Армадэль.
Том 2. Книга четвертая.
Глава XI. Любовь и закон

Глава XI 

ЛЮБОВЬ И ЗАКОН

Утром в понедельник двадцать восьмого июля мисс Гуильт, опять подсматривавшая за Аллэном и Нили, дошла до своего обычного наблюдательного поста в парке своим привычным окольным путем.

Она немного удивилась, найдя Нили одну на месте свидания. Она еще больше удивилась, когда опоздавший Аллэн явился через десять минут с большой книгой под мышкой и сказал в свое извинение, что он опоздал, потому что отыскивал книги и нашел только одну, которая по-видимому, могла вознаградить хоть сколько-нибудь Нили и его самого за труд просматривать ее.

Если бы мисс Гуильт подождала еще немного в парке в прошлую субботу и услышала окончание разговора любовников, она без труда поняла бы так же, как и Нили, необходимость книги, принесенной Аллэном, и извинение его за опоздание.

В жизни есть один исключительный случай - брак, когда даже самые молоденькие девушки становятся способными (более или менее эмоционально) взглянуть на его последствия. В последнюю минуту субботнего свидания воображение Нили вдруг обратилось к будущему, и она совершенно смутила Аллэна, спросив, наказывается ли законом побег? Память подсказала ей, что она читала где-то, когда-то, в какой-то книге (вероятно, в романе) о побеге с ужасным концом: невесту притащили домой в истерике, а жениха заставили томиться в тюрьме и обстригли все его прекрасные волосы по приговору парламента. Положим, что она могла бы согласиться на побег - на что определенно отказывалась дать обещание, - она должна прежде узнать, не надо ли опасаться того, что кроме пастора и пономаря полиция может вмешаться в ее замужество. Аллэн, как мужчина, должен знать это, и к Аллэну она обратилась за информацией с предварительным уверением, что она скорее тысячу раз умрет от любви, чем послужит невольной причиной того, что он будет томиться в тюрьме и что обстригут его волосы по приговору парламента.

- Над этим нечего смеяться, - решительно сказала Нили в заключение. - Я отказываюсь даже думать о нашем браке, пока не выясню насчет закона.

- Но я ничего не знаю о законе, даже столько, сколько знаете вы, - сказал Аллэн. - К черту закон! Мне все равно, если волосы мои будут обстрижены. Рискнем!

- Рискнуть? - с негодованием повторила Нили. - Разве вы не уважаете меня? Я не хочу рисковать! Где есть воля, там есть и возможность. Вы должны сами разобраться с законом.

- Постараюсь от всего сердца, - сказал Аллэн. - Но как?

- Разумеется, из книг. В вашей огромной библиотеке в большом доме должно быть множества сведений. Если вы истинно любите меня, вы не откажетесь пересмотреть заглавие нескольких тысяч книг и все выяснить.

- Я пересмотрю заглавие и десяти тысяч! - с жаром закричал Аллэн. - Скажите мне, что я должен пересмотреть?

- Законы, разумеется! Когда вы увидите "Закон" в заглавии, раскройте эту книгу и отыщите "Брак", прочтите каждое слово, а потом придите и объявите мне. Что? Вы думаете, что на вашу голову нельзя положиться в такой простой вещи, как эта?

- Конечно нет, - отвечал Аллэн. - Не можете ли вы помочь мне?

- Разумеется, могу, если вы не можете справиться без меня. Законы, может быть, трудны, но они не могут быть труднее музыки, а я должна и хочу узнать все. Привезите мне все книги, какие сможете найти, в понедельник утром на тачке, если их будет много и если вы не сможете устроить иначе.

Результатом разговора было появление Аллэна в парке с томом "Комментарий" Блэкстона в роковое утро понедельника, когда письменное согласие мисс Гуильт на брак было отправлено Мидуинтеру. Тут снова, как во многих других людских судьбах, великое противоречие элементов смешного и страшного столкнулись вместе с тем законом контраста, который является одним из основных законов человеческой жизни. Среди всех надвигающихся осложнений, нависших над их головами, - с тенью замышляемого убийства, прокрадывавшегося уже к одному из них, из тайного убежища, скрывавшего мисс Гуильт, - они оба сидели, не представляя своего будущего, с книгой в руках, старательно изучая законы о браке с серьезной решимостью понять юридическую казуистику, которая для таких молодых людей была чрезвычайно смешна сама по себе.

- Найдите это место, - сказала Нили, как только они удобно уселись. - Мы должны разделить труд. Вы будете читать, а я записывать.

Она вынула небольшую записную книжку и карандаш и раскрыла ее посредине, там, где была чистая страница с правой и левой стороны. На верху правой страницы она написала слова: "хорошее", на верху левой страницы - "дурное".

- "Хорошее" значит, когда закон будет на нашей стороне, - объяснила она, - а "дурное" - когда закон против нас. Мы будем писать хорошее и дурное напротив одно другого на обеих страницах, а когда дойдем до конца, подведем итог и будем действовать, соображаясь с законом. Говорят, что девушки не понимают дел. Неужели не понимают? Не смотрите на меня, смотрите в книгу и начинайте.

- Не хотите ли вы поцеловать меня прежде? - спросил Аллэн.

- Очень не хочу. В нашем серьезном положении, когда мы оба должны изощрить наш ум, я удивляюсь, как вы можете желать чего-нибудь подобного!

- О! Если это прояснит вам мысли, это другое дело. Я, разумеется, должна прояснить ваши мысли, чего бы мне это ни стоило. Только будьте осторожны с Блэкстоном, - шепнула она кокетливо, - а то вы смешаете страницу.

В разговоре наступила пауза. Блэкстон и записная книжка вместе скатились на землю.

- Если это опять случится, - сказала Нили, поднимая записную книжку, между тем как ее глаза сияли и щеки горели, - я буду сидеть к вам спиной все время. Будете вы продолжать?

Аллзн нашел страницу во второй раз и, очертя голову, погрузился в бездонную пучину английских законов.

- Страница двести восьмая, - начал он, - "Закон о муже и жене". Вот этого я не понимаю: "Надо заметить вообще, что закон смотрит на брак как на контракт". Что это значит? Я думал, что контракт - это бумага, которую подписывают подрядчики, когда обещают вывести рабочих в условленное время; а когда это время наступает (как говорила моя бедная матушка), рабочие никогда не уходят.

- О любви нет ничего? - спросила Нили. - Посмотрите несколько ниже.

- Ни слова. Он все время твердит о своем проклятом контракте.

- Экий злодей! Перейдем к чему-нибудь другому, более к нам подходящему.

- Вот это больше к нам подходит: "Неспособности". "Если соединяются люди юридически неспособные, это блудный, а не супружеский союз". Блэкстон любит длинные фразы, не правда ли? Желал бы я знать, что он подразумевает под словом "блудный"? "Первая из этих юридических неспособностей - прежний брак, и, имея в живых другого мужа или другую жену..."

- Постойте! - перебила Нили. - Я должна это записать.

Она серьезно сделала первую запись на странице озаглавленной: "хорошее": "Я не имею мужа, а Аллэн не имеет жены, мы оба не женаты в настоящее время".

- Пока все хорошо, - заметил Аллэн, смотря через ее плечо.

- Продолжайте, - сказала Нили. - Что далее?

- "Следующая неспособность, - продолжал Аллэн, - несовершеннолетие. Лета, потребные для супружества, четырнадцать в мужчине и двенадцать в женщине". Блэкстон начинает довольно рано, по крайней мере! - весело вскричал Аллэн.

Нили была слишком занята делом, чтоб сделать замечание со своей стороны. Она записала опять на странице "хорошей": "Я в таких летах, что согласиться могу, и Аллэн тоже".

- Продолжайте! - сказала она, смотря через плечо чтеца. - Бросим эти рассуждения Блэкстона о том, как муж в надлежащих летах, а жена моложе двенадцати. Гнусный человек! Жена моложе двенадцати! Перейдите к третьей неспособности, если она есть.

- "Третья неспособность, - продолжал Аллэн, - неимение рассудка".

Нили немедленно сделала третью запись на стороне "хорошей": "Аллэн и я в полном рассудке".

- Перейдите к другой странице. Аллэн перешел.

- "Четвертая неспособность относится к близости родства".

Четвертая запись немедленно появилась на хорошей стороне записной книжки: "Он любит меня, а я люблю его, и мы все не родня друг другу".

- Много еще, - отвечал Аллэн. - И все иероглифами, посмотрите: "Marriage Acts, 4 geo. id. с. 76. and 6 and 7 Will. id. с 85 с. (q)". Тут, верно, рассудок Блэкстона немного помутился. Не посмотреть ли нам далее, не образумился ли он на следующей странице?

- Подождите немножко, - сказала Нили, - что это я вижу в середине?

Она читала с минуту молча, через плечо Аллэна, а потом вдруг с отчаянием всплеснула руками.

- Я знала, что я была права! - воскликнула она. - О, Боже! Вот это здесь!

- Где? - спросил Аллэн. - Я ничего не вижу о том, чтобы томиться в тюрьме и обстригать волосы, разве только это подразумевается в иероглифах: 4 geo. id. - значит "посадить его в тюрьму", а с. 85. (q) - "послать за цирюльником".

- Пожалуйста, будьте серьезнее, - увещевала Нили. - Мы оба сидим на вулкане. Вот, - сказала она, указывая на одно место, - прочтите! Вот это, может быть, образумит вас насчет нашего положения.

Аллэн прокашлялся, а Нили держала карандаш наготове на неприятной стороне записи, то есть на странице, озаглавленной "дурное".

- "И так как цель нашего закона, - начал Аллэн. - предупреждать браки людей моложе двадцати одного года без согласия родителей или опекунов..."

Нили сделала первую запись на стороне "дурное": "Мне только семнадцать лет и обстоятельства запрещают мне признаться папа в моей привязанности".

- "...постановлено, что в случае оглашения в церкви брака лица моложе двадцати одного года, которое не вдовец и не вдова, считающиеся эмансипированными..."

Нили записала на "дурной" стороне: "Аллэн еще не вдовец, а я не вдова, следовательно, никто из нас не эмансипирован".

- "...если отец или опекун открыто изъявляет свое несогласие в то время, как оглашают в церкви..."

- Папа непременно это сделает...

- "...такие оглашения считаются недействительными". Я здесь переведу дух, если вы позволите, - сказал Аллэн. - Блэкстон мог бы написать более короткими фразами, если уже не мог совсем покороче. Развеселитесь, Нили: должны быть какие-нибудь другие способы венчания, кроме этого окольного пути, который кончается оглашением и недействительностью. Адская тарабарщина! Я сам мог бы написать глаже.

- Мы еще не дошли до конца, - сказала Нили. - Недействительность ничего не значит в сравнении с тем, что будет.

- Что бы это ни было, - возразил Аллэн, - мы поступим с этим как с лекарством: примем за раз и покончим.

Он продолжал читать:

- "А позволение обвенчаться без оглашения не будет дано, если один из венчающихся не присягнет, что нет никакой помехи насчет родства..." Ну, в этом я могу присягнуть с чистой совестью! Что дальше? "Одна из венчающихся сторон должна в продолжение двух недель, непосредственно предшествующих этому позволению, жить в своем обыкновенном месте жительства, в том приходе, где должно происходить венчание". Я с величайшим удовольствием проживу две недели в собачьей конуре. Все это, Нили, очень просто. Вы зачем качаете головой? Продолжать - и я увижу? О! Очень хорошо, я буду продолжать. Вот мы остановились здесь: "А когда одна из сказанных сторон, не будучи ни вдовою, ни вдовцом, будет моложе двадцати одного года, должна прежде присягнуть, что согласие лица или лиц, согласие которых требуется, было получено, или что нет такого лица, которое имеет право давать согласие. Согласие требуемое есть согласие... - При этих последних грозных словах Аллэн вдруг остановился: -...согласие отца", - закончил он со всей надлежащей серьезностью в лице и в обращении. - В этом я присягнуть не могу!

Нили отвечала выразительным молчанием. Она подала ему записную книжку с окончательной записью на стороне "дурной" в таких выражениях: "Наш брак невозможен, или Аллэн должен совершить клятвопреступление..."

Влюбленные молча посмотрели друг на друга, обескураженные непреодолимыми препятствиями Блэкстона.

- Закройте книгу, - с печальной покорностью сказала Нили. - Я не сомневаюсь, что мы найдем и полицию, и тюрьму, и стрижку волос - все наказания за клятвопреступление, именно как я говорила вам, если посмотрим на следующую страницу. Но нам нечего смотреть: мы уже всего довольно нашли. Все кончено для нас. Я должна в субботу отправиться в школу, а вы должны забыть меня так скоро, как только сможете. Может быть, мы встретимся с вами после, когда вы будете вдовцом, а я вдовой, и жестокий закон будет считать нас эмансипированными, когда для нас в этом не будет уже никакой нужды. В то время я, наверно, буду стара и дурна, и вы, наверно, перестанете любить меня, и все кончится могилой, и чем скорее, тем лучше. Прощайте, - сказала Нили, вставая печально и со слезами на глазах. - Оставаться здесь - значит только продолжать переживать наше несчастье, если только вы не сможете предложить мне чего-нибудь другого.

Гретна-Грин к кузнецу, который венчает по обрядам английской церкви, и этот брак считается действительным. - Примечание автора.}?

- Никакие силы на свете, - с негодованием отвечала Нили, - не заставят меня венчаться у кузнеца!

- Не обижайтесь, - умолял Аллэн, - я стараюсь придумать что-то. Множество людей в нашем положении обращались к кузнецу и нашли его не хуже пастора, да еще и любезным человеком к тому же. Все равно! Мы должны попробовать новую стрелу у нашего лука.

- Нам нечего пробовать, - возразила Нили.

- Поверьте моему слову, - настаивал Аллэн, - должны быть способы обойти Блэкстона без клятвопреступления, но мы их не знаем. Это дело юридическое, и мы должны посоветоваться с каким-нибудь юристом. Конечно, это риск, но кто ничем не рискует, тот ничего не получит. Что вы скажете о молодом Педгифте? Он прекрасный человек. Я уверен, что ему мы можем доверить нашу тайну.

- Ни за что на свете! - воскликнула Нили. - Вы-то готовы поверять ваши тайны этому противному и пошлому человеку, а я не хочу поверить ему моих. Я ненавижу его. Нет! - продолжала она, вспыхнув и сердито топнув ногой. - Я категорически запрещаю вам поверять эту тайну кому бы то ни было в Торп-Эмброзе: они тотчас станут подозревать меня, и эта новость тотчас разнесется по всему городу. Пусть моя любовь будет несчастной, - заметила Нили, поднося платок к глазам, пусть папа положит ей конец в самом деле, но я не хочу, чтобы ее оскорбляли городские сплетни!

- Полно, полно! - сказал Аллэн. - Я ни слова не скажу в Торп-Эмброзе, право не скажу.

Он остановился и подумал.

- Есть еще способ! - воскликнул он, просияв в одно мгновение. - Впереди у нас еще целая неделя; я вам скажу, что я сделаю: я поеду в Лондон...

Раздался внезапный шелест за деревьями, между которыми пряталась мисс Гуильт, - который не услышали ни тот ни другая. Одно затруднение (затруднение отозвать Аллэна в Лондон) теперь должно быть устранено по собственной воле Аллэна.

- В Лондон? - повторила Нили, с удивлением подняв глаза.

- В Лондон, - продолжал Аллэн. - Это, кажется, довольно далеко от Торп-Эмброза? Подождите и не забывайте, что дело идет о законе. Очень хорошо; я знаю в Лондоне нотариусов, которые устроили для меня все дела, когда я вступил во владение этим имением; мне с ними надо посоветоваться. А если они не захотят вмешаться в это дело, то у них есть главный клерк, один из лучших людей, каких только случалось мне встречать. Я помню, что я приглашал его кататься со мною на яхте; и хотя он не смог поехать, но сказал, что все-таки благодарен за мое приглашение. Вот этот человек поможет мне. Блэкстон младенец в сравнении с ним. Не говорите, что это нелепо, не говорите, что это похоже на Аллэна. Пожалуйста, выслушайте меня! Я ни слова не упомяну ни о вас, ни о вашем отце; я опишу вас "молодой девушкой, к которой я искренне привязан". А если приятель мой, клерк, спросит меня, где вы живете, я скажу, на севере Шотландии, или на западе Ирландии, или где вы захотите. Приятель мой никого не знает в Торп-Эмброзе - это уже рекомендация - ив пять минут научит меня, что делать, - а это другая рекомендация. Если бы вы знали его! Он один из тех необыкновенных людей, которые являются раз или два в столетие, - такой человек, который не позволит вам сделать ошибку, если вы постараетесь. Я должен сказать ему только (вкратце): "Любезный друг, я хочу жениться тайно, без клятвопреступления", а он должен ответить мне только (вкратце): "Вы должны сделать то и то, а должны избегать того и того". Мне ничего другого не придется делать, как только следовать его инструкциям, а вам ничего другого не следует делать, кроме того, что всегда делает невеста, когда жених уже готов и ждет!

Рука его обняла стан Нили, а губы подтвердили значение последней фразы с тем молчаливым красноречием, которое всегда так удачно убеждает женщину против ее воли. Все приготовленные возражения Нили перешли в один заданный слабым голосом вопрос:

- Я уеду сегодня, - сказал Аллэн, - с одиннадцатичасовым поездом и вернусь завтра, если с моим приятелем смогу решить все за один день; а если нет, то в среду, но уж никак не позже.

- Вы будете писать мне каждый день? - спрашивала Нили, прижимаясь к Аллэну еще ближе. - Я буду изнемогать от волнения, если вы не будете писать мне каждый день.

Аллэн обещал писать два раза в день, если она хочет: писанье писем, стоящее стольких усилий другим мужчинам, не составляло труда для него.

- И помните, что бы ни сказали вам эти люди в Лондоне, - продолжала Нили, - я настаиваю, чтобы вы вернулись ко мне. Я определенно отказываюсь бежать, если вы не приедете за мною.

небо в свидетели и тотчас услышал другой вопрос, ответ на который должен был подтвердить его клятвы: мог ли он торжественно заявить, что никогда не пожалеет, что увез Нили из дома? Аллэн опять призвал небо в свидетели горячее прежнего. Все бесполезно! Жадность женщины в нежных уверениях требовала еще большего.

- Я знаю, что скоро случится, - настаивала Нили. - Вы увидите какую-нибудь другую девушку красивее меня и захотите жениться на ней, а не на мне!

Когда Аллэн раскрыл рот для дальнейших уверений, бой часов в большом доме слабо донесся издали. Нили вскочила. Это был час утреннего чая в коттедже - другими словами: настала пора расстаться. В последнюю минуту сердце Нили устремилось к отцу, а голова опустилась на грудь Аллэна, когда она говорила ему: "Прощайте".

вы поедете в Лондон, не возможно ли сделать его добрее и справедливее к вам?

Вопрос был бесполезен: решительно неблагоприятный прием майором письма Аллэна пришел на память Нили и дал ей ответ в то время, как она произнесла эти слова. В девическом горестном порыве она оттолкнула Аллэна, прежде чем он ушел. Борьба самых противоречивых чувств, которую она сдерживала до сих пор, вырвалась наружу против ее воли после того, как она махнула Аллэну рукой в последний раз и он исчез в чаще деревьев. Когда Нили сама медленно отправилась в обратный путь, долго сдерживаемые слезы потекли наконец обильным потоком и сделали эту утреннюю прогулку самой печальной в ее жизни, так Нили не плакала уже давно.

когда она смотрела на удаляющуюся фигуру Нили, легкими шагами подходившую к коттеджу.

- Плачь, дура! - сказала она спокойно своим звучным голосом и с презрительной улыбкой. - Плачь, как ты еще не плакала до сих пор! Ты в последний раз видела своего возлюбленного.