| Автор: | Келлерман Б., год: 1932 |
| Категория: | Рассказ |
XV
В северной части города горела одна из скважин. В Анатоле это давно уже никого не трогало. Каждые две недели где-нибудь загоралась нефть. Неприятно было только то, что ветер относил весь зловонный чад в город. Все улицы заволок густой туман, в котором ничего не было видно; люди задыхались. Это горела скважина номер тридцать два "Национальной нефти", самая доходная из всех скважин компании, проработавшая всего какую-нибудь неделю. Она была глубиной в тысячу двести метров, и бурение ее стоило огромных денег. Нефть горела широким и мощным пламенем. Казалось, целая часть города объята огнем. "Национальной нефти" не везло: скважина номер тридцать два еще, быть может, спасла бы компанию. С расстроенным лицом промчался через город Борис. Он утверждал, что скважину подожгли его враги.
Целую неделю горела скважина, и только на восьмой день удалось потушить пожар. Оказалось, что нефть почти вся выгорела. Добыча была мизерна. С этого дня Борис уединился в своем доме. Его почти не видели в городе. Это несчастье подкосило его. Всё было против него. "Боги против меня!" - мрачно сказал он. Скважина номер тридцать два выбрасывала ежедневно почти три железнодорожных поезда нефти, и Борис, который совсем было пал духом, снова начал надеяться. За несколько дней все могло бы измениться, счастье должно же когда-нибудь улыбнуться им! Но скважина выгорела!
"А вот Янко, -- думал он, -- этому во всем везет. Во всем!" Мисс Сильверсмит уехала домой в отпуск. Ему пришлось уволить нескольких директоров и инженеров, и печать резко нападала на него. А теперь это несчастье с номером тридцать два! Какие-то негодяи, действовавшие через своих подручных, подожгли нефть, -- он был в этом твердо убежден. "Анатолийская нефть" только и ждет, чтобы погубить его. Эти молодчики не отступят ни перед чем.
Борис позвонил и приказал подать ему виски и подложить дров в камин. Вечера стояли уже холодные. Его голос звучал, как всегда, спокойно и тихо, ничто не выдавало страшного волнения, которое он испытывал, только его холодное холеное лицо было бледным. Он долго сидел перед камином, вытянув ноги и глядя в огонь. Он всё видел в игре пламени: свою судьбу, свой закат. Вот плывет яхта сэра Джона: там сидят за ленчем. Борис видит Мери; она склоняет голову над тарелкой, ест финики. Солнечный луч искрится в ее светлых волосах... Мери лежит в голубых широких брюках в кресле на палубе. Ее маленькие загорелые ноги засунуты в плетеные сандалии, ногти на ногах подкрашены красным лаком. Подходит сэр Джон и садится рядом. Он говорит с ней. Борис видит, как движутся его губы. Он узнаёт по движению губ, что они говорят по-английски. Он даже слышит, что именно говорит сэр Джон, только отдельные слова он не может разобрать. Сэр Джон всё еще носит свой солитер на мизинце левой руки. Зеленый огонь вспыхивает в нем при каждом движении руки. Может быть, он подарит Мери на память это кольцо, или старинные китайские чаши, или черную вазу Уан-ши, которая стоила пять тысяч фунтов. Мери любит знаки внимания. Разумеется, ее любовь нельзя этим купить, но все же ей нравятся подарки. Сэр Джон до сих пор пользуется успехом у женщин, хотя ему за шестьдесят. Может быть, Мери уже отдалась ему, как знать? Вот она смеется. Если бы Борис был с ней, она, может быть, отдалась бы ему. А может быть, и нет, как знать? У Бориса сжалось сердце. Пламя в камине задымило. Мери и Джон исчезли. Ах, какой всё это вздор!..
Борис ясно сознает, что у него нет спасения. Знаки на рассыпающихся поленьях говорят слишком ясно. Он привык жить широко, таков его стиль. Первоклассные отели! Он не может есть, если лакеи плохо вышколены, лучше он будет голодать. Спальные вагоны, каюты первого класса, выхоленные, утонченные женщины, театры, званые обеды - вот его мир. Если "Национальная нефть" рухнет, что с ним будет? Кто он такой? Мелкий помещик, который не в состоянии даже платить проценты за свои обремененные долгами имения.
бы своей должности при посольстве в Лондоне. Он потерпел крушение, погас, как задутая свеча, умер. Он перестал быть европейцем. Берлин, Париж, Лондон - все куда-то кануло. Поезда-люкс, отели, театры, женщины, Мери - все в прошлом!
Борис осушает стакан и встает. Он очень худ и бледен, но лицо его спокойно и сосредоточено.
-- Мне осталось только одно, -- тихо говорит он по-английски , -- Янко!
Только Янко еще может спасти его. Он решил обратиться к Янко, как ни трудно было ему пойти на это унижение.