| Автор: | Келлерман Б., год: 1932 |
| Категория: | Рассказ |
VIII
Домоправительница у Яскульского? Рауль хлопнул себя полбу. Этот мужик опередил его! Почему Раулю не пришло в голову пригласить Каролу работать у него секретаршей или закрепить ее за собой каким-нибудь другим способом? Рауль вспоминал о белой коже Каролы и несколько дней не мог продиктовать ни одной разумной фразы. Этот старый дурак, эта деревенщина!..
Вскоре Яскульский собственной персоной явился в контору Рауля, как всегда с громким смехом и шуточками. Ему нужно оформить одно маленькое дельце. Рауль с изумлением уставился на Яскульского. "Каланчу" было не узнать. Куда делись его сапоги с голенищами? На нем был новенький, с иголочки, светло-серый просторный костюм, ослепительно белый воротничок и новые желтые ботинки. Никогда еще Рауль не видал Яскульского таким щеголем, а ведь он знает его уже больше двадцати лет. Старик немного похудел и поэтому казался еще более высоким. Он весело взглянул на Рауля, громко рассмеялся и ударил себя в грудь.
-- Ну что? Ты удивлен, а? -- закричал он. -- Ты, разумеется, уже всё знаешь? Да, это она со мной сделала!
Рауль смущенно покачивал ногой и силился улыбнуться. "Эта деревенщина, -- думал он, -- этот невежда! Значит, и бедра, и прелестная шея - всё досталось ему?"
-- Вот о чем нам надо потолковать, Рауль. Видишь ли, -- с тобой можно говорить откровенно, -- она мне давно уже нравилась. Ее глаза!.. Ну что тут скажешь? Такие огромные... А кожа у нее... -- Он прищелкнул языком. -- Но больше всего нравилась мне, говоря между нами, ее "казенная часть", она просто божественна! Когда эта женщина идет - понимаешь? -- всё это движется так, что я совсем с ума схожу! Я сперва предложил ей сто крон. Приди, мол, разок ко мне. Что тут особенного? Другие приходят за гораздо меньшую плату. Но она только посмотрела на меня с возмущением. Ксавер чуть не лопнул со смеху. Ну, затем я предлагал двести и триста крон. Что ж ты думаешь? Она не пришла! Я дошел до пятисот крон. Пятьсот крон! Понимаешь ли ты, что это значит? На эти деньги можно купить всех девчонок в цыганском квартале. Затем она решила уехать отсюда. Ей не нравилось больше в "Парадизе": работа слишком утомительная, а платят мало. Сидишь каждую ночь до четырех, до пяти часов, это губит ее, говорила она. Я и сказал ей: "Иди-ка ты ко мне, да и дело с концом. Что тебе этот Ксавер платит, то заплачу и я. А кроме того, стол и квартира, и всё бесплатно". Она решила подумать. На следующий день она говорит мне: "Но только смотрите, не воображайте себе ничего такого, господин Яскульский!" - "Нет, нет, что вы!" А сам думаю: "Только бы мне заполучить тебя в дом!"
Яскульский умолкает. Он смущенно просовывает палец между воротничком и шеей.
-- И что же? -- продолжает он изменившимся голосом и тоном полной растерянности. -- Ничего, ну прямо-таки ничего не получается! Пальцем к ней не притронься! Как-то раз я хлопнул ее по "божественной", так она закатила мне оплеуху.
Рауль протирает очки. Он наслаждается беспомощностью глупого мужика. Комичность его положения доставляет Раулю невыразимую радость. Такая женщина, как Карола! И что только забрал себе в голову этот дурень! Она даром живет у него, ест за его столом, и он ей еще деньги платит! Ловко она это устроила, ничего не скажешь! Рауль едва удерживался от смеха.
-- ведь она была актрисой, говорит по-французски. Кто б это подумал? Однако ни чтение, ни французский язык ему ни к чему, и он вчера серьезно поговорил с ней. "Какие условия ты ставишь, скажи откровенно, Карола? Так дело не пойдет; я ведь делаюсь просто смешон".
-- Я совсем обезумел от этой женщины. Мы сидим вместе за столом, я вижу ее каждый час, а один раз - должен тебе признаться, но только это я одному тебе говорю - я подсмотрел, как она купалась. -- Яскульский понизил голос и сложил губы точно для поцелуя. -- Богиня, Рауль, просто богиня! -- прошептал он. -- Богиня, да и только.
Раулю стало не по себе, он заерзал на стуле.
-- И что же? Назвала она тебе свои условия? -- спросил он деловым тоном адвоката.
Он злорадствовал и наслаждался. Яскульский кивнул.
Да, -- сказал он, -- условия она назвала. Она потребовала гарантий, что ее положение будет прочно; она, видишь ли, научена горьким опытом. У нее есть ребенок от одного венгерского офицера; этот офицер судится с ней и не платит ей ни гроша. Теперь ребенок тоже в моем доме. Прелестный ребенок! Без него она не хотела переезжать. Как можно после этого осуждать ее, если она многовато просит? Это ее право. Одним словом, она требует двадцать тысяч крон в год.
Лицо Рауля осветилось улыбкой удовлетворения. Он открыл рот так, что стали видны его большие крепкие зубы, всё лицо его покрылось складками, и он громко расхохотался. Так этому мужику и надо. Рауль знает его баснословную скупость. Он сам пригласит Каролу в секретарши, он это теперь твердо решил.
-- Двадцать тысяч крон в год! -- воскликнул Рауль. -- Ничего себе, недурная сумма!
Да, недурная сумма, -- повторяет он. -- Очень большая сумма! Но в конце концов, почему мы должны только зарабатывать деньги? На участке Гершуна я уже заработал в четыре раза больше. Купил у Гершуна, а три дня назад продал "Анатолийской нефти", вот и всё. Почему же другим не заработать? -- спрашиваю я. Ну что такое двадцать тысяч крон золотом? Отвечай, Рауль: могу я с этими двадцатью тысячами отправиться в постель? Нет, не могу. А с тех пор как я увидал ее в ванне... Нет, само небо посылает мне эту женщину, -- ведь мне уже за шестьдесят! Я бы и женился на ней, если бы она захотела. Ты сам, Рауль, как-то сказал мне, что на ней можно было бы и жениться. Тогда я посмеялся над тобой...
Яскульский остановился перед письменным столом и наклонился к Раулю:
-- Я решил дать ей эти гарантии, за этим я и пришел к тебе, Рауль! Она хочет оформить всё нотариально.