Будник.
Глава XV

XV

Весело спешили будники в тюрьму, довольные окончанием того, что им начинало казаться нескончаемым. Бартош, по обыкновению, лежал на соломе, опершись на локоть, когда три соседа пришли объявить ему об освобождении.

- Ну, пан Варфоломей, - сказал Мартош, входя весело, - слава Богу, ты свободен!

Старик поднял голову.

- Га?.. - спросил он недоверчиво.

- Вставай и пойдем отсюда, ты свободен.

- В самом деле?

И он поднялся на ноги.

- Бог да возблагодарит вас, - сказал он, протягивая руку первому. - О, мне кажется, что я здесь просидел девять лет... А Матвей?

- И Матвея освободили.

- Слава Богу!

В это время робко вошел Матвей с коротенькой трубкой, которой уже не оставлял ни на минуту. Отец посмотрел на него, слезы навернулись на глазах его, и он прошептал:

- Тяжело, но справедливо Божие наказание, да будет воля Его!

И громко прибавил:

- Ну, идем же! А Юлька? А Павлова? - спросил он по дороге. - Отчего же ни одна не навестила меня? В особенности Юлька, любимое дитя мое. Никогда я не ждал от нее такого огорчения.

Будники замолчали, старик легко прочел в их взорах страх и беспокойство.

- Что же с ними случилось? - снова спросил старик.

- А что? Повремените. Вот пойдем погреемся у моста к Ицке, там все расскажем. Ничего, ничего, не беспокойтесь.

При слове "не беспокойтесь", - нахмурилось чело Бартоша; он шел через местечко молча, ни разу не отзываясь. На улице вдыхал он полной грудью свежий воздух, взглянул на небо, на котором начинали сверкать звезды, отряхнулся и большим шагом догнал опередивших его товарищей.

В корчме, стоящей на конце местечка, общая изба была наполнена пьяными крестьянами, и будники присели в отдельной комнате. Они потребовали водки, но никто не смел начинать разговора. Бартош не говорил ни слова, товарищи его молчали. Они чокались рюмками с лаконическим пожеланием: дай Бог доброго здоровья. И лишь постепенно, когда напиток начинал свое действие, отворялись уста Мазуров.

- Ну, не беспокойтесь же, пан Бартош, - сказал Мартош. - Мне ли вас учить и напоминать об этом? Вы лучше знаете, что начать и как помочь горю. Слава Богу, что вы свободны, а остальное уладите.

Бартош молчал, только черные глаза его, остановись на Матвее, как бы хотели вычитать истину, о которой он спрашивать не решался.

- Говори, - сказал он, наконец, сухо, - говори же. Не обманывайте меня, я предчувствую что-то недоброе.

- Да... ходят толки... Вероятно, вы уже слышали что-нибудь...

- Говори, - сильнее закричал Бартош, хватая Мартоша за руку, которую сжал как бы железными клещами, - не мучь меня! Говори! Что, Юлька умерла?

- Нет, нет. Так только... Видите больна немного... больна... Только больна. Это еще ничего. Только больна...

Чрезвычайно озабоченный Мартош не находил ответа.

- Давно же она заболела? - спросил старик.

- Она больна, видите ли и не так больна, потому... Старик вскочил с лавки.

- А! Так она была во дворе? Зачем же это? Зачем?

- А я почему знаю. Видите ли старая госпожа сжалилась и взяла ее в гардероб; но потом Юлька сильно затосковала, и ее отправили с Павловой домой, и дома она уже как-то заболела.

Бартош постоянно всматривался в Мартоша, который как преступник опускал глаза, перебирал торбу, заминался.

- Лжешь! - сказал через минуту старик, хватая его за руку. - Говори, на милость Божью!..

- Да что же я в самом деле буду цедить по капле сквозь зубы... Ну, ведь знаешь, зачем же и спрашиваешь? Бывал панич, бывал... и она помешалась.

Мартош, Матвей и два других будника сейчас же наняли повозку у крестьянина, поспешили к жилищу Бартоша, думая упредить его, если можно, или настигнуть где-нибудь на дороге.

Множество крестьян возвращалось с базара. Ими был полон лес, дорога, плотина и среди этой толпы не было никакой возможности распознать старика. Без всякого сомнения, он пошел через лес, без дороги. С сильным беспокойством, уже поздно, достигли будники Осинового Луга.