Любовники без любви
(Старая орфография)

Текст в старой орфографии, автоматический перевод текста в новую орфографию можно прочитать по ссылке: Любовники без любви

Любовники безъ любви.

Многiе ополчались противъ предубежденiя матерей въ пользу некоторыхъ изъ детей ихъ. Хорошо делаютъ, охуждая такое предпочтенiе, когда оно несправедливо или слишкомъ явно. Однакожь будемъ уверены, что оно почти всегда бываетъ основательно: мать въ надеждахъ и опасенiяхъ своихъ можетъ обмануться въ разсужденiй будущаго, но о настоящемъ судитъ она всегда здраво; ибо кто лучше ея можетъ знать ея детей? Некоторой человекъ укорявшему его за разводъ съ женою, которая была прекрасна и добродетельна, отвечалъ: "ты можешь легко видеть, хорошо ли сшитъ башмакъ мой, но не можешь узнать, где жметъ онъ мне ногу." Еще труднее проникнуть въ изгибы чувствительнаго и нежнаго сердца матери: когда избираетъ она себе любимцевъ изъ существъ толь милыхъ, изъ детей своихъ, то конечно виновна; но охуждая, надлежитъ объ ней сожалеть и верить, что мать сiя более погрешаетъ отъ неблагоразумiя, нежели отъ несправедливости.

Все негодовали на Маркизу Форлисъ за безмерную горячность къ Луизе, большой ея дочери. Юлiя, меньшая, казалась всемъ несравненно любезнее и была действительно такова. Луизе исполнилось двадцать летъ; она имела такое лицо, которое все благонамеренные люди могутъ похвалить, хотя оно и никому не понравится. Женщины говорили, что она не дурна; но мать почитала ее красавицею. Описавъ ее подробно, можно дать понятiе о весьма пригожей женщине: большiе глаза, маленькой ротъ, прекрасные зубы, стройность, белизна, но цветъ лица блеклый; глаза ея были слишкомъ круглы и выпуклы, ротъ разтворялся непрiятно, взоръ былъ безъ всякой выразительности, а орлиный и несколько длинноватый носъ придавалъ ея физiономiи мрачную оттенку печали, которую льстецы Гжи. Форлисъ называли кроткою меланхолiею и величавостiю. Этому нещастному носу приписывали еще другiя похвалы: Горничныя Маркизины женщины говорили на примеръ, что онъ очень пропорцiоналенъ, а друзья уверяли, что это былъ настоящiй Римской носъ. Станъ Луизы хотя былъ очень правиленъ, но не имелъ довольно развязности, такъ какъ и все ея ухватки, которыя однакожъ Гжа. Форлисъ выдавала за образецъ совершенной ловкости и пристойности. Луиза, при уме весьма ограниченномъ, имела большiя сведенiя и таланты; но, по нещастiю, прилежала она только къ такимъ вещамъ, которыя въ свете не могли ей придать ни малой прiятности: на примеръ, она рисовала одне только большiя головы и Академическiя фигуры {Целыя и нагiя человеческiя фигуры.} черными и белыми карандашами на синей бумаге. Маркиза съ приметнымъ удовольствiемъ показывала древнее туловище (torse antique) и ободраннаго человека, (l'écorché), два мастерскiя произведенiя Луизы. Сiи две картины были вставлены въ раны для украшенiя залы. Изъ Исторiи Луиза ничего не помнила, кроме однехъ числъ; у нее въ голове помещалась удивительная Хронологiя; а въ Географiи знала она только теченiе рекъ. Она была искусна въ Музыке, и Маркиза Фэрлисъ, которая въ молодости своей игрывала превосходно на клавесине, очень была довольна, что дочь ея предпочитаетъ сей инструментъ фортепiану. Луиза играла всегда на великолепномъ Рикеровомъ клавесине матери своей, и изъ весьма похвальной дочерней любви предпочитала длинныя старинныя сонаты, которыя мать ея прежде игрывала, Гжа. Форлисъ восхищалась, слушая песни Скарлатiевы, Галуппiевы, Албертiены, Ганделевы и проч. Удивляясь имъ, не совсемъ была она виновна; однакожъ нынешнiе охотники и знатока не всегда разделяли съ нею восторги ея. Луиза любила только важные танцы; ей натвердили, что они одни приличны величественной ея осанке. Она превосходно танцовала менуэтъ и, упражняясь на балахъ въ семъ таланте, приводила всехъ въ отчаянiе. Известно, какъ скученъ менуэтъ для обыкновенныхъ танцовщиковъ, и съ какимъ нетерпенiемъ ждутъ они его окончанiя, для начатiя опять контрдансовъ или экосезовъ, имъ прерванныхъ. Наконецъ Луиза въ большомъ свете или ничего не значила, или наводила скуку; но она обладала такими свойствами, которыя нравятся всемъ матерямъ и делаютъ женщину любезною въ ея семействе; она любила порядокъ, была хозяйка, имела склонность къ приличнымъ полу ея упражненiямъ, холодный умъ, доброе сердце и нравъ превосходный; она была признательна, боготворила мне свою и къ одной только ей имела неограниченную доверенность. Первостатейные Писатели Морали, желающiе быть наставниками молодыхъ людей, говорятъ имъ единственно о томъ, что можно выражать красноречиво и блистательно твердятъ только о главныхъ должностяхъ ихъ, но кто можетъ ихъ не ведать? Есть однако же советы, по видимому, неважные, которые несравненно были бы имъ полезнее; подавать же сiи сонеты предоставлено гораздо низшаго разряда Писателямъ. И такъ я скажу молодымъ девицамъ, что везде, наиболее матери нравящаяся, есть та, когда дочь советуется съ нею о своихъ нарядахъ и слепо веритъ ея вкусу, особливо естьли мать перестала уже заниматься собственными уборами; ибо тогда обыкновенно полагаютъ, что вкусъ ея обветшалъ; но не старается ли она соблюсти ето и еще более усовершенствовать для украшенiя дочери своей? Вотъ какъ думала Луиза: "матушка лучше меня знаетъ, что мне къ лицу." Сихъ однихъ словъ было бы довольно, чтобъ заставить благоразумнаго человека жениться на девушке, которая говоритъ такъ отъ искренняго сердца. Наконецъ признаться ли? Когда женщина въ 20 летъ полагается на чужой вкусъ въ нарядахъ своихъ, то ни въ чемъ другомъ не можетъ быть ослушною. Юлiя прекрасная, умная, живая, любила и почитала мать свою; но вкусъ ея находила весьма готическимъ, и следовательно не сообразнымъ съ ея собственнымъ. Она ни мало не уважала Рикеровыхъ клавесиновъ, ненавидела плавные менюэ а-ла-Ренъ, невзирая на два или на три прыжка, которые несколько его развеселяютъ. Она не любила сонатъ Скарлатiевыхъ; играла одне только варiацiи и на Эрардовомъ фортепiано. Путеводительницею избрала себе не мать свою, другомъ не сестру. Графиня Адрiэнна, племянница Гжи. Форлисъ, имела полную доверенность Юлiи; это была молодая двадцати-шестилетняя женщина, далеко не такъ умная и добросердечная, какъ Юлiя, но хорошо одевалась, знала светъ и очень прiятно говорила. Она льстила Гже. Форлисъ и подавала дурные советы ея дочери. Mapкиза оскорблялась дружбою, которую оказывала Графине Юлiя; однакожъ довольно ее любила. Сестры жили въ совершенномъ между собою согласiи, не взирая на несходство характеровъ, потому что внутренно обе оне были очень благонравны. Маркиза Форлисъ богатая вдова, ни отъ кого не зависящая, была намерена разделить именiе свое по равну двумъ своимъ дочерямъ; но хотела непременно выдать напередъ Луизу, и по нещастiю до сего времени прелестная Юлiя привлекала къ себе всехъ жениховъ. Виконтъ Фонразъ страстно въ нее влюбился. Имея 29 летъ отъ роду, былъ онъ знатенъ, хорошъ собою и велъ себя безпорочно. Юлiя чувствовала къ нему взаимную склонность; но руководимая Графинею Адрiэнною, тщательно скрывала чувствiя: свои отъ матери, которая совсемъ не помышляя, чтобъ Фонрозъ былъ влюбленъ въ Юлiю, ласкалась надеждою, что онъ можетъ влюбиться въ Луизу, которой старалась придать въ его глазахъ большую цену. Фонрозъ, желая угодишь Гже. Форлисъ, оказывалъ величайшее удивленiе къ древнему туловищу и къ ободранному. сiе въ молчанiи, питала величайшую надежду. Между темъ Фонрозъ вздумалъ поговорить съ Маркизою и просить у нее руки Юлiиной. "Не делайте этого, сказала ему Адрiэнна: вамъ откажутъ такъ, какъ и всемъ прочимъ. Разве забыли вы, что она хочетъ прежде сыскать мужа Луизе? Не уже ли не найдемъ мы человека благоразумнаго, которой предпочелъ бы большую дочь меншой?" - Мне пришла теперь богатая мысль, вскричалъ Фонрозъ. Вы знаете верно, хотя по слуху, родственника моего, стараго Барона Вердака? - "Очень знаю, отвечала Адрiанна, потому что отецъ мой, имеетъ съ нимъ тяжебное дело." -- Послушайте же, сказалъ Фонрозъ, онъ прислалъ недавно изъ деревни своего единственнаго сына, котораго препоручилъ мне, и я представлялъ уже этого молодаго человека ко Двору.. - "Сколько ему летъ?" - "Двадцать два года. Онъ очень богатъ и знатенъ... -- "Каковъ собою? " - Очень не дуренъ, правда, что не имеетъ светской ловкости... - "Въ этомъ я и не сомневалась"... - Однакожъ онъ, "Видно, онъ также хорошъ, какъ хороша Луиза?" - Точно такъ: большой ростъ, черные волосы, черты лица выразительны, застенчивъ, холоденъ... - "Теперь я изъ тысячи человекъ его узнаю." - Оне очень хорошо воспитанъ, хвалитъ его ученость и благоразумiе. - "То есть, онъ очень ученъ и очень простъ; его-то намъ и надобно. Вотъ супругъ, нарочно созданный для премудрой и совершенной Луизы! Тетушка едетъ завтра въ деревню; должно попросить у нее дозволенiя привезть къ ней вашего родственника." - Непременно. - "Откройте Виконту вашу тайну, чтобъ онъ вамъ после не могъ помешать" - О! не опасайтесь этого; молодой родственникъ мой такъ много полагается на мой вкусъ, что естьли бы я открылъ ему все, что думаю объ Юлiи, онъ влюбился бы въ нее единственно изъ уваженiя къ моему мненiю. - "Въ такомъ случае, хвалите ему только сестру ея". - Точно такъ я и намеренъ поступать. - "Не думаю, чтобъ онъ былъ способенъ къ страстямъ сильнымъ." - Нетъ! сердце его совершенно ново. - "Въ службе ли онъ?" - Безъ сомненiя, но полкъ его стоитъ въ двухъ миляхъ отъ его деревни. Отецъ въ первый еще разъ съ нимъ разлучился и черезъ месяцъ сюда къ нему будетъ. - "Не ужели вы и действительно надеетесь, что можете заставить его влюбиться бъ Луизу?" - Я стану его въ этомъ уверять, а онъ мне непременно поверитъ. Онъ никогда не слыхивалъ о любви... - "Въ 22 года можно кажется и самому догадаться." - Онъ не мастеръ догадываться. Одно только обстоятельство несколько меня тревожитъ: отецъ его прiискалъ уже для него невесту... - "Виделъ ли ее молодой человекъ? - Нетъ еще, и даже не знаетъ, какъ ее зовутъ. Будучи не любопытенъ, не имеетъ онъ ни малейшаго желанiя знать ея имени, и веритъ, какъ онъ мне самъ сказывалъ; что отецъ его не можетъ обмануться въ выборе... - "Есть ли бы это была Луиза?" - Нетъ, не она; онъ не знаетъ ничего более о своей невесте, кроме того, что отецъ ея въ Статской службе. - "Этотъ старой Баронъ Вердакъ непрiятель отцу моему; мне было бы очень прiятно разстроить планы его, и я не пощажу ничего, чтобъ придать большую цену Виконту Вердаку въ глазахе Луизы.".. - Она такъ холодна!... - "И такъ странно и смешно воспитана! Представьте, что она не читала ни одного романа! Я хотела прислать ей самыхъ нравоучительныхъ, и вотъ что она мне отвечала: матушке не нравятся книги этого рода." - Что же? намъ надобно заставить ее сочинить романъ, котораго будетъ она героинею. Естьли бы Юлiя согласилась намъ помочь!... - "Я вамъ за нее ручаюсь."

Въ самой день сего разговора, Фонрозъ представилъ Виконта Вердака Гже. Форлисъ; она приняла съ вежливостiю и ласкою молодаго человека, которому Фонрозъ былъ родственникъ и наставникъ; даже оставила его у себя ужинать. Виконтъ до сего времени изъ застенчивости и равнодушiя никогда не сматривалъ пристально на женщинъ; но будучи предупрежденъ съ утра человекомъ светскимъ и блистательнымъ, что Луиза первая красавица въ Париже, вздумалъ разсмотреть поприлежнее сiе мастерское произведенiе Натуры, и глаза его часто на нее обращались. Когда начали садиться за карточные столы, Фонрозъ далъ приметить Виконту картины Луизины, сказавъ ему: Виконтъ очень хорошо зналъ Греческой, Латинской и Немецкой языки, Исторiю, Математику, но не имелъ понятiя о Художествахъ, и даже съ перваго взгляда почелъ туловище латами, и приметно наморщился, взглянувъ на ободраннаго; Въ сiю минуту Луиза подошла съ картою къ Фонрозу, которой шепнулъ другъ у своему, чтобъ онъ сказалъ ей что нибудь прiятное о ея работе. Виконтъ, изъ одного только послушанiя и съ великимъ замешательствомъ, сказалъ закрасневшись Луизе: мы удивлялись, сударыня, вашему туловищу и скелету, которые прелестны. языкъ Артистовъ, засмеялась, что довершило замешательство беднаго Вердака; но Фонрозъ его утешилъ, уверивъ, что Луиза отнюдь не насмешлива, и что онъ чрезмерной скромности она всегда принимаетъ за шутки самыя искреннiя и тонкiя похвалы. За ужиномъ Адрiэнна посадила Виконта подле Луизы, и Фонрозъ мимоходомъ предложилъ родственнику своему завести съ девицею Форлисъ разговоръ о рекахъ. Виконтъ, до крайности обрадованный, что его снабдили матерiею къ разговорамъ, потому что Виконтъ, зная совершенно карту своей Провинцiи, не пощадилъ бедную Луизу; онъ не забылъ ни одного ручейка и не могъ надивиться скорости и правильности ея ответовъ. Вышедъ изъ за стола, сказалъ онъ Фонрозу, что девица Форлисъ чрезвычайно умна.

Обе сестры спали въ одной комнате, и ввечеру Юлiя, раздеваясь, спросила у Луизы, приметила ли она, съ какимъ вниманiемъ смотрелъ на нее Виконтъ Вердакъ? - "Действительно! отвечала Луиза: я безпрестанно встречала его глаза." - Удивительно, какъ онъ былъ занятъ тобою! - "Этотъ молодой человекъ очень любезенъ; разговоръ его занимателенъ и прiятенъ." - Говорятъ, что онъ очень ученъ: знаетъ все языки, Математику и все науки. - "Знаетъ ли онъ Географiю?" - Онъ очень въ ней силенъ и делалъ мне такiе вопросы, которые доказываютъ великiя сведенiя; жаль только, что онъ не умеетъ такъ хорошо говорить о Художествахъ. - "Онъ страстно ихъ любитъ." - Однакожъ онъ такъ странно изъяснялся о моихъ картинахъ!.... - "Поверь, что это была шутка; Графиня, которая въ этомъ очень сведуща, говоритъ, что онъ имеетъ умъ отменно прiятной." - Я то же приметила за ужиномъ. - "Сверьхъ того онъ очень веселый человекъ." - Однакожь въ лице его есть что-то печальное! - Темъ онъ еще прiятнее." - Такъ, что противоположность... Въ сей первый разъ Юлiя ничего более не говорила. Фонрозъ, съ своей стороны, безпрестанно твердилъ Виконту о совершенствахъ Луизы, и молодой Провинцiалъ признавался, что никогда не видывалъ такой прекрасной и умной женщины. Гжа Форлисъ поехала въ свой загородной замокъ, находящiйся въ Шевильи, близь Парижа. Фонрозъ, приглашенный туда на неделю, получилъ дозволенiе привезть съ собою друга своего. Графиня отправилась туда же. Виконтъ однажды после ужина услышалъ,что Луиза играетъ на клавесине; желая подражать во всемъ другу своему, селъ онъ подле него и облокотясь на клавесинъ, билъ тихонько такту довольно верно, потому что следовалъ движенiямъ Фонроза. Всякой разъ, какъ сей последнiй кричалъ: браво! безподобно! Вердакъ, не много дремлющiй, просыпался, вздрогивая, и стараясь скрыть одолевающую его зевоту, повторялъ въ полголоса те же восклицанiя. Однакожь, не сделавъ привычки долго сидеть после ужина, едва не предался сну въ то самое время, какъ Луиза играла труднейшiя и блистательнейшiя места своей сонаты; но Фонрозъ подъ предлогомъ, что съ восхищенiемъ одобряетъ талантъ ея, сильно толкнулъ Вердака и вызолоченную подпорку, которая поддерживала крышку инструмента; крышка сiя пала съ шумомъ хотя гармоническимъ, но весьма сильнымъ. Луиза перестала играть, и Гжа. Форлисъ затрепетала отъ опасности своего клавесина. Устрашенный Вердакъ вскочилъ и машинально сказалъ: Вотъ, вскричалъ Фонрозъ, вотъ черта энтусiасма, достойная замечанiя. Вердакъ, нимало не внимая страшному стуку, которой всехъ насъ такъ перепугалъ, слышалъ только Ганделеву сонату, и среди всего этого безпорядка первое его движенiе было одобрять. Вотъ настоящiй и редкой охотникъ! Тогда онъ слышитъ что нибудь изящное, но, подобно Горацiеву Мудрецу,

Паденiе небесъ его не поколеблетъ!

Действительно, сказала Гжа. Форлисъ, улыбаясь съ довольнымъ видомъ: онъ умеетъ слушать музыку. "Виконть отвечалъ на сiи лестныя похвалы обыкновеннымъ своимъ холоднымъ тономъ, но уверялъ притомъ, что страстно любитъ музыку.

На другой день по утру Юлiя, проснувшись, сказала Луизе: "Боже мой! что съ тобою сделалось, сестрица?" - Что такое? - "Ты во всю ночь бредила и говорила о Виконте Вердаке." - Вотъ хорошо. - "Такъ точно, ты поминутно произносила его имя"... - Это однакожъ не понятно, потому что я совсемъ объ немъ не думаю. - Юлiя начала смеяться съ видомъ значительнымъ. Изумленная Луиза продолжала делать ей вопросы, а Юлiя дала ей почувствовать, что подозревать ее въ склонности къ Вердаку. Луиза защищалась отъ сего съ великою искренностiю; человека, къ которому уверяли ее, что она начинала иметь склонность. Виконту же не преминули дать заметить, что девица Форлисъ смотритъ на него совсемъ особливыми глазами. После обеда Графиня, отведя обеихъ сестеръ въ кабинетъ, сказала имъ: "Мне должно вамъ открыть, что я слышала сего дня по утру отъ Фонроза: онъ уверяетъ меня, что Луиза вскружила голову этому бедному Виконту Вердаку. Сего дня ночевалъ онъ въ комнате. которая отделена отъ фонрозовой тонкою перегородкою; во всю ночь кричалъ: браво! и билъ такту по стене изо всей силы." Услышавъ сiе, Луиза взглянула закрасневшись на сестру свою. Юлiя дивилась симпатiи, и Луиза призналась, что ей очень кажется чудно такое согласiе мыслей и чувствiй.

Фонрозъ пересказалъ сiю сказку и Вердаку, которой сначала не верилъ, клянясь ему, что никогда не бывалъ лунатикомъ; но Фонрозъ утверждалъ, что ничего не было этого справедливее, и онъ наконецъ поверилъ, изъявляя притомъ великое удовольствiе, что девица Форлисъ говорила объ немъ ночью.

сего сельскаго бала. Однакожь черезъ четверть часа сделалось ему такъ скучно, что онъ решился уйти на чистый воздухъ въ прекрасной Аглинской садъ, и тамъ поудить рыбу, до чего былъ онъ большой охотникъ. Онъ вышелъ изъ залы украдкой, въ ту самую минуту, какъ Луиза начала съ Фонрозомъ менуэтъ. Она со всемъ своимъ искуствомъ и сановитостiю делала два первые поклона, какъ вдругъ приметила отсутствiе Вердаково.... Она не имела ни малейшей наклонности къ кокетству; но какая женщина можетъ быть совершенно нечувствительною къ первой страсти, ей внушаемой, или о которой она по малой мере такъ думаетъ?." Луиза после сего танцовала менуэтъ свой съ такимъ небреженiемъ, какого прежде никогда не показывала, и отъ того много выиграла; ибо что наиболее придавало ей неловкости, было то правило, чтобъ все делать съ величайшею важностiю и глубокимъ прилежанiемъ. Отъ сего произходило, что, все Учители были ею всегда совершенно довольны, а зрители никогда.

После менуэта Фонрозъ шепнулъ Луизе: "знаете ли, за чемъ Вердакъ вышелъ?" - За чемъ? - "Онъ боится, что не въ силахъ будетъ обуздать своихъ чувcтвiй и сделаетъ еще сцену. Съ холоднымъ своимъ и скромнымъ видомъ этотъ молодой человекъ очень пылокъ; онъ имеетъ характеръ пламенной, душу огненную; это настоящая гора Гекла, которая, будyчи покрыта льдомъ, горитъ внутри." Сiе географическое сравненiе чрезмерно понравилось Луизе.

Фонрозъ пошелъ въ садъ искать друга своего, и нашелъ его сидящаго подле древней гробницы, на берегу пруда и съ удою въ руке. "Любезный Вердакъ! сказалъ онъ ему голосомъ важнымъ: что значитъ эта глубокая задумчивость, которая заставляетъ тебя убегать отъ всехъ забавъ и удаляться въ такiя дикiя места между гробовъ?"... Какъ! отвечалъ Вердакъ, удивленный важнымъ видомъ Фонроза: клянусь тебе, что у меня нетъ никакой печали; я пришелъ сюда для того, что очень люблю удить рыбу.... - "Открой мне свое сердце!" продолжалъ Фонрозъ съ притворною чувствительностiю. - Уверяю тебя, что у меня нетъ никакой тайны. - "Неужели ты въ самомъ деле не знаешь, какое чувствiе волнуетъ твою душу?" - Какое? - "Я долженъ вывесть тебя изъ заблужденiя.... Ты влюбленъ, мой другъ!" - Въ кого? спросилъ Вердакъ съ любопытствомъ". - "Въ девицу Луизу Форлисъ, отвечалъ Фонрозъ. При сихъ словахъ Вердакъ уронилъ свою уду и сделался недвижимъ отъ удивленiя. Подумавъ несколько сказалъ онъ: мне кажется, любезный Фонрозъ, что ты угадалъ. - "О! для этого не нужно мне было иметь много проницательности.". - Ты знаешь меня лучше, нежели я самъ... - "Ты не опытенъ, другъ мой! это первая твоя страсть." - Такъ точно. - "Но эта страсть решитъ судьбу твоей жизни: выборь твой очень хорошъ." - Правда, что девица Форлисъ.... - "Ты влюбился въ нее съ перваго взгляда..." - Признаюсь, что красота ея и таланты сильно меня поразили; но, по нещастiю, отецъ мой имеетъ другiе виды, и.... - "Не безпокойся! батюшка твой не далъ еще слова; онъ любитъ тебя и верно не захочетъ сделать вечно нешастливымъ." - Действительно, теперь бы трудно было мне забыть девицу Форлисъ. - "Другъ мой! не должно отчаяваться; ты очень скрытенъ, однакожъ я вижу, что произходитъ въ душе твоей. Ты жестоко страдаешь."... - Я очень безпокоюсь. - "Подумай, что кроме личныхъ преимуществъ, девица Форлисъ очень знатная и богатая невеста; словомъ, я беру на себя изпросить согласiе батюшки твоего." - Ты много меня одолжишь. Но могу ли надеяться понравиться девице Форлисъ? - "Вы сотворены другъ для друга; легко можно приметить, что она имеетъ къ тебе склонность." - Постараюсь заслужишь ея уваженiе.

"После сего разговора, которой пересказали Луизе съ надлежащими прикрасами, любовники начали несколько более заниматься другъ другомъ, и Графиня, разделявшая съ Фонрозомъ доверенность Вердакову, присоветовала сему последнему открыть страсть свою Луизе и обещала найти удобный къ толпу случай. Действительно, однажды гуляя по саду, Графиня, Фонрозъ и Юлiя оставили Виконта наедине съ Луизою въ беседке, решился наконецъ сочинить Виконту страстное письмо; Графиня взялась отдать его Луизе, которая отвечала ему черезъ нее словесно, что ей прiятно исканiе Гна. Виконта Вердака, и что какъ скоро получитъ онъ согласiе своего родителя, она дозволяетъ ему говорить съ Гжею. Форлисъ. Въ ожиданiи сего, Луиза, удостоверенная наконецъ, что она любима, объявила обо всемъ матери своей, которая удивилась и почувствовала досаду, что Фонрозъ не влюбленъ въ большую дочь ея; она предпочла бы его Виконту, которой казался ей слишкомъ молодъ и не такъ любезенъ; и однакожь какъ онъ былъ единственный сынъ знатнаго и чрезвычайно богатаго человека, то она одобрила преднамереваемый союзъ, начала даже сама онаго желать, когда Луиза призналась ей, что влюбилась въ Виконта съ первой минуты своего съ нимъ знакомства. Она разсказала обстоятельно матери своей не истину, но то, въ чемъ ее уверили, Гжа. Форлисъ нашла въ семъ повествованiи прекраснейшiй романъ, ибо онъ содержалъ исторiю любви милой дочери ея и любовника, назначаемаго ей въ супруга. Письмо ему сочиненное Фонрозомъ, показалось Гже. Форлисъ мастерскимъ произведенiемъ нежности и чувствительности. Между темъ Графиня уехала въ Парижъ, обещавъ на другой день возвратиться. Въ Париже услышала она странныя произшествiя: Молодая особа, назначаемая Барономъ въ невесты сыну его, была ея родная сестра. Сей бракъ, тайно предположенный двумя отцами, долженствовалъ прекратить долговременную тяжбу и былъ въ особливости желателенъ для семейства Адрiэнны. Въ следующiй день ожидали прiезда Барона Вердака. Отецъ Адрiэнны, зная, что молодой Вердакъ находился въ Шевильи у Гжи. Форлисъ, пересказалъ все сiи подробности дочери своей, препоручивъ ей предупредить искусно Виконта въ пользу сестры ея. Адрiэнна, будучи въ отчаянiи, что затеяла планъ, толь противный выгодамъ ея семейства, приняла твердое намеренiе, какъ можно, стараться его разрушить, ласкаясь надеждою, что ей не трудно будетъ поссорить двухъ любовниковъ, которые не имели любви. Труднейшимъ казалось ей то, какимъ образомъ действовать безъ ведома Фонроза и обманывать ихъ такъ, чтобъ они того не приметили. Наконецъ не могла она, не подавъ на себя подозренiя, объявить Виконту личныхъ своихъ выгодъ, ниже открытыхъ хитростей, употребленныхъ для уверенiя его, что онъ влюбленъ. Надлежало стараться увезть его какъ можно скорее изъ Шевильи, уговоривъ отказаться отъ Луизы. Сообразно съ симъ намеренiемъ, начертала она въ уме своемъ планъ и спешила возвратиться въ Шевильи. Прiехавъ туда, услышала, что Фонрозъ, чувствуя сильную головную боль, не выдетъ въ тотъ день изъ своей комнаты. Сей случай чрезвычайно благопрiятствовалъ намеренiямъ Адрiэнны и она умела имъ возпользоваться. Отведя Виконта въ отдаленнейшую часть сада, она сказала ему: "знаете ли, что этотъ бедной Фонрозъ чрезвычайно меня безпокоитъ?" - Болезнь его не опасна. - "Болезнь! неужели вы и действительно думаете, что онъ отъ мигрени не выходитъ изъ комнаты, и никого къ себе не пускаетъ?" - Мне сказывали, что онъ спитъ. - "Да, спитъ!... Какъ вы не можете угадать истины?" -- Право не могу; сверхъ того не люблю подозревать.... - "Вы добродушны, это я знаю, но имеете тонкой умъ; " - Но какое сношенiе можетъ это иметь съ мигреною Фонроза? - "Я открою вамъ тайну важную; но къ этому принуждаютъ меня ваши и нещастнаго Фонроза выгоды. Обещайтесь мне быть скромнымъ, и особливо никогда не сказывать Фонрозу, что вы отъ меня это узнали." - Даю вамъ честное слово. - "Знайте же, что Фонрозъ вашъ соперникъ" - Соперникъ?... - "Такъ, любезный Виконтъ. Онъ боготворитъ Луизу, надеялся получить согласiе матери ея; но узнавъ страсть вашу и видя, что она имеетъ къ вамъ склонность, онъ немедленно пожертвовалъ собою." - Клянусь вамъ, сударыня, что я не угадалъ бы этого во сто летъ; въ противномъ случае я не допустилъ бы его до такого пожертвованiя", - "Теперь, когда вы узнали уже всю правду, то верно вспомните множество такихъ вещей, которыя не оставятъ ни малейшаго сомненiя о чувствiяхъ нещастнаго Фонроза." - И действительно, онъ говорилъ всегда о девице Форлисъ съ такимъ энтузiасмомъ... - "Которой долженъ бы вамъ былъ показаться ненатуральнымъ.... Одни только влюбленные такъ изъясняются." - Это правда. Онъ страстно любитъ ее. - "Скажите лучше, что онъ умираетъ отъ любви." - Я всегда почиталъ его отменно честнымъ человекомъ, а эта черта довершаетъ.... - "Неужели захотите вы погубить этого редкаго, вернаго друга."... - Боже мой! сударыня, скажите, что мне делать для возвращенiя ему здоровья? "Послушайте: я должна вамъ еще сказать, что батюшка вашъ послезавтра прiедетъ, и что онъ твердо намеренъ женить васъ на избранной имъ особе. Это узнала я нечаянно, однакожь достоверно. Не уже ли хотите вы поссориться съ отцемъ и умертвишь друга?" - Нетъ, нетъ, сударыня! я отрекаюсь отъ девицы Форлисъ. - "Это благородное пожертвованiе достойно васъ. Послушайте: вотъ какъ должно вамъ поступить. Не говорите Фонрозу ни слова. Было положено, чтобъ завтра открылись вы Гже. Форлисъ, и просили бы у нее руки ея дочери; вместо этого скажите ей, что вы получили отъ родителя вашего письмо, въ которомъ извещаетъ онъ насъ, что въ разсужденiи женитьбы вашей вступилъ онъ въ другiя обязанности, и что свадьба ваша отложена только на несколько дней; потомъ, откланявшись ей и вооружась великодушiемъ, поезжайте, не видавшись съ Фонрозомъ и девицей Форлисъ." - Очень хорошо, сударыня! Я въ точности выполню ваше предписанiе.

Сей великодушный поступокъ ничего почти не стоилъ Вердаку; однакожь хотя онъ столько же мало былъ способенъ къ сильной дружбе, какъ и къ любви, но въ сiю минуту былъ расположенъ сделать истинное пожертвованiе Фонрозу. Онъ имелъ душу очень обыкновенную, но былъ обязанъ хорошему воспитанiю честными правилами. Сего довольно молодому человеку, чтобъ вести себя благородно въ такихъ случаяхъ, когда сильныя страсти не сражаются съ сими первыми впечатленiями. Вердакъ мало умелъ чувствовать, но хорошо разсуждалъ; онъ не имелъ столько опытности и ума, чтобъ примечать оттенки; удобно смешивалъ геройство съ простою должностiю, и сделавъ привычку судить о вещахъ всегда по мненiю техъ людей, къ которыхъ имелъ доверенность, могъ сделать безъ всякаго намеренiя выспреннее деянiе, не видя великости его и не гордясь онымъ, лишь бы только руководствующая нить особа ему оное предписала. Графиня, опасаясь, чтобъ не увидели ее наедине съ Вердакомъ, оставила его въ саду и возвратилась въ комнаты. Виконтъ, разсудивъ зрело о сказанномъ ему, решился оказать другу своему важную услугу, не сообщая ему, что говорилъ онъ съ Адрiэнною. Онъ отъ природы любилъ причинять другимъ удивленiе, имъ самимъ испытанное; сверьхъ того не противно ему было придать себе более цены пожертвованiемъ любви своей. Въ тотъ же вечеръ принявъ на себя таинственный видъ, просилъ онъ Гжу. Форлисъ поговорить съ нимъ наедине, а она назначила ему свиданiе въ следующiй день по утру въ девять часовъ.

мненiе; но ободренный наконецъ темъ, что пришелъ сообщить ей такiя прекрасныя вещи, началъ разговоръ. "Сударыня!" сказалъ онъ ей; "я открою вамъ удивительныя дела." - Такое начало заставило Гжу. Форлисъ улыбнуться. Думаю, отвечала она, что я почти угадала ихъ... - "Нетъ, сударыня; это не возможно."... - Чтожъ такое скажите. - "Вы безъ сомненiя уверены, что у Фонроза болела вчера голова? Ничего не бывало, сударыня."... - Какъ! я не понимаю... - У Гна Фонроза совсемъ голова не болела." - Продолжайте, сударь! что вы хотите сказать? - "Г. Фонрозъ находится въ великой опасности; онъ умираетъ.".. - Боже мой! перервала Гжа. Форлисъ, испугавшись: надобно послать въ Парижъ за Докторомъ. Сказавъ сiе, бросилась она звонить; но Виконтъ удержалъ ее. - "Нетъ, сударыня! сказалъ онъ: нетъ, онъ не имеетъ нужды въ Докторахъ; вы можете излечить его однимъ словомъ... Онъ страстно влюбленъ въ девицу Луизу Форлисъ.".. Тутъ Вердакъ пересталъ казаться смешнымъ Гже. Форлисъ, и она начала его слушать съ величайшимъ вниманiемъ. Какъ! сказала она: въ мою большую дочь? - "Такъ, сударыня! онъ боготворитъ ее.".. - Уверены ли вы въ этомъ? - "Уверенъ, сударыня! это совершенная правда." - Для чего же онъ мне не открылся? - "Узналъ, что и я такiя же имею чувствiя.".. - И верно полагалъ, что дочь моя ихъ съ вами разделяетъ? Ахъ, какъ это трогательно съ обеихъ сторонъ!... Сказавъ сiе, Гжа. Форлисъ отерла глаза свои, наполненные слезами, и простирая руку къ Вердаку, "Я исполняю только долгъ свой, сударыня, отвечалъ Виконтъ, ободренный сею похвалою, и прошу у васъ для Гна. Фонроза руки девицы Луизы Форлисъ." Сего только одного и желала Гжа. Форлисъ; ибо она не понимала, какимъ образомъ дочь ея могла предпочитать Вердака Фонрозу, хотя съ сей минуты почувствовала она величайшее уваженiе къ первому. Будучи уверена въ своей власти надъ умомъ Луизы, она хотела предупредить ее прежде, нежели вступитъ въ обязательство; но Вердакъ такъ усильно просилъ ее послать не медля за Фонрозомъ, что она согласилась. Въ ожиданiи его, Виконтъ ходилъ по комнате съ видомъ нетерпенiя, наслаждаясь заранее прiятнымъ удивленiемъ, которое готовилъ онъ другу своему. Фонрозъ входитъ, Виконтъ бежитъ къ нему на встречу, и обнявъ его, говоритъ: "Другъ мой! благодари Гжу. Форлисъ; она соглашается на союзъ твой съ любезною." При сихъ словахъ Фонрозъ, не сомневается, чтобъ тайна его не была открыта; думаетъ, что ему предлагаютъ руку Юлiи, и въ радостномъ восторге бросается къ ногамъ Гжи. Форлисъ, которая, живо будучи тронута, сказала ему: "не меня, а великодушнаго вашего соперника благодарить вамъ должно."... Сiи слова поразили какъ громомъ Фонроза; онъ увиделъ часть истинны, но столько однако же сохранилъ присутствiя духа, что ничего не сказалъ, и наклонилъ голову къ коленамъ Гжи. Форлисъ, чтобъ скрыть удивленiе и замешательство, изобразившiяся на лице его. Такъ, мой другъ! сказалъ Виконтъ: уступаю тебе девицу Луизу Форлисъ, и удаляюсь отсюда; отецъ мой сего дня прiедетъ. Я спешу къ нему, и чтобъ избавить тебя отъ всякаго безпокойства, женюсь немедленно на девице, которую онъ для меня избралъ... Нетъ! нетъ! перервалъ Фонрозъ, вставъ стремительно: я не употреблю во зло такого редкаго великодушiя!.... Я уступилъ первому влеченiю страсти, котораго обуздать былъ не въ силахъ; но разсудокъ призываетъ меня къ должности... - Любезный Фонрозъ! отвечалъ Вердакъ: я не переменю своего намеренiя; лошади мои готовы, сiю минуту еду... Нетъ, я этого не дозволю, вскричалъ Фонрозъ... "Простите, сударыня! продолжалъ Вердакъ, низко поклонясь Гже. Форлисъ, которая въ продолженiе сего героическаго разговора плакала отъ удивленiя: простите! Сказавъ сiе, вышелъ онъ поспешно; Фонрозъ бросился за нимъ, и догнавъ его на лестнице, схватилъ за руку, и увелъ его насильно, приказавъ человеку отослать почтовыхъ лошадей.

"Здесь дело идетъ не о любви твоей, или моей, сказалъ ему Фонрозъ: намъ должно заниматься только Луиза; она тебя любитъ, и тебе не дозволено быть великодушнымъ противъ меня на счетъ ея благополучiя. Сверьхъ того могу ли я принять твое пожертвованiе? Честь запрещаетъ мне жениться на такой девушке, которая вышла бы за меня по принужденiю, и которой сердце уже не свободно." - Со временемъ она тебя полюбитъ - "Нетъ! нетъ! отъ первой страсти никто еще совершенно не изцелялся. Девица Фэрлисъ не первая, въ которую я влюбился; чувствую, что разсудокъ можетъ одержать верьхъ надъ склонностiю довольно слабою. Но ты, котораго она любитъ, ты долженъ быть вернымъ; естьли же оставишь ее, то будешь обольститель." - Обольстителенъ я никогда не буду. -- "Верю. Не дозволяй же ослеплять себя ложному великодушiю; прими щастiе, тебе предлагаемое." - Но отецъ мой? "Ты получишь его согласiе. Прежде всего надобно тебе исполнить то, чего требуютъ отъ тебя чувствiя Луизы; ты долженъ просить руки ея у матери. Въ теперешнемъ волненiи былъ бы ты; не въ состоянiи говорить съ нею..." - Такъ, я очень встревоженъ. - "Ты даже не можешь и писать. Я несравненно тебя спокойнее, и сочиню письмо, которое ты спиши и пошли къ ней; потомъ скажешь мне, какимъ образомъ узналъ ты, что я влюбленъ въ Луизу. Кто подалъ тебе эту мысль?..." -- Никто.... мигрена твоя открыла мне глаза. - "Мигрена?" - Да, я тотчасъ увиделъ, что ты былъ боленъ съ печали. - "О! страсть моя такъ далеко не простирается. Признаюсь, что естьли бы Луиза меня любила, я займемся теперь письмомъ къ Гже Форлисъ; после станемъ продолжать нашъ разговоръ."

Фонрозъ взялъ чернилицу и написалъ къ Гже Форлисъ следующее письмо:

"После продолжительнаго разговора съ другомъ моимъ, увиделъ я очень ясно, что страсть его несравненно слабее моей; онъ можетъ прожить безъ девицы Форлисъ, а я признаюсь, что не могу существовать безъ нее. Онъ самъ далъ мне позволенiе открыть вамъ свое сердце и жестокость любви, которою хотя и могъ я пожертвовать дружбе, но ничто въ свете изтребить ее не можетъ. Удостойте, М. Г. возвратить мне надежду и съ нею жизнь мою."

которая, приведена будучи въ сильное безпокойство симъ тайнымъ сношенiемъ, прокралась въ коридоръ. Фонрозъ притворился, что не приметилъ ее, и продолжалъ идти; стоитъ спрятавшись за разтворенную дверь, увиделъ, что Адрiэнна вошла съ поспешностiю къ Вердаку. Тогда Фонрозъ ясно увиделъ вероломство Адрiэнны, хотя и не могъ понять, причины онаго. Онъ покушался возвратиться къ Вердаку, но подумалъ, что Адрiэнна легко найдетъ себе оправданiе въ семъ тайномъ посещенiи, толь противномъ благопристойности; онъ решился показывать, что не имеетъ на нее никакого подозренiя, и вознамерился прилежно замечать все ея поступки, дабы после темъ удобнее было обличить ее. Въ следствiе сихъ размышленiй спешилъ онъ видеться съ Юлiею.

Адрiэнна вошла къ Вердаку. Онъ чинилъ перо, чтобъ списать тщательно и лучшимъ своимъ почеркомъ записку, сочиненную Фонрозомъ. Адрiэнна тотчасъ начала делать ему вопросы, на которые Вердакъ ответствовалъ съ обыкновеннымъ своимъ простодушiемъ, и клялся ей честiю, что не упоминалъ даже имени ея и что никто не имеетъ подозренiя, чтобъ она участвовала въ его поступкахъ; потомъ возобновилъ ей обещанiе свое соблюсти строжайшую въ разсужденiи сего скромность. Адрiэнна уверяла его, что Фонрозъ скрываетъ горесть свою и говорила такъ убедительно, что Вердакъ возвратился къ прежнему своему намеренiю, которое и действительно было ему приличнее; ибо онъ смертельно боялся раздражить отца своего. "Но что ж мне делать?" сказалъ Вердакъ. - Такое же прекрасное деянiе, какъ фонрозово, отвечала Адрiэнна. Пускай эта записка, которую написалъ онъ для васъ, послужитъ къ его щастiю. - "Какъ?" - Отдайте мне ее; я отнесу ее къ тетушке отъ Фонроза, какъ будто написалъ онъ ее отъ себя. Между темъ велите оседлать себе лошадь и поезжайте немедленно; ступайте къ батюшке вашему, которой васъ ожидаетъ. Вердагу чрезвычайно понравилась мысль сiя: онъ позвалъ своего камердинера, приказалъ ему седлать какъ можно скорее лошадь и вывести ее за ворота, потому что онъ хотелъ уехать тайно. Адрiэнна, весьма довольная его послушанiемъ, оставила ею, взявъ письмо, Фонрозомъ писанное и на которомъ надписалъ онъ своею рукою: Госпоже Форлисъ. только имя Гжи. Форлисъ, сочла она должностiю принесть къ ней эту записку. После сего объясненiя Адрiэнна примолвила, что къ ней прiехалъ отъ отца человекъ съ повеленiемъ быть немедленно въ Парижъ; и простясь съ теткою своею, оставила ее одну. Гжа. Форлисъ съ поспешностiю прочитала Фонрозову записку, и причиненное ею заблужденiе обрадовало ее до безконечности; ибо Фонрозъ былъ желаемый ею зять. Она велела позвать къ себе Луизу, разсказала ей о великодушной борьбе друзей и прочитала полученную записку. Луиза слушала сiе повествованiе съ великимъ холоднокровiемъ, она не знала, что думать и кому более удивляться, Фонрозу, или своему Вердаку. Мать решала ея недоуменiе, сказавъ, что оба сiи добродетельные любовники были равно ее достойны, но Виконтъ, примолвила она, не получитъ, можетъ быть, согласiя отца своего, следовательно намъ не должно более объ немъ думать. Фонрозъ боготворитъ тебя; онъ ни отъ кого не зависитъ; можешь ли ты быть нечувствительною къ такой нежной привязанности? Луиза отвечала, что она очень ему благодарна, и что, видя невозможность выдти за Вердака, безъ принужденiя соглашается быть женою Фонроза. Гжа: Форлисъ, чрезмерно обрадованная симъ ответомъ, послала за Фонрозомъ, которой немедленно явился. Любезный Фонрозъ! сказала она ему, указывая на Луизу: она твоя, и согласна... Фонрозъ окаменелъ. Можетъ быть, продолжала Гжа. Форлисъ, написавъ ко мне трогательную записку, которую теперь я читала, вы и раскаяваетесь въ этомъ поступке; можетъ быть, еще разъ приняли вы благородное намеренiе пожертвовать собою; но самъ Богъ не допустилъ васъ до этого: вы потеряли записку, ее ко мне принесли; вотъ она.... Сказавъ сiе, показала онъ ему письмо, которое Вердаку списать надлежало; и Фонрозъ, будучи почти вне себя отъ досады, позналъ плодъ свиданiя Адрiэнны съ Вердакомъ. Подумавъ несколько, подошелъ онъ къ Гже. Форлисъ и, взявъ ея руку, сказалъ: "Ахъ, сударыня! естьли бы вы могли читать въ сердце моемъ, вы увидели бы, сколько чувствую ваши милости.... но я такъ разтроганъ, такъ встревоженъ, что не въ состоянiи выразить вамъ моей благодарности. Дозвольте мне на минуту васъ оставить и подумать въ уединенiи о странномъ моемъ положенiи." Сказавъ сiе, вышелъ онъ, не дождавшись ответа, я написалъ карандашемъ две строчки къ Юлiи, чтобъ уведомить ее о семъ чудномъ произшествiи. Потомъ пришедъ въ конюшню, селъ на Вердакову лошадь и поскакалъ въ Парижъ. Онъ предвиделъ, что Адрiэнна уговоритъ Вердака уехать изъ Шевильи, и зналъ, что она и сама уже поехала. Въ следствiе сего склонитъ онъ Вердакова камердинера и конюховъ, чтобъ они всячески постарались удержать подолее Виконта, ему сперва сказали, что лошадь его разковалась; онъ требовалъ почтовыхъ: его заставили ждать целой часъ и сказали, что лошадей нетъ. Онъ велелъ подковать свою лошадь: не могли найти кузнеца. Виконтъ между темъ прогуливался по двору съ видомъ довольно пасмурнымъ, не воображая, чтобъ Фонрозъ уехалъ, и на его лошади. Юлiя съ своей стороны готовила большой переворотъ Луиза после разговора съ матерью возвратилась въ свою комнату, и важнымъ, приличнымъ обстоятельствамъ тономъ сказала Юлiя, что изъ послушанiя къ родительнице объявила Фонрозу, что согласна за него выдти... услышавъ сiе, Юлiя, предваренная уже Фонрозомъ, бросилась на шею къ сестре своей съ видомъ горестнейшаго удивленiя. "Ахъ, бедная моя сестрица'! вскричала она: что съ тобою будетъ?" - Это меня очень огорчаетъ, отвечала Луиза: ты знаешь, что я любила Гна. Вердака, но теперь не должно более объ немъ думать... - "Бедная сестрица!... какъ ты бледна и встревожена!"... - Правда, что это мне дорого стоитъ.... - "Тебе было-бы легче, естьли бы ты могла плакать!"... - Нетъ, я не буду плакать, но чувствую такую тягость на желудке... - "Знаешь ли, что это очень опасно?"... - Мне хочется принять Гофмановыхъ капель... - "Постой, я тебе налью ихъ. Какъ ты дрожишь!... дозволь, я тебя раздену."... - О! нетъ, сей часъ позовутъ обедать... - "Обедать! въ теперешнемъ твоемъ положенiи!"... - Я очень мало завтракала, и чувствую такiя спазмы.... - "Это еще усилится, естьли ты поешь. Я уверена, что у тебя жаръ: ахъ, какой скорой и судорожной пульсъ!".... - Не въ правду ли?... - "У тебя горячка."... - Какое нещастiе быть такъ чувствительною!... - "Тебе надобно лечь." Сказавъ сiе, Юлiя начала съ поспешностiю раздевать сестру свою. Луиза несколько тому противилась; но Юлiя, говоря ей безпрестанно о Вердаке, описывая чрезмерное его отчаянiе, умела наконецъ ее тронуть. Луиза сколько волею, столько и неволею, легла въ постелю. Сделали условiе сказать Гже. Форлисъ, что у Луизы чрезвычайно заболела голова, и что она проситъ дозволенiя обедать у себя въ комнате. Юлiя присоветовала сестре своей напиться мелисы, и оставила ее, обещавъ придти тотчасъ после стола. Юлiя пошла искать Вердака, котораго нашла на дворе, где уже онъ часа два дожидался лошадей; онъ такъ усталъ, что почти не могъ стоять на ногахъ и за неименiемъ скамьи решился сесть на качели, сделанныя между двумя деревьями, и отъ скуки качался потихоньку съ видомъ разсеянiя, когда Юлiя, запыхавшись, къ нему прибежала. "Что вы здесь делаете? сказала она ему: Луиза очень больна!" - Какъ! отвечалъ Вердакъ, сошедъ съ качелей; что такое? - "У нее страшной нервической припадокъ. Не уже ли вы и действительно поверили, что она добровольно могла решиться идти за Фонроза, чувствуя къ вамъ такую сильную склонность?... Она теперь въ постеле и въ жестокой горячке.... а вы можете быть такъ немилосерды, что хотите уехать и оставить ее въ этомъ жалкомъ положенiи!.." - Боже мой! я не зналъ..... Въ сiю минуту Вердакъ замолчалъ, услышавъ звонъ колокола къ обеду, что совершенно побудило его остаться..... Хорошо, продолжалъ онъ, я сего дня не поеду. Сказавъ сiе, подалъ онъ Юлiи руку, и оба спешили въ комнаты. Гжа. Форлисъ и двое или трое гостей садились за столъ. Юлiя сказала тихонько матери, что Луиза не здорова и проситъ у нее дозволенiя остаться въ своей комнате. Гжа. Форлисъ согласилась, подумавъ, что Луиза опасается присутствiя Виконта; но встревожилась, услышавъ, что Фонрозъ уехалъ въ Парижъ. Виконтъ казался печальнымъ, говорилъ мало, но елъ много: движенiе, по утру имъ сделанное, придало ему такую охоту къ пище, которая была гораздо приметнее его печали. После обеда вошли въ гостиную и черезъ минуту услышали стукъ кареты. Вердакъ подошелъ къ окну и вскричалъ отъ удивленiя, увидя отца своего прiехавшаго вместе съ Фонрозомъ.

Гжа. Форлисъ, не меньше его изумленная, пошла въ кабинетъ для принятiя сего неожидаемаго гостя. Фонрозъ съ торжествующимъ видомъ представилъ Барона Вердака Гже. Форлисъ, сказавъ, что онъ прiехалъ просить сыну своему руки девицы Луизы Форлисъ. Щастiе мое былобы безпредельно, сударыня, продолжалъ онъ, естьли бы я могъ иметь такую супругу; но кроме дружбы моей къ Вердаку, есть еще другое непреодолимое препятствiе благополучiю моему: я слишкомъ ясно виделъ, не взирая на чрезмерную скромность девицы Форлисъ, что она питаетъ тайную склонность къ Вердаку. Долгъ велелъ мне пожертвовать чувствiями моими ей и другу моему; я немедленно поехалъ къ Гну. Барону Вердаку, и чтобъ заставишь его благосклонно принять желанiе сына его, мне стоило только, сударыня, произнесть ваше имя.

Баронъ подтвердилъ съ своей стороны все сказанное Фонрозомъ, и Гжа. Форлисъ, удивляясь симъ чудеснымъ произшествiямъ, дала свое согласiе. Луиза допивала осьмую чашку мелиснаго своего чаю, когда пришли сообщить ей сiе известiе. Она показалась очень обрадованною; Юлiя, какъ легко можно себе представить, искренно разделяла радость ея. Ужинъ былъ очень веселъ, несмотря на сожаленiе, внушаемое великодушнымъ Фонрозомъ, котораго героической теперь для меня ничто иное, какъ милая сестра.... Она и въ самомъ деле, отвечала Гжа. Форлисъ, могла бы сделаться вамъ сестрою. - Ахъ! вскричалъ Фонрозъ: щастiе, быть къ вамъ такъ близкимъ, было бы сильнейшимъ для меня утешенiемъ. Гжа. Форлисъ обняла его, сказавъ: хотя я и не ту вамъ назначала, однакожь мне все не меньше прiятно иметь васъ зятемъ. Объ этомъ сообщили Юлiи: ответъ ея угадать не трудно. Черезъ две недели положили быть обеимъ свадьбамъ. Сiя развязка привела въ отчаянiе пронырливую Адрiэнну; но ея наказанiе симъ еще не ограничилось: Баронъ Вердакъ выигралъ тяжбу у отца ея. Наконецъ Адрiэнна потеряла невозвратно дружбу Юлiи и Фонроза. Гжа. Форлисъ выдала дочерей своихъ въ одинъ день, повторяя всемъ своимъ знакомымъ, что изъ исторiи зятьевъ ея можно сделать прекрасной романъ, или самую трогательную Драму, Холодная и премудрая Луиза была во всю жизнь свою неукоризненною и щастливейшею супругою, и Вердакъ замечалъ, что его блаженство опровергаетъ пословицу, которая говоритъ, что браки, заключаемые по любви, всегда бываютъ нещастливы. Юлiя, имея склонность къ кокетству и проискамъ, часто была неосторожна, ветрена, легкомысленна. Блистательный Фонрозъ въ продолженiе многихъ летъ не редко подавалъ ей поводы къ ревности, и самъ былъ очень ревнивъ. Много разъ, среди сихъ домашнихъ бурь, завидовали они судьбе любовниковъ безъ любви, которыхъ хитростями своими соединили.