Женская война.
Часть четвертая. Аббатство Пейсак.
Глава V

V

Пока все это происходило в Бордо, пока чернь терзала труп несчастного Каноля, пока герцог де Ларошфуко льстил принцессе и уверял ее, что она может сделать столько же зла, сколько и королева, пока Ковиньяк со своим верным Баррабой скакал к заставе, понимая, что ему нечего более делать, и поручение его кончилось, - пока все это присходило, карета, запряженная четверкою лошадей, выбившихся из сил и покрытых пеною, остановилась на берегу реки Жиронды, против Бордо, между селениями Белькруа и Бастид.

Пробило одиннадцать часов.

Егерь, скакавший за каретою на лошади, соскочил с нее тотчас, как увидел, что карета остановилась, и отворил дверцу.

Из кареты поспешно вышла дама, посмотрела на небо, освещенное красноватым огнем, и прислушалась к отдаленным крикам и шуму.

- Ты уверена, что нас никто не преследовал? - спросила она у своей горничной, которая вышла из кареты вслед за нею.

- Совершенно уверена, - отвечала горничная, - оба егеря, остававшиеся позади по вашему приказанию, уже приехали. Они никого не видали, ничего не слыхали.

- А ты, ты ничего не слышишь с этой стороны, от города?

- Кажется, слышу крик.

- А ничего не видишь?

- Вижу какое-то зарево.

- Это факелы.

- Точно так, сударыня, они мелькают, бегают, как блудящие огни. Изволите слышать? Крики усиливаются, почти можно расслышать их.

- Боже мой, - вскричала дама, становясь на колени на сырую землю. - Боже мой! Боже мой!

То была единственная ее молитва. Одно слово представлялось ее уму, уста ее могли произносить только одно слово: имя того, кто мог спасти ее.

Горничная действительно не ошиблась: факелы мелькали, крики, казалось, приближались. Послышался ружейный выстрел, за ним тотчас началась стрельба, потом страшный шум, потом факелы погасли, крики как бы удалились. Пошел дождь, молнии бороздили небо. Но дама не обращала на них внимания. Она боялась не грозы.

Она не могла отвести глаз от того места, где видела столько факелов, где слышала такой шум. Теперь она ничего не видала, ничего не слыхала и при свете молнии ей казалось, что то место опустело.

- О, - вскричала она, - у меня нет сил ждать долее! Скорее в Бордо! Везите меня в Бордо!

Вдруг послышался конский топот.

Он быстро приближался.

- Наконец-то они едут! - вскричала она. - Вот они! Прощай, Финетта, уйди, я одна должна встретить их. Посади ее к себе на лошадь, Ломбар, и оставь в карете все, что я привезла с собою.

- Но что хотите вы делать, сударыня? - спросила горничная с трепетом.

- Прощай, Финетта, прощай!

- Но куда вы изволите идти?

- В Бордо.

- О, не ходите туда, ради Бога! Они убьют вас!

- Для того-то я и иду туда.

- Ах, Боже мой!.. Ломбар, поскорее сюда! Помогите мне, Ломбар, остановить ее!

- Тише. Уйди, Финетта. Я не забыла тебя в завещании, успокойся. Прошу тебя, уйди, я не хочу, чтобы с тобою случилось несчастие. Ступай, ступай! Они уже близко... Смотри, вот они!

- Сестра! Сестра! - кричит он. - Я приехал вовремя.

- Ковиньяк! - сказала Нанона. - Что? Условились ли вы? Ждут ли меня? Едем ли мы?

Но Ковиньяк вместо ответа соскочил с лошади. Он схватил в объятия Нанону, которая не двигалась и не противилась, как безумная. Ковиньяк положил ее в карету, посадил к ней Финетту и Ломбара, запер дверцу и вскочил на лошадь.

Бедная Нанона приходит в себя, но напрасно старается противиться.

- Не выпускайте ее, - кричит Ковиньяк, - ни за что в мире не выпускайте ее. Барраба, стереги другую дверцу, а тебе, кучер, если ты хоть секунду поедешь не галопом, я тебе размозжу голову.

Он раздавал приказания так быстро, что ему не вдруг повиновались. Карета не двигается, лакеи дрожат, лошади не идут.

- Черт возьми! - заревел Ковиньяк. - Скорей, скорей! Вот они уже скачут!

Действительно, вдали послышался конский топот и приближался, как отдаленный гром, быстро и грозно.

Страх заразителен.

Кучер по голосу Ковиньяка понял, что грозит какая-то страшная опасность, схватил вожжи и спросил:

- Куда ехать?

- Бордо, в Бордо! - кричала Нанона из кареты.

- В Либурн! - закричал Ковиньяк.

- Лошади околеют прежде, чем мы успеем проехать две мили.

- Да мне и не нужно, чтобы они проехали так много! - закричал Ковиньяк и принялся погонять их шпагой. - Только бы дотащили они нас до Фергюзонова отряда.

Тяжелая карета двинулась с места и покатилась со страшною быстротой.

Люди и лошади возбуждают друг друга: одни криками, другие ржанием.

Нанона пробовала противиться, выпрыгнуть из кареты, но борьба истощила ее силы, она упала, истомленная, почти без чувств: она уже ничего не слыхала, ничего не видала. Когда она силилась отыскать Ковиньяка в этом хаосе быстро двигавшихся теней, голова у нее закружилась, она закрыла глаза, вскрикнула в последний раз и упала, как труп, на руки Финетты.

Ковиньяк опередил карету, он скачет перед лошадьми. Из-под копыт его коня летит дождь искр на мостовую.

Он кричит: - Сюда, Фергюзон, сюда!

И слышит крики в отдалении.

- Ад, - кричит Ковиньяк. - Ад, ты опять против меня, но думаю, что сегодня ты опять проиграешь! Эй, Фергюзон, сюда!

Два или три выстрела раздались за каретой.

Впереди им отвечают целым залпом.

Карета останавливается.

Две лошади падают от усталости, одна от пули.

Фергюзон со своим отрядом нападает на конвой герцога де Ларошфуко.

Отряд Фергюзона втрое многочисленнее неприятеля, и потому жители Бордо не могут выдержать нападения, поворачивают лошадей, и все, победители и побежденные, преследующие и преследуемые, как облако, уносимое ветром, исчезают во мраке.

По счастью, оставалось только шагов сто до селения Карбонблан. Ковиньяк донес Нанону на руках до первого дома в предместье. Тут, приказав приготовить экипаж, он положил сестру на постель и, вынув из-за пазухи какую-то вещь, которую Финетта не могла рассмотреть, положил ее в дрожащую руку несчастной женщины.

Ковиньяк с опасностью жизни геройски завоевал его у бордосских тигров.