| Автор: | Келлерман Б., год: 1932 |
| Категория: | Рассказ |
XXVI
-- Вы говорите, что потеряли веру в человечество?
-- Я предъявляла к людям слишком большие требования. И конечно, должна была разочароваться.
-- Может быть, вы слишком большая идеалистка?
-- Это всегда было моим недостатком.
На этом беседа была прервана. Карола должна была вернуться к своим обязанностям за стойкой бара, а французская певичка начала декламировать:
За горбуна пойти отец меня заставил.
В день свадьбы мой горбун мне синяков наставил.
Карола так много пережила в жизни, что каждый на ее месте потерял бы бодрость духа. Не раз приходилось ей расставаться с иллюзиями - жизнь разбивала их одну за другой. Вначале она стала артисткой. Но что вы хотите? В столичных театрах нужно не столько быть талантливой, сколько уметь ладить с директорами, а этого она как раз не умела. У нее были друзья, но все они оказались слабыми, трусливыми, мелкими людьми. Однажды она горячо полюбила человека, который клялся и божился, что женится на ней. Но в конце концов что же оказалось, как вы думаете? Он был женат. Это самое жестокое разочарование в жизни Каролы, она думала, что никогда не переживет его, так как чувствовала себя созданной для семейной жизни. Она смотрела на брак как на добровольный союз, в котором обе стороны сохраняют некоторую личную свободу. О, она была благоразумна и знала жизнь. Брак ни в коем случае не должен превратиться в порабощение.
Как умно она говорит! Рауль любит слушать ее. У нее есть житейский опыт и знание людей. И голос ее звучит красиво и тепло, все гласные поют.
Разумеется, Карола выставляла свои требования. Разве она не имеет на это право? Прежде всего она выйдет замуж только за образованного человека. Но теперь, когда она принуждена работать в баре, на осуществление ее желаний мало надежды. Рауль уверял ее, что есть достаточно мужчин, лишенных предрассудков, и украдкой гладил ее полную, белую руку, на которой сверкали камни. Карола встала, и Рауль уловил быстрый благодарный взгляд ее больших и теплых глаз. Рауль, бледный и вялый, всё еще страдал от тяжелой душевной депрессии, часто переходившей в мрачную меланхолию. Теперь он проводил в "Парадизе" каждый свободный вечер за исключением субботних и воскресных дней, когда бар наполнялся крикливыми пьяными людьми. Уже приближаясь к "Парадизу", Рауль чувствовал себя легче и свободнее, а как только входил туда, его согревал мягкий свет, исходивший из больших и теплых глаз Каролы. Она приветствовала его дружеской улыбкой и подходила к его столику выпить лимонаду.
-- А вы не хотите ликеру, Карола, или, может быть, стакан шампанского?
Нет, она не хотела:
-- Благодарю.
без всякой видимой причины. Ах, эти белые плечи! Ну что стали бы говорить в городе! Да ничего, люди ко всему привыкают. Он, конечно, перед этим взял бы ее из бара и устроил на какое-нибудь приличное место.
к его колену, и вдруг ее бледное лицо залилось румянцем, а в темных глазах вспыхнуло пламя. В этот вечер она больше не подходила к нему, точно испугавшись, что выдала себя. Только ее глаза иногда искали его.
У Рауля было много случаев наблюдать за Каролой. Она всегда была одинаково любезна со всеми гостями, шутила, но не допускала никаких грубостей. Небольшие вольности она принимала со снисходительной улыбкой, двусмысленностей и смелых шуток просто не слушала. Когда однажды Яскульский, изрядно выпив, попытался пустить в ход руки, она дала ему звонкую пощечину, над которой никто не смеялся громче, чем сам Яскульский.
А этот Ники Цукор - насквозь развращенный человек. Для таких, как он, нет ничего святого: всё им надо замарать своими грязными лапами. Ники как-то раз заявил, что Карола нисколько не лучше всех остальных, ей только нужно больше предложить. Рауль запретил говорить таким тоном за своим столом и с тех пор игнорировал этого бесстыдного субъекта.