Автор: | Дюма А., год: 1851 |
Категория: | Роман |
Глава сорок первая
Змеиная мудрость и львиная сила
Сеньоры пошли в толпу объявить всем принятое решение, которое вызвало повсюду восторженные крики.
Решено было весь этот день посвятить приготовлению к исходу из Гейдельберга, никому не сообщать о своем намерении и в ночь тихо, мирно покинуть город, чтобы, проснувшись, бюргеры были бы поражены изумлением, отчаянием и угрызениями совести.
Когда все угомонились, прибежал запыхавшийся молоденький фукс.
Актуарий, присутствовавший на заседании академического совета и доводившийся ему родственником, тайком сообщил ему вынесенную резолюцию.
Она гласила следующее.
Если студенты не разойдутся, отдать приказ войскам стрелять в толпу и усмирить их силой во что бы то ни стало.
Если же они снова приступят к своим занятиям, то амнистия всем, кроме Самуила, который убил солдата и вообще руководил всеми беспорядками и подстрекал своего любимца, фукса Трихтера, затеять скандал. Обвиняли во всем одного только Самуила. Состоялся приговор об его аресте, и был отправлен отряд, чтобы взять его под стражу.
Все закричали в голос:
-- Лучше опять сражение, чем выдать своего короля!
В особенности Трихтер был великолепен в своем негодовании.
-- Да! Как же! Позволить тронуть пальцем моего сеньора, того, кто вывел меня на свободу, короля студентов, одним словом, Самуила Гельба? Св... они, а не совет, вот что! Пускай только сунутся!
И он стал впереди Самуила, как бросается собака вперед хозяина, ощетинив шерсть, оскалив зубы и рыча.
Во время этой суматохи Самуил сказал несколько слов студенту, который тотчас же куда-то убежал.
-- Готовьтесь к бою! - орала толпа.
-- Нет, никакого боя не будет! - сказал Самуил. - Университет достаточно показал свою храбрость. Наши товарищи освобождены, следовательно, честь спасена. Остракизм произнесен. А для приведения в действие нашего решения вы во мне не нуждаетесь.
-- Так неужели ты хочешь, чтобы мы допустили арестовать тебя? - спросил испуганно Трихтер.
-- О! - усмехнулся Самуил. - Будь покоен, это им не удастся! Я и один сумею вырваться из их когтей. Итак, значит, решено: завтра утром Гейдельберг будет не в Гейдельберге, а там, где буду я. Что же касается формальностей переселения, Трихтеру все это прекрасно известно, а я отправлюсь приготовлять жилища на нашем Авентинском холме. Придя туда, вы найдете университетское знамя уже водруженным.
-- Где же это? - раздались голоса.
-- В Ландеке! - ответил Самуил. И толпа заволновалась и загудела:
-- В Ландек! Идем в Ландек! Что такое Ландек? Ничего! Ландека еще нет, а придем мы, так будет Ландек! Ура! Да здравствует Ландек!
-- Все это хорошо, - заметил Самуил, - но посторонитесь-ка. Мне ведут коня. Студент, с которым он о чем-то шептался, ехал верхом. Он спешился, а Самуил сел на коня.
-- Дайте сюда знамя! - скомандовал он.
Ему подали знамя, свернув его. Самуил прикрепил его к седлу, взял пару пистолетов, саблю и сказал:
-- До свидания в Ландеке!
И, пришпорив коня, он помчался галопом.
На первом перекрестке он встретил небольшой отряд полицейских. Один из них, очевидно, узнал его, так как раздалось какое-то восклицание, а затем мимо него просвистели пули. Таких вещей Самуил никогда не спускал: он обернулся и, не останавливаясь, выстрелил два раза.
Но полицейские агенты шли пешком, поэтому Самуил в несколько скачков коня очутился вне их досягаемости. Затем, проехав по пустым улицам, он выехал на большую дорогу.
И хорошо он сделал, что поспешил, так как тотчас же после его отъезда явились войска.
В одну минуту студентов окружили. Двадцать полицейских агентов в сопровождении батальона солдат выступили вперед и один из них торжественным тоном потребовал выдачи Самуила Гельба. При этом условии - амнистия всем остальным.
Студенты не выказали никакого сопротивления и ограничились ответом: "Ищите его."
Начались поиски. Они продолжались уже минут десять, как вдруг поступил приказ академического совета. Один из полицейских, которого чуть было не сшиб с ног Самуил, донес, что Самуил уехал из города. Совет счел себя удовлетворенным его отъездом и требовал только одного: чтобы студенты разошлись без скандала.
позабыли об утренних происшествиях.
Настала ночь. Гордые бюргеры легли спать. В десять часов, по обыкновению, весь город спал сладким сном.
Но если бы кто-нибудь проснулся, то увидел бы странное зрелище.