| Автор: | Жаколио Л., год: 1887 |
| Категории: | Роман, Приключения |
IX
Совещание. - Двойной смертный приговор.
Пройдя в свою комнату, Оливье поспешно переоделся, выпил немного коньяку для восстановления сил, и, когда вошел в комнату, где его ожидали друзья, никому бы и в голову не могло прийти, что с ним только что произошло несчастье.
В это время в отдаленном углу гостиной сидел чрезвычайно элегантный морской офицер, разглядывавший альбом. Он вошел без доклада и его присутствие вносило некоторое стеснение, тем более что он ни с кем не заговаривал и держался в стороне.
Предупрежденный о той бесцеремонности, с какой сюда явился этот моряк, Оливье прежде всего подошел к нему и спросил:
- Позвольте узнать, с кем имею честь говорить, и чему я обязан честью вашего посещения в такое неурочное время!
- Боже мой, да, я с вами согласен, теперь несколько поздно, - заметил гость, - но я слышал, что вы только что приехали из Австралии, и так как я собираюсь поехать туда, то желал бы получить от вас некоторые сведения относительно этой страны!
Оливье стоял в нерешимости, как отнестись к словам своего гостя, когда тот вдруг разразился громким хохотом.
- Не будем продолжать этой комедии! Я - Люс! Видите, капитан, вы проиграли пари! - обратился он к Джонатану Спайерсу, который держал пари, что узнает его под каким угодно костюмом.
- Да, честь вам и слава, господин Люс! - сказал капитан, - не подлежит сомнению, что при вашем таланте вы сумеете быть нам очень полезны!
Появление Люса в образе элегантного моряка являлось не только простой шуткой, но и необходимостью в глазах сыщика, который для того, чтобы отвлечь подозрение шпионов Невидимых, каждый раз являлся к графу под видом какого-нибудь другого лица.
Оливье рассказал со всеми подробностями о трех произведенных на него покушениях; друзья решили, что отныне он никогда не будет выходить из дома один, а только в сопровождении канадца и его верного Воан-Ваха, которые вызвались служить ему телохранителями.
- Париж опаснее австралийского буша! - меланхолически заметил старый траппер.
- И скрываться здесь гораздо легче! - добавил Люс.
Бедный канадец чувствовал себя здесь совершенно выбитым из колеи; он сознавал, что здесь он бесполезен в тяжелой борьбе с Невидимыми, - здесь, где сыщики и полицейские вполне заменяют ружье и револьвер; и старый траппер с нетерпением ждал, когда он очутится наконец среди русских широких степей, где снова почувствует себя вольной птицей полей и лесов.
- Итак, - проговорил Красный Капитан, - "человек в маске" здесь?
- Только он один мог задумать такое сложное покушение! - заметил Люс.
- Впрочем, - продолжал Оливье, - тот отрывок фразы, который я слышал под мостом, не оставляет никакого сомнения!
- Я не думаю, чтобы после вчерашней неудачи он еще долго остался в Париже, - сказал Люс, - к тому же Великий Совет, вероятно, спешит узнать от него все подробности событий, разыгравшихся в Австралии. С рассветом я предприму свой поход и вечером дам вам отчет о результатах моих наблюдений и поисков!
При этом Люс умолчал, что он решил проследить посланника Панамы, дона Хосе Коррассона, участие которого в печальных приключениях графа казалось ему подозрительным.
Между тем разговор невольно коснулся черного генерала.
- Мне он показался совершенным джентльменом и вполне порядочным человеком, - заметил Оливье, - и я завтра же лично поеду к нему отблагодарить его за его участие ко мне!
- Вы этого не сделаете, граф, - сказал Люс тоном, не допускающих возражений. И сыщик, не скрывая своих подозрений, решил высказать их собравшимся.
- А почему же нет? - спросил Оливье.
- Потому что я считаю это опасным для вас, может быть, даже для вашей жизни!
- Я вас не понимаю!
- Этот господин не внушает мне никакого доверия!
- Как? Только потому, что он поспешил ко мне на помощь?
- На помощь к вам поспешил не он, а те два полицейских; генерал же явился уже тогда, когда вам не грозила ни малейшая опасность!
- Это он вам сказал?
- Не только сказал, но и доказал, так как очутился подле меня почти одновременно с полицейскими!
- А я все-таки продолжаю настаивать, граф, чтобы вы не ездили к дону Хосе Коррассону: вы еще не сознаете коварства и всей силы ваших врагов. Неужели вы забыли, при каких условиях мы с вами познакомились? Помните, агент, избранный вашим отцом и Лораном, приехавший в Мельбурн для того, чтобы охранять вас и ваши интересы, человек, к которому вы питаете полное доверие, оказывается одним из членов общества Невидимых! И после этого вы продолжаете еще быть доверчивым! Позвольте мне изложить вам факты так, как я их понимаю: "человек в маске" прибыл в Париж раньше вас и, зная, что вы должны приехать, заранее мастерски подготовляет вам ловушку: двое из его приверженцев следят за вами, третий вводит вас в заблуждение ложным маневром. Все прекрасно придумано. Но "человек в маске" дальновиден, он предвидит, что вы умеете плавать, и у него уже наготове лодка; он наносит вам удар веслом, чтобы обеспечить себе успех. Но и этого еще мало: он предвидит, что вы и на этот раз можете остаться живы и добраться до берега, поэтому и там держатся наготове люди, вооруженные кинжалами. Но ведь и кинжал может промахнуться; на этот случай готов мнимый спаситель и экипаж, который должен предложить свои услуги, чтобы довезти раненого до дома... При этом чем же, собственно, рискует этот услужливый человек? Ровно ничем! Полиция констатировала рану, имя и звание пострадавшего. Кому же может показаться странным, что вы умерли от нанесенной вам раны? А мнимый генерал дон Хосе Коррассон доставил бы труп в отель Лорагюэ. Разве это не гениально придумано?!
- Вы заставляете меня содрогаться, милый Люс, - сказал, улыбаясь, молодой граф, - но не смотрите ли вы на все на свете, как человек своей профессии? На таком же основании мне бы следовало подозревать и обоих полицейских!
- Да, если бы генерал спас вас помимо полицейских, как это сделали последние, спасшие вас от генерала; тогда и полицейские могли бы быть подосланными Невидимыми!
- У вас на все находится ответ!
В то время как Люс говорил, старый траппер слушал его, сочувственно кивая головой, что не ускользнуло от внимания сыщика, поспешившего воспользоваться этим союзником.
- Послушайте, граф, - продолжал он, - обратитесь хоть к господину Лефошеру, своему лучшему испытанному другу; пусть он выскажет вам свое мнение относительно этого генерала!
- Оливье не поедет к этому генералу! - воскликнул канадец твердым голосом.
- Как, и вы, Дик, того же мнения?
никому и ничему не доверять!
- А если мы ошибаемся, то какого же мнения был бы обо мне этот господин, посланник Панамы, с которым я легко могу встретиться в обществе?!
- Ну, а если мы не ошибаемся, - возразил Дик с удивительной настойчивостью, - и если вы не выйдете из дома этого господина?! Помните, как мы в доме консула в Мельбурне были заманены в западню, устроенную для нас самим господином Люсом?!
- Кроме того, - проговорил Люс, - вы, граф, вовсе не обязаны нанести ему визит непременно завтра, особенно ввиду вашей раны; вы можете сделать это и спустя некоторое время! Так дайте же мне два дня срока, и я берусь доказать вам, что я не ошибаюсь!
- Охотно, - сказал молодой граф, - делайте то, что вы считаете нужным!
Лоран не мог никогда забыть.
- Кто принес это? - спросил Оливье.
- Не знаю! - отвечал дрожащим голосом несчастный Лоран.
- Полно, Лоран, успокойся и объясни мне!
- Я ничего не знаю, какими судьбами это письмо попало к нам в дом; оно, как и те два, лежало на маленьком столике у вашей постели!
"Графу Оливье Лорагюэ д'Антрэгу!
Привет! Да примет Вас Бог в своем милосердии!
Мы, члены общества Невидимых, делегаты Верховного Совета, уполномоченные к выполнению его декретов, приговоров и предписаний, уведомляем графа Оливье Лорагюэ д'Антрэга, что приговором от 20 марта с.г., утвержденным Великим Невидимым, главою всех Невидимых, он приговорен к смерти. Приговор этот должен быть приведен в исполнение в течение трех суток с момента его объявления.
Дан в Париже, 28 марта... года в отель Лорагюэ в два часа утра.
Петр Артамонов,
Иван Ярославов".
Не успели, однако, они прийти в себя, как Том, глухонемой негр Красного Капитана, прибыл из отеля "Тремуаль" и вручил своему господину точно такой конверт, какой только что получил Оливье.
Действительно, это был второй смертный приговор члену общества Невидимых Феодору, N 333, за государственную измену, как гласит документ, что составляло единственную разницу между приговором Оливье и Спайерса, так как в первом не была указана вина. Зато срок приведения приговора в исполнение был назначен тот же.
Тяжелое молчание царило в дружеском собрании, как вдруг раздался глухой, отдаленный голос, донесшийся, точно эхо, который медленно и отчетливо произнес: "Да свершится над вами суд Божий!"