| Автор: | Келлерман Б., год: 1935 |
| Категория: | Роман |
17
Блеклые листья прилипали к оконным стеклам. Завывал ветер. Дождь шуршал по стенам, дни становились короче. У Женни в ее маленькой вилле, имевшей снаружи такой веселый вид, все еще были опущены шторы. Все еще, как призрак, бродила Женни по своим комнатам взад и вперед, не зная покоя. Она почти не отличала дня от ночи.
Сегодня тридцать первое октября, последний день. Она сообщила капитану Макентину, что с первого ноября предоставляет дом в его распоряжение. Итак, сегодня последний день, и сегодня это должно произойти.
- Я сдержу слово. Я написала ему, что завтра он может распорядиться домом по своему усмотрению, - говорила себе Женни. - Ну, хорошо, меня здесь больше не будет.
У нее вошло в привычку вслух беседовать с собою, расхаживая по комнатам или свалившись от усталости в кресло. Все было приготовлено. Шофера и камеристку она рассчитала уже месяц назад. Они ей только мешали. Кухарка должна была завтра покинуть дом. Только управляющий домом жил неподалеку в садовом павильоне.
Да, сегодня, стало быть, последний день. Вот он и наступил! Она оделась в любимое желтое шелковое кимоно и ходила по комнатам с мечтательной тихой улыбкой на губах. Только по временам она останавливалась и устремляла взгляд в пространство. Глаза у нее сделались очень большими и светлыми. И она громко говорила с Венцелем. Рассказывала ему разные вещи. Посмеивалась немного перекосившимися губами, внимая его ответам.
Она говорила:
- Вот и ты, мой милый мальчик!
Или же:
- Отчего ты уже уходишь? Побудь еще немного со мною. Ах, эти вечные совещания! - и с напускной досадой хмурила брови.
Она говорила:
- Какой же ты глупый, Венцель! Хочешь жениться на этой женщине, - ну, и женись! Я никогда не спрашивала, хочешь ли ты жениться на мне. Мне было и так хорошо. Женитьба ведь не повод уходить от меня. Ты мог мне все сказать, ты мог бы мне даже сказать, что отныне мы будем жить только как друзья, я бы и это поняла, я ведь не такая глупая.
Она ясно видела перед собою лицо Венцеля, его смуглую кожу с большими порами, его зубы, его плотный, сильный рот, его глаза. Линии век были не плавными, а угловатыми. Если бы нарисовать глаза Венцеля, получились бы одни только углы. А сами глаза были немного сурового, резко серого цвета. Даже когда Венцель был весел и смеялся, его глаза сохраняли некоторую суровость. Это, вероятно, объяснялось их оттенком.
Она сызнова переживала всю свою жизнь с Венцелем. Огонь в хельбронненском камине - как он пылал и слепил глаза! Что Венцель сказал тогда? "С твоей стороны я ничего не потерплю, но для себя требую полной свободы". И она сдалась без сопротивления. Неделя на Балтийском море, гроза, - все словно сон. Ты помнишь? Как он отнес тебя на руках в каюту, когда полыхали молнии, и как сказал: "Посмотрим, рыцарственны ли боги". Женни тихо рассмеялась. Смех прозвучал, как тихий крик о помощи.
- О, какой же ты беспутный мальчик! - воскликнула она.
И опять она увидела перед собою его лицо, каким оно явилось ей в первый раз Что-то страшное было в этом лице, мелькавшее в нем только порою, редко, а потом исчезавшее. Что же это было? Чем объяснялось? Это была черта насильника. Быть может, Венцель был из числа людей, способных убивать.
И вдруг она услышала хвалебный гимн маленького Штольпе, который он пел в автомобиле, когда они ехали театр на "Свадьбу Фигаро". Ты помнишь? Это было первое свидание, и Венцель опоздал, и заснул потом в ложе. Что сказал Штольпе? Вспомни же! "У него есть размах. Во всем, что он делает, есть размах". - Сказал он это? Или сказал "охват". Женни опять поднялась и пошла бродить по комнатам. Длинное желтое шелковое кимоно волочилось за нею по полу. Венцель так любил видеть ее в этом кимоно. Он ей привез его из Парижа.
- Неужели ты так влюбился в эту женщину, что не можешь видеться со старой приятельницей? Ты так неистово любишь ее? Быть может, ты и в страсти своей так же безудержен, как во всем? Я не сержусь на тебя, милый! Я только не понимаю тебя. За тон твоего письма я уже давно на тебя не в обиде. Твой тон стал фальшив с того мгновения, как тебе изменила обычная откровенность. О, приходится мне думать, что женщину эту ты любишь безмерно.
В смятении ходила Женни взад и вперед. Желтое кимоно загоралось в зеркалах, потом гасло и снова вспыхивало в зеркале темной комнаты.
- Прошлой ночью мне снился ядовитый цветок, - морща лоб, задумчиво говорила себе Женни. - Маленький, желтого цвета, в виде звездочки. Но я заметила его уже издали, подбежала к нему. А ведь было в лесу столько милых, простых цветов. Я видела только этот блестящий, желтый. Что я сделала с ним?
Долго стояла она в раздумье. Не могла вспомнить продолжения сна.
- Спокойной ночи, мой мальчик, - сказала затем Женни с улыбкой, - тебе пора теперь уходить, а Женни пойдет спать.
И сплетя руки на затылке, она прочитала тихим голосом, почти так, словно декламировала в театре:
Лютне моей внемли.
Тебе еще? Дремли.
Два раза повторила она эти стихи, и в последний раз - с тихим стоном, с мольбою о помощи в голосе. Потом крикнула:
- Спокойной ночи, Венцель!
И пошла в ванную комнату.
Женни пустила горячую воду в бассейн, потом обернулась и взглянула на скамью.
- А ты опять тут, Венцель! - сказала она, тихо смеясь.
Да, он сидел тут. Как часто сидел он тут, когда она купалась! Повсюду в доме присутствовал он, куда бы Женни ни направлялась. Эту комнату он особенно любил, мягкое освещение в ней было приятно его глазам. Свет падал из чаш на потолке, тонкий и нежный, как лепестки розы.
Женни разделась и вошла в бассейн.
Смотри, Венцель, - сказала она, обращаясь к скамье.
С минуту она сидела тихо и опять произнесла, но на этот раз совсем тихо:
- Чего же тебе еще? Дремли.
Потом сказала, опять глядя в нишу:
- Теперь смотри, как я пойду спать, Венцель!
- Видишь ты это? - спросила она.
Лезвие блеснуло, и в тот же миг Женни быстрым движением перерезала себе жилу на левой руке. Потекла кровь, и Женни показала ее, торжествуя:
- Видишь, вот это кровь Женни. - сказала она, судорожно смеясь, и глаза у нее широко раскрылись.
Рана болела. Женни опустила руку в воду, и кровь заструилась. Как багровый пар, клубилась кровь в воде. Вскоре уже не стало видно руки, а вот багровый пар уже скрыл ее чресла. Она задвигалась, и вода в бассейне стала теперь совсем того же красного оттенка, как стены в комнате. Женни закрыла глаза и долго не шевелилась. Но вдруг испугалась. Что-то треснуло. Какой-то громкий треск раздался вдруг у нее в ушах. Она очнулась.
Что это? Что я делаю? - воскликнула она. - Зачем я это делаю? О боже, нет, я не хочу этого.
- Но ведь в доме нет никого, - тут же сказала она себе, и ее вдруг испугала пустота в доме. Она попыталась выйти из бассейна. Два раза срывалась она с лестницы, - так дрожали у нее ноги. Наконец это ей удалось. Остановившись посреди комнаты, она зажала правой рукою раненое запястье, попыталась шагнуть вперед, но страшно зашаталась.
- Помоги же мне, Венцель! - громко крикнула она и свалилась на пол. - Помоги мне, пока не поздно. Я этого не хочу!
А вот и шаги слышны. Вот и Венцель. Он берет ее на руки и уносит, как в тот день, когда молнии полыхали вокруг корабля. Но нет, это не Венцель. Может быть, это Михаэль? Да, ее уносит Михаэль. И почему он так быстро бежит?