Нечто о Графе Беньйовском и Аглинском Историке Джиббоне

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Нечто о Графе Беньйовском и Аглинском Историке Джиббоне (старая орфография)

Нечто о Графе Беньйовском и Аглинском Историке Джиббоне.

На сих днях обедали у меня двое славных людей, которых я прежде лично не знала. Первый, Граф Беньйовский, известен по заточению своему в Сибирь, a более по странному освобождению оттуда. Он очень мал ростом, хром, не дурен лицем и находит секрет рассказывать удивительные свои приключения самым скучным и почти несносным образом. Повесть его была бы очень занимательна в устах другого; но самая даже услужливость героя показалась мне подозрительною. Едва успел он сесть, как, при первом моем вопросе, начал свою историю и рассказывал ее с методой человека, повторяющого что нибудь в тысячный раз. Признаюсь, что я не поверила ни одной подробности сей длинной повести. Удивительнее всего показалось мне, что он вверил тайну свою осмнадцати человекам, из которых ни один его не предал, и всякой из заговорщиков думал, что никто, кроме его, ничего об этом не знает. Они чрезвычайно удивились, когда в минуту изполнения увидели, что их так много.

Другая особа, у меня обедавшая, был Англичанин Джиббон, очень хороший Писатель, как говорят его соотечественники, но по моему мнению, весьма худой Историк, болтливый и скучный вольнодумец, не имеющий ничего оригинального и повторяющий все общия места философическия. По сему то, без сомнения, написав только одну толстую книгу в четвертую долю листа, которая еще не переведена, и которую никто читать не будет, естьли она и переведется, Автор так у нас прославился и так хорошо всеми принимается. Философы превозносят его до небес, и надобно признаться, что они совершенно обладают искуством вводишь в самое короткое время, и кого захотят, в блистательнейшую славу. Говорят, что все то не прочно, что скоро сделано; увидим, справедливо ли это, естьли доживем до старости!

Возвратимся к Гну Джиббону: это малорослый, но притом чрезвычайно толстый человек; лицо у него удивительное; не льзя в нем различить ни одной черты. Носу и глаз почти совсем не видно, также и рта; две толстые скулы поглощают все; оне так широки, одутловаты и так далеко отошли от приличной щекам соразмерности, что всякой изумится, увидя их на этом месте... Я описала бы одним словом лицо Гна. Джиббона, естьли бы дозволено было говоришь прямо, без фигур... Но о произношении его не возможно никак дать понятия. Он говорит так протяжно, так часто и странно изменяет голос, что кажется, будто он поет. Он никогда не ведет связного разговора, но всегда говорит тирадами, либо делает дефиниции и диссертации; не льзя делать ему ответов, потону что он все договаривает. Он знает множество анекдотов о всех славных людях своего отечества; но рассказывает их очень подробно и романическим, свойственным ему языком. Он друг Гаррику, первому трагическому и комическому Актеру в Англии и которой сам сочинил многия уважаемые Драмы. Г. Джиббон рассказывал многия его приключения Вот одно из них, которое я очень сократила: Одна молодая, прекрасная и очень богатая вдова, приехав из Провинции в Лондон, увидела в первой раз Гаррика в Комедии: Прекрасная Покаянница, руку. На другой день поехала она опять в Театр; играли Комедию, под названием: Виндзорския кумы. прелестную и богатую невесту.

Говоря о Джиббоне, вспомнила я один очень забавный об нем анекдот, слышанный мною от Гна Лозёна, которой уверял меня в справедливости оного, и мне очень бы хотелось в этом не сомневаться. Чтоб лучше понять сей анекдот, прошу Читателя вспомнить описание, которое сделала я о наружном виде Гна Джиббона. -

Г. Лозён, будучи коротко знаком с Гм. Джиббоном, привез его однажды к Гже. дю Дефан, которая тогда была уже слепа и имела обыкновение ощупывать руками лица славных людей, ей представляемых, для того, чтоб получить понятие о чертах их. Она не преминула оказать и Гну. Джиббону сей род лестного любопытства. Г. Джиббон протянул к ней лицо со всевозможным добродушием, Гжа. дю Дефан, водя тихонько руками по сему широкому лицу, тщетно искала на нем какой нибудь черты и не находила ничего, кроме двух уродливых скул... В продолжение сего экзамена, на лице Гжи. дю Дефан изображалось крайнее изумление, и наконец с сильным негодованием отняв поспешно руки, она вскричала: вот самая гадкая шутка!!..