Уляна.
Глава IV

IV

- Да, да, - говорил он два дня спустя, - плутовка дворовая, умеет она, как наши барыни, и вздыхать, и болтать, и глаза щурить. Их простота, коли замешается в нее хитрость, сто раз опаснее, потому что легче верится в ее искренность. Зачем мне унижаться до того, чтобы привязаться к этой женщине, к простой Гончарихе! Это старая болезнь отзывается, это слабость и непростительное ребячество. Мечтать о глазах мужички, которыми, может быть, распутство придает остроту и блеск, а хитрость делает их выразительными и робкими, это глупость.

Он вышел в сени, - хлопнул за собой дверью, и в сенях застал... кого же? Опять Уляну. На этот, раз она смелее подняла на него свои черные глаза.

- Что ты здесь делаешь?

- Так как я была прежде при дворе и умею стирать, меня взяли для стирки вашего белья.

- И дворовые, конечно, очень рады этому?

- О, только не я! Муж даже сюда приходил смотреть за мной. Вот несчастье!

Тадеуш пожал плечами и, заметив управляющего, крикнул:

- Пане Линовский, вели, чтобы Оксен Гончар!..

При этих словах Уляна побледнела и убежала.

- Чтобы Оксен Гончар, - докончил Тадеуш, - сию же минуту собирался в дорогу. Есть у него лошади?

- Есть, пане, и самые лучшие.

- Он поедет с тобой в Бердичев; ведь тебе нужна одна подвода.

- Хотел взять наших, фольварочных лошадей.

- Потому-то именно я и назначаю его, что мне понадобятся лошади. Их там, кажется, несколько человек в избе.

- Да, пане.

- Стало быть, он может ехать?

- Может, пане.

- Так сделайте так, как я сказал.

Управляющий принял это приказание за странную поблажку фольварочным лошадям и ушел. Но Уляны уже не было.

Тадеуш стоял в дверях и колебался. Потом вышел в сад; он знал, что там иногда в стороне озера вешали белье, носили оттуда воду. Прежде он не обращал никакого внимания, где и как и что делалось у него в доме; теперь же все мелочи приходили ему на мысли, а чего он не знал, то отгадывал. У рождающейся страсти всегда десять глаз.

Он пустился к озеру. Здесь, в самом деле, стояла Уляна, задумчивая, с опущенными руками; не замечая его, она пожимала плечами, качала головой и рассуждала сама с собой.

- Ну, на некоторое время ты отделаешься от него, - сказал пан. Уляна, обернувшись, вскрикнула.

- О, даст он мне за это!

- Откуда же он узнает?

- Когда меньше будет знать, так больше станет догадываться, - отвечала Уляна.

- О чем же ты раздумывала и рассуждала сама с собой, когда я пришел сюда?

- Почем я знаю!

- Верно не о мне?

- Что мне о вас думать.

- Отчего же нет, когда я думаю о тебе?

- Обо мне? - спросила женщина, поглядев ему в глаза. - А зачем же это?

- Я и сам не знаю, - ответил наивно Тадеуш; - но когда я увидел тебя, с тех пор ты у меня постоянно на уме.

- Я?.. С нами крестная сила! Вы станете думать обо мне!

- Кажется мне, что я люблю тебя, Уляночка; но не по-вашему, не по-мужицки, и не так, как любят дворовые, но так, как любят господа. Очаровала ты меня, злодейка.

И он приблизился к ней, взял ее за талию и хотел поцеловать, но она в испуге вырвалась и жалобно крикнула:

- А мои дети!

- У тебя есть дети?

- Есть, - ответила она тихо, - двое крошечных младенцев.

- Да чего же ты боишься за них? - сказал он опять, приближаясь. - Разве я им сделаю что-нибудь? Разве муж твой сделает им что-нибудь?

- О, - ответила печально Уляна, - слышала я об этой любви; - это всегда кончается бедой, и моим детям будет плохо.

- О, не думай этого, Уляна, - сказал Тадеуш, отбрасывая у нее с лица волосы, словно вместе с ими хотел отогнать и мысли, - зачем же непременно худой конец?

- Когда кто поклялся кому-нибудь в церкви, и ксендз благословлял, обвел вокруг алтаря, и вместе целовали они крест и из одной чаши пили... О, не хорошо тогда нарушить клятву, и конец всегда дурной. Никто не принуждал к клятве и должно сдержать ее.

У Тадеуша не хватило слов.

- Послушай, Уляна, - сказал он, вдруг обняв ее, - сегодня твой муж уедет. Есть у вас в избе кто-нибудь?

- Что же это, не хочешь мне ответить? Ну, так я спрошу управляющего; пускай весь дом догадается зачем.

- Есть у нас несколько человек в избе! - вскрикнула поспешно Уляна, поднимая глаза. - Работник, девка, дети. Но на что вам это?

- Послушай, - сказал Тадеуш, - я буду сегодня у тебя.