Автор: | Келлерман Б., год: 1935 |
Категория: | Роман |
27
Естественно было, что всякого рода люди интересовались лагерем.
Однажды приехали в старом автомобиле два человека странного вида. Они пошли в контору к Леману и немного погодя вышли, чтобы подробно осмотреть весь рабочий поселок. Зашли в столярную мастерскую и снова появились. Подошли к бригаде, сверлившей шпуры, и, казалось, интересовались всем, а также каждым отдельным человеком, потому что быстрым взглядом приковывались к каждому лицу. Вдруг они остановились подле кельнера Генри Графа.
Один из них сказал?
- Господин Больман!
- Генри Граф сейчас же обернулся. Что же это? Значит, его совсем не зовут Генри Графом? И почему кельнер так побледнел?
- Так вот ты где, Больман! - сказал второй человек. - Едем с нами.
Генри Граф сделал жест отчаяния, он побледнел, как снег в лесу.
- Я ведь работать хотел! - крикнул он. - Посмотрите.
Но один из них сказал:
- Еще два года - потом вы свободны.
Теперь все было ясно: кельнера хотели забрать. Товарищи сбежались и окружили комиссаров и арестованного.
Мориц положил руку на плечо одному из комиссаров.
- Оставьте его здесь, господин комиссар, он, право, хороший товарищ!
Остальные тоже принялись их упрашивать. А слесарь достал из кармана несколько папирос и собирался их сунуть одному из них.
- Бросьте, - шепнул он ему. - Закройте глаза, господин комиссар. Неужели ничего нельзя поделать?
Нет, ничего нельзя было поделать. Кучка товарищей проводила кельнера до автомобиля.
- Смотри же, возвращайся поскорее! Стисни зубы! Беда не так уж велика!
- Да, я непременно вернусь!
И они смотрели вслед автомобилю, пока он не исчез.
В этот вечер в бараке было сравнительно тихо. Все разговоры вертелись вокруг комиссаров и автомобиля и Генри Графа, которого в действительности звали Больманом.
- И зачем он, дурак, обернулся сразу, когда они его назвали Больманом? Ему надо было просто удрать!
- А как же он мог догадаться, что это полиция? Все мы принимали их за строителей. Разумеется, Генри не могло это и в голову прийти. Экое несчастье!
И все говорили о том, как Генри отплясывал с тросточкой и котелком, как казалось, что он вот-вот упадет, как он пускался вприсядку и при этом вертел шляпой над головой, выбрасывая то левый, то правый каблук и распевая на чужом языке. Нет, нет, как же это может быть? И вот он теперь сидит в каталажке!
Так и не состоялся концерт. Играли раздраженно в карты, чтобы скоротать вечер, и рано закутались в одеяла.
Случались еще и другие происшествия в поселке "Счастливое пристанище". Например, эта история со старичком каменщиком. Вы помните, у него была широкополая шляпа с остатками траурной каймы. Он был стар и только путался у других под ногами и мешал работать, а при ходьбе колыхались сзади его отвислые штаны. Этот старый каменщик, как-то вечером рассказывавший про свой сад и распотешивший товарищей попыткой передать пение соловья, однажды исчез. Этого не заметили. Только наутро его сосед обратил внимание на отсутствие старичка. Время от времени случалось, правда, что кто-нибудь убегал из поселка, недовольный одиночеством в лесу или условиями общества. Но такой старик! Не может быть. И ведь он жил здесь уже давно. Принялись искать и обнаружили следы ног, шаги, которые вели в лес, все глубже. И там, в чаще, он болтался на дереве. Повесился старик. К дереву прикреплена была записка: "Все, что я заработал и скопил, потеряно. Я слишком стар, чтобы начинать сызнова. Молитесь за мою душу!"
В лесу состоялось по всем правилам погребение. Сперва хотели похоронить его в деревне. Но после продолжительных прений большинство высказалось за похороны в лесу.
- Ему будет приятнее с нами, чем с глупыми крестьянами на кладбище. Здесь он будет покойно лежать, и, может быть, к нему сюда прилетит соловей.
Как же может прилететь соловей? - спросил слесарь.
- Ты все еще не понял? - прикрикнул на него мясник Мориц. - Отчего же сюда соловьям не прилетать, если даже в Берлине водятся соловьи?
- Он прав, конечно, - объявил Георг. - Сюда тоже соловьи прилетят.
Настал час погребения.
Ровно в полдень Леман скомандовал:
Собираться на похороны!
Затем все они углубились в лес. Леман даже произнес настоящую речь, энергично потрясая своею единственной рукой. Всем очень понравилась эта речь. Он сказал, что усопший товарищ - один из тысяч, которые покончили с жизнью просто потому, что она им стала нестерпимой. Между тем как мошенники и спекулянты пошли в гору, таким почтенным людям, как наш покойный товарищ, предоставлялось просто тонуть в болоте, и никто в ус не дул. Только общество "Новая Германия" посмотрело на это иначе. Поздно оно образовалось, но не слишком поздно. - Наш покойный товарищ, - сказал в заключение Леман, - такая же жертва войны и революции, как какой-нибудь генерал или министр. Люди, которым предстоит ходить над его могилой, будут счастливее, чем был он.
Затем он отошел от могилы, раскурил трубку, и церемония была окончена.
Речь понравилась и вечером оживленно обсуждалась. Особенный отклик нашли слова про министра и генерала, ведь старик был только бедным каменщиком. Все находили, что Леман, хотя он и бывший офицер, - человек обходительный и что с ним можно ладить.
Снег так же быстро исчез, как появился. Теплым ветром потянуло с юга, закапало и потекло с деревьев. В несколько дней снега как не бывало. Засияло солнце, и в первый раз мясник Мориц снял свою бурую вязаную куртку. Он вспотел.
Чуть только она немного просохла, степь затрещала и затарахтела, словно аэропланы зажужжали над землей: тракторная колонна принялась за работу. Изо дня в день ползла она поперек равнины. Сначала тракторы тащили за собою плуги, потом шарошки, разрыхлявшие и резавшие землю, потом - удобрительные машины, потом бороны и катки. Это продолжалось несколько недель подряд. Все время ползали эти колонны по степи, как странные гусеницы.
- Веселей! - кричал Леман. - Скоро они и сюда приползут.
В те же дни произошло другое событие, о котором много говорили в бараках.
Как-то со стороны "Счастливого Моста" примчался развивший необыкновенную скорость автомобиль и сразу остановился. До этого времени такой машины еще не видели в поселке, так как автомобили Общества, по временам появлявшиеся, были ремонтированными старыми ящиками. Из автомобиля вышли четыре господина, среди них - один рослый, широкоплечий, в старом дождевом плаще, другой немного кривой, маленький, иссиня-бледный, в длинной шубе.
потом - маленькому кривому, с иссиня-бледным лицом. Они пожали ему руку, и вся группа зашагала по рабочему участку. Леман давал объяснения рослому господину, широко размахивая рукою, - по-видимому, был и вправду взволнован Посетители осмотрели бараки, столярную мастерскую, кухню, все. Беседовали с тем, с другим, кто оказывался поблизости, после чего пробыли еще полчаса в конторе у Лемана. Потом опять уселись в автомобиль, который, сразу взяв с места, так же стремительно унесся по дороге.
Черт побери, это были, по-видимому, люди исключительного положения! Уж не директора ли общества? А этот сутулый бледный старик, так похожий на выходца с того света? А тот большой, со смуглым лицом?
- Кто эти гости?
- Начальство, - ответил Леман, все еще сильно взволнованный и нервно раскуривавший трубку.
- Кто был этот крупный мужчина? - спросил Георг, которого заинтересовало спокойное и ясное лицо посетителя.
Это Шелленберг, - ответил Леман. - А маленький старик - это Аугсбургер, бывший банкир, завещавший Обществу все свое состояние. Теперь он состоит коммерческим директором.
- Ну. что ты на это скажешь? - напустился мясник Мориц на кривоногого слесаря. - Сколько раз ты хвастал, будто ты полгода работал у Шелленберга. А теперь, когда этот Шелленберг приехал сюда, ты не узнал его!
Слесарь зашатался на своих кривых ногах, надвинул шапку на лоб и почесал за ухом.
- Это был не тот Шелленберг, у которого я работал, - пробормотал он, запинаясь, потому что невероятно оскандалился и стоял перед товарищами, как жалкий лгун. - Он показался мне знакомым. Это был Шелленберг и в то же время не был Шелленберг.
- Не смей больше хвастать своими баснями! - пригрозил ему Мориц увесистым кулаком - Слышишь! Стыдно вспомнить, чего он только нам не врал!