Флотские будни.
Примечания

ПРИМЕЧАНИЯ

Примечание 1 

Окраска и полировка

Корабль, который попытался бы принарядиться исходя только из выделенной ему по ведомости краски, через три месяца будет выглядеть столь же непрезентабельно, как батарея или полк, содержащие офицерскую столовую или оркестр в рамках исключительно военного обеспечения. А потому, помимо всего того, чего можно добиться стратегией и дальновидностью, офицерам приходится запускать руку в собственный карман для приобретения множества мелочей (весьма недешевых), которые способны придать их кораблю щегольской лоск. Это знание буквально вбили в меня, пока я восхищался геральдическим щитом на носу и орнаментом из завитков на бортах тяжелого крейсера.

- Да, - сказал мне один мой приятель, - требуется как минимум пятьдесят книжек (речь шла о сусальном золоте), чтобы поддерживать все это в приличном виде.

- Ничего подобного - семьдесят, - возразил второй.

- Ты-то откуда знаешь?

- Ну, кому-то же приходится все это заново золотить, а верфь не выдаст семьдесят книжек за просто так, - прозвучал многозначительный ответ.

Если бы существовал какой-то способ точного подсчета, налогоплательщик немало бы удивился суммам, которые личный состав армии и флота тратит за привилегию находиться на службе ее величества. У обоих ведомств наверняка найдется немало любопытных и пикантных историй на эту тему. 

Примечание 1а 

Поскольку комфорт экипажа и эффективность корабля, не говоря уже о спокойствии капитанского духа, зависят от первого лейтенанта, капитан, как правило, крайне придирчив в выборе главного помощника.

Приведу только несколько обязанностей первого лейтенанта. Он должен исполнять обязанность своего рода фильтра между экипажем и капитаном: задерживать необязательное и доводить до сведения все необходимое. Иначе говоря - осуществлять тонкую и беспощадную редактуру. Он должен заниматься организацией на борту всего и вся, а заодно упорядочивать обязанности каждой матросской и офицерской души на следующий день, неделю или месяц. Он должен обзавестись колодой своеобразных карт - по одной на каждого члена экипажа, регулярно погружаться в глубокие размышления, а затем перетасовывать их так, чтобы это наилучшим образом отвечало интересам службы. В то же время он не должен позволять собственному раздражению влиять на взаимоотношения с кают-компанией, официальным лидером которой он является, и всегда ощущать разницу между подчиненными в служебные часы и джентльменами, коротающими часы досуга во всевозможных препирательствах.

Помимо всего, он должен уметь добиваться от людей максимума, но не давлением авторитета, поскольку это рано или поздно приведет к взрыву, а на основе их искренней симпатии к его персоне.

Кают-компания молода, полна юношеского строптивого задора и находится в постоянном близком общении с самой собой. Как вы думаете, сколько ума, такта, опыта и знания психологии требуется для ее усмирения? Сверх того, первый лейтенант обязан той парой глаз, которую люди его положения обычно имеют на затылке, бдительно следить, чтобы ни один уоррент-офицер или петти-офицер, ни один корабельный капрал или профос не использовали своих полномочий и влияния против младших по чину. И вдобавок, ему приходится заботиться о том, чтобы ни один из офицеров, движимых вполне понятным желанием обрести популярность, не подрывал тем или иным способом дисциплину на нижней палубе.

Старший лейтенант должен прочитывать мысли капитана за семнадцать и две трети секунды до того, как капитан откроет рот, потому что именно это время требуется ему для того, чтобы мысленно расписать все этапы выполнения грядущего приказа. Он должен быть человеком сверхпрочных моральных устоев и нерушимой чести, но при этом обязан разбираться в подоплеке и тонкостях всех матросских хитростей и уловок, с которыми сталкивается по двадцать раз на дню.

В отсутствие капитана он принимает и сопровождает по кораблю гостей, а поскольку гостями в гавани могут оказаться кто угодно, от членов королевской семьи до последних голодранцев, его манеры должны быть готовы к адаптации в самом широком смысле слова. И наконец, в кризисных ситуациях, когда людям остро необходим пример, он первым прыгает в водную бездну, лезет в самое пекло, ступает по самой скользкой поверхности и смиренно пережидает скверные времена, не теряя при этом ни хладнокровия, ни остроты взгляда, необходимых в его положении.

А кое-кто еще удивляется, когда военно-морской офицер вдруг демонстрирует отменное знание дипломатии!  

Примечание 2

Старшины шлюпок

Старшина капитанского катера - очень важная персона. Как правило, капитан знаком с ним уже давно, лет десять или пятнадцать, и старшина с непоколебимой уверенностью следует за карьерой своего капитана, пока не достигает вершины на должности старшины адмиральского катера. В сравнении с таким положением на флоте титул герцога не стоит и трех пенни. В соответствии с требованиями, предъявляемыми к такой должности, это умнейший человек на корабле, а постоянные тренировки со временем превращают его в образец такта и рассудительности.

проявляется в капитанской шлюпке.

Однажды мы вышли рыбачить на целый день, а на обратном пути ветер заставил нас возвращаться на веслах. Целых семь миль мы выгребали против течения, огибая острые скалы в бахроме прибоя. Море было неспокойным, свинцово-серым, и лишь в тех местах, где скапливались косяки, сквозь воду фосфоресцировали светлые рыбьи бока. Это трехчасовое путешествие оживляли лишь хриплый рев и грохот прибоя у скал и ответное шуршание волн, откатывающихся с пляжей.

Я наблюдал, как неутомимый человеческий механизм вспахивает тяжелые волны, как восемь пар плеч поднимаются и опускаются под первыми звездами и пеленой прозрачного тумана, и все мои мускулы ныли от сочувствия к этим парням. Трижды им предлагали отдохнуть, потому что шел уже десятый час их гребли, а в шлюпке лежали балластом шестьсот фунтов пойманной нами трески, и трижды они отвечали: «О, мы еще долго можем в таком же духе, сэр!» В бурном море они не сбивались с ритма и темпа, а когда мы достигли спокойной воды под защитой корабельных корпусов, они устроили спурт на финише, словно возвращались от стоявшего в полумиле от нас флагмана.

Я поинтересовался у их старшины, как добиваются подобной спаянности.

- О, к этому привыкаешь, - сказал он. - К тому же сегодня не было ничего особенного. Иногда нас по пояс заливает водой, шлюпка встает на дыбы и опускается, как молот, - вот тогда-то и учатся грести по-настоящему. 

- Понимаю... Но почему никто из команды не пропустил ни гребка в той мешанине течений у маяка, когда мы зачерпнули волну бортом?

- Ну, - с той же усмешкой ответил старшина, - если бы кто-то это сделал... Тогда бы он больше не был в команде капитанского катера. Пропускать гребок можно где угодно, но только не здесь. А вы ведь ни разу не видели нас под парусом!

Ради чистого удовольствия я посетил катер, который как раз принял вызов от другой капитанской команды «прогуляться под парусом по бухте».

Управление снастями здесь было простым до удивления: к каждой снасти, хоть с чем-нибудь связанной, был приставлен отдельный матрос, а при необходимости все они единодушно превращались в самый тренированный балласт-противовес, действующий по мановению руки своего старшины. 

Примечание 3

Артиллерийское искусство 

Многие любят потолковать о недостаточной вооруженности наших кораблей. Так это и выглядит на бумаге, где оружием считается только корабельная пушка, торчащая над бортом. Но никто не видит ни той группы людей - от трех до девяти человек, - которые приводят ее в движение, ни запасенных для нее боеприпасов, ни груд стреляных гильз и оболочек дополнительных зарядов, которые остаются рядом с орудием. Все это требует места, и чем больше места вы можете предоставить орудийной обслуге, тем меньше у пушки шансов устроить катастрофу себе и соседям.

Наши люди не любят работать в толпе. Они предпочитают, как и мы на берегу, самостоятельно заниматься своим делом. Вид раненого, который корчится на палубе во время перезарядки батареи, не добавит точности стрельбе, а помимо того, санитары и их помощники, эвакуируя раненого в подпалубные помещения, будут мешать орудийному расчету. На открытых палубах при достаточных промежутках между выстрелами раненого легко убрать с работы; но если будет повреждено само орудие, запас прочности не позволит ему откатиться назад, и у расчета останется место, куда отступить.

Я говорю сейчас о легкой артиллерии, защищенной бронированными щитами. Но знание того, что всего одно удачное попадание противника может сбить в стальной ком целую батарею близко расположенных орудий, нисколько не добавляет радости. Вот почему наши палубные пушки немногочисленны, но чрезвычайно эффективны.

В свою очередь, наши люди, конечно же, знают, где именно располагаются орудия на борту противника. Пара-тройка попаданий в «гнездо» таких пушек, снарядные элеваторы и груды готовых к бою снарядов причинят куда больший моральный и физический ущерб, чем установка на судне еще пары-тройки пушек для якобы равномерного их распределения вдоль бортов.

Примечание 4

Омдурман 

Вы должны осознать, что флагман является не только оперативным центром флота, но и своего рода агентством «Рейтер»; и что между приказами и выволочками нас питают крохотными дозами информации о том, что происходит на суше.

В одно прекрасное утро старшина-сигнальщик явился в капитанскую каюту с обычной скоростью, но с необычным цветом лица и непривычно блестящим взглядом.

- Сигнал с флагмана, сэр, - отрапортовал он и зачитал сводку: - Омдурман^[36] пал, убитых столько-то, раненых столько-то. 

После этих слов я отправился взглянуть, как будет воспринята эта новость. В то утро все были заняты покраской палубных надстроек, и работа шла под аккомпанемент приглушенных голосов - как обычно и бывает под надзором командования.

Новость просочилась на нижнюю палубу и в котельную: шум голосов усилился где-то на полтона. Я остановился неподалеку от тех, кто работал кистями. Один из них, глубоко погружая свое орудие в белую краску, начал:

- Что ж, ха! Уж это французов наверняка проймет. Я почти слышу их кашель, а вы?

Второй, протягивая руку за самой короткой и растрепанной кистью, ответил:

- Альф, поделился бы ты своей хартумской кистью!

После продолжительной паузы, отступив на шаг, чтобы полюбоваться на изумительно широкие и ровные мазки суданской кисти, он прищурил один глаз:

- Что ж, мы давно этого ждали. Самое время, не так ли?

Тут и помощник боцмана, сочетая в себе официальную суровость и человеческое смирение, рявкнул:

- Вы над чем там гогочете? А ну-ка, соблюдать тишину!

Вот так мы и восприняли новости о небольшой заварушке в Омдурмане.  

Примечание 5

Гребные шлюпки 

Вам следует знать, что к гонкам на катерах и других шлюпках моряки относятся примерно так же, как на суше воспринимают конские бега. Проводятся они довольно просто. Когда ваша гребная команда достаточно подготовлена, вы проходите под носом корабля, которому собираетесь бросить вызов, и поднимаете весло. Если вы уверены в себе и у вас за плечами длинный список побед, вызов обязательно будет принят. Затем начинается собственно состязание. Дружелюбный баркас отбуксирует вас и ваших соперников на несколько миль вглубь бухты, а возвращаетесь вы, изо всех отпущенных вам сил наваливаясь на весла, навстречу хриплому реву экипажей, собравшихся на полубаках.

Этот глубокий, рокочущий прибой голосов проникает в самую душу.

Однажды настанет день, когда флот будет так же приветствовать возвращающегося из боя собрата, буксирующего за кормой законный приз - расстрелянную и закупоренную чужую железную шкатулку, на палубе которой засохло то, что на ней было пролито, а с бортов каскадами плещет багровая вода.

Я наблюдал подобную картину одним кроваво-красным вечером, когда корпуса кораблей казались угольно-черными на оливковой глади воды, а желтые мачты в последних лучах заходящего солнца окрасились в цвет парного мяса. Несколько катеров пронеслись мимо нас, и еще долго после их исчезновения было слышно, как им аплодируют с палуб далеких линкоров. Было уже слишком темно, чтобы различить, кто там собрался, и поэтому казалось, что ожившие корабли сами радуются чьей-то победе.

Красота военных кораблей 

Не верьте тому, что вам рассказывают об уродстве и грязи эпохи пара и угля, не присоединяйтесь к сонму оплакивающих времена парусов. Своя красота есть и в солнце, и в луне, но только совсем иная, а мы должны быть благодарны за обе. В наши дни военные корабли фотографируют в профиль - и выходят суровые угловатые силуэты, ничуть не располагающие к себе; но видели бы вы тот же корабль идущим на всех парах при высокой волне! Таранный нос величаво изогнут и устремлен вверх. Ни носовая фигура, ни накладные скулы, ни резьба бушприта не отвлекают внимания от его очертаний и прекрасных изгибов там, где нос перетекает в грудь корабля. На мгновение таран зависает над морем, а затем медленно и беззвучно, как булатный клинок, разрезает волну до тех пор, пока пораженное море не начинает валить клубами пены через якорные клюзы. Корабль грациозно преодолевает вал - и только тогда можно видеть, как появляются на поверхности один изгиб его корпуса за другим, вспенивая и одновременно разглаживая беспокойную воду. А когда он оказывается в долине между валами, создавая острым носом собственную волну, взгляду остается от него ровно столько, чтобы желать снова увидеть судно целиком.

которые вы можете приобрести в Портсмуте за какой-нибудь шиллинг, как дама в мешковатом макинтоше от той же леди на блистательном балу. Чуть покачиваясь на ходу, пьянея от радости движения, идеально подходящий для своего дела, каждой линией радующийся свободе, военный корабль являет собой истинное чудо грации и красоты. Гладкие борта напоминают об отполированной морем гальке, они изогнуты и вылеплены так, что море готово с любовью принять их в себя.

Суда других военных флотов врезаются в волны квадратными носами, нависают над ними бортами, давят на них тройными орудийными башнями; они буквально вбивают и вколачивают себя в морскую стихию, чьей души совершенно не понимают. Но нашему боевому кораблю - чистому, собранному, красивому - море оказывает всемерную поддержку.

от десяти поколений предков изысканными манерами предлагает обществу. А в морской стихии лишь провинциальные, агрессивные, неотесанные, угловатые, полные нелепых идей попадают в беду и теряют все, что имели.

Иными словами, боевому кораблю, созданному для того, чтобы действовать в любых обстоятельствах, излишества непростительны.  

Примечания

36

Омдурман в те времена - густонаселенное предместье Хартума, столицы Судана. Второго сентября 898 года Омдурман стал местом кровавой битвы, в которой британские войска под командованием генерала Китченера наголову разгромили повстанцев-махдистов и восстановили британский контроль над всей территорией Судана.