдающiяся личныя качества, общественное положенiе человека, обвинявшагося въ убiйстве, любовная исторiя, предшествовавшая преступленiю, все это скомбинировалось вместе и создало одну изъ техъ драмъ, которыя сосредоточиваютъ на себе вниманiе целой страны. По всей Англiи шли споры и толки насчетъ таинственнаго убiйства въ Бишопсъ Кроссингъ, и создавались многочисленныя теорiи для объясненiя непонятныхъ фактовъ; но ни одна изъ этихъ теорiй, какъ потомъ оказалось, не разрешала загадки. Въ то время какъ я пишу, предо мной лежатъ газеты, въ которыхъ напечатанъ отчетъ объ этомъ деле, и я постараюсь подробно изложить ввсь ходъ судебнаго следствiя вплоть до того момента, когда вечеромъ перваго дня показанiе миссъ Мортонъ бросило новый и неожиданный светъ на это дело.

Мистеръ Карръ, выступившiй на суде обвинителемъ, съ обычнымъ искусствомь сгруппировалъ факты и построилъ обвиненiе, и уже съ перваго дня стало очевидно какая трудная работа предстоитъ мистеру Гемфри, защитнику обвиняемаго. Несколько человекъ свидетелей показали подъ присягой, что они слышали, какъ молодой эсквайръ не однажды произносилъ угрозы по адресу доктора. Мистриссъ Маддингъ повторила свое показанiе насчетъ встречи съ обвиняемымъ въ тотъ вечеръ у воротъ докторскаго дома, а еще одинъ свидетель показалъ, что обвиняемому хорошо было известно обыкновенiе доктора сидеть поздно по вечерамъ въ этой отдаленной части дома, и обвиняемый яко-бы нарочно выбралъ для своего визита этотъ позднiй часъ, чтобы иметь жертву въ своей власти совершенно беззащитной. Слуга молодого эсквайра показалъ, что его господинъ вернулся домой въ три часа ночи, чемъ подтверждалось показанiе мистриссъ Маддингъ, что она видела обвиняемаго прятавшимся за лавровыми кустами близъ воротъ, когда она во второй разъ приходила къ доктору. Грязные сапоги Мортона и подходившiе къ нимъ, по внешности, грязные следы на ковре, все это, вместе съ другими сильными уликами, казалось настолько убедительнымъ, что судьба обвиняемаго повидимому была уже решена, если только что-нибудь совершенно неожиданное не спасетъ его. Было три часа, когда следствiе закончилось, и после этого случилось нечто неожиданное, благодаря чему дело приняло совершенно иной оборотъ.

Когда первымъ свидетелемъ со стороны защиты была вызвана миссъ Мортонъ, сестра обвиняемаго, публика заметно взволновалась. Читатели, конечно, помнятъ, что эта молодая лэди была невестой покойнаго доктора Лана, и что разрывъ между обрученными побудилъ молодого эсквайра, изъ гнева и мести, совершить преступленiе. Миссъ Мортонъ, однако-же, во все время следствiя была совершенно не причастна къ делу и теперь ея вызовъ въ судъ, какъ главнейшей свидетельницы со отороны защиты, явился для публики полной неожиданностью.

разрыве cъ нимъ, происшедшимъ, какъ она говорила по причинамъ личнаго и семейнаго харктера, и удивила присутствующихъ своимъ замечанiемъ, что она считала гневъ своего брата противъ доктора безпричиннымъ и несправедливымъ. На вопросъ защитника, она отвечала, что ни въ чемъ не можетъ упрекнуть доктора Лана и что онъ действовалъ по отношенiю къ ней вполне честно и благородно. Ея братъ, не зная истинныхъ причинъ разрыва ея съ докторомъ, смотрелъ иначе на дело и, вопреки ея мольбамъ, часто произносилъ угрозы противъ доктора, а въ роковой вечеръ объявилъ ей, что сегодня намеренъ "разделаться съ докторомъ". Она сделала все возможное, чтобы урезонить брата и успокоитъ, но его характеръ былъ таковъ, что въ минуту гнева или возбужденiя онъ действовалъ, не размышляя, и никого не слушалъ.

Вплоть до этого пункта показанiе мимсъ Мортонъ было скорее противъ ея брата, чемъ въ его пользу. Дальнейшiе вопросы защитника скоро, однако, осветили дело иначе и выдвинули на сцену неожиданные факты.

Защитникъ. Считаете-ли вы своего брата виновнымъ въ этомъ преступленiи?

Председатель. Я не могу допустить подобньгхъ вопросовъ, мистеръ Гёмфри. Судъ разбираетъ факты, а не мысли и сужденiя.

Защитникъ. Известно-ли вамъ, что вашъ братъ невиновенъ въ смерти доктора Лана?

Защитникъ. Чемъ вы можете доказатъ

Миссъ Мортонъ. Темъ, что докторъ Лана не умеръ.

Защитникъ. Почему вы знаете, миссъ Мортонъ, что докторъ Лана не умеръ?

Защитникъ. При васъ находится это письмо?

Миссъ Мортонъ. Да, но я предпочла-бы не оглашать его.

Зашитникъ. У васъ есть и конвертъ письма?

Миссъ Мортонъ. Да.

Миссъ Мортонъ. Изъ Ливернуля.

Защитникъ. Котораго числа?

Миссъ Мортонъ. 22-го iюня.

Защитникъ. Черезъ день после его установленной смерти. Вы готовы присягнуть, что это письмо нарисано его рукой, миссъ Мортонъ?

Защитникъ (председателю). Я могу вызвать на судъ еще шестъ другихъ свидетелей, милордъ, которые подтвердятъ, что это письмо написано рукой доктора Лана.

Председатель. Вы можете вызвать этихъ свидетелей завтра.

Мистеръ Каръ (обвинитель). А до техъ поръ, милордъ, мы просимъ предоставить въ наше распоряженiе это писько; чтобы экспертъ могъ доказать подделку, такъ какъ мы продолжаемъ утверждать, что докторъ Лана умеръ. Считаю излишнимъ говорить, что неожиданное показанiе, сделанное свидетельницей, - очевидная уловка со стороны друзей подсудимаго, чтобы спасти его отъ суда. Я только желалъ-бы обратить вниманiе присутствующихъ на тотъ фактъ, что во все время следствiя и полицейскаго дознанiя, миссъ Мортонъ, оогласно ея собственному показанiю, имела въ своихъ рукахъ вышеупомянутое письмо. И она желаетъ уверить насъ, что спокойно смотрела, какъ судебное следствiе находитъ все новыя и новыя улики противъ ея брата, между темъ какъ въ ея власти было тотчасъ-же представить въ его защиту это письмо.

Защитникъ. Чемъ вы объясните это, миссъ Мортонъ?

Мистеръ Карръ. Въ такомъ случае, зачемъ-же вы ее теперь обнаружили?

Миссъ Мортонъ. Чтобы спасти моего брата.

Шопотъ состраданiя пронесся по зале, но председатель тотчасъ-же возстановилъ порядокъ.

Председатель. Мистеръ Гёмфри, принявъ такой способъ защиты, вы обязаны объяснять намъ, кто былъ этотъ человекъ, тело котораго было принято всеми знакомыми, друзьями и пацiентами доктора Лана за тело самого доктора. Выражалъ кто-нибудь сомненiе въ томъ, что убитый былъ докторъ Лана?

Защитникъ. Мы надеемся разъяснить это.

Этотъ новый оборотъ судебнаго процесса до крайности заинтересовалъ публику. Комментарiямъ прессы помешалъ тотъ фактъ, что приговора еще не было вынесено, но повсюду шли толки о томъ, насколько правдиво показанiе миссъ Мортонъ, и послужитъ-ли оно къ спасенiю ея брата. Въ последнемъ случае подозренiе могло обратиться на самаго доктора, такъ какъ если-бы оказалось, что докторъ по какой-то необъямнимой случайности не былъ убитъ, то онъ являлся ответственненъ за смерть этого человека, имевшаго такое сходство съ нимъ и найденнаго убитымъ въ его кабинете. Письмо доктора, которое миссъ Мортонъ не пожелала оглашать, могло быть признанiемъ въ убiйстве, и миссъ Мортонъ оказывалась, такимъ образомъ въ ужасномъ, безвыходномъ положенiи - она должна была погубить или брата, или своего прежняго жениха. Судебная зала на следующее утро была переполнена публикой, и когда появился защитникъ, сильно взволнованный, и направился къ своему месту, среди публики пронесся возбужденный ропотъ. Защитникъ немедленно обратился къ председателю и заявилъ,, что молодая лэди, дававшая показанiе накануне, проситъ не вызывать ее более въ судъ.

Председатель. Но мистеръ Гемфри, вы еще не сделали необходимыхъ разъяененiй.

Председатель. Въ такомъ случае, вызовите этого свидетеля.

Защитникъ. Прошу вызвать доктора Алойзiуса Лана!

Мистеру Гемфри нередко приходилось поражать судъ своими замечанiями, но еще никогда не производилъ онъ такого сильнаго впечатленiя одной короткой фразой. Судъ положительно онемелъ отъ изумленiя, когда тотъ самый человекъ, трагическая смерть котораго послужила предметомъ судебнаго процесса, внезапно появился на свидетельской скамье. Те изъ публики, которые знавали доктора въ Бишопсъ Кроссингъ, увидели его теперь исхудалымъ, изменившимся, со следами заботъ и горя на измученномъ лице. Но несмотря на это, каждый долженъ былъ признаться, что ему редко пряходилось видеть человека более замечательной и благородной наружности. Поклонившись председателю и попросивъ позволенiя дать свое показанiе, онъ началъ:

- Мое искреннее желанiе заключается въ томъ, чтобы, ничего не утаивая, правдиво и чистосердечпо разсказать все, что случилось вечоромъ 21-го iюня. Если-бы я зналъ, что пострадаетъ невинный и мiре, обрушится столько горя и безпокойства, я давно явился-бы сюда. Но были причины, воспрепятствовавшiя мне узнать о томъ, что происходитъ здесь. Я старался только уйти, скрыться навеки со своимъ горемъ, умереть для всехъ, кто зналъ меня, но я не предвиделъ, что отъ этого пострадаютъ другiе. Позволъте-же мне, по мере силъ моихъ, исправить зло, невольно причименное мной".

"Всякому, кто знакомъ съ исторiей Аргентинской Республики, имя Лана хорошо известно. Мой отецъ, происходившiй изъ лучшей и древнейшей испанской фамилiи, занималъ высшiя государственныя должности въ стране и былъ-бы президентомъ, если-бы не погибъ во время возстанiя въ Санъ-Хуане. Блестящая карьера открылась-бы моему брату близнецу, Эрнесту, а также и мне, если-бы потеря всего нашего состоянiя не принудила насъ добывать себе хлебъ собственнымъ трудомъ. Прошу извиненiя, сэръ, за эти подробности; они - необходимое предисловiе къ тому, что последуетъ.

на друга, какъ две капли воды. Съ годами это сходство сделалось менее заметно, потому что выраженiе лица у насъ было неодинаковое, но въ минуты молчанiя и спокойствiя между нами почти нт было разницы.

"Мне не подобаетъ говорить дурно о томъ, кто уже умеръ и кто былъ моимъ единственнымъ братомъ. Скажу только одно - я долженъ сказать это - что съ самыхъ юныхъ летъ онъ сталъ внушать мне какой-то ужась и отвращенiе, и что для этихъ чувствъ были основательныя причины. Моя репутацiя страдала отъ его поступковъ, потому что наше поразительное сходство заставляло людей ошибаться и приписывать мне его пороки. Наконецъ, въ одномъ, особенно позорномъ деле, ему удалось свалить свою вину на меня и притомъ такъ ловко, что я былъ вынужденъ навоогда покинуть Аргентину и попытать счастья въ Европе. Освобожденiе отъ ненавистнаго присутствiя брата более чемъ вознаградило меня за разлуку съ родиной. У меня была небольшая сумма денегъ, достаточная для того, чтобы окончить медицинскiй факультетъ въ Глазго, а затемъ я поселился въ Бишопсъ Кроссингъ, твердо уверенный, что въ этой отдаленной, глухой деревушке никогда более не услышу о своемъ брате.

"Мои надежды оправдывались въ теченiе несколькихъ летъ, но затемъ, наконецъ, мой братъ открылъ меня въ моемъ убежище. Какой-то человекъ изъ Ливерпуля заехалъ въ Буеносъ-Айресъ и навелъ брата на мой следъ. Тотъ сиделъ въ это время безъ гроша, и ему пришло въ голову, что отлично было-бы отправиться ко мне и разделить со мной мои деньги. Зная, какой ужасъ я чувствовалъ къ нему, онъ весьма основательно предполагалъ, что я откуплюсь отъ него деньгами. Я получилъ отъ него письмо, въ которомъ онъ извещалъ о своемъ прiезде. Это было во время кризиса въ моихъ собственныхъ делахъ, и его прiездъ могъ сильно повредить моимъ планамъ и причинитъ огорченiе той особе, которую более всего желалъ я избавить отъ малейшихъ безпокойствъ и огорченiй. Я принялъ меры, чтобы несчастье, долженствовавшее совершиться, пало только на меня одного, но... - тутъ докторъ Лана повернулся и выразительно взглянулъ на обвиняемаго - но мое поведенiе было дурно истолковано. Моимъ единственнымъ мотивомъ было избавить техъ, кто былъ дорогъ мне, отъ малейшаго общенiя съ какимъ-бы то ни было скандаломъ и позоромъ, неминуемо грозившими мне съ прiездомъ моего брата.

"Онъ явился ко мне вечеромъ, вскоре после полученiи отъ него письма. Я сиделъ въ кабинете, прислуга уже спала, когда я услышалъ его шаги на садовой дорожке и, минуту спустя, увиделъ передъ окномъ его лицо, обращенное ко мне. Онъ былъ, подобно мне, гладко выбритъ и сходство между нами было еще такъ велико, что на мигъ я принялъ его лицо за отраженiе моего собственнаго лица въ оконномъ стекле. Одинъ его глазъ былъ закрытъ зеленымъ козырькомъ, но все остальныя черты были у насъ совершенно одинаковы. Тутъ онъ улыбнулся своей сардонической, знакомой мне съ детства улыбкой, и я понялъ что передо мной братъ, тотъ самый братъ, который заставилъ меня покинуть родину и навлекъ безчестiе на имя, бывшее прежде незапятнаннымъ. Я подошелъ къ двери и впустилъ его. Это случилось около десяти часовъ вечера.

"При яркомъ свете лампы, онъ показался мне очень опустившимся и обнищавшимъ. Онъ пришелъ пешкомъ изъ Ливерпуля, былъ угомленъ и боленъ. Его видъ поразилъ меня. Знанiе медицины показало мне, что у него какая-то серьезная, внутренняя болезнь. Кроме того, онъ былъ пьянъ, лицо его было въ царапинахъ и синякахъ, вероятно после драки съ его сообщниками. Чтобы скрыть подбитый глазъ, онъ наделъ зеленый козырекъ, но при входе въ комнату снялъ его. Сапоги его были совершенно изношены, и пальцы ногъ вылезали изъ дыръ. Но нищета только еще более озлобила его противъ меня. Его ненависть ко мне превратилась въ безумiе. Я утопалъ здесь въ золоте, говорилъ онъ, между темъ какъ ему приходилось голодать въ Южной Америке. Я не могу передать вамъ всехъ угрозъ, которыя онъ произносилъ, всехъ оскорбленiй, которыми онъ осыпалъ меня. Повидимому, пъянство и безпутная жизнь помрачили его разсудокъ. Онъ шагалъ по комнате, изъ угла въ уголъ, какъ дикiй зверь въ клетке, требовалъ вина, денегъ, и ругался ужаснейшимъ образомъ. Я - вспыльчивый человекъ, но мне удалось сдержать себя, и я не поднялъ на него руки. Мое спокойствiе, однако, только раздражало его все более и более. Онъ кричалъ въ ярости, проклиналъ, бранился, потрясалъ сжатыми кулаками передъ моимъ лицомъ, но вдругъ страшная судорога исказила его черты, онъ схватился руками за грудь и съ громкимъ крикомъ упалъ къ моимъ ногамъ. Я поднялъ его, уложилъ на кушетку и старался привести въ чувство, но все было напрасно. Его сердце, уже ослабевшее отъ болезни, не выдержало и разорвалось. Своей безумной яростью онъ самъ убилъ себя.

"Долго сиделъ я какъ-бы подъ влiянiемъ ужаснаго кошмара, уставившись на мертвое тело моего брата. Я былъ пробужденъ стукомъ въ дверь; мистриссъ Вудсъ, встревоженная крикомъ умирающаго, пришла спросить, не звалъ-ли я ее. Я отослалъ ее спать. Вскоре после этого какой то пацiентъ постучалъ въ дверь прiемной, но я не отозвался на стукъ, и посетитель ушелъ. Медленно и какъ-то автоматически создавался въ моей голове планъ действiй, въ то время какъ я сиделъ неподвижно возле покойнаго. И когда я всталъ съ места, мой планъ былъ уже готовъ безъ всякихъ усилiй съ моей стороны, какъ-бы самъ собой. Словно какой-то инстинктъ, настойчиво и неуклонно направлялъ меня по одному определенному пути.

"После этой ужасной трагедiя Бишопсъ Кроссингъ сталъ ненавистенъ мне. Все мои надежды, все мои прежнiе планы были раэрушены, я встретилъ жестокость и несправедливое осужденiе тамъ, где ожидалъ видеть ласку и участiе. Правда, что со смертью брата исчезла опасность позора и скандала, но сердце мое болело еще отъ нанесенныхъ ему ранъ, и я чувствовалъ, что жизнь моя здесь уже не будетъ идти по прежнему никогда. Возможно, что я былъ слишкомъ обидчивъ и щепетиленъ, и слишкомъ строго судилъ другихъ, не желая сделать имъ снисхожденiя, но таковы были мои чувства въ то время. Мне хотелось. какъ можно скорее, уйти прочь отъ Бишопсъ Кроссингъ и всехъ его обитателей, и въ моей власти оказывалась полная возможность сделать это, покончить навсегда съ прошлымъ, умереть для всехъ.

"Передо мной лежалъ на кушетке мертвецъ, до такой степени похожiй на меня, что, за исключенiемъ некоторой одутловатости въ его лице, между нами не было никакой разницы. Никто не виделъ его прихода и никто не будетъ его искать. Мы были оба одинаково выбриты и наши волосы на голове были одинаковой длины. Если я переменюсь съ мимъ одеждой, то здесь будетъ найденъ мертвымъ докторъ Алойзiусъ Лана, и такъ кончится вся его несчастная жизнь и все разбитыя надежды. Въ несгораемомъ шкафу у меня храшiлась достаточная сумма денегъ, которую я могъ унести съ средства навсегда ппокинуть страну. После того какъ все мои надежды были разбиты, самое скромное существованiе въ какомъ-нибудь глухомъ местечке, где никто не зналъ меня, было для меня лучше, чемъ жизнь въ Бишопсъ Кроссингъ, где я каждую минуту могъ столкнуться съ теми, которыхъ желалъ, сколько возможно, забыть. Я решился привести свой планъ въ исполненiе.

"Не буду вдаваться въ подробноети: оне пробуждаютъ слишкомъ болезненныя воспоминанiя. Черезъ часъ мой братъ лежалъ на полу, одетый въ мое платье, между темъ какъ я украдкой вышелъ изъ дома и направился боковой тропинкой черезъ поля въ Ливерпуль, куда и добрался въ ту же самую ночь. Мои деньги и фотографiя одной особы - вотъ все, что я взялъ съ собой, и, торопясь уйти, забылъ захватить зеленый козырекъ для глазъ, который носилъ братъ. Но все остальное, - его платье, - было надето на мне.

"Даю вамъ слово, сэръ, ни на одно мгновенiе не приходила мке мысль, что меня могутъ принять за убитаго, и что мое исчезновенiе подъ видомъ умершаго, придуманное затемъ, чтобы покончить съ прошлымъ и забыть его, могло причинить кому-нибудь вредъ, и даже мной руководило въ этомъ случае, главнымъ образомъ, стремленiе избавить другихъ отъ своего тягостнаго присутствiя. Въ тотъ самый день изъ Ливерпуля отходилъ пароходъ въ Корунью и я купилъ себе место на немъ, надеясь, что морской переездъ поможетъ мне успокоиться и обдумать будущее. Но еще до отбытiя парохода моя решимость поколебалась. Я вспомнилъ, что есть на свете одинъ человекъ, которому я не хотелъ-бы причинить и одной минуты печали. Какъ-бы ни были суровы и жестоки ко мне ея родные, она, я былъ уверенъ, станетъ горько оплакивать меня. Она понимала и сочувствовала мотивамъ моихъ поступковъ, и если ея родные относились ко мне съ порицанiемъ, она никогда не осуждала меня и никогда меня не забудетъ. И вотъ я послалъ ей письмо, чтобы избавить ее отъ печали по мнимоумершемъ, но просилъ хранить мою тайну. И если она, принужденная къ тому несчастными обстоятельствами, нарушила тайну, то я могу только выразить ей сочувствiе и отъ всего сердца простить ей.

"Только вчера вечеромъ изъ вечернихъ газетъ я узналъ о судебномъ процессе и обвиненiи Артура Мортона въ убiйстве, и я немедленно-же прибылъ сюда съ экспрессомъ, чтобы явиться въ судъ и разсказать всю правду".

изъ Южной Америки Эрнестъ Лана. Пароходный врачъ удостовериль, что покойный во время пути часто жаловался на боль въ сердце, и что симптомы болезни сердца были несомненны.

Что касается доктора Алойзiуса Лана, онъ снова поселился въ Бишопсъ Кроссингъ, откуда исчезъ было такимъ трагическимъ образомъ. Между нимъ и Артуромъ Мортономъ состоялось полное примиренiе. Молодой эсквайръ извинился чистосердечно передъ докторомъ за то; что дурно понялъ мотивы его действiй. A затемъ последовало и другое примиренiе, о которомъ извещалось въ "Утренней Почте" следующимъ образомъ:

"19-го сентября состоялось бракосочетанiе между Алойзiусомъ-Ксавье Лана, сыномъ донъ Альфредо Лана, покойнаго министра иностранныхъ делъ въ Аргентинской Республике, и миссъ Френчъ Мортонъ, дочерью покойнаго Джемса Мортона, изъ Лейтъ Холла, Бишопсъ Кроссингъ".