Ипполит и Лора

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Ипполит и Лора (старая орфография)

,,Нет, друг мой! сказал Командор Вальрив Барону Ольмару: нет, не ищи дядьки для твоего сына; не уступай никому этой должности, она принадлежит тебе одному." - Да я так худо учился, так мало сведущ в науках... -

,,Что нужды! для этого определишь к нему учителей; но сердце образовать должен ты сам: ты имеешь природный ум, хорошия правила, знаешь свет, ты добрый отец - сего довольно." - Я люблю его так горячо... - ,,Это-то и должно успокоить тебя; этого-то и довольно, чтобы воспитать надлежащим образом: горячая привязанность делает столь проницательным, столь остроумным!... Послушай, любезный Барон! я человек весьма обыкновенной; но разве худо воспитан мой племянник?" - О, конечно! Ипполит редкой молодой человек! - ,,В двадцать пять лет не сделать ни одной шалости! При основательной разсудительности, при совершенном благоразумии, как он чувствителен, как весел, как любезен! С такою кротостию, какая живость! с такими обширными сведениями, какая скромность, какая простота, какая благородная, пленительная наружность!"... Так добродушный Командор, с радостными слезами на глазах, хвалил Графа Вальрива, и - хвалил справедливо. Ипполит Вальрив украшался всеми совершенствами своего возраста. В младенчестве лишась родителей, он остался единственным наследником богатства и имени знатной фамилии, и возпользовался выгодами самого лучшого воспитания, под надзиранием Командора Вальрива, добродетельного своего дяди. Он получил от Природы счастливое свойство - угождать всякому, не показывая ни принужденности, ни ласкательства. Быв сговорчивым без унижения, вежливым по одной благосклонности, следовательно без подлости, Ипполит не досадовал на недостатки других; не только не огорчался ими, но даже извинял их; мог оскорбиться умышленною обидою, но не поступком, зависящим от дурного характера; почитал несправедливым сердиться на то, что есть необходимым следствием долговременного навыка. Его преимущества никогда не раздражали щекотливого самолюбия людей обыкновенных; вместо того, чтобы стараться скрывать их (притворство, всегда неловкое!), он делал гораздо лучше - совсем не думал о них; но тем с большим блеском сами оне естественно обнаруживались. Этот способ открывать достоинства не требует никаких усилий, не напыщает гордостию и не заставляет забываться; человек, одаренный им, не хочет ни удивлять, ни отличаться. Ипполит почитал дарования и сведения средствами снискать любовь и уважение, но не правом первенствовать; не имел честолюбия ценить достоинства других, ни охоты выдавать себя в обществе покровителем слабых; умел наслаждаться приятностями и восхищаться дарованиями, есть-ли где встречался с ними; находил удовольствие хвалить то, что нравилось ему; любил больше, чтоб забавляли его другие, нежели блистать талантами перед ними: вот способы сделаться любезным! Ничто столько не украшает разума, ничто столько не извиняет его пред завистью, как веселость. Ипполит не делал шалостей, но рассказывал о них так забавно, смеялся им с такою непритворною откровенностию, что самые ветреные вертопрахи находили удовольствие быть с ним вместе. Не мудрость отвратительна, но вывеска её - педантство: Ипполит не чернил, не ожесточал никого, снискивал благосклонность каждого, словом - имел ум единственный, образцовый. В мыслях его, впрочем всегда точных и основательных, вообще было что-то новое, даже необыкновенное, и это украшало разительною приятностию разговор его и обращение. Дядя очень занимался намерением женить его. Из числа предлагаемых невест, больше всех полюбилась Ипполиту дочь Маркиза Алибра. Он увидел ее на бале. Лоре - так называли ее - исполнилось только шестнадцать лет; она была мила, как Ангел, и показалась Ипполиту прелестною. Лора с своей стороны заметила прекрасного молодого человека, которой ростом превышал других полуголовою; она удивилась, как могло быть лице толь приятное на высоком, мужественном стане. ,,Он бы испугал меня, говорила она, естьлиб вид его и улыбка не были так милы." В самом деле, Ипполит имел стан Геркулеса, голову Антиноя; протанцовав с ним два контрданса и повстречавшись несколько раз с его взорами, Лоре показалось, что девушке не прилично дичиться перед таким мущиною...

Плененный Ипполит объявил дяде, что Лору предпочитает всем невестам, и добродушной Командор с радостию обещался идти в тот же день к старому Маркизу Алибру с предложением. Дело кончено по желанию, и на другой день совершена помолвка. Спустя немного времени, Барон Ольмар, родственник и друг обоих Вальривов, приходит к ним в одно утро поговорить о сем деле. После некоторого вступления, обратясь к Графу Вальриву: ,,Любезный Ипполит! сказал он, теперь от тебя еще зависит уничтожить сие обязательство; Бога ради не вступай в союз с этою девушкою; я знаю, знаю наверное, что она была бы причиною твоего несчастия."... - Как! вскричал Командор с живостию: не уже ли в такой молодости она потеряла доброе имя? --,,Совсем нет! отвечал Барон: напротив того все уверены, что в ней не только не видно ни малейшого расположения к кокетству, но что она обладает превосходными качествами; в ней вообще хвалят искренность, благородную душу, доброе сердце; но все добродетели её помрачаются одним недостатком, или, лучше сказать, пороком непростительным, а особливо в женщине. Она так сердита, так вспыльчива, что нет примера подобного".... - Право?.. - ,,Она подвержена весьма частым припадкам настоящого бешенства, и тогда все рвет и мечет, во что ни попало. Ни одна горничная не может с нею ужиться долее недели; она не только бранит их, но даже бьет."... - Возможно ли?... --,,Так точно, дядюшка, прервал Ипполит с холодностию: все это справедливо, и мне известно. Жермень, разведав у людей Гна. Алибра, рассказал мне все подробности." - Как! вскричал Командор: с такими прелестями, при таком прекрасном личике, под такою детскою, милою наружностию столько злости! Ты знал об этом, Ипполит! и мне не сказал ни слова! Тут я не узнаю ума твоего. Послушай, друг мой! не надобно пленяться, не надобно обманываться пригоженьким личиком: думаю, что выкинешь из головы охоту жениться на ехидне, которая заставила бы беситься всех нас. --,,Как, дядюшка! подхватил Ипполит с усмешкою: вы советуете мне разстаться с тою, которую люблю, и - что более - отказаться от нее из трусости, из опасения быть битым?" -- О! я уверен, что ты в состоянии удержать ее от того; но приятно ли жить с такою женщиною?... --,,Ей только шестнадцать лет; она лишилась матери почти при самом рождении, и осталась единственною, обожаемою дочерью у отца; ей никогда не противоречили, никогда не удерживали ее, и - сделали ребенком избалованным; но она откровенна, чувствительна, умна, и меня любит; не безпокойтесь, мы с нею уживемся." - С твоим тихим характером выбрать жену своенравную и вспыльчивую!... --,,По этому-то и надобен ей такой муж." - Но для тебя? для твоего благополучия?... - ,,Я думаю о её счастии." - Можно ли сумазбродную сделать счастливою? - ,,Она исправится." - Надобно начать снова воспитывать ее. - ,,Это и сделаю.." - Муж наставник, Ментор!.... - ,,Для чегожь нет? Сильнейший должен помогать слабому; не должен ли и наставлять его, естьли слабой имеет в том нужду?" - Она потребует любви... - ,,Тем лучше." - Любовник становится смешон, когда вздумает давать уроки. - ,,Да, естьли вздумает давать уроки по методе." Разговор кончился по желанию Ипполита; положено свадебной договор подписать на другой же день. Спустя два дни, Граф Вальрив женился на Лоре, и немедленно отправился с нею в одно из своих поместьев, находящееся в Пикардии, в тридцати милях от Парижа. Командор, Барон с женою и десятилетним сыном, поехали с ними же. Ипполит предварительно уведомил о своем плане дядю, доброго Жерменя, своего камердинера, и кучера, находившагося с давняго времени в его службе. Жермень, старик веселого нрава, пользовался в доме всем уважением, приобретаемым у доброго господина долговременною службою, совершенною верностию и безпредельною привязанностию. Он служил еще при покойном Графе; тридцать пять лет находился в одном доме, и почитал его своим собственным; знал наизусть все произшествия жизни отца Ипполитова и деда; любил рассказывать о таких обстоятельствах, которые показывали, какую они имели у Двора доверенность - Об их острых словах; о забавных, или благородных ответах покойной Королеве, Лудовику XV, Лудовику XIV, и даже Лудовику XIII; ибо память его простирается до самой сей эпохи; ему известно было, что Лудовик XIII ночевал в замке Вальриве еще во времена Онуфрия Вальрива, Посланника и Кавалера. Он всегда готов был показывать портрет этого , изображенного в огромном рыжем парике, в латах, с голубою лентою. Это был, говорил Жермень, прекраснейший человек своего времени; хотя портрет, написанной не лучше трактирной вывески, представлял нескладную, сухощавую и самую странную каррикатуру. Жермень, отправляя должности и камердинера, и дворецкого и управителя, имел титул надзирателя замка, хотя по большой части жил с господином в Париже; за то супруга его всегда уже пребывала в Пикардии. Первая и главная забота его по приезде в замок обыкновенно была - осмотреть Королевское отделение (комнату, в которой ночевал Лудовик XIII); он благоговейно хранил старые мебли; выносил их на двор; с крайним старанием вытряхивал и выбивал хлыстами Королевския кресла, Королевския ширмы, и проч.; выставлял на показ остатки обоев, на которых изображены лица знатных людей, и твердил безпрестанно, что этому убору больше ста сорока лет - в чем никто и не сомневался. Жермень, любимый молодым господином, которой вырос на его руках, и которому он был душевно предан, пользовался правом благовременно и безвременно пересказывать ему одно и то же. Как он восхищался, когда слушали его! Граф был очень снизходителен; Жерменева неутомимость повторять то, о чем было говорено уже много раз, забавляла Ипполита; он смеялся от всего сердца, и Жермень с радостию хвастался, что имеет отличной дар всегда смешит Его Сиятельство. Еще до свадьбы своего господина, он не пропустил разведать о невесте у всех её горничных, у всех слуг Маркиза Алибра, и ужаснулся, услышав о её вспыльчивом нраве: однако, после многих представлений, согласился на этот брак, которой впрочем казался ему весьма невыгодным. Но в какое пришел он восхищение, когда Ипполит сообщил ему план свой, тем более, где назначено ему играть немаловажную ролю! Не было нужды уведомлять других слуг об этом; ибо все они были новые, изключая двух или трех, которые не входили во внутренния комнаты.

Лора любила своего мужа до безумия: столько казался он ей милым. Первые три дни, по приезде в деревню, протекли во взаимных восторгах. Все старались угождать молодой Графине, которая с своей стороны со всеми обходилась с приятною вежливостию, с веселою любезностию. Все обожали ее за доброту сердца, за снизходительность, за ласковость к подчиненным в доме. Жермень уверял, что люди Гна. Алибра оклеветали ее, и Командор не сомневался в том; но Ипполит, которой не выпускал из виду узнавать ее лучше, надеялся, что много прибавлено лишняго к тому, что об ней говорили; несколько своенравных поступков, несколько случаев, показавших прихотливую нетерпеливость, примечательным глазам его открыли в ней нрав вспыльчивой и властолюбивой.

спустя минуту струна опять лопнула: Лора опять навязала с нарочитым хладнокровием. Лишь только стала играть романс, вдруг перервались три струны. Тогда Лора, пришед вне себя, сорвала все струны, ухватила гитару в обе руки, ударила о мраморной камин, разбила ее, остатки бросила на пол и кинулась стремглав в свою комнату, оставив зрителей в изумлении. После сего первого подвига, Лора от стыда сидела запершись в своей комнате целые четыре часа. Она вышла к ужину с изъявлением досады <текст испорчен>ства: ей ни в чем не у<текст испорчен> обходились с нею по прежнему <текст испорчен> стала опять веселою и любезною.

На другой день, по утру, Лора, сидя с мужем в своей уборной, расположилась перед зеркалом и потребовала у Юстины, своей горничной, белой креповой чепец с синими перьями, которого еще ни разу не надевала. Юстина приносит коробок; открыв его, находят прекрасной чепец весь измятой и изпорченной, также как и перья.... Лора покраснела; глаза её засверкали.... Она начала ругать Юстину за нерадивой присмотр. Горничная уверяет, что чепец можно поправить; но Лора вырывает его из рук её, бросает на пол и топчет ногами. Юстина наклоняется, чтобы поднять его, и в ту минуту получает пару пощечин от прекрасной маленькой ручки, но весьма опытной в сем роде упражнений, и умевшей с ловкостию показывать свое искуство. В продолжение этой сцены Ипполит, сидевший в нескольких шагах, повторял с видом удивления: браво!.... это я!.... Настоящий я!.... это другой я!.... вот мой обычай!.... Странные восклицания остановили ее, она перестала ругать бедную Юстину, и в изумлении смотрела <текст испорчен> Между темь Юстина скрылась, а Граф, не вставая с места, продолжал с веселым видом: да, да! это я! точной я Как? - Так, так; я сам точно таков: нетерпелив, горячь, вспыльчив, опрометчив!... - Ты шутишь! - Ни мало, отвечал Граф важным тоном: это совершенная правда... Послушай, друг мой! я не хочу ничего скрывать; ты все узнаешь. - При сих словах, тронутая Лора замолчала, и сделалась весьма внимательною. - Надобно признаться тебе, продолжал Граф, что я воспитан с крайним нераденьем; дядюшка избаловал меня.... Подавая впрочем мне хорошия наставления, он не только не старался обуздывать чрезвычайной опрометчивости моего нрава, но даже часто говаривал: ,,тем лучше! тем лучше! он будет молодец отважной." Я колотил маленьких моих сверстников, всех без разбору, а людей взрослых царапал, кусал.... и дядюшка повторял: ,,тем лучше! тем лучше! он будет силен и храбр; это доброй знак!" Таким образом дерзость моя, не быв укрощаема, возрасла с летами и превратилась в привычку - непреодолимую. Однакожь, когда я женился на прекрасной Лоре, дядюшка сделал мне такия представления, которые поразили меня. Что подумает молодая жена, говорил он мне, узнав о твоей вспыльчивости? Не будучи уверенною, что с таким неукротимым нравом можно быть, в то же время, очень хорошим мужем, она станет почитать тебя чудовищем, станет ненавидеть тебя!... Мысль эта привела меня в трепет и заставила подумать об исправлении; ты видела, как я вел себя в минувшие четыре дни; видела, что я не обнаружил никакого знака своенравия - и это очень дорого стоит моему терпению; но приметиив, что любезная Лора имеет ту же слабость, я весьма обрадовался и позволил себе надеяться, что она и во мне извинит ее; теперь я избавился от мучительного безпокойства. - Это очень странно! сказала Лора: я почитала тебя так тихим!.. - О! нет, мой Ангел! отвечал Граф, огонь течет в жилах моих!... - И в моих; когда кровь закипит во мне, когда сердце забьется, тогда сама собою не владею: но это тотчас проходит. - В одну минуту. - И я прихожу в крайнее огорчение от того, что сделала другим неудовольствие. - И я также очень досадую; но часто через две минуты опять забываюсь и начинаю горячиться. - Это несносно; постараемся лучше исправиться. - Это стоило бы великих усилий. Останемся по прежнему, пока будем снизходительны один к другому; а хотя и пошумим - за то как приятно примирение!.. - ! Не уже ли, Ипполит, надеешься ты поссориться со мною? - Ведь знаешь, милая моя, что гнев не зависит от управления разсудка и сердца: когда кровь закипит, в то время не владеем собою; но будь уверена, что по прошествии первого жара, ты увидишь меня у ног своих. Говоря слова сии, он целовал руки у Лоры, и притворился, будто не примечает печали, в которую сия доверенность погрузила ее. Он шутил очень забавно; но Лора была в замешательстве и задумчивости.

За вечерним столом, по обыкновению, подавали все холодное. Ипполит, придвинув к себе блюдо с жарким, чтобы разрезать, и увидев, что оно не дожарено, закричал страшным голосом: Что это? опять по вчерашнему!.... позвать повара!.... Успокойся, друг мой, слышите ли?.... Командор, Барон и жена его, тщетно старались уговорить Ипполита, которой с ужасным воплем требовал к себе повара; наконец в бешенстве вскочил, опрокинул стол со всем, что было на нем, и ушел с поспешностию.... -- Бог знает!.... отвечал Командор жалким голосом, хотя многого труда стоило ему удерживаться от смеха, также как Барону и жене его.... -- Что он хочет делать? повторяла Лора со слезами на глазах; сохрани вас Бог! сказал Командор: он никого не узнает в минуты припадка.... Лучше подождем в зале, пока он возвратится. - Говоря это, подал руку плачущей Лоре, которая едва держалась на ногах. Пришедши в залу, она бросилась в кресла и дала полную свободу литься слезам... Является Жермень. - Что, вертелы.... - Вертелы? - Да, сударыня! Ах, Боже мой! он переломил вертел двумя пальцами, как серную спичку; это настоящий Сампсон, когда разсердится..... - Видно, сказал Командор, что нам быть сего дня без ужина; это неприятно. - В сию минуту послышался вдали ужасной Ипполитов голос. Устрашенная Лора тотчас, собрав последния силы, побежала чрез скрытную дверь в свою комнату и заперлась в ней. Между тем, как она, умирая от страха, разсуждала там о невыгодах запальчивости, оставшиеся друзья забавлялись этою шуткою и поздравляли Ипполита с счастливою удачею. Поужинали наскоро, и Командор, которой любил сидеть за столом подолее, просил племянника впредь давать жене своей уроки другим образом. Лоре не мешали разсуждать до одиннадцати часов. Тогда Ипполит постучался к ней в дверь, и тихим, ласковым голосом просил отпереть. Она послушалась. Вошедший Граф кинулся перед нею на колена и неотступно умолял извинить его в безразсудном поступке. Лора изходатайствовала повару прощение; потом, ободренная нежными ласками мужа, которого страстно любила, осмелилась преподать ему маленькое наставление. Ипполит, выслушав ее терпеливо, отвечал с усмешкою: ,,я исправлюсь, естьли милая проповедница докажет опытом, что гнев побеждать не трудно." - С охотою докажу все, что ни было на кухне; теперь нет ничего приготовленного! однакожь поищу молока и овощей." Ипполит вышел. Спустя четверть часа, Лора слышит чрезвычайной шум и, узнав страшной голос разъяренного Ипполита, испугалась до смерти. Он входит, крича громко: ,,Все съели; когда я испортил ужин, то, вместо того, чтоб приготовить что нибудь, они сожрали последнее: вот все, что мог я найти" - и показал кусок черствого хлеба, которой не много обещал для вкуса. - Этого довольно! сказала Лора: мне больше ничего не надобно. - ,,Тотчас принесут плодов, подхватил Ипполит: я разослал в сад всех людей". - Да на что же? Говорила Лора: хлеб очень хорош. - Ипполит твердил, что не хочет, чтоб она легла спать не съевши, по крайней мере, двух или трех сочных персиков; безпокоился, сердился на медленность слуг, кликал, кричал изо всей силы, звонил во все колокольчики - и это крайне огорчало бедную Лору. Во втором часу принесли корзинку с персиками. Ипполит шумел и бранился до трех часов по полуночи. Наконец Лора легла спать, быв крайне утомлена сценами сего грозного вечера.... Это первой урок, данный мужем наставником. Следующий день провели с удовольствием; никогда Ипполит не был столько любезен. Лора, восхищенная его веселостию, его приятностию, его разговорами то наставительными, то забавными, повторяла тихонько: ,,как жаль, что при таких дарованиях он имеет этот недостаток! ....Уважая по обыкновению, принес молодым супругам завтрак на богатом фарфоровом приборе, которой Командор недавно подарил Лоре. Опасаясь, чтобы не разшибли, она запретила употреблять его; но увидя его в руках Жерменя, вдруг вспыхнула, начала браниться.... Тогда Ипполит, подошед к ней с сверкающими глазами, сказал: ,,Все это относится ко мне; потому что я приказал подавать в этех чашках."... Устрашенная Лора, смягчив тон, отвечала: прости меня, милой мой! я совсем не знала об этом.... Ипполит, притворившись, будто в сильном гневе не слышит слов её, ухватил поднос с прекрасным прибором и - выбросил его за окно.... Лора, дрожащая, бледная, вся в слезах, падает на колена, простирая сложенные руки к грозному Ипполиту, которой, посмотрев на нее около минуты, бывшую в сем унизительном положении, летит к ней, сжимает ее в объятиях и раскаявается в своей запальчивости. В самом деле примирение было сладостно, как он предсказывал. Лора, осыпая поцелуями Ипполита, говорила: ах, друг мой! нам надобно исправиться! - ,,Я весьма бы Хотел этого, отвечал он, а особливо видя, сколько ты, милая моя, терпишь от крутого моего нрава." - Прекрасные Чашки!... Что скажет дядюшка, узнав об этом?... - ,,О! он привык к таким поступкам; недавно, быв у него и разсердясь на одного человека, которой там случился, я разбил в дребезги прекрасное зеркало, стоявшее в зале; тебе не мудрено понять, как сделалось это дурачество; ты сама не разбила ли гитары? а?" - Так чтож? она не твоя, мой сердечной друг! - Этот ответ стоил Лоре одного нежного поцелуя. --,,Я и не Упре-. каю тебя в запальчивости. Кому лучше меня знать ее? Кроме того, что ты слышала, я разбил - десять скрыпок и столько же флейт."... - Не ужь ли?.. --,,Точная правда; естьлиб не мешала эта проклятая горячка, я был бы очень изрядной музыкант; но то беда, что при каждом встречающемся затруднении рву ноты, опрокидываю столики и ломаю инструменты." - Так ты сердитее меня... - ,,Натурально; страсти в мущинах гораздо стремительнее, нежели в женщинах. Ах! когда бы только этим можно было упрекать меня!"... - Тут Граф вздохнул, казался тронутым и принял на себя важный вид, которой расположил Лору ко внимательности. - Что такое еще, друг мой? спросила она с безпокойством. - ,,Ты легко представишь себе, отвечал он, что, имея такой несчастной нрав, не один раз случалось мне драться на поединках!".... - Ах, жизнь моя! Бога ради впредь удержись от этого! Я не перенесу, умру.... - ,,Так исправь меня."... - Что же мне должно делать? - ,,Не знаю, и повторяю тебе, что трудно, очень трудно преодолеть себя."... - Напротив, очень легко; я уверена теперь... - ,,Как же, милая моя! не ты ли сего дня сердилась на Жерменя?" - Это в последний раз. -- ,,Я не имею права удивляться такому поступку. Бедной Жермень!... Не приметила ли ты, что у него один глаз красен? Это также моя работа: быв еще робенком, я ударил его рукою, и ногтем."... - Ах, это ужасно!... - ,,Тут еще не Все; три месяца назад, в припадке бешенства, я имел нещастие переломить ему руку."... - О Боже!... - ,,Со всем тем я люблю его, люблю как отца."... - Переломить руку!... - ,,после этого изступления, жестокого, варварского, я хотел-было заколоться; вырвал из моих рук шпагу.... -- Боже мой!... ты в ужас приводишь меня!.. Правда, любезной Ипполит, что и я вспыльчива, однакоже никогда не делала похожого на это. - ,,Суди же из того, милая моя, какая разность в физических наших силах! В изступлении моем без умысла часто бываю причиною великих зол. Не уже ли ты подумаешь, что я имел намерение переломить руку этого почтенного старика? Я хотел только вытолкнуть его из комнаты; усугубила силу мою, какою и без того редкой может похвалиться; я ухватил его за руку, и стиснул с таким напряжением что".... Перестань! вскричала Лора, побледнев: Бога ради перестань; мне делается дурно!....

Разговор сей был прерван Баронессою, которая предложила гулять пешком в зверинце. Лора во весь день была задумчива. После обеда, согласились ехать в коляске в шесть часов вечера; но кучер, заранее наученный, ушел со двора в пять часов, и возвратился не прежде семи. Дожидались его; Граф показывал сильное нетерпение, грубил всем - и Лора с ужасом предвидела страшную бурю. Наконец, в семь часов с половиною, докладывают, что коляска готова. Любезный Ипполит! тихо сказала трепещущая Лора: надеюсь, что ты не станешь бранить его. Грозной взгляд был ответом Ипполита. Устрашенная Лора не смела говорить ни слова. Сошли на двор. Подошед к коляске, Ипполит оставляет поспешно Баронессу, которую вел под руку и, подбежав к кучеру, спрашивает ужасным голосом: для чего не подвезена коляска в шесть часов, как было приказано? Кучер отвечает с грубостию. Лора трепещет и ожидает страшного окончания этой сцены. В самом деле, Ипполит вскакивает на козлы, берет кучера в охабку; спрыгивает с своею ношею на землю, уходит с нею и скрывается из виду. Лора кричит: не умертви его!.. и, почти без чувств, падает на руки Командора. Боже мой! сказал Барон: он несет его к воде!.. утопит его!.. побежим за ним!.... Лору положили на ступеньках лестницы; Баронесса держала ее в своих объятиях, а Командор и Барон стремглав кинулись за Ипполитом. Спустя полчаса, Командор возвращается и ободряет Лору, уверяя, что ему удалось освободить кучера из рук племянника. Когда Лора пришла к себе В комнату, ей сказывают, что Ипполит занемог и лежит в постеле. В крайнем безпокойстве, она летит к нему, и находит его в жалком положении. ,,Эта проклятая вспыльчивость уморить меня прежде времени, сказал он слабым голосом: мне очень дурно; чувствую лихорадку...." - Друг мой! отвечала Лора: чрезмерной гнев обыкновенно оканчивается болезнию... Я сама испытала много раз.... и это меня не безпокоило до сих пор; но увидя, сколько ты страдаешь от этой слабости, я уверена теперь, как она опасна, ужасна!.. Любезной Ипполит! ты обещал мне исправиться, естьли подам пример собою; хочешь ли сделать со мною договор? - ,,Изволь!" отвечал Ипполит без внимания." - Ты не надеешься, чтоб я исправилась? не так ли? - ,,Сказать правду, несколько сомневаюсь." - Хорошо же! ты увидишь. - ,,Ах, милая моя! желаю этого с крайним нетерпением, особливо когда пришло мне на мысль, что ты можешь сделаться матерью, и что вспыльчивость будет стоить нам дитяти". - О Боже мой! эта мысль терзает мое сердце! --,,Мне сего дня ввечеру только пришло это на ум." - Клянусь тебе и уверяю, что преодолею себя. - ,,Ты возвращаешь мне жизнь, Лора! не хочу быть недостойным тебя. Скажу без околичностей: чувствую, что естьли не буду видеть в тебе этой слабости, могу победить себя." - Я уже не имею ее. Любезный человек! какая похвальная решимость! стану подражать ей. Ах! я нетерпеливо желаю найти случай доказать тебе, что могу владеть собою! - ,,И я обещаюсь не предаваться запальчивости, естьли увижу твою твердость." Но признаюсь, что, когда ты разсердишься, я потеряю терпение и скажу сам себе: Симпатия между нами столь совершенна, что мне не возможно надеяться изкоренить такую слабость, которой она победить не в состоянии." - А естьли я преодолею себя?.. - ,,Тогда уверюсь, что и мне можно и должно сделать то же." - Ты восхищаешь меня, друг мой! произнесла Лора с живостию: я уверена, что мы уже исправились. - Она говорила чистосердечно; ибо приняла твердое намерение сделаться столько же терпеливою и тихою, сколько прежде была вспыльчива. Ужасное безпокойство об Ипполите, нежная любовь, самолюбие, разсудок - все споспешествовало ей решиться на сие благородное предприятие. На другой день поутру, двое слуг, горничные служанки и повар, устрашенные наглостию и дурным нравом молодых господ, потребовали увольнения от службы, и все вдруг отошли. Это обстоятельство заставило Графиню еще более заниматься полезными размышлениями, особливо по тому, что место проворных горничных девок заступили две толстые Пикардския крестьянки, глупые и неповоротливые, а вместо лакеев приняты два нескладные мужика, взятые от сохи. Служанке, имевшей присмотр за домашними птицами, поручено исправлять должность повара. - Командор, Барон и жена его, которые отъезжали в Париж, с намерением возвратишься оттуда не прежде шести недель, обещались привезти с собою ловких слуг, а особливо служанку, искусную мастерицу убирать голову. Командор перед отъездом имел продолжительный разговор с Лорою, и рассказывал ей о вспыльчивом нраве своего племянника. ,,Ты только одна, любезная племянница, можешь исправить его: он тебя обожает, следовательно тебе все возможно. Подумай об ужасных следствиях сего порока; подумай, что муж твой должен будет каждой год являться в полк, где ни одна весна не проходит у него без ссоры, без двух или трех поединков."... - Боже мой!.. - ,,Кончится тем, что убьют его." - Ах, дядюшка! будьте уверены, что все старание употреблю, на все решусь, чтобы смягчить нрав его; а чтобы лучше успеть в том, постараюсь исправить свой... --,,Какая для тебя слава, милая племянница, когда ты достигнешь своей цели, в чем я не сомневаюсь! Какую обязанность почтения и благодарности наложишь на него! какую заслужишь любовь от всех его родных, друзей!.." - После сего разговора, Командор, обняв с нежностию Лору, отправился в Париж, в полном уверении, что Ипполитова метода воспитания весьма хороша.

Наши молодые супруги остались одни в замке с слугами новыми, неопытными и глупыми, которые подвергали терпение их жестоким опытам. В первые дни кушанье готовлено было так дурно, что кроме молочного и плодов ничего не ели; не смотря на это венец можно сравнить с похвалою любимого предмета? Ипполит сделал замечание, что весьма несправедливо было бы сердиться на повариху за то, что она не умеет стряпать, Лора одобрила сие разсуждение; один Жермень роптал на голод, и роптал непритворно; он внутренно проклинал этот способ наставления и, в качестве столового дворецкого, стыдился носить такия бедные блюда; ставил их на стол с явным негодованием, и со времени увольнения повара веселый нрав его приметно изменился. Начали заботиться о средствах научить служанку стряпать. Ипполит вспомнил, что покойная матушка его успела сделать это с помощию книги, под названием: Городская повариха. Лора с нетерпением требует книгу, и случайно с тем, что он будет иметь хороший обед. В самом деле стол был очень сытной; аппетит и веселость приправляли кушанья; Лоре обязаны были сим праздником, после четырех-дневного сухоядения. С того времени Графиня, по необходимости сделавшись доброю хозяйкою, ходила каждое утро на кухню, для осмотрения порядка и для отдания приказаний на следующий день.

Обе Пикардския крестьянки, внезапно превращенные в горничных девок, в первые дни были чрезвычайно неповоротливы, тем более, что при крайнем невежестве и неловкости, были еще напуганы, наслышавшись о безпокойном нраве молодой госпожи. Оне бледнели и дрожали, когда примечали в чем нибудь свои ошибки, или, по большой части, прятались, так что иногда несколько часов надлежало ждать, пока опять появятся. - Ипполит, всегда находясь при туалете Лоры, поминутно превозносил её непостижимое терпение сожалела об Юстине, которая так хорошо умела убирать голову; но видя, что Ипполит находит в ней те же прелести и без нарядной прически, согласилась наконец, что, живучи в деревне, гораздо выгоднее, гораздо благоразумнее тратишь меньше времени за туалетом. Когда дошло до того, что Перета и Магдалина боятся её как огня, Ипполит дал ей слегка почувствовать, как невыгодно пропускать о себе такую молву. ,,Новые слуги, прибавил Граф, еще больше боятся меня; потому что мущина с моим ростом и с моей силою страшнее прекрасной, шестнадцатилетней женщины." - О! конечно, отвечала Лора с простосердечием. - ,,Однакожь, продолжал Граф, мне приятно ласкать их и удивлять благосклонностию, которой они от меня совсем не ожидали, и которая теперь не стоит мне никаких усилий." - И мне также, отвечала Лора: я забавляюсь, видя изумление моих крестьянок; бедные девки очень рады, когда говорю с ними ласково. Вчера Магдалина, уронив ящик с пудрою, чуть было не упала в обморок; представь же себе удивление её когда, вместо того, чтобы кричать и браниться, я обняла ее! Слезы показались на её глазах; признаюсь, что я и сама была тем тронута... - ,,Добрая, милая Лора!^ сказал Граф, целуя жену свою. - Ах, друг мой! прервала она. Хочу, чтобы все называли меня доброю; хочу быть действительно такою: должно чтобы та, которую ты любишь, имела право на почтение!... - ,,И я, отвечал Ипполит, ободренный твоим примером, исправленный любовью, скажу с благородною гордостию: я был странен, своенравен, сумазброден; полюбил Лору и - сделался достойным её! О! теперь ничто не помешает мне наслаждаться спокойствием, добродетелью, славою; тебе буду обязан сими неоцененными благами! тебе буду обязан счастием! ты вдохнешь в меня добрые нравы, неразлучные с истинным благополучием."

После толь приятного разговора, ласковость была господствующим качеством в сердце Лоры. Ввечеру, ложась спать, она не только была снизходительна к своим служанкам, но даже обласкала их и наградила подарками. Перета и Магдалина, вне себя от чувства радости и признательности, перестали бояться, сделались внимательными и усердными. Лора была довольна их услугами, и говорила, что очень любит своих горничных, тем более, что сама образовала их; она объявила, что не хочет разстаться с ними, и писала к Командору, чтобы не безпокоился о приискании других.

Шесть недель протекли весело для наших супругов: каждой из них наслаждался утешительною уверенностию, что имеет искуство и удачу в исправлении любимого предмета; каждой радовался своим делом. Приятные гулянья, восхитительные разговоры, полезное чтение, услаждающая музыка, занимали все часы их; дни летели с быстротою непостижимою.... Союз священный, в котором должность и склонность, сливаясь вместе, любовь делают добродетелью, в котором счастие не разлучно с доброю славою! Союз священный, дающий право гордиться своим блаженством и, только повинуясь влечению сердца, ожидать всеобщого уважения!... Ах! не станем презирать мнений света, впрочем суетного и легкомысленного. Он говорит супругам: - и сей голос никогда не обманывает; в этом случае свет в точности выполняет свое обещание.

Наконец Командор, с пятью или шестью другими особами, возвратился из Парижа. С какою радостию Ипполит рассказывал ему о всех подробностях исправления любезной Лоры! С какою гордостию Лора сказала Командору: Ипполит исправился! Ипполит сделался настоящим Ангелом!.... - ,,Ты Ангел, моя милая! ты теперь Ангел!" отвечал ей Командор, с нежною ласкою обнимая ее - и Лора плакала от радости. - ,,Знаешь ли, сказал Граф супруге своей: знаешь ли, что все теперь находят в тебе новые прелести?" -- Ах! я желалаб быть в твоих глазах!... -- ,,Чудное дело! " - В самом деле? - ,,Точно: гнев обезображивает лицо, разпаляет его, делает глаза дикими и свирепыми, и наконец, в течении некоторого времени, совсем изменяет физиогномию. Как любезны теперь черты лица твоего! как пристала к тебе кротость, она представляет в тебе сущого Ангела!"

Все сии слова укрепляли Лору, воспламеняли ее и полагали преграду всякому поползновению.

мужем, в Париж, прожив в деревне шесть месяцев.

Сказано выше, что Лора не любила кокетства; она обожала супруга, была умна и чувствительна. Граф, не давая замечать ей своих намерений, не пропускал ни одного средства к образованию ума и сердца её то чтением и разговорами, то собственным примером; он наблюдал осторожность в выборе знакомств, и молодую супругу ввел в круг таких женщин, которые были летами старее её, и которых доброе имя всем было известно. Лора вела себя так благопристойно; так целомудренно, что клевета ничего не находила опорочить в ней; но молодость и неопытность имели нужду в уроке хозяйственной бережливости - и она скоро получила его. Не наблюдая никаких разсчетов, не торгуясь при покупках, не делая никаких записок, не отказывая себе во многих вещах, совсем ненужных, она крайне изумилась и испугалась, когда, по прошествии трех месяцев, увидела, что сумма долгов её возрасла до пятнадцати тысячь франков. Как объявишь Ипполиту о таком дурачестве? Ей известна была щедрость Графа; однакожь знала она, что такая разточительность раздражит его; как перенести неудовольствие Ипполита? Как сильна власть кротости и снизхождения над душею благородною! С какою непринужденностию сердце покоряется воле любимого предмета, которой обожает взаимно! как страшно лишиться его уважения! Видя в глазах его одне выражения нежности, как ужасно встретить суровый взгляд!... Супруги! матери! много вы теряете с вашими строгими выговорами, усугубляя их, подвергаетесь несчастию - заставлять не любить себя!...

во всем с полною откровенностию. - ,,Вот прекрасно! вскричал Граф, когда она окончила речь свою: Натура отлила нас в одну форму; это единственной, безподобной пример!..." и при каждом восклицании обнимал с восторгом Лору, которая в восхитительном недоумении смотрела на него пристально, и спрашивала. --,,Так, так! отвечал Граф: это единственно! В три месяца ты задолжала пятнадцать тысячь франков; а я сего дня узнал, что сам должен почти столько же портному, башмашнику и галантерейщику. Знаешь ли, от чего это? От того, что не старался платить; от того, что не поверял счетов: когда доходит до заплаты за все вдруг, то ничего не узнаешь в записках, и видишь обман и в цене и в количестве. Вот счет денег за жилеты! Поверишь ли ты, чтобы я в самом деле столько износил их?" - Невозможное дело! Моя модная торговка также прибавила в счетах своих то, чего я совсем не брала. - ,,Это еще не все: повар принес мне расходную тетрадь, и сумма издержек в три месяца простирается - до девяти тысячь франков." - Слишком много! - ,,Однакожь это справедливо. Наставляя повариху в замке, ты узнала, я думаю, цены разным съестным припасам. Пробеги эту тетрадь из любопытства; посмотри на статьи: что ты думаешь об них? а?" - Ах, какой бездельник! вскричала Лора, просматривая тетрадь, в которой, в самом деле, много лишняго было напутано, и которую сочинил сам Ипполит: надобно сослать этого плута. - ,,Это было бы безполезно, милая моя! отвечал Граф: они все таковы, естьли не поверяешь счетов каждой день." - С радостию беру на себя читать их: разве я не занималась этим, когда были мы в Вальриве? -- ,,Правда; но разсеянность Парижской жизни..." - Она не должна бы мешать моей должности: признаю свою ошибку, и постараюсь загладить ее. - ,,Послушай, милая моя! кроме этого, мы в три месяца издержали тридцать тысячь франков, и не иначе можем заплатить их, как с помощию крайней бережливости; мы очень скоро разоримся, естьли не переменим теперешняго образа жизни; но я не хочу требовать от тебя того, чего сам не был бы в состоянии сделать. Я расточителен, ленив, не люблю торговаться, беру все в долг, не занимаюсь разсчетами - вот как разоряются! Небу угодно было произвести нас с одинак-ми добродетелями, с одинакими чувствами и - с одинакими слабостями: ты точно такова, как и я. Теперь остается нам, продав лошадей и кареты, ехать на целые два года в Вальрив: как ты думаешь об этом?" - Любезный Ипполит! тебе лучше нравится жить в деревне? - ,,С тобою везде буду счастлив; но мне бы хотелось шесть или семь месяцев жить в деревне, а последнее время года проводить в городе." - Я очень рада этому. Буду считать повара каждой день, и не стану входить в долги... - ,,Как! сказал Ипполит, смеясь: ты откажешься от множества прихотей и станешь покупать всегда на наличные деньги?..." - Даю тебе в том мое слово. - ,,Полно, друг мой, это не возможно!" - Не возможно образумиться? - ,,Таких превращений в нравах не бывает." - Разве не изцелились мы от вспыльчивости? - ,,Какая розница! этот порок влечет за собою такия пагубные следствия!..." - Разорить себя, разорить детей! это не пагубные следствия?... - ,,Мы не разоримся живучи в деревне; ты берешь на себя смотреть за расходом; там нет ни портных, ни модных торговок, ни галантерейщиков!" - Ипполит! ты не полагаешься на мое слово? --,,Ох, нет! я знаю, что ты все сделаешь, что только захочешь; в этом имеешь передо мною великое преимущество. Ты вылечила меня от вспыльчивости; но признаюсь, что не приучишь к хозяйственной бережливости: это до смерти несносно!.." - Я сама стану вести расход. - ,,В самом деле?" - Беру на себя делать все покупки. - ,,Ты могла бы...! - Решусь на все, чтобы доказать, как люблю тебя. - ,,несравненный друг мой!.... и в твои лета! Хорошо, отдаюсь в твое распоряжение, признаю совершенство чувств твоих и поведения, и торжественно отрекаюсь от всех прихотей. Покупай сама, что покажется нужным; ни во что не стану мешаться: приказывай и плати."

После сего соглашения, Лора, чувствующая в полной мере радость и внутреннее достоинство свое, в тот же день приняла на себя попечение о домашнем управлении; охота заниматься хозяйством еще больше увеличилась, когда сделалась она повелительницею в доме. Власть сия тем приятнее, что она не есть похищенная, но законная, самой натурою назначаемая для женщин: оне тогда только имеют право на истинное уважение, когда все исполняется в доме под их надзиранием и по их повелениям.

Таким образом Лора, исправляемая благоразумными стараниями своего мужа, изцелилась от всех слабостей душевных и сделалась утехою семейства и образцем для всех женщин её возраста. Отец и мать, без сомнения, имеют ощутительные выгоды в усовершенствовании сердца дочери, но они трудятся для другого; Лоры образовал свою ученицу для самого себя. Должно ли удивляться тому, что сделал Ипполит? Не больше ли удивительны те мужья, которые даже до того безразсудны, что сами развращают жен своих, допуская их входить в опасные связи, ослабляя в них все добрые правила - которые оне принесли с собою - своими поступками, своими разговорами и часто даже насмешками? Вообще, мать начинает только воспитание дочери; а муж, которому она вручает ее, оканчивает её дело, или с пользою или со вредом.

Произшествие, нетерпеливо ожидаемое, довершило усовершенствование характера Лоры, и утвердило её добродетели; она получила название матери: и как благовоспитанной женщины титло сие не сделает умнее и добродетельнее? Лора сама кормила грудью робенка, и все это время провела в деревне. Она возвратилась в Париж чрез полтора года: замужству её прошло три года.

В одно утро, когда она приехала домой - Ипполит был в Версалии - докладывают ей, что Аббат Дюран ожидает ее в зале: это был почтенный Священник, прежний Учитель Ипполитов. Он жил десять лет в Провинции, следовательно Лора никогда не видала его, однакожь много наслышалась об нем; ей известно было, что Ипполит любил и почитал его, а этого и довольно для того, чтоб принять его благосклонно. Аббат встречен был с отличною вежливостию: он рассказал Лоре, что получение небольшого наследства заставило его приехать в Париж, и что поспешной, нечаянной отъезд возпрепятствовал ему предварительно уведомить о своем прибытии. Он говорил с сердечным движением об Ипполите, которого двенадцать лет наставлял в Латинском языке. --,,Ах, сударь! сказала Лора: какую, к чести его, найдете в нем перемену!" - Легко станется, что он приобрел больше знаний, но сердце его не может быть ни благороднее, ни нежнее. - ,,Правда; но вы увидите в нем характер совершенной." - Он и прежде был в нем так любезен..... - ,,О! конечно. Так судите же, каков должен быть теперь; он любит порядок и хозяйственность, ни мало не ленив, и вместо того, чтоб быть сердитым, вспыльчивым, каким вы прежде видели его, он имеет нрав Ангельской." - При сих словах Аббат показывал крайнее изумление. Лора захохотала. ,,Понимаю причину вашего удивления, сказала она: однакожь шут ничего не прибавлено. Ипполит сделался самым тихим, самым кротким...." - Кто же сказал вам, сударыня! перервал Аббат, что он был вспыльчивым" - Ипполит горячь, безразсуден! Нет, сударыня! он одарен от Природы нравом самым спокойным, самым кротким. Я провел с ним вместе пятнадцать лет, и никогда не видал, чтобы любезный характер его изменился хотя на минуту. - ,,Как! в детстве своем он не царапал и не кусал товарищей! В первые лета молодости не был подвержен сильным припадкам бешенства!" - Он? припадкам бешенства?... Бога ради, скажите, сударыня, от кого вы слышали все эте басни?.. - При сем вопросе, Лора, изумленная в свою очередь, осталась на минуту безответною; потом вскричала: ,,Боже мой! как он обманул меня!... он не имел тех слабостей! ах! как он обманул меня!" Аббат, приведенный в замешательство сими восклицаниями, начинал думать, что Лора была слишком проста, как вдруг является Граф, бежит к Аббату с разпростертыми руками, и с нежностию обнимает его. - ,,Мы говорили о тебе, сказала Лора: Аббат рассказал мне, как ты был зол в детстве.."... - Граф, покраснел, как преступник; он не ожидал нечаянного открытия своих хитростей и не мог предвидеть прибытия нескромного Аббата, которого почитал навсегда поселившимся в Туреньской Провинции. ,,Шалун! сказала Лора, кинувшись на шею к Графу: как ты подшутил надо мною!... Не думаешь ли, чтоб я простила тебя?" - Обожаемая Лора!..... - ,,Я почитала себя твоею наставницею, а вышла ученицею!" - Ученицею любви!... --,,Я узнала твою тайну, но будь спокоен: не имею больше нужды бояться тебя. Признаюсь, я утешалась мыслию, что удалось мне исправить нрав твой, ты ничем не должен мне, но я всем тебе обязана, и хочу лучше тебе удивляться, "