Город Анатоль.
Часть первая.
Глава XIII

XIII

Рано утром Жак сидел в пижаме за столом и переписывал начисто свою докладную записку господам Альвенслебенам. Переписывал тщательно, -- ведь известно, какие педанты все эти немцы. С ними держи ухо востро, на каждой запятой можно споткнуться и сломать себе шею. Будем надеяться, что с обратной почтой они пришлют денег. Жак был на мели. Феликс тоже ничего не мог ему дать. Он жил на двести крон в месяц: приходилось приносить жертвы науке. За перестройку библиотеки ему пять лет придется выплачивать долг. У Рауля деньги есть, но его "пичужка" смотрит за ними в оба. А госпожа Ипсиланти и прочие скупердяи упрямо сидят на своих тысячах и все высиживают и высиживают свои три процента. Ну и публика!

Когда Жак спустился в вестибюль, солнце уже заливало его своими лучами. Было, должно быть, около полудня. Ксавер, старший лакей, стоял у входа и с кислой миной на лице ковырял в ушах маленькой костяной ложечкой. Весь он был похож на заржавленный, слегка погнувшийся гвоздь. Синеватое лицо и узкие, блудливо дрожащие руки, усеянные веснушками. Перхоть с головы сыпалась, как ржавчина. Нет, красавцем этого Ксавера никак нельзя было назвать. На его засаленном фраке блестели медно-красные и бронзово-зеленые пятна. Настоящая патина!

-- Ну, как дела, Ксавер? -- весело спросил Жак и хлопнул его по плечу. -- Что нос повесил?

Ксавер покачал головой и обтер ложечку о штаны. Плохие времена! Он думает уехать из Анатоля. На губах у Жака мелькнула какая-то непонятная улыбка, словно он чему-то удивлялся.

-- Теперь, когда, может быть, все вот-вот изменится?.. -- загадочно сказал он. -- Кто знает? Быть может, сегодня или завтра все станет по-другому. Нужно только терпение!

Жак сказал все это как будто между прочим. Затем он вдруг переменил тон и спросил:

-- Да, вот что я хотел узнать: барон Стирбей был сегодня ночью в гостинице?

-- Барон Стирбей? Нет, его здесь не было.

-- А кто живет в номере четвертом, Ксавер?

-- В номере четвертом? Барышня Маниу.

Жак начинает проявлять признаки беспокойства. Он смотрит на длинные, блудливые руки Ксавера и спрашивает:

-- Какая барышня Маниу? О ком ты говоришь?

-- Франциска Маниу, дочь покойного хозяина усадьбы.

Жак улыбается:

-- Ах как интересно! Та самая Франциска, которая была замешана в тогдашнем процессе?

-- Да, та самая.

-- И ты говоришь мне это только теперь?

-- Она приехала на похороны отца и сперва назвалась другим именем. Она, должно быть, хотела остаться неузнанной. Но, конечно, на похоронах ее сейчас же все узнали. А сегодня утром в шесть часов она уехала.

-- Как? Уехала? Куда же она отправилась?

-- Она не оставила адреса.

Корошек высовывает свою дыню из стеклянной двери конторы, и Жак умолкает. Переменив тон, он заявляет Ксаверу, что, может быть, здесь скоро начнется постройка железной дороги. Он говорит так громко, что Корошек непременно должен его услышать.

-- Честь имею пожелать вам доброго утра, господин Грегор! -- бубнит Корошек и отвешивает поклон.

И тотчас с любопытством спрашивает, серьезно ли господин Грегор думает, что здесь пройдет железная дорога. Жак снова загадочно улыбается.

-- Все возможно, -- говорит он. -- Нужно только насадить здесь какую-нибудь промышленность, и государство вынуждено будет построить наконец эти несчастные двенадцать километров через горы.

приветствовать! Корошек восхищался своим гостем, который так умно умел говорить обо всем и в голове которого роились планы, как поднять торговлю и улучшить транспорт в этом городе. Если бы все пошло так, как он рисует, Анатоль за несколько лет стал бы таким же огромным, как Будапешт или Бухарест, а "Траян" превратился бы в сверкающий дворец! Корошек любил разговаривать с Жаком. Уверенность этого молодого человека, его осанка, его походка вливали и в Корошека бодрость. После беседы с Жаком настроение у него повышалось, а Жаку это было только приятно: Корошек тогда не думал о неоплаченных счетах.

-- Это степной песок, -- объясняет Жак. -- Выветрившийся гнейс.

-- Выветрившийся гнейс?

Корошек с изумлением смотрит на своего гостя, рот у него чуть-чуть приоткрыт.