Страшное испытание

Страшное испытание.

Изменившимся положением женщины в нашем обществе в значительной мере обусловливаются современные социальные неурядицы, день это дня все более обостряющияся и принимающия опасный характер. Пока женщина не слишком далеко отошла от своего естественного состояния, она исполняет свое истинное назначение быть супругою, матерью, хозяйкою дома, она остается подругою мужа в радости и горе, в довольстве и в нужде. Как только женщина удалится от этих сфер, она становится либо рабою мужа, либо его делает своим рабом. Это наименее ощутительно, конечно, в рабочих классах общества. Достаточные и богатые женщины, не поставленные в необходимость заботиться о насущном хлебе, не вынужденные снискивать его работою, под влиянием праздности и полуобразования увлекаются стремлением к свободе, быстро превращающейся в полную разнузданность; свои семейные обязанности сваливают такия женщины на других, а сами пускаются в легкомысленно-фантастическую игру своим и чужим счастьем, своею и чужою жизнью.

Героиня нашего рассказа принадлежит к этому сорту женщин, дли которых французы придумали благовидное название "femme incomprise", т.-е. непонятая женщина. Баронесса Адель фон-Гейрбург не знала благотворного влияния матери. Из рук кормилицы она перешла на руки няньки, потом гувернантки, танцмейстера и учителя музыки. Изнеженною и избалованною вступила она в так называемый свет с громадными запросами от жизни и без малейшей способности лично удовлетворить самое ничтожное требование, вышла замуж за старика и в двадцать пять лет осталась богатою вдовою, разочарованною красавицею, окруженною поклонниками, не знающею ни идеалов, ни высших стремлений. Жизнь потеряла для нея всякий смысл, превратилась в вечную заботу о том, чтобы как-нибудь убить время. Но при всем нравственном безсилии, при полной пустоте сердца, все способности её были направлены на то, чтобы в каждого мужчину заронить самые блестящия иллюзии и тем привлечь его к себе. Вечная ошибка мужчин в том именно состоит, что красивую внешность женщины они принимают за отражение её внутренней прелести, и поэзию, окружающую её образ, думают найти в душе, за ним сокрытой. Адель была замечательно хороша и её наружность обещала много, очень много такого, чего в душе её было слишком мало.

Она была средняго роста, стройна, чудесно сложена. Ослепительной белизны кожа сквозила голубоватыми нежными жилками. Мягкия черты лица дышали благородством. Правильный нос напоминал антики лучших времен, крошечный ротик - знатных дам времен стиля рококо. Роскошные, блестящие волосы служили как бы золотою рамою её обворожительному личику. Но ни с чем несравнимы глаза, чудные, голубые, как небо, - неземные глаза...

Год траура баронесса провела в путешествиях. Она объехала Италию, юг Франции, Испанию и отдыхала в зеленых лесистых горах живописного Тироля. Тут её салон скоро стал аристократическим центром курорта. У нея танцовали, играли, слушали хорошую, а порою и плохую музыку, целым обществом предпринимали веселые поездки на лошадях и на ослах к живописным местам. Чаще же всего Адель приказывала оседлать надежную лошадь и пускалась в горы одна-одинешенька, даже без проводника.

Раз ей пришла в голову фантазия побывать в маленькой церкви св. Екатерины, одиноко стоящей на высокой стремнине, покрытой вечным снегом. Она благополучно доехала до деревни, отдала лошадь хозяину гостинницы, вооружилась горною палкою и отправилась одна по живописным скалам. Все дальше и дальше уходила она от жилья, забиралась все выше до тех пор, пока заходящее солнце не напомнило, что время возвратиться назад. Тут только она заметила, что сбилась с дороги и заблудилась в ущельях, засыпанных снегом. Тщетно искала она выхода из незнакомого лабиринта горных разселись и дошла, наконец, до отвесной стены; не было возможности ни двигаться вперед, ни вернуться назад. Адель попробовала кричать, выстрелила из пистолета, лежавшого в кармане её меховой кофты; отозвалось лишь многоголосое эхо. £ю овладело отчаянье; она села на выступ скалы и заплакала. А время шло своим неумолимым чередом. Солнце скрылось за горами. Из ущелья подул резкий, холодный ветер, загудел в голых скалах, порывисто трепал золотистые локоны молодой женщины. Адель сделала то, чего ей уже много лет на мысль не приходило, - она стала молиться.

Вдруг очень близко от нея раздался мужской голос:

-- Боже мой! Что вы тут делаете? Как вы попали сюда?

Адель вскочила на ноги. На скале над нею стоял молодой человек. В коротких словах она передала ему свое приключение и затруднительность положения.

-- Позволите мне предложить вам мои услуги? - спросил молодой человек, улыбаясь.

-- Еще бы! Прошу вас об этом. Вы являетесь мне, как ангел императору Максимилиану на скале св. Мартина, - ответила Адель.

Смелым прыжком незнакомец очутился рядом с нею. Судя по костюму и оружию, он был охотник. Обычная смелость вернулась в молодой женщине; не вдаваясь ни в какие дальнейшие разспросы, она оперлась на его руку, и они пустились в путь. Вначале все шло как нельзя лучше. Они уже миновали церковь св. Екатерины, как вдруг Адель оступилась и свихнула ногу, не сильно, но все же так, что не могла наступить на нее.

-- Позвольте, я понесу вас, - сказал незнакомец.

-- Не знаю, право... - затруднилась Адель.

-- Неужели здесь и в таком положении вас могут стеснять приличия? - усмехнулся охотник.

-- Нет, нет, - воскликнула красавица. - Но я боюсь слишком злоупотреблять вашею обязательностью.

-- О, об этом говорить не стоит! - возразил незнакомец и без дальних околичностей подхватил на руки прекрасную ношу.

Какое-то странное чувство охватило Адель, когда она очутилась в объятиях этого человека, с первого раза произведшого на нее такое впечатление, какого до того времени не производил ни один мужчина, когда она своим сердцем слышала удары его сердца, когда ощущала на щеке его горячее дыхание. Что это за чувство? Неужели зародыш любви? А он, этот незнакомец? Ему открылся новый мир в чудных глазах белокурой красавицы; в его сердце вспыхнуло пламя любви и разгоралось все сильнее и сильнее, пока он нес ее на руках.

Когда он принес Адель в гостинницу, где была ею оставлена лошадь, молодая женщина крепко пожала его руку и благодарила в преувеличенных выражениях. На дворе совсем уже стемнело, и незнакомец предложил Адели проводить ее до дома. Она взглянула на него нерешительно. Он заметил это и сказал:

-- Чтобы вы знали, кого удостоите вашим доверием, позвольте мне вам представиться.

"Фридрих фон-Варндорф".

-- Вы русский, если я не ошибаюсь, - сказала баронесса. - Я слыхала ваше имя.

Варндорф ответил утвердительно. Он был курляндский помещик, много путешествовал и задержался в Тироле, увлеченный страстью к охоте, которая и привела его в встрече с Аделью. Он был молод, хорош и сильно сложен; выразительное, загорелое лицо, окаймленное русою бородою, дышало смелою энергией и страстностью. Закусивши вместе в гостиннице, русский помог баронессе сесть на лошадь и пошел вперед, указывая дорогу; она ехала за ним шагом. Изредка они перекидывались несколькими словами и опять смолкали. Оба были слишком заняты новостью переживаемых ощущений, обоим было не до разговоров. Поздно добрались они до виллы, где жила Адель. Еще одно рукопожатие, любезное приглашение, и они разстались.

На следующий день Варндорф был уже с визитом у баронессы. Она все еще не могла ступить на ногу, а потому приняла молодого человека полулежа на кушетке и просила его посидеть у спасенной им больной дольше, чем принято при первом посещении. Варндорф охотно исполнил её желание, рассказывал скучающей красавице про свою родину, про свои путешествия по южной Америке и Африке, прочел ей два рассказа Ивана Тургенева, гениального русского писателя.

Адель еще несколько дней не выходила из дома. Варндорф разставался с нею лишь на самое короткое время; ей нравилось его общество, и она ему прямо сказала это. Когда баронесса начала появляться на прогулках, русский был её постоянным спутником, с ним пускалась она теперь в свои экскурсии в горы, а каждый вечер он пил у нея чай. В обществе уже говорили о их близости, о свадьбе, ранее, чем между ними дело дошло до объяснения. Раз они сидели на террасе гостинницы при замке Тироль и любовались на горные дали, освещенные закатом солнца.

-- И нам скоро придется разстаться, - проговорила Адель.

-- Почему? - спросил Варндорф.

-- Я и так уже давно не была дома, - ответила Адель. - Меня призывают туда очень важные дела. Вы, вероятно, тоже возвратитесь в свое отечество...

-- Когда вы прогоните... - прошептал Варндорф.

-- Этого никогда не случится. Мне тяжело будет с вами разстаться.

-- И вы мне говорите это, баронесса? Вы...

-- Я правду говорю...

Очаровательный взгляд чудных голубых глаз сопровождал эти последния слова.

-- Не погневитесь, - начал Варндорф, - если я воспользуюсь вашим добрым настроением и выскажу вам то, что давно лежит у меня на сердце.

-- Ну, что такое?

-- А люблю вас, Адель!

Красавица вздрогнула.

-- Не прогоняйте меня, не выслушавши до конца, - просил молодой человек.

-- Но, ведь, вы знаете, что я не верю в любовь, - тихо сказала Адель.

-- Знаю, - возразил Варндорф, - и потому ни минуты не надеялся на взаимность. Но вы сами не раз говорили мне, что не видите цели в жизни, что живете без радости, без удовольствия. Я прошу вас об одном, попытайте разделить вашу жизнь со мною. Позвольте мне любить вас, доказать вам всю искренность и силу моей любви, назначьте какое хотите испытание и, если я его выдержу, если съумею вызвать в вашем сердце хотя какую-нибудь склонность, тогда протяните мне вашу руку.

Адель не отвечала и задумчиво опустила взор на долину, где все больше и больше сгущались вечерния тени. Молодой человек тоже помолчал немного, потом взял её руку и сказал:

-- Адель, это для меня вопрос жизни и смерти. Решайте, скажите одно слово.

-- Да, жизни и смерти, - повторил Варндорф. - Если вы меня не можете полюбить, лучше не жить.

-- О, фраза!... - насмешливо проговорила красавица.

-- Нет, Адель, это не фраза. Я очень серьезно говорю и повторяю: решайте.

-- Хорошо, - сказала она. - Я даю вам год времени. Убедите меня в том, что бывает настоящая любовь. Удастся вам это, съумеете вызвать любовь в моем сердце, - я ваша... Если же не удастся, тогда... умрите!

Адель громко разсмеялась.

-- Не шутите этим, - серьезно заговорил Варндорф. - Если через год вы скажете, что я обречен жить без вас, - это будет моим смертным приговором. Тогда я выскажу лишь одно, последнее желание...

Он запнулся.

-- Какое? - спросила Адель.

-- Умереть от вашей руки! - сказал молодой человек.

-- Ну, это удовольствие я могу вам доставить, - ответила Адель.

-- И у вас хватит духа?

-- Вас убить?.. А почему бы нет, если у вас может хватить духа из-за меня убить самого себя.

-- А вы сомневаетесь в этом?

Адель пожала плечами.

-- Так дайте же мне слово, - сказал русский, - что ровно через год или вы отдадите мне вашу руку, или убьете меня.

-- Ловлю вас на слове и даю вам слово, - быстро проговорила Адель. - Если через год не полюблю вас, то имею право приговорить вас к смерти и сама исполнить над вами мой приговор. Не забудьте этого.

-- Не забуду.

-- И не расчитывайте на мое милосердие, - продолжала красавица.

-- Нет, одно из двух: или вы будете моею, или я умру.

Они подали друг другу руки. Страшный договор был заключен.

Прошел год. Красавица-вдова провела его с своим обожателем частью в своем имении, в Богемии, частью в Вене и, наконец, на Lago maggiore. Опять наступила весна. Молодые люди стояли на веранде виллы на Jsola bella, и у их ног под вечерним небом синело громадное озеро.

Варндорф притворил дверь и стал раздувать огонь в камине.

-- Вы забыли, кажется, - заговорила Адель.

-- Что?

-- Наш уговор. Сегодня кончился год.

-- Сегодня... - холодно ответил Варндорф.

-- Подойдите ко мне... - тихо сказала Адель. - Ближе... еще ближе.

Молодой человек повиновался. Его сердце сильно билось.

-- Вам очень любопытно узнать, что я скажу?

-- Сердце замирает...

-- Как я ни старалась сомневаться в искренности и глубине вашего чувства, вам, все-таки, удалось убедить меня в существовании истинной, настоящей любви, убедить в том, что такою любовью вы любите меня. Вы победили...

-- Адель! - воскликнул вне себя молодой человек и упал к её ногам.

-- Вы победили меня, - повторила Адель, кладя руки на плеча Варндорфа. Её голубые глаза светились счастьем.

-- Победили, но не совсем, - прибавила она после короткой паузы.

-- То есть как же это?

-- Я верю теперь, что вы меня любите, - холодно продолжала бездушная кокетка, - но я не могу разделять вашего чувства.

-- Адель... вы жестоки!,

-- Я только правдива.

-- В таком случае убейте меня, - отчаянно проговорил Варндорф

но мне невыразимо приятно быть любимой так безумно, как вы меня любите... мне приятно видеть мертвым у своих ног человека, которого я презираю.

-- Вы это серьезно говорите? - спросил он упавшим голосом.

-- А вы не верите! - шутила красавица. - Жизнь вы любите больше, чем меня?

Адель быстро встала, налила в хрустальный стакан какой-то темноватой жидкости из пузырька, вынутого ею из резной деревянной шкатулки, и подала приговоренному к смерти обожателю.

Адель смотрела на него с неописуемым любопытством; её грудь высоко поднималась.

-- Дайте руку, вашу дорогую руку... - прошептал Варндорф. - Я теряю сознание.

Красавица привлекла его к себе на грудь_"

Через два часа он открыл глаза. Все в той же позе лежал он у ног Адели; его голова тихо покоилась на коленях красавицы, приветствовавшей его пробуждение счастливою улыбкою.

-- Что со мною? - спросил он, поднимаясь.

-- Варндорф! - нежно проговорила молодая женщина.

-- Сон это?... Жив я?...

-- Да, да... Вы живы и будете жить для меня, мой возлюбленный! Мой супруг! - воскликнула Адель. - Я люблю вас! Люблю так же, как вы меня любите... больше жизни!

-- А этот напиток... этот яд?

-- Снотворное питье.

-- Для чего вы это сделали*?...

Варндорф быстро встал на ноги.

-- Адель! - воскликнул он. - Вы говорите, любите меня и у вас достало духа заставить меня пережить, перечувствовать все муки человека, разстающагося с жизнью... и все это рада вашей забавы!... Нет, испытание слишком страшно, и женщина, способная на такую игру, не имеет ни сердца, ни той нежности чувства, которая облагораживает любовь!

-- Варндорф, что с вами? Неужели вы разлюбили меня?

-- Да, баронесса, я вас разлюбил... Такую, как вы, я не могу любить. Вы слишком легкомысленно играли мною. Прощайте! - проговорил Варндорф серьезно и твердо.

-- Вы сделали несчастными нас обоих! - возразил русский. - Прощайте!

Он высвободился из её объятий. Тщетно упала она с мольбою к его ногам, он поклонился и вышел. Горничная нашла баронессу лежащею без чувств на ковре у кушетки.