О романах

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: О романах (старая орфография)

О романах.
(Из соч. Красицкого.)

Моя соседка, выросшая в деревне у простодушных, но честных родственников, напитанная добрыми правилами, скоро после замужства своего вздумала посетить столицу. По возвращении назад, я на силу мог узнать ее: мне и показалось, что я несколько лет с нею не видался; и если бы под белилами румянами не осталось на лице её некоторых признаков; то я подумал бы, что сосед мой, променявши жену свою, приехал с другою.

При наступлении времени родов, вместо повивальной бабки призван повивальной дед, называемый по французски акушером. Господин сей помог соседке моей произвести на свет девочку. Меня пригласили быт восприемником. Идучи крестить, я спросил, как назовут новорожденную, за занавесью отозвался голос: Памелою. Много перечитал я календарей в век свой, однакожь никак не мог вспомнить, чтобы какая либо угодница называлась сим именем. Увидевши приходского священника, я спросил его, не знает ли святой Памелы? Он вывел меня из заблуждения и сказал, что госпожа помещица не называет детей своих именами Святых; что прежде окрестили двух младенцов; что первая дочь названа была Вандою; что по смерти её госпожа решилась брать имена не из летописей, но из романов или сказок; что родившияся потом сын получил имя Филемона, и что по тому же определению новорождеиная названа будет Памелою. Окрестивши маленькую Памелу, я захотел написать некоторые мысли свои по сему случаю.

Не положено за непременный долг называть крещаемых именами святых угодников; однакожь не знаю, для чего бы отменят сей благочестивый обычай, наблюдаемый в течении многих столетий. Перемены вообще делаются для выгод; не понимаю, каких выгод ожидают себе те, которые не хотят следовать примеру старинному, всеми уважаемому!

Я сказал выше, что называть детей при крещении другими именами не есть преступление; однакожь поступок сей ближе ко злу, нежели к добру, уклоняться от обычая, основанного на вере и на уважении ко Святым, значит удаляться от благочестия простых, но добрых наших праотцов.

Имена Святых даются детям для того, чтобы юные питомцы, воспоминая о добродетелях Угодников, старались подражать их примеру. Хорошо поревновать в целомудрии Королеве Ванде. Правда, и Памела была добронравна; беда только, что девушка должна приняться за роман, ежели захочет узнать о добродетелях своей покровительницы. Пускай же всякой судит, что полезнее читать, a особливо для молодой питомицы, сказки, или жития Святых, Великая розница и в том еще, что читательница не поверит вымышленным добродетелям Памелы, a может быть и самое благонравие сочтет сказкою.

Люди противного мнения возразят, что в старину не было в обычае давать имена Святых при крещении, и что Мечислав, как в язычестве, так и в християнстве назывался Мечиславом. Отвечаю: до введения християнской веры у нас не знали ни о крещении, ни об именах даваемых при крещении; обычай сей еще не был известен при начале: однакожь и тогда старались вводить хорошее. Первые имена были знаками славы; Мечислав, Премыслав, Стрежислава, Бронислава. По принятии достохвального обычая заимствовать имена Святых, вместо нынешних Филемонов, Памел и Ванд, явились Войцехи, Станиславы, Казимиры, Елисаветы, Кунегунды. Не искали тогда вне отечества и в сказках того, что можно было найти у себя дома и в примерах истинных.

Речь дошла у нас до романов: остановимся над сим родом сочинений. Слово роман происходит от того, что по возрождении наук любовные повести были писаны на языке, еще прежде Италиянского, составившемся из древняго Галльского и Латинского; и как язык сей ближе подходил к последнему, то и назывался Романским или Римским. Первые французские стихотворцы, известные под именем Трубадуров, жившие в полуденном краю королевства, начали писать сказки прозою и стихами; однакожь не они изобрели сей род сочинений: до нас дошло несколько вымышленных повестей от Греков и Римлян.

Есть много родов сказок: первое место занимают те, которые ведут к честности, к благонравию. Сюда принадлежат повести, которые, питая любопытство, вместе сообщают понятие о науках. В прежния и в новейшия времена появлялись сказки набожного содержания, которые однакожь навлекли на себя укоризны строгих критиков; ибо в сих сочинениях трудно было различить вымысел от истины. Впрочем намерение писателей похвально: предлагая хорошие примеры, они хотели возбудить наклонность к добру в читателях.

До ныне продолжается спор, куда надлежит причислять Телемака, к поэмам или к романам. Кажется, что он, будучи близок к обоим родам упомянутых сочинений, собственно ни к какому не принадлежит; живостию выражений и слогом он превосходит обыкновенную повесть, но искуством и основою не достигает той высоты, которая приличествует однем только поэмам героическим. Как бы то ни было, приключения Телемака, по изобретению своему, по расположению, по слогу и по нравоучению, всегда будут занимать первое место между книгами полевыми. Некоторые сравнивают Ксенофонтову Киропедию с Телемаком: правда, что у них цель одна и та же; но Киропедия подходит ближе к исторической повести, и не имеет ни слогу, ни огня, свойственных поэзии.

тому доказательством служат повести Фильдинговы и Ричардсоновы, a особливо превосходное творение Голдсмитово, известное под названием: Векфильдской священник. К сим хорошим Сочинениям относится и Памела. Хотя книги сии по всей справедливости заслуживают уважение; однакожь не их надобно давать в руки молодым девицам при начале воспитания.

После романов набожных и нравоучительных следуют благопристойные, но незаключающие в себе ничего полезного; таковы например сказки рыцарския. Было время, когда умы, наполненные крестовыми: походами, в жару богатырских восторгов размножали рыцарей, то есть разбойников, известных под именами , искоренителей убийц и проч. Времена сумазбродства и дикого невежества, более смеху, нежели удивленья достойные, миновались; дурачеству сему нанес последний удар Испанец Сервант, сочинитель Дон Кишота. Книгу сию теперь читают для забавы; но кто захотел бы прилежние вникнуть в содержание и остановится над намерением сочинителя, тот увидел бы, что едкая сатира подслащена приятными повестями, и что верный Санхо часто делает весьма важные замечания. Почти все тогдашняго времени употребительнейшия Испанския пословицы, помещенные в книге, достойны особливого внимания; оне показывают нам, что нравоучительные изречения, предложенные в связи и порядке, на долго остаются в памяти.

Когда рыцарство надоело; появились романы любовно чувствительные, растянутые, болтливые, и следственно самые скучные. Италиянцы и французы отличились в сем роде; разгоряченных голов, нежели сердца растроганного. Бедные читатели осуждены были пользоваться такими сокровищами. Мольер в свое время нападал на сии дурачества; однакожь совершенно истребить не мог вкоренившейся заразы.

писать о сочинениях, в которых явно проповедуется богохуление и распутство. Не удивительно, что самые женщины, некогда стыдливые, теперь уже разучились краснеться. Модные умники совестятся в свет показаться, если не читали таких книжек, или по крайней мере, если не запасли ими библиотек своих; сии драгоценности начинают уже появляться и на уборных столиках. Всяк, кто видит и слышит, что делается в обществе, пускай судит, какой пользы ожидать, от сего чтения.