Две скорби
| Автор: | Коппе Ф. Э., год: 1890 |
| Примечание: | Перевод Петра Вейнберга |
| Категории: | Поэзия, Драма |
| Связанные авторы: | Вейнберг П. И. (Переводчик текста) |
ДЛЯ СЦЕНЫ.
СБОРНИКЪ ПЬЕСЪ.
ТОМЪ ВТОРОЙ.
Изданiе ВИКТОРА АЛЕКСАНДРОВА.
С.-ПЕТЕРБУРГЪ.
Типографiя Шредера, Гороховая, 49.
1890.
Переводъ съ французскаго П. И. ВЕЙНБЕРГА.
Берта.
Рене.
Доминикъ, старый слуга.
Действiе происходитъ въ Париже, въ наши дни. -
При поднятiи занавеса, Берта, въ дорожномъ платье, сидитъ на диване; у ногъ ея небольшой чемоданъ.
Я былъ одинъ при немъ, когда
Онъ, бедный, здесь кончался, - да,
Одинъ... Ужъ около недели
Его оплакиваю я,
И такъ какъ, барышня моя,
Вы непременно захотели
Узнать, какъ умеръ онъ, - скажу
Подробно все, хоть нахожу,
Что этимъ только ваше горе
Я растравляю. Богъ его
Прибралъ, извольте видеть, вскоре -
Недель пять-шесть - после того,
Какъ книжкой новою безмерно
Въ Париже изумилъ онъ всехъ;
Вы и въ провинцiи наверно
Читали про ея успехъ
Неслыханный... Но онъ на это
Хоть разъ бы улыбнулся... Нетъ!
Указывая на газеты, лежащiя на столе.
Где, какъ великаго поэта,
Его превозносили, - онъ,
Бывало, вскинетъ только взоромъ
И, весь въ раздумье погруженъ,
Къ тому дивану, на которомъ
Вы здесь сидите, - подойдетъ
И на подушки упадетъ
Въ изнеможеньи, и часами
Лежитъ съ закрытыми глазами,
Дыша такъ страшно тяжело;
Иль за огнемъ следитъ, горящимъ
Въ камине живо и светло,
Иль притворится крепко спящимъ...
Разъ онъ сказалъ мне: "Доминикъ,
Ты плачешь, кажется, старику?
Ну, полно!" И, пожавъ мне руку,
Прибавилъ: "Не пришла пора
Еще для слезъ, - дождись утра!"
И въ ту-же ночь Богъ кончилъ муку...
Вотъ, барышня, все то, что мне
Известно Онъ хворалъ два года,
И докторами решено,
Что то была болезнь изъ рода.
Болезней сердца. Я-жь одно
Могу сказать, - что смерть въ такiе,
Какъ эти, годы молодые -
Большая подлость.
Берта. Онъ угасъ
Христiаниномъ?
Доминикъ. Ахъ, у насъ
Въ Париже, барышня, такъ много
Все заняты, что где ужъ Бога
Тутъ вспоминать? Когда надъ нимъ,
Надъ беднымъ бариномъ моимъ,
Я смерть увиделъ, - для спасенья
Его души, я предложенье
Священника. Но онъ, казалось,
Не понялъ словъ моихъ...
Берта. Осталось
Мне объ одномъ еще спросить.
Скажи мне... те, что приходили
Въ часы тяжелыхъ мукъ къ нему,
И о надежде говорили
Больному другу своему,--
Скажи - теперь ведь ужъ нисколько
Скрывать не нужно - то друзья
Его лишь были? Правда?
Доминикъ. Только
Его друзей здесь виделъ я.
Берта. А между темъ... Но предъ тобою
Я прямо мысль мою открою.
Ты знаешь, что со мною онъ
Когда, гонимый жаждой славы,
Онъ променялъ на здешнiй шумъ
Родныя тихiя дубравы,--
Предметомъ чувствъ его и думъ
Была лишь я... и долго вместе
Со мной жила душа его.
На родину, къ своей невесте
Писалъ онъ письма, ничего
Отъ милой сердцу не скрывая
И безраздельно посвящая
Съ любовью нежною ее
Въ существованiе свое.
И вдругъ все рушилось... Известна
Причина лишь тебе, старикъ!
Мой взглядъ здесь женщину проникъ:
Иначе, чтобы такъ безчестно,
Такъ безсердечно поступить,
Онъ долженъ былъ совсемъ лишиться
Ума... Но нетъ, не можетъ быть!
Меня забылъ, не правда-ль, онъ
Лишь потому, что увлеченъ
Былъ дикой страстью?.. Назови же
Мне эту женщину!
Доминикъ. Чемъ ближе
Я былъ къ нему, темъ чтилъ верней
Мне доверявшiяся тайны...
Берта. (Въ сторону.)Онъ правъ!.. О, какъ необычайно
Страдаю я!.. Въ душе моей
И смерть его не истребила,
Какъ видно, ревности, - могила
Покоя мне не принесла,
Того покоя, что звала
Я столько летъ! (Вслухъ.)
Я не сказала
Еще тебе, зачемъ сюда
Прiехала; ужь навсегда
Какъ вдругъ, недавно, отъ него
Пришло письмо съ однимъ лишь словомъ:
"Прости!" Существованьемъ новымъ
Все струны сердца моего
Забились; этотъ почеркъ милый,
Какъ светлый лучъ, въ душе унылой
Все озарилъ, - и я сюда,
Къ нему, спешила ужь, когда
Письмо другое, роковое,
Съ каемкой траурною, вновь
Надежды чувство золотое
Навекъ убило; но любовь
Меня влекла: на ложе смерти
Хотела я еще застать
Трупъ драгоценный и сказать:
"Ты вспоминалъ о бедной Берте;
Твою предсмертную мольбу
Она' исполнить поспешила
И, трупъ найдя, въ твоемъ гробу
"
Увы! здесь встретило меня
Ужь опустелое жилище...
Но завтра, съ первымъ светомъ дня,
Пойду къ нему я на кладбище...
Теперь ступай, мой другъ, пора
Тебе уснуть; я до утра
Хотела-бъ здесь уединиться,
Чтобъ думать, плакать и молиться;
А завтра рано мы съ тобой
Пойдемъ въ могиле дорогой.
Здесь умеръ онъ. Здесь духъ поэта
Творилъ. Здесь часто до разсвета,
Въ ненарушаемой тиши,
Онъ погружался въ мiръ мечтанiй...
О, вы, свидетели страданiй
Его взволнованной души,--
Страдальца бледныя черты;
Вы, книгъ его страницы; ты,
Перо, съ котораго бежали
Высоковещiя слова;
Ты, кресло старое, въ которомъ,
То съ тихой скорбью, то съ укоромъ
Къ груди склонялась голова,--
Скажите: добровольно-ль муки
Столь долгихъ, долгихъ летъ разлуки
Онъ далъ на долю темъ, кого
Любилъ когда-то? Иль его
Чужая, пагубная сила
Такъ безпощадно отдалила
Отъ родины? Скажите мне:
Межъ темъ какъ въ мертвой тишине
Скорбь поверяя только Богу,
Въ полночный часъ, не зная сна,
Я жадно, жадно изъ окна
Взоръ устремляла на дорогу,--
Среди безмолвiя ночнаго,
Облокотясь на свой балконъ
И въ звезды неба голубаго
Тревожно глядя, вспоминалъ,
Что отъ разсвета до разсвета
Я жду его, - и посылалъ
Мне слово нежнаго привета?..
Ну, говорите-жь! Но, увы!
Сурово-безответны вы -
И будетъ вечно жить сомненье
Въ моей душе... Но, милый мой,
Знай, если тамъ, въ земле сырой,
Тебя терзаетъ угрызенье
Мятежной совести, - не я
Тому виной: душа моя
Тебе давно, давно простила,--
Я слишкомъ глубоко любила,
Чтобъ ненавидеть; даже съ той
Я въ сердце злобно не враждую,
Жизнь загубила молодую!
Что тамъ? Шаги?.. Теперь? Сюда?..
И щелкнулъ ключъ?.. Здесь потайная
Есть, значитъ, дверь? Какимъ полна я
Непостижимымъ страхомъ!..
Маленькая потайная дверь медленно отворяется.
Да;
Я не ошиблась,. Входятъ... Боже!
Что делать?.. Спрячусь поскорей!..
Прячется за ширмы, такъ что зрители продолжаютъ ее видеть. Рене входитъ и останавливается на пороге.
Рене. Ты умеръ... Умеръ... Для чего же
Я здесь?.. Порогъ твоихъ дверей,
О, милый, я имею-ль право
Переступить теперь, когда
Не съ темъ лишь я пришла сюда,
Чтобъ плакать о тебе кроваво?...
Смерть такъ жестоко закрывала,
Я не пришла; моя слеза
На лобъ холодный не упала,
Рыдая, не прильнула я
Къ твоей руке оледенелой...
И вотъ, походкою несмелой,
Какъ воръ, поступокъ мой тая,
Теперь, когда уже могила
Тебя взяла. - я поспешила
Опять сюда, чтобъ то унесть,
Что можетъ тронуть въ мненьи света
Мою супружескую честь!..
О, милый, если видитъ это
Твоя душа, - какимъ должна
Кипеть презренiемъ она!..
Но знай - не потому пришла я
Взять эти письма и портретъ,
И все следы, что для себя я
Боюсь несчастiя - о, нетъ!
Следы преступныхъ чувствъ моихъ
И безпощадно бросилъ ихъ
Въ лицо обманутому мужу,--
Я не мешала бы тому...
Убилъ-бы онъ меня... Такъ что же?
Къ чему мне жизнь моя? къ чему
Почтенье света?.. Ты дороже,
Ты мне священнее всего,--
И сильно такъ мое мученье,
Что извлекла-бъ я наслажденье
И изъ позора моего!..
Нетъ, твой покой смутить пришла я
Теперь, какъ мать; ты знаешь самъ,
Что если я твоимъ слезамъ,
Твоимъ моленьямъ не внимая,
Семью не бросила свою,--
И если здесь теперь стою,
Ища того тревожнымъ взоромъ,
Что можетъ мне грозить позоромъ,--
Ребенка чистаго - того,
Кто былъ любимъ тобой такъ нежно
И въ этотъ самый часъ, во сне,
Быть можетъ, грезитъ обо мне
Невозмутимо-безмятежно...
Прости-жь меня!..
Берта. (Въ сторону.) Она! Она!
Въ моихъ рукахъ и врагъ, и мщенье!..
О, ненависть! ты мукъ полна,--
Но эти муки - наслажденье!
Рене. (Выходя изъ задумчивости.)Забылась я... Пора давно...
Что это? Здесь освещено?
А я не замечаю... Двери
Затворены-ль, по крайней мере?..
Бежитъ къ средней двери и смотритъ.
Нетъ... Стало быть, его слуга
Недалеко... Мне дорога
Минута каждая.
Когда-то
Все, что давала я ему,
Хранилось бережно и свято
Вотъ здесь... Но, Боже, почему
Я вся дрожу? Такой унылой,
Такою мертвой тишиной
Здесь полонъ воздухъ ледяной,
Что представляется могилой
Мне эта комната... И грудь
Сдавило странное сомненье,
Что можетъ слышать кто нибудь
Меня...
Берта. (Выходя и кладя руку на ящикъ.) И ваше опасенье
Не безъ причины: васъ ничто
Снасти не можетъ.
Рене. Боже! Кто,
Кто эта женщина?..
Берта.
Красивомъ ящичке у васъ
Лежатъ записочки съ портретомъ?
Такъ, стало быть, въ полночный часъ,
Дорожкой, хорошо известной,
Вы пробрались опять сюда,
Чтобъ не оставить и следа
Любви преступной и безчестной,--
Такъ, какъ спешитъ убiйца вновь
Къ убитой жертве возвратиться,
Чтобъ хорошенько убедиться,
Что тщательно онъ вытеръ кровь...
Вы, если я не ошибаюсь,
Спросили съ ужасомъ сейчасъ:
Кто я?.. О, я глазами въ васъ
Уже давно, давно впиваюсь...
Да, вы отъ ногъ до головы
Прекрасны... да... я это вижу...
Но еслибъ только знали вы,
Какъ страшно васъ я ненавижу!
Рене.
Берта. Молчите! Здесь,
Передо мною - не у места
Все ваши крики: я невеста
Того, кто умеръ. Гневъ мой весь
На васъ пусть упадетъ всецело;
Самъ Богъ приказываетъ мне
Вамъ отмстить за злое дело; - '
Да, это вы, и вы одне
Любовью пагубной убили
Страдальца - друга моего,
И къ сердцу честному его
Измену гнусную привили!
Но преступленье перенесть
Въ себе не отыскалъ онъ силу
И поспешилъ укрыть въ могилу
Свою растоитанную честь!..
Ну, что-жь! Ведь очень натуральнымъ
Казаться это вамъ должно,
Намъ, барышнямъ провинцiальнымъ -
Смиренно прозябать въ глуши
Съ наивной верою души
Во все, въ чемъ горячо и свято
Намъ женихи клялись когда-то,--
И въ церкви набожно за нихъ
Жечь свечи передъ образами,.--
И ждать съ горячими слезами,
Напрасно, писемъ дорогихъ,--
Отъ глазъ чужихъ ревниво муку
Скрывать - и, наконецъ, себе
Усвоить тяжкую науку
Немой покорности судьбе!
А между темъ, въ чаду столицы,
Друзей оторванныхъ отъ насъ,
Встречаете въ проклятый часъ
Вы, обольстительныя львицы,
И въ грязь топча и честь свою,
И добродетель, и семью,
Вы ихъ влюбляете въ себя...
Когда-жь, у вашихъ ногъ сгубя
Все то, во что они хранили
Святую веру, - загрязнясь
Позоромъ гнуснаго раздела,--
Съ негодованьемъ убедясь,
Что никогда открыто, смело
За милымъ не пойдете вы,
Что судъ общественной молвы
Для васъ важней его страданiй,--
Когда сквозь столько испытанiй,
Сквозь столько мукъ пройдя, они
Умрутъ покинуты, одни,--
Тогда, въ отчаянномъ испуге,
Вы вспомните, что вы супруги
И матери, - и реки слезъ
Струите, бедныя, украдкой,
Надъ драгоценною кроваткой
Съ ребенкомъ, полнымъ чистыхъ грезъ!
Уйти отъ всехъ она сочла
Непозволительнымъ позоромъ
И видеть гробъ твой предпочла,--
Ты будешь отомщенъ! Повсюду,
Ее преследовать я буду,
Клеймо позорное она
Везде, всегда носить должна -
Въ глазахъ обманутаго мужа,
Въ глазахъ ребенка своего!
Клянусь! я не умру, всего
Предъ мiромъ всемъ не обнаружа!..
Что-жь! Будьте гнусны до конца:
Рыдайте, лгите, состраданья
Молите у меня, съ лица
Румянецъ весь негодованья,
Задетой гордости своей
Согнать старайтесь поскорей!..
Рене. Нетъ, вы ошиблись;. состраданья
У васъ молить не стану я;
Меня удержитъ, - нетъ, сознанье,
Что кару страшную свою
Я заслужила. Я стою
И жду: кончайте, погубите;
Не помышляя о защите,
Не подыму я головы,
Чтобъ дать отпоръ обиде чести;
Быть можетъ, я на вашемъ месте
Такъ поступила-бъ, какъ и вы;
И если только - что краснело
Мое лицо отъ всехъ обидъ,
То это былъ не гневъ, а стыдъ...
Вамъ разъяснить, однако, дело -
Моя обязанность. Того,
За гибель чью вы такъ ревниво
Хотите мстить, - несправедливо
Вы обвиняете. Его
Я защитить должна предъ вами:
Не могъ онъ пошло изменить
И - въ сердце вашемъ возбудить
Негодованье вновь рискуя,--
Съ открытой совестью скажу я,--
Что если онъ меня любилъ,
То и любимъ глубоко былъ!
Берта. О, вы поплатитесь жестоко
За эти дерзкiя слова!..
Любимъ! да и къ тому-жь глубоко!..
Должно быть, ваша голова
Помрачена, когда хватило
У васъ безстыдства въ этомъ мне,
Мне признаваться!..
Рене. Я любила
Не такъ, какъ вы. Я въ глубине
Моей души, какъ воръ, скрывала
Мою любовь, - она стояла
При свете дня, во тьме ночной,
Какъ страшный призракъ, предо мной!
Любить, когда кроваво плачетъ
Душа отъ вечной лжи, - когда
Бежишь на тайное свиданье,
Какъ на позоръ, на злодеянье,
Дрожа отъ страха и стыда,
И, возвратясь, опять съ испугомъ,
Краснея, смотришь на того,
Кто называется супругомъ,
И на ребенка своего!
Когда нельзя единой ночи
Провесть въ спокойной тишине,'
Безъ страшной мысли, что во сне,
На мигъ сомкнувшемъ только очи,
Уста, беседуя съ душой,
Проронятъ имя дорогое,--
Когда, за столько муки злой,
За истязанiе такое,
Дано - лишь изредка, въ тоске,
Рыдать, склонясь къ его руке!..
Склонясь къ его руке!.. Скажите,
Какая скромность!.. Можетъ быть,
Невинность девичью хотите
Вы деликатно пощадить?
Оставьте! Страждущей душою
Давно все угадала я;
Давно проникла мысль моя
Въ свиданья ваши; предо мною
Они живутъ всегда, всегда,
Со всеми муками своими,
Но и со всеми огневыми
Ихъ наслажденьями!.. Сюда
Сегодня дверью потаенной
Вошли вы, - это былъ для васъ,
Не правда ль, путь обыкновенный?
Вы имъ всегда въ полночный часъ,
Конечно, къ милому являлись
И тихо, тихо приближались
Къ его столу, и за плечомъ
Стихи, что вдохновлялись вами,
И крепкiй поцелуй потомъ
Такъ сладко выводилъ поэта
Изъ забытья... О, да, все это
Такъ ясно, ясно для меня!
Я точно слышу упоенье
Безумныхъ ласкъ, прикосновенье
Того блаженнаго огня,
Въ которомъ вы горели оба...
И зависть дикая, и злоба
Во мне кипятъ, - и все сильней
Желанье мстить въ душе' моей!
Рене. О, Боже мой! Едва-ль для мщенья
Изобретете вы мученья
Страшней живущихъ въ глубине
Моей души несчастной!..
Мне вы завидуете злобно,
Мне ваше сердце мстить способно!
О томъ, какъ услыхала я,
Что онъ скончался: - Это было
Въ вечернiй часъ; въ кругу семьи
Сидела я; но сердце ныло,
И мысли черныя мои
Носились тамъ, где смерть стояла
Надъ драгоценной головой...
Моя малютка предо мной
Свои молитвы лепетала;
Мой мужъ, съ газетой, подле насъ
Полудремалъ... Прiйти могло-ли
Кому на умъ, что въ этотъ часъ,
Въ такой тиши, рвалась отъ боли
Моя душа, - что въ ней гроза
Ломала все неумолимо,
И слезы страшныя незримо
Жгли и туманили глаза!..
Минуты шли... Изнемогая
И, какъ предъ смертiю, къ себе
Все силы жизни призывая,
Чтобъ скрыть смущенье, скорбь, испугъ,--
Спросила мужа я: "Мой другъ,
Какiя новости въ газете
Сегодня о больномъ поэте?"
Разсеянно, почти сквозь сонъ,
Опять взглянулъ въ газету онъ,
И, точно звонъ заупокойный
Въ ночномъ безмолвiи, спокойный
Упалъ на сердце мне ответъ:
"Сегодня умеръ твой поэтъ!"
Какимъ жестокимъ истязаньемъ
Мне было вопль въ груди сдержать,.
Не помертветь, не зарыдать?..
Берта. О не такимъ еще страданьемъ
Должны-бъ вы были заплатить
За тяжкiй грехъ! Его убить
И, между темъ, какъ тамъ держало
Семейное приличье васъ,--
Здесь, тщетно плача, онъ угасъ
Безъ утешенья, одинокiй...
Рене. О, вы безжалостно-жестоки!
Ну, что-жь, пускай! - пусть ваша месть
Растопчетъ жизнь мою и честь,--
Осуждены вы сами вечно
Терзаться съ нынешняго дня,
Понявъ, услышавъ отъ меня,
Какъ глубоко, какъ безконечно
Его любила я!..
Берта. А я...
Я не любила? - Векъ разлуки,
Обманутой надежды муки -
Все вынесла любовь моя.
Межъ ней и вашею сравненья
Не можетъ быть: вы - преступленье,,
Вы говорите, - но оне
Ведь умереть не помешали
Несчастному! Моя любовь
Его спасла-бъ. Межъ темъ, какъ кровъ
Вы въ немъ и жгли, и отравляли
Своею дикой страстью, я
Ему протягивала руки,
Прощая все, и грудь моя
Челу, склоненному отъ муки,
Отъ бурь готовила прiютъ,
Весь полный мира и привета...
Но вы его держали тутъ.
Тутъ, въ зачумленномъ вихре света,
Въ водовороте гнусномъ... Ахъ,
Когда-бъ не пламя страсти злое,
Не честолюбье роковое,
Теперь поэзiя въ слезахъ.
То правда, не пришла-бъ съ цветами
Къ его могиле, - мiръ хваламъ!
Безвестно, скромно-бъ онъ свершалъ
Свой путь, но былъ-бы живъ - поймите
Онъ былъ-бы живъ!.. О, Боже мой,
Какъ я страдаю!.. Что-жь, идите
Теперь, сударыня, домой...
Здесь нечего вамъ делать... Мщеньемъ
Грозить я вамъ не стану: мне
Въ немъ надобности нетъ - вполне
Вы казнены моимъ презреньемъ!
Рене. Нетъ, это слишкомъ! Нетъ, я вновь
Вамъ повторю: Я любила
Не такъ, какъ вы: во мне любовь
Такiя струны шевелила,
Какихъ въ себе, конечно, вы
Не отыскали-бы... Увы!
Я помню, - часто, въ те мгновенья,
Когда, желая отъ меня
Прогнать гнетущiя сомненья,
Онъ, голову свою склоня
Шепталъ мне нежно: "жизнь моя
Полна безмернымъ счастьемъ" - я,
Душою любящею чуя
Ложь благородную его,
Ревнивый ропотъ своего
Больного сердца заглушала
И въ тихихъ грезахъ создавала
Для этой жизни дорогой
Другое счастье, путь другой -
Открытый, светлый, безмятежный,
Съ подругой чистою и нежной,
Принадлежащею ему
Безъ разделенья одному,
Передъ лицомъ людей и Бога,--
Чтобъ каждый разъ, когда тоска
И ядовитая тревога
Проснутся въ немъ, - ея рука,
Какъ духъ спокойствiя и света,
Ложилась на чело поэта
Все тучи горькаго сомненья
И безпредельной скорби... Да,
Въ порыве самоотреченья
Всемъ существомъ моимъ звала
Я въ жизнь его жену такую,--
И если-бъ она пришла,
Мою обязанность святую
Безропотно-бъ свершила я:
Страданье страшное глубоко
Въ разбитомъ сердце затая,
Бежала-бъ отъ него далеко,
Чтобъ, въ безмятежной тишине
Для новыхъ, чистыхъ ощущенiй,
Воскресъ его высокiй генiй,
Навекъ забывши обо мне!..
Вотъ я на что была способна!
Что-жь? Отыскать-ли вамъ въ себе
Такую силу, - вамъ, рабе
Слепаго долга?.. Вижу, - злобно,
Мои слова звучатъ предъ вами
Уловкой хитрой головы,
Не сердца честными словами?..
Такъ слушайте-жь... Разъ... это былъ
Одинъ изъ дней его недуга
Души и тела... получилъ...
Онъ съ родины письмо отъ друга.
Другъ говорилъ ему о васъ,
Что вы забывшему простили,
Но сердце навсегда закрыли
Для ожиданья, - что погасъ
Надежды светъ во мраке горя,
Что вы въ глубокiй этотъ мракъ
Ушли, и въ жизнь глядите такъ,
Какъ съ береговъ на волны моря
Все смотрятъ вдовы рыбаковъ...
"Отдайте это мне" - ревниво
Я попросила - и безъ словъ,
Но такъ болезненно-тоскливо,
И светлый взоръ его сверкнулъ
Такой слезой, что поняла я
Все, все, - и изъ моей души
Съ рыданьемъ вырвалось: "Спеши
Туда, где ждетъ тебя святая,
Боготворящая любовь,--
Где для тебя воскреснутъ вновь
Покой и светъ... Еще есть время,
Сбрось ядовитой страсти бремя
Съ своей души, оставь меня!"
Но голову на грудь склоня
Съ неизъяснимою тоскою,
И улыбнувшись вдругъ такою
Улыбкою, которой я,
Пока не сгибнетъ жизнь моя,
Же позабуду, - "поздно... поздно...
Благодарю..." онъ прошепталъ,--
И этотъ шопотъ прозвучалъ
Въ моей душе зловеще-грозно,
Что это? Боже мой! Вашъ взоръ,
Я вижу, омраченъ слезами...
Да, да, вы плачете... Что съ вами?!..
Берта.
Простите, о, простите мне!
Забудьте низкiя угрозы!..
Да, ваши речи, ваши слезы
Не лгутъ... Въ какомъ-то дикомъ сне,
Не понимала я, что мы -
По скорби сестры. Вы изъ тьмы
Меня выводите - и снова
Душа въ священной тишине...
И онъ простилъ... Подайте руку...
Ведь я сама такую муку
Переживала!... Вы его
Любить умели такъ высоко,
Прощенью сердца своего!...
Забудьте все, - и после битвы
Двухъ братскихъ душъ, соединимъ
Две наши скорби, подадимъ
О дорогомъ страдальце! Пусть
Моя безропотная грусть
И ваши злыя угрызенья
Послужатъ жертвой искупленья
Тому, кто страшно такъ угасъ,
Безверьемъ гордымъ сокрушенный,
И, даже въ свой последнiй часъ
Святой молитвой не спасенный!..
Рене.
Переносить свои страданья
Спокойней, легче, отъ сознанья,
Что до могилы онъ не могъ
Васъ позабыть, - что до могилы
Его душе, - какъ дорога
Безверья полному разсудку
Молитва, что твердить малютку
Учила мать... Пока врага
Я предъ собою, - я молчала
Объ этой тайне, но сестра
Пусть знаетъ все... Теперь пора,
Прощайте... разныя дороги
Вамъ - скорбь средь мертвой тишины
Безъ сокрушительной тревоги,
Мне - вечно скрытая гроза
И сверхъестественная сила
Душевныхъ мукъ не обличила!..
Но прежде, чемъ ударитъ часъ
Разлуки - и разлуки вечной,--
Не откажите мне въ сердечной,
Еще сойтись, чтобъ научиться
У васъ и верить, и молиться...
Мне сердце шепчетъ, что тогда
Свой долгъ тяжелый безъ труда
Светлее въ бурной глубине
Моей души... О, дайте-жь мне
Минуту...
Берта.