Люция Невиль

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Люция Невиль (старая орфография)

Люция Невиль.

Прекрасная дочь Ричарда Невиля, Графа Салисбури, сестра славного Графа Варвика, была сотворена Любовбю для любви. К сожалению, прежде еще нежели она узнала, что есть любовь, на пятнадцатом году возраста выдали ее за Вестмореланда, одного её родственника. Счастливой супруг разумел цену своего сокровища, стерег его как Аргус, и - только. Он мучил молодую жену ужасною ревнивостью, и чрезмерною страстию оправдывал несносные свои поступки. Ревнивость прощается любовнику; но муж, сочетавшийся без согласия другой половины, безпокойством своим напоминает права насильно присвоенные. Вестмореландова супруга печалилась день и ночь, и свежия розы юности начинали увядать на щеках её. Отец заблаговременно приметил перемену. Он предпочитал спокойствие дочери выгодному супружеству. По счастию, при заключении брака, забыли взять дозволение от некоторых дальних родственников. Старой Граф Салисбури воспользовался сим случаем, и расторг узы брака. Вестмореланд в первой раз показал истинную нежность супружескую, он умер с печали. Но также и Люция в первой раз исполнила долг свой, и пролила несколько горячих слез по несчастном.

Разумеется, что слезной источник её очень скоро высох. Люция, снова разцветшая прелестями, знаменитая по своему роду, была представлена Двору под именем Леди Невиль. Мущины пленились умом её и красотою; женщины любовались её чистосердечием и невинностию. Почитая себя вдовою, она имела право быть свободнее в обращении, и свобода её никогда не выходила из пределов благопристойности.

В то время Герцог Глостер был опекуном малолетного Короля своего Генриха VI, и управлял государством. Светлая звезда, возшедшая на придворном горизонте, ослепила глаза старого правителя: он влюбился в Люцию. Не задолго пред тем скончалась его супруга. Горесть его исчезла, когда он увидел прекрасную Леди Невиль; Глостер о том только сокрушался, что по долгу правителя принужден был с большею точностию повиноваться законам приличности. Он умел владеть собою, и не открывал любви свой прекрасной Люции; однакожь уведомил отца её о своем намерении.

Салисбури, восхищенный мыслию сделаться тестем правителя, подкрепил надежду старого Глостера. Положено, до окончания печального времени, не открывать никому принятого намерения, ниже самой Люции. Старики позабыли, что Люция только вошла в лета радости; что почитала себя полною госпожею над сердцем своим и над своею особою; что всякая женщина, не откладывая вдаль, пользуется своим правом, и что молодые мущины наперерыв один перед другим искали её благосклонности. Правда, что Глостер замечал все её взгляды, стараясь открыть, на кого более они устремляются; но скоро успокоился, уверившись, что ни один из придворных, которые могли бы предложит руку свою Леди Невиль, не сделали ни малейшого впечатления в её сердце.

Эрот, которой, по видимому, не благоприятствовал Глостеру, дал делам совсем иной порядок. Слепой божок сей, по обыкновению своему презирающий все законы, пустил огненную стрелу в сердце Герцога Соммерсетта, которой по несчастию уже был женат, и не мог найти никакой причины развестись с женою. Люция также ощутила над собою власть всемощной любви, и в первой еще раз узнала её силу. Только забота скрывать тайную связь принуждала безпокоиться любящихся.

Между тем урочное время печали старого правителя минуло. В полном сиянии знаменитого сана, с душею исполненною любви, нетерпеливый Глостер полетел к своей богине, упал к ногам изумленной Леди Невиль, и просил руки её и сердца. Бедная Люция, страстно любившая Соммерсета, не ослепилась нечаянным предложением столь выгодного супружества. Она просила времени для размышления; ибо не могла никакого дать ответа не посоветовавшись наперед с Соммерсетом. Известие о сем было для него громовым ударом. Он видел, какое счастие заключалось в сем супружестве; разумел, что брак сей прикроет темною завесою счастливую любовь его, и что старой совместник ни мало не помешает наслаждаться утехами; сто раз пересчитывал все сии выгоды, сто раз решался согласиться на сие пожертвование и уговорить Люцию; опять сомневался, впадал в отчаяние, и осыпал ее жестокими укоризнами.

Надлежало на что нибудь решиться. Разум одержал верх, по крайней мер на несколько минут, и Герцогу Глотшеру сказано, что на его предложение соглашаются. Едва вылетело слово обета, и в тужь минуту начали раскаеваться. Соммерсеть мучил любезную своими упреками; требовал отсрочки свадьбы; каждый ласковый взгляд, которой Леди Невиль без намерения бросала на старого жениха своего, каждое ласковое слово её воспламеняли ярость в сердце Соммерсета. Бедная Люция делала все, чего он ни требовал.

Пока еще Герцог Глостер не открывал Люции своего намерения, до тех пор ему было сносно видеть, что она избегает случаев быть с ним вместе: но теперь получив права жениха, он уже начал досадовать на холодность невесты, и замешательство её казалось ему очень странным. По нескольку раз в день случалось ему приезжать к Люции и не находить ее дома; часто даже не удавалось ему сведать, куда она уехала. Когда называли ему место, в которое Люция отправилась; он тотчас летел по следам её, и принужден был возвращаться не видавшись с нею. Что оставалось ему думать?

виду и не могли доискаться, куда она девалась. Такия донесения увеличили заботу жениха, которой уже не сомневался в неверности Люции. Он удвоил число соглядатаев, обещал им великую награду за открытие, и велел, ежели найдут совместника, тотчас лишить его жизни. Крайняя осторожность, и то чудесным образом, спасала друга Люциина от злых наветов.

Между тем ревнивость Глостера возрастала вместе с любовию. Он почитал себя обманутым, но не мог освободишься от тяжкого ига; хотел и боялся удостовериться в истине. Протекло несколько месяцов, и соглядатаи не могли ничего сведать об Люции, которой, посредством переменного платья, всегда удавалось безопасно видеться с Соммерсетом. Глостер получал донесения самые необстоятельные, темные; осмелился надеяться, и уверил себя, что невеста его невинна.

Наступал день свадьбы, день ужасный для страстного Соммерсета. В последнее утро, в которое мог еще Люцию называть совершенно своею, он упросил ее осчастливить его свиданием в одной деревне за Темзою. Леди Невиль была озабочена многими делами, которых благопристойность требовала от нее по случаю приближающагося брака; но сердце её не могло отказать в просьбе любовнику безутешному. Она обещалась явиться в назначенном месте, и сдержала свое слово. Переодевшись по своему обыкновению для предосторожности, она в торопливости нечто просмотрела, так что лазутчик узнал ее, пошел за нею в деревню, и поспешно возвратился уведомить жениха о счастливом открытии тайны. Разъяреянныц Глостер ухватил шпагу, обернулся в плащ, верным и отважнейшим служителям велел следовать за собою, и на крыльях ревнивости полетел к назначенному месту.

Начинало смеркаться. Глостер, не заставши любовников, спросил крестьян, куда они отправились и по которой дорог? Ему сказано в ответ, что незнакомые вероятно возвратились в Лондон на лодке, которая в обыкновенные часы перевозит людей на другую сторону Темзы. Крестьяне не ошиблись. Леди Невиль действительно села в лодку, наполненную множеством разных людей, между которыми почитала себя безопасною. Напротив того Соммерсет пошел другою дорогою вдоль по берегу.

видя, что врагам его посчастливилось укрыться. Однакожь он еще не терял надежды. Тяжелая лодка плыла очень медленно, и только за несколько минут отчалила от берега. Глостер вскочил в легкой чолн, бросил несколько золотых денег плечистым гребцам, поплыл быстро по волнам Темзы, и успел очутиться на другой стороне за несколько минут до прибытия тяжелой лодки. Между тем сделалось очень темно; как узнать в толпе народа тех, кои были надобны?

Лодка приближилась к берегу. "Откуда едете?" спросил Глостер одного работника, которой выскочил на землю, чтобы привязать веревку. Работник назвал деревню. Глостер обрадовался находке. Трудность узнать двух виновных в многолюдной толпе не удержала его ярости. Он решился непременно погубить их, хотя бы то стоило жизни двадцати невинным. "Колите всех без разбору!" вскричал он к служителям, и мгновенно сам вскочил в лодку с обнаженным кинжалом. Ему первая попалась женщина. в шелковом платье, по которому он заключил, что это не крестьянка, и тотчас же без всяких распросов вонзил кинжал в грудь её, изрыгая брань, внушенную мщением и ревнивостью.

Эта женщина была несчастная Леди Невиль. Она узнала Глостера по голосу; получив рану от кинжала, чрезвычайно испугалась; однакожь имела еще столько бодрости, что для избежания другого удара, бросилась в Темзу. Люция не умела плавать. Одежда тогдашняго времени спасла жизнь ей; ибо юпки удержали ее на поверхности воды: в нынешнем платье Люция утонула бы. Однакожь юпки до тех пор только могли быть полезны, пока не промокли насквозь; в последнем случае оне ускорили бы погибель. Вода несла Юлию вниз до Лондонского моету, где увидел ее один Нормандский карабельщик в то самое время, когда она тонуть начинала. Нормандец возвращался на лодке к своему кораблю, стоявшему на якоре. Слабой лучь фонаря осветил погибающую Леди, которую честной корабельщик взял на свое судно, и по долгу человеколюбия оказал ей всевозможную помощь.

своей безопасности, успокоившись несколько, узнала, что находится на корабле французском; совершенно положилась на великодушие своего избавителя, рассказала ему свое приключение, и именем самого Бога умоляла его отвезти ее во Францию. Какой варвар откажет в прозьбе милой женщине! Через несколько дней корабельщик поднял якорь, и привез ее благополучно на французской берег.

По счастию в то самое время приехала в Париж Маргарита Стуарт для бракосочетания с Дофином. Сия Княжна взяла участие в судьбе Люции, которая под чужим именем жила потом у своей благодетельницы. После её смерти прекрасная Люция подверглась новым искушениям, в то самое время, когда Маргарита Анжу готовилась сесть на корабль, чтобы плыть в Англию к супругу своему Генриху VI. Юная Королева взяла ее с собою, и Люция под её защитою ступила на отечественную землю.

Что чувствовало сердце Люции, когда она увидела милого виновника своих страданий? Твердое намерение вести жизнь целомудренную устояло ли против воспоминаний о минувших наслаждениях? История не говорит о том ни слова; но еслиб история и не была так скромною; то, я все таки ничего не объявил бы читателю....