Ущелье дьявола.
Глава пятидесятая. Эпопея Трихтера и Фрессванста

Глава пятидесятая
Эпопея Трихтера и Фрессванста

На заре третьего дня дружный лай собак, крики студентов, совещание егерей Юлиуса, звуки охотничьих рогов, ржание лошадей, приведение в порядок всякого оружия и боевых припасов, вообще все те приготовления к охоте, которые многим кажутся интереснее самой охоты, возвестили о ней всему окрестному населению.

Студенты старались снабдить себя надлежащим вооружением. Все ружья окрестного населения были разобраны напрокат, и за некоторые из них заплатили вдвое дороже их покупной цены. К студентам присоединились знакомые женщины, движимые, главным образом, женским любопытством, но и не лишенные рыцарского мужества. Они были верхом на конях и с ружьями в руках.

Юлиус застал Самуила в самом разгаре его распоряжений об охоте.

-- Я тебе забыл сказал, Юлиус, - со смехом сказал ему Самуил, - что в твое отсутствие я занимался тоже и охотой. А знаешь, кстати, твои егеря удивительные мастера своего дела. Они превосходно знают весь лес. Они уже выследили нам оленя и кабана. Свора у нас бесподобная, настоящая королевская, и охота будет у нас первоклассная.

Едва был подан сигнал, как студенты и собаки дружно бросились с места вперед с криками и с лаем. Назло всем усилиям Самуила охота никак не могла иметь правильного вида. Это был просто какой-то необузданный и пламенный набег, в котором, конечно, была своя прелесть. Звуки труб, испуганные взвизги и хохот женщин, возгласы мужчин, лай собак, преждевременная пальба из ружей нетерпеливых или неопытных охотников, все это спуталось, и сочеталось, и налетело на лес, подобно урагану.

Однако же, стратегические таланты Самуила и опытная распорядительность егерей восторжествовали над этой беспорядочной толпой. Сначала загнали оленя, а потом дошла очередь и до кабана. Громкий звук рогов покрыл собой бешеные крики дикого зверя, а затем и кабан, и рога смолкли.

В эту минуту послышалась постепенно приближавшаяся плясовая музыка. Слышались хоровые голоса и звуки двух скрипок. Но временами в эту музыку врывались взрывы хохота. Спустя несколько минут охотники увидали в конце просеки, около которой они собирались, двадцать пар веселых разряженных людей. Это была свадьба Готтлоба и Розы, которые женились в тот день утром.

Увидав перед собой студентов, свадьба, как бы смущенная этой встречей, стала сворачивать в сторону. Но Самуил поспешил подбежать к Розе и сказал ей:

-- Прелестная новобрачная, позвольте нам предложить вам в качестве свадебного ужина два блюда из дичи: кабана и оленя. Если вам угодно будет пригласить нас на ужин, то мы сядем вместе с вами за стол, а потом протанцуем до утра. Позвольте мне пригласить вас на первый танец.

Роза взглянула на Готтлоба, и тот кивнул ей в знак согласия. Союз свадьбы и охоты был скреплен звуками рогов и скрипок, и две партии расстались до вечера.

-- Теперь лекция по истории! - объявил неутомимый Самуил.

-- Я прочту вам диссертацию во вкусе Рабле о браке со времен Адама до наших дней.

-- Браво!! Вот это настоящая наука! - вскричала вся аудитория, заранее очарованная.

Эта жизнь на вольном воздухе и пример, подаваемый пылким Самуилом, казалось, не ведавшим усталости, удесятеряли силы и способности студентов. Физическая деятельность в сочетании с духовной возбуждающе действовали одна на другую.

Вечером состоялся грандиозный свадебный ужин. Почтеннейший бургомистр Пфаффендорф нализался почти до положения риз. Когда от дичи остались одни кости, а от вина пустые бутылки, раздались звуки музыки, и начался бал. Самуил взял за руку Розу, а Шарлотта приняла руку Пфаффендорфа. Студенты приглашали на танец самых хорошеньких местных девушек, а городские швейки поделили между собой мельников и фермеров. Неутомимые танцы продолжались до утра и много способствовали полному слиянию Гейдельберга с Ландеком.

Трихтер и Фрессванст не принимали участия в танцах. Они предались исключительно возлияниям. Ровно в полночь Самуил Гельб, в качестве милостивого тирана, который не хотел ни предписывать излишеств, ни ограничивать их, подал сигнал к отступлению.

-- Вот теперь наступил трудный момент, - со вздохом проговорил Трихтер. - Ведь мне надо еще провести Лолоттку в Ландек... Да, брат, проводить... до самых дверей.

-- Вот спасибо, дружище! От всей души благодарю тебя, сказал Трихтер, стискивая ему руку.

Два пьяненьких, важные и безмолвные, проводили возбужденную и болтливую Лолотту до деревни. Когда они доставили ее в целости и сохранности до ее жилища, Трихтер сказал Фрессвансту:

-- До смерти пить хочется.

-- Я так и думал, - подтвердил Фрессванст. Трихтер красноречивым жестом, с блаженной улыбкой на устах, указал своему другу на гостеприимную дверь некоего заведения, которую можно было различить, благодаря мягкой и прозрачной тьме великолепной ночи. Не прибавляя ни слова к своему жесту, Трихтер постучал в дверь. Никакого ответа на этот стук не послышалось. Трихтер снова постучал покрепче. Вместо ответа послышался только лай собаки.

-- Эй вы! Кто там есть! - принялись кричать Трихтер и Фрессванст, пихая ногами дверь.

Собака заливалась свирепым лаем.

-- Видишь, теперь мы втроем подняли гвалт. Авось, кто-нибудь нас и услышит... Ага, открывается окно.

-- Что вам надо? - спросил чей-то голос.

-- Водки, - ответил Трихтер. - Мы бедные путники, и у нас вот уже пять минут маковой росинки во рту не было.

-- Мужа нет дома, - ответил голос.

-- Нам и не надо вашего мужа, нам надо водки.

-- Подождите.

Спустя минуту какая-то полусонная старуха открыла дверь и появилась на пороге с зажженной свечой в руках, усиленно моргая глазами. Она поставила свечку на стол, около нее поставила два стакана, подошла к шкафу и принялась шарить в нем.

-- Ну, вот тебе и раз! Тут больше нету ни капли, - сказала она. - Муж затем и поехал в город, чтобы запастись товаром... А, вот! Погодите-ка, тут, кажись, осталась водка.

И она поставила на стол бутылку, на две трети опустошенную.

-- Да тут и четырех рюмок не будет! - проговорил Трихтер с ужасной гримасой. - Что же это такое? Капля воды в пустыне. Но что же делать, выпьем, что есть.

Они проглотили ничтожную порцию одним махом, расплатились и с бранью вышли.

Старуха, прежде чем снова улечься, начала прибираться в комнате, и пока она возилась, вернулся ее муж.

-- Ты что же это, старуха, не спишь? - спросил он.

-- Какой водки? Водки у нас не было, - говорил муж, снимая с себя разные узлы и сумки.

-- Как не было? - ответила кабатчица. - Вот тут в бутылке еще осталось.

Муж уставился на пустую бутылку.

-- Так это самое они и выпили? - спросил он.

-- Несчастная! - крикнул он, хватая себя за волосы.

-- Что ты?

-- Да ты знаешь ли, что ты дала им?

-- Что дала? Водку!

Оказалось, что неосторожная кабатчица угостила молодых людей разведенной азотной кислотой. Услышав восклицание своего мужа, она вся позеленела.

-- О, Господи, ты, Боже мой! - бормотала она. - Я уж спала... Ночь ведь была... Я наливала, а и сама не видела чего...

-- Ловко мы с тобой влопались! - отозвался муж. - Теперь эти молодые люди либо умерли, либо лежат и корчатся где-нибудь на дороге, а нас с тобой и прихлопнут за отравление.

Старуха разразилась рыданиями и хотела было броситься на шею своему мужу, но тот свирепо оттолкнул ее.

я не женился на тебе.

Не будем распространяться о том, какую горестную ночь провели эти Филемон и Бавкида. При первых лучах утренней зари Бавкида уже стояла у дверей своего кабачка, покорно выжидая своей участи. Вдруг она испустила пронзительный вопль. Она увидела двух... нет не людей, она увидела двух призраков, прямо шествующих к ней.

-- Что такое? - с трепетом ужаса спросил ее муж.

-- Они!

-- Они? Кто они?

-- О, - простонал муж, падая на стул. Трихтер и Фрессванст, совершенно спокойные, полные простоты и достоинства, вошли и уселись за стол.

-- Водки! - возгласил Трихтер. И он прибавил к этому:

-- Такой же самой, вчерашней.

-- Да, да, такой же самой, вчерашней! - подхватил Фрессванст.