Осада Ченстохова.
Часть вторая.
Глава XXI

XXI 

Как ядро попадает в костел во время богослужения, и как толпа трусливых опять осаждает приора

Шведы, испробовавши нападение со всех сторон, южную часть решили оставить на самый конец. Здесь были главные ворота с подъемным мостом, над которым высоко поднимались стены костела. Решено было охватить с двух сторон костел и часовню Пресвятой Девы, сосредоточить на них огонь и принудить ревностных монахов к сдаче, угрожая в противном случае полным уничтожением. Миллер это имел в виду с самого начала осады. Исчерпавши средства, он решил свой план привести в исполнение и тотчас же на следующий день, после новых приготовлений на юго-восточной стороне, открыл систематический огонь.

Это было время, когда все монахи находились на богослужении. Глубокая молитва царила в костеле, когда шведские пушки, направленные на самую святыню, начали стрелять.

Миллер весьма рассчитывал на слабость стен с большими окнами, а потому орудийный прицел был направлен Миллером так, чтобы подбить стены снизу и разрушить их. Страшный шум заглушил молитву, которая, однако, продолжалась. В это время послышался треск стропил и балок на костельной крыше. Страшный испуг объял старцев, но присутствие приора, который весь был погружен в молитву, не давало им возможности бежать. Орудийный огонь с каждой минутой становился все яростнее. Издали доносились крики и тревожный треск.

Казалось, что само здание рушится и земля разверзается под ним; все монахи, исключая приора, пали ниц... Дым, пыль, щебень наполнили храм. Ядро, пущенное от монастыря св. Варвары, разбивши окно с частью стены над головами монахов, упало в самую середину здания. В ту же почти минуту другое, ударившись в боковую стену паперти часовни, разбило в ней окна. Это была страшная минута и ужас невыразимый. Отдаленные крики шведов, горестный вопль монахов смешались с шумом боя и громом выстрелов; все начали убегать с криком: Матерь Божия, Матерь Божия, смилуйся над нами!

Кордецкий последним сошел со своего места и удерживал перепуганных беглецов.

- Здесь наше место, здесь у Ее алтаря! Смиримся и будем уповать на Бога, никто нас не тронет!

Гремели орудия; с костельной крыши сваливались остатки кирпичей, падали оконные стекла и рамы; в это время приор, созывая сильным голосом убегавших, приказал им пасть на колени. "Святый Боже" раздалось среди гула выстрелов. Орудия, казалось, покорились молитве. Монахи дрожали в ожидании нового выстрела, но уже ни одно ядро не прерывало их благочестивого пения. Окончив песнопение, паулины быстро разбежались. Кордецкий шел позади, серьезный и задумчивый; в этот момент его схватил за наплечник брат Павел с испуганным и бледным лицом.

- Отче приоре, ворота!

- Что в воротах? Конечно, не шведы?

- Нет, но подъемный мост поврежден, ядро пробило свод и разбило мушкеты, которые висели в избе Каспра.

- Видно, нам они не будут нужны, - холодно ответил Кордецкий.

Замойский уже предвидел такое повреждение и в отместку за это направлял орудия с угловой башни.

Повреждений значительных не было, на крыше в той части, которая была разрушена, огонь не возник, а падающие ядра, хотя и пощербили стены, не причинили никакого вреда. Шведы в полдень прекратили огонь, так как для беспрерывной стрельбы из больших картаун требовалось слишком много пороху, а последнего не было в достаточном количестве; потому необходимо было экономить. Из случайного удачного выстрела в костел и часовню шведы заключили, что монахи достаточно были напуганы. Напрасно, однако, они ожидали парламентеров; из монастыря никто не выходил. Ожидали до самого вечера, все время высматривая. Наступила ночь, а крепость не выказывала признаков жизни.

Между тем здесь не было столько мужества и отваги, сколько можно было предполагать. Встревоженные утренними ядрами, монахи опять были объяты страхом. Кордецкий показывал вид, что долго этого не замечает; наконец, разговоры, совещания и ропот шляхты начали обращать его внимание. У пана Плазы совещание продолжалось с утра до вечера, и вместо того чтобы вместе с другими идти на стены, участники его сидели за кружками, пугая шведами или рассказывая, как последние к ним милостивы и даже вежливы. Один другого подбодрял, чтобы пойти к приору и поторопить его с переговорами.

- Этот ксендз Кордецкий, обыкновенный ксендз, - сказал пан Плаза, - ничего здесь не понимает. Замойский теперь в отчаянии, что его будут преследовать шведы, а Чарнецкий, известно, хоть его свяжи, тоже будет сражаться; все, заупрямившись, не видят того, что шведы того и гляди овладеют Ясной-Горой.

- Что долго разговаривать, - сказал другой, - здесь о нашей шкуре идет речь. Мы здесь укрылись для большей безопасности, чтобы не поплатиться своей головой; пусть он нас отпустит или пусть сдается.

- Уж если ядра не щадят костела, - сказал третий, - то недолго придется нам здесь оставаться.

- К приору! К приору! - закричали все и отправились толпою к Кордецкому.

В крепости его не нашли, а потому должны были искать в келье, так как он распоряжался кое о чем по поводу причиненного утром повреждения в костеле, когда шум в коридоре известил, что явилась тесной толпой шляхта с паном Плазой во главе. Приор узнал по его лицу, зачем он сюда пришел. Шляхтич, выдвинутый вперед, волей-неволей выступил с речью.

- Мы пришли, - сказал, поклонившись, Плаза, - спросить ваше высокопреподобие, что вы думаете и чего ожидаете, когда нет ни тени надежды на какую-либо помощь; неприятель везде господин, а потому нужно спасаться, нужно сдаваться, так как нечего сбивать всех с толку. Напрасно сопротивление, отец приор, пришло время сдаться...

Приветливое лицо Кордецкого сменилось суровым, холодным выражением, он стал пред ним как судья.

- Не на все, что мы требуем, - сказал он, - шведы согласятся; на поругание святого места еретиками мы не можем согласиться. Вы, милостивые государи, утомленные тяжкой борьбой, хотите переговоров; но подумайте, не будет ли сдача бедствием? Мы знаем, как сдержали обещание в Кракове. Не торопитесь со сдачей, чтобы мы не сделались через вас недостойными этого святого места. Унижение хуже войны.

- Совсем не о вас, - ответил приор, - прежде всего об алтаре, потом обо всех нас, а не только о вас, а потому не думаю сдаться.

- В таком случае нас с женами выпустите!

- Я не приглашал вас сюда, ведь вы сами напросились... Не отказывайтесь; хотя вы являетесь для меня скорее помехой, чем помощью, но все-таки я отпустить вас не могу, так как это встревожило бы лучших людей и гарнизон.

- Следовательно, мы принуждены будем... - говорил другой.

На эти слова, сказанные так решительно, нечего было ответить; правда, пан Плаза хотел еще что-то сказать.

- Звонят в костел, - проговорил быстро приор, - молитва - это наше спасение, прошу вас, не задерживайте меня.

Тогда шляхтичи пошли во двор, где ожидала своих депутатов остальная шляхта.

- Но что же это будет? Что это будет? - закричали жены.

Трусы тихо разошлись.