Братья Шелленберг.
Книга вторая.
Глава 7

7

Лиза весь день была в большом волнении. В шесть часов вечера в Берлин должна была приехать фрау фон дем Буш. Хотя Лиза еще днем закончила все приготовления и "прямо-таки замучилась", на вокзал она приехала с десятиминутным опозданием. По счастью, поезд, по-видимому, тоже опоздал на несколько минут. Поток пассажиров как раз в это время струился по перрону.

Лиза заметила свою мать, укутанную в пальто и меховое боа, перед вагоном. На ней была шляпа с чрезмерно широкими полями и вуаль. Фрау фон дем Буш любила одеваться в дорогу экстравагантно, в стиле блажной английской миллионерши, с опозданием на несколько лет против моды, но дорого в отношении материалов.

Фрау фон дем Буш махнула ей зонтиком. Этот жест показался Лизе немилостивым и нетерпеливым.

- Вот и ты, мамочка! - крикнула Лиза и бросилась матери в объятия. - Прости, что опоздала, автомобиль испортился.

- Ах, уж этот мне Берлин! - простонала фрау фон дем Буш, не спуская глаз со своего ручного багажа. - Вот, носильщик номер сорок два, возьмите багаж. Запомни номер, Лиза!

- Какую гадкую погоду ты привезла с собою, мамочка!

Снег падал большими хлопьями, но они тут же таяли на асфальте.

Багаж, наконец, был погружен и тщательно пересчитан.

 Слава богу, одной заботой меньше, - сказала фрау фон дем Буш, и голос ее зазвучал ясно и уверенно. - Прибытие - это всегда самое трудное. Ну, что у вас делается, Лиза? Да, дитя мое, я приехала с тем, чтобы взять немного в свои руки твои дела.

- Я рада, что ты, наконец, оправилась от простуды, мамочка, - постаралась Лиза переменить тему. Ей не хотелось, чтобы мать уже в автомобиле завязала разговор о столь неутешительных вещах.

- Не от одной, а от двух простуд, и ревматизма в придачу. Зима была очень плохая.

"Какой у нее большой багаж! - думала Лиза. - Сколько времени она думает здесь пробыть?"

Дети, Гергард и Марион, встретили бабушку на площадке лестницы. Они больше получаса прождали ее за дверьми. Увидев бабушку, они испустили громкий, радостный рев.

 Да не кричите вы так, сорванцы! - успокаивала их фрау фон дем Буш. - Что скажут соседи? Войдем сначала в квартиру! - Она приласкала, расцеловала детей, и ее немного холодное обычно лицо сияло счастьем, покраснело от радости. - Наконец-то я вижу вас, и как же вас красиво нарядили!

Девочка вся отдавалась ласкам бабушки. Повисла на ней всею своей тяжестью и упала бы, если бы ее не поддерживали.

Гергард, напротив, был сдержан и застенчив. Он, сколько мог, извивался в объятиях бабушки, избегая ее поцелуев. Он не любил их. Где она целовала его, там оставалось мокрое пятно, а этого он терпеть не мог. "Она усатая", - думал Гергард. И в самом деле, у фрау фон дем Буш росло над верхней губою несколько тонких волосиков, которых, однако, никто обычно не замечал.

- Разденься же сначала, мамочка!

Фрау фон дем Буш все еще была в пальто. Сняла только боа. Шляпа у нее съехала немного набок от детских объятий.

 Не могу наглядеться на них, - воскликнула она. - У Марион - такие же славные красненькие щечки, какие у тебя были, Лиза. Просто яблочки! У Гергарда не такой здоровый вид. Это совсем другое лицо, - нерешительно сказала она, и Гергард, не поняв ее, но почуяв неприятный смысл этих слов, подозрительно взглянул на нее.

Фрау фон дем Буш положила детям шоколадки в рот.

- А ты, тебя как зовут? - обратилась она вдруг к горничной.

- Мари, - ответила та и рассмеялась.

 Ты чего смеешься? Вздумала бы только служанка в моем доме так смеяться! Принеси нитку и иголку, разве ты не видишь, что у Марион распустилась петля на чулочке? Ах, где только глаза у нынешней прислуги!

Гергарду пришлось принести бабушке французскую грамматику и показать, сколько он прошел.

- А как сказать: "я - здесь", Гергард? - спросила она.

Гергард знал, как это сказать, но ему показалось обидным, что ему в таком повелительном тоне задают глупые вопросы, и поэтому не ответил. Его серые глаза блестели упрямо, то были глаза Венцеля. Кроме того бабушка обнаружила загнутые уголки в грамматике и обещала Гергарду научить его завтра делать обложки для книг.

- Гордый, своенравный ребенок, Лиза, - сказала бабушка. - Но уже ясно видна большая даровитость отца.

Наконец фрау фон дем Буш отпустила детей и сняла с себя дорожный костюм. Она поцеловала Лизу, долго и нежно смотрела ей в глаза. Затем они обе перешли в столовую.

- Я распорядилась сейчас же подать на стол, мамочка.

- Вот это хорошо, я сильно проголодалась! Да, мне давно уже следовало приехать в Берлин, чтобы обо всем этом переговорить с тобою.

- Не пообедать ли нам сначала, мамочка? - сказала Лиза, хмурясь.

 - когда дети пошли спать, - фрау фон дем Буш уже нельзя было остановить.

- Ну вот. - произнесла она, откинувшись в кресле, и Лиза поняла, что теперь уже мать не даст заговорить себе зубы. - Итак, - начала фрау фон дем Буш, - вы все еще ссоритесь?

- Ссоримся? - Лиза смотрела на мать в недоумении.

- Ну да, ссоритесь. Вы ведь оба дети. Венцель - тоже. О господи, какой это ребенок, дикий мальчишка, делающий глупости. Но нельзя отрицать, и я это всегда признавала, что у него много положительных качеств. Например, он смел, мужествен, решителен, - этим достоинством не все мужчины обладают, а лишь очень немногие. При этом он, в сущности, добродушен.

Лицо у Лизы горело.

 Мама, - перебила она мать, разволновавшись, - ты, по-видимому, нарочно извращаешь создавшееся положение, оно ведь тебе достаточно известно!

- Нарочно? Да что ты, дорогая моя?!

- Да, нарочно! Ты превосходно знаешь, что между мною и Шелленбергом все кончено, раз и навсегда.

Фрау фон дем Буш снисходительно усмехнулась.

- Это фразы, Лиза, - ответила она. - Я знавала супругов, по три раза расходившихся и сходившихся. Венцель - натура необузданная, ему надо дать перебеситься. Я уверена, что уже теперь он иначе смотрит на дело. Во всяком случае я попытаюсь...

- Я тебе сотни раз повторяла, мама, - сказала она, упрямо морща лоб, - о примирении не может быть и речи. По крайней мере с моей стороны, - ни за что, никогда! Да и Шелленберг...

Фрау фон дем Буш ласково ухватила Лизу за руку.

 Я ведь тебе только добра желаю, - заговорила она опять. - Мы можем поговорить обо всех этих вещах спокойно и откровенно. Я для этого и приехала в Берлин. Столько приходится слышать! Еще недавно был у меня полковник фон Карловиц из Берлина. Чего он только не рассказывал! Венцель, кто мог бы это предвидеть, сделал, по-видимому, совершенно исключительную карьеру! Кто мог предполагать в нем такие дарования? Полковник фон Карловиц говорил, что Венцель один из замечательнейших людей в Берлине. Впрочем, скажу прямо, в больших способностях Венцеля я никогда не сомневалась.

Лиза скривила губы.

 Это мне тягостно, мама!

- Но я не понимаю, как это может быть тягостно тебе.

Нужно же уметь обо всем говорить спокойно. Итак, время для примирения, по-твоему, еще не пришло? Жаль, очень жаль! Я бы это приветствовала. Полковник Карловиц рассказывал, что дела у Венцеля идут положительно блестяще. Он говорил о сказочных богатствах.

Лиза страдальчески прижала ладони к вискам.

- Ах, мама, ничего не хочу я знать про эти богатства. Не нужно мне этих понахватанных денег!

- Какая же ты глупая! - воскликнула она. - Ты ведь не перестала быть его законной женою! Как хорошо, что я приехала! Ты - артистка, идеалистка, естественно, что ты не умеешь отстаивать свои интересы.

- Я довольна тем, что имею, - раздраженно ответила Лиза.

- Ты довольна? А полковник Карловиц рассказывал, - может быть, он преувеличивает, - будто Венцель купил недавно яхту одной великой герцогини!

Фрау фон дем Буш хотелось все узнать, все подробности, только для этого она, собственно, и приехала в Берлин.

фон дем Буш была посвящена во все.

Убедившись, что на возвращение Венцеля нет надежды, Лиза примирилась - правда, ценою больших мучений - со своей судьбой. Сперва она играла роль покинутой, оскорбленной жены. Несколько месяцев она в самом деле была очень несчастна. Все достоинства Венцеля внезапно предстали перед нею в ярком свете. Но время проходило, достоинства тускнели, а недостатки выступали ярче. Теперь она уже видела только недостатки Венцеля и сознавала, что такой человек, как он, ей "не подходит". Однако горе и вначале не удерживало ее, по крайней мере внешне, от прежнего, привычного образа жизни. В ее гостиной толпились посетители. Приходили обедать, когда угодно, пить чай. К Лизе Шелленберг всегда можно было прийти, всех она встречала с распростертыми объятиями. Не проходило дня без трех, четырех гостей. Дважды в неделю устраивались квартетные вечера, каждый день она брала урок пения. Концерты, театры, приглашения всякого рода. Лиза замечала, как повышался интерес к ее особе, по мере того как слухи о богатствах Венцеля разрастались. На ней останавливались пристальные взгляды, и ее приятельницы начали ей намекать на эту перемену: "Лиза, приходится слышать такие вещи..." Но Лиза обнаруживала крайнюю чувствительность, мгновенно выпрямлялась и одним взглядом умела положить конец дальнейшим объяснениям. "Не будем об этом говорить, ни слова больше".

Не в характере Венцеля было скупиться. В душе он не питал к Лизе злобы. Напротив, он знал, что глубоко оскорбил ее. Она была к тому же матерью его детей, и он хотел, чтобы они получили самое лучшее воспитание. Но притязания Лизы с каждым месяцем росли.

Михаэль в эти годы состоял посредником между Лизой и братом. Венцель, ценивший ясность в отношениях, несколько раз предлагал ей развод, через Михаэля и адвоката, на блестящих, в материальном смысле, условиях" Часто Лиза почти готова была согласиться. Но с тех пор, как его богатство стало легендарным, она упрямо отвергала все предложения.

Она покупала белье, покупала платье и обувь, покупала шляпы и меха, но все счета велела посылать Венцелю. Он распорядился оплачивать их, но предупреждать фирмы, что впредь по долгам жены отвечать не будет. С некоторыми фирмами у него начались тяжбы. Лиза обратилась к другим поставщикам, - и опять Венцель был засыпан счетами.

 Жаль, что она вынуждает меня к другим мероприятиям, - сказал Венцель, злобно усмехнувшись. Он поручил заняться этим одному из своих адвокатов, и судьи, окаменевшие от изумления при виде этих счетов, объявили Лизу недееспособной.

Когда адвокат явился к ней с этим известием, Лиза первый раз в жизни упала в обморок. Три дня она еле передвигалась по комнатам, бледная, как мел.

- Я не могла думать, что он подлец, - говорила она. - Это самое страшное разочарование, я считала его только легкомысленным.

И из-за этого процесса, который в освещении Лизы как бы еще не был закончен, фрау фон дем Буш в этот вечер снова сильно разволновалась.

 Как хорошо, что я все-таки приехала навести тут порядок, Лиза! - воскликнула она. - Разумеется, адвокаты делают с тобой, что хотят. Завтра я поеду к адвокату Давидзону. Это старый друг твоего отца. Знаешь, на что я решилась, Лиза, в эту самую минуту?

Фрау фон дем Буш от волнения встала и отважно глядела на Лизу.

 На что, мама? - спросила Лиза.

- Завтра же я пойду к Венцелю!

- Он тебя даже не примет, мама, - сказала Лиза с насмешливой улыбкой.

 О, он не посмеет не принять меня! - сказала она, сжав маленький, бледный кулак.