| Автор: | Кро Ш., год: 1873 |
| Примечание: | Перевод Владимира Кормана |
| Категория: | Стихотворение |
Шарль Кро
Сандаловая шкатулка
Перевод Владимира Кормана.
1. Вступление
(Вольный перевод с французского).
| Любая мелочь, пустячок: сухой цветок с груди певицы, и светлый локон - дар девицы, и вырванный у шлюхи клок, пастель, где неба уголок огнями звёздными искрится, флакон, старинная вещица, камея, кукла, погремок - всё здесь, в ларце, единой кучей... А ну, читатель ! Редкий случай - весь хлам берут наперебой. Потом пускайся в смех и в слёзы. Плати и уноси с собой. А я куплю подружке розы. |
| Bibelots d'emplois incertains, Fleurs mortes aux seins des almees, Cheveux, dons de vierges charmees, Crepons arraches aux catins, Tableaux sombres et bleus lointains, Pastels effaces, durs camees, Fioles encore parfumees, Bijoux, chiffons, hochets, pantins, Quel encombrement dans ce coffre ! Je vends tout. Accepte mon offre, Lecteur. Peut-etre quelque emoi, Pleurs ou rire, a ces vieilles choses Te prendra. Tu paieras, et moi J'acheterai de fraiches roses. |
"Chansons perpetuelles"
Цикл стихотворений (2-21-е)
2. Идеальная жизнь
(Вольный перевод с французского).
К застолью пригласят. Звенят гитары. Рапиры на щитах, цветы, сигары. Но пир в беседах шёл и без разгула. Весною в парке - ландыши, сирень; жасмин, гвоздики, розы, липы - летом - всё насыщали негой и приветом: мечтатели сбегали в тишь и в тень. Мужчины были самой высшей знатью из тех, что направляли все искусства, а дамы - без канкана и паскудства - дарили каждый вечер благодатью. И грёзы возбуждал тот аромат о пеньюарах, веерах, цветах, о пышных и роскошных волосах - в далёких странах и века назад. |
Charles Cros La Vie Ideale (2-e)
А May.
| Une salle avec du feu, des bougies, Des soupers toujours servis, des guitares, Ou l'on causerait pourtant sans orgies. Au printemps lilas, roses et muguets, En ete jasmins, oeillets et tilleuls Rempliraient la nuit du grand parc ou, seuls Parfois, les reveurs fuiraient les bruits gais. Les hommes seraient tous de bonne race, Dompteurs familiers des Muses hautaines, Et les femmes, sans cancans et sans haines, Illumineraient les soirs de leur grace. Et l'on songerait, parmi ces parfums De bras, d'eventails, de fleurs, de peignoirs, De fins cheveux blonds, de lourds cheveux noirs, Aux pays lointains, aux siecles defunts. |
3. Ноктюрн
(Вольный перевод с французского).
| Вокруг дрожит зелёный лес, вверху сияет свод небес, а ты, любимый мой, исчез. Услышь в напевах ветерка что нынче смерть моя близка ! Я вовсе не была горда: едва лишь ты пришёл сюда, в тебя влюбилась навсегда. Мой взор признанием горел, и ты, в ответ, стал тоже смел и поцелуй запечатлел. Нет, я не ставила сетей, страшась, без всяческих затей, вдруг, сразу, стала я твоей. Не знала я, кто ты такой, но только ты вошёл в покой, я обнажилась пред тобой. |
* * *
| Молила: "Век со мною будь !" Как сладко было мне заснуть, когда ты обнимал мне грудь. И как же быстро сник твой пыл. Ты тем же утром укатил в страну, где вмиг меня забыл. |
* * *
Один исход - цветущий пруд ! Нырну - и волны круг сомкнут. Узнавши о моей беде, застонут чайки на воде и разнесут ту весть везде. К тебе, с тех зыбких берегов, я стану направлять мой зов на крыльях плачущих ветров. Я распущу все пряди кос, оденусь в золото волос и приплыву с волной на плёс. |
* * *
| Там оплетет меня тростник. Заря положит нежный блик - и будто загорится лик. И даже дрогнет грудь слегка, приняв объятья тростника за ласку милого дружка. |
* * *
| Лети ж, поток воздушных струй. Ласкай, тревожь меня, волнуй, Пусть твой порыв не будет груб, а нежен, как касанье губ, как мотылёк, что мил и люб ! |
Charles Cros Nocturne
А Arsеne Houssaye.
| Bois frissonnants, ciel etoile, Mon bien-aime s'en est alle, Emportant mon coeur desole ! Vents, que vos plaintives rumeurs, Que vos chants, rossignols charmeurs, Aillent lui dire que je meurs ! Le premier soir qu'il vint ici Mon ame fut a sa merci. De fierte je n'eus plus souci. Mes regards etaient pleins d'aveux. Il me prit dans ses bras nerveux Et me baisa pres des cheveux. J'en eus un grand fremissement ; Il est devenu mon amant. Et, bien qu'il me fut inconnu, Je l'ai presse sur mon sein nu Quand dans ma chambre il est venu. |
* * *
| Je lui disais : " Tu m'aimeras Aussi longtemps que tu pourras ! " Je ne dormais bien qu'en ses bras. Mais lui, sentant son cSur eteint, S'en est alle l'autre matin, Sans moi, dans un pays lointain. |
* * *
| Puisque je n'ai plus mon ami, Je mourrai dans l'etang, parmi Les fleurs, sous le flot endormi. Au bruit du feuillage et des eaux, Je dirai ma peine aux oiseaux Et j'ecarterai les roseaux. Sur le bord arretee, au vent Je dirai son nom, en revant Que la je l'attendis souvent. Dans mes cheveux defaits, au gre Du flot je m'abandonnerai. |
* * *
| Les bonheurs passes verseront Leur douce lueur sur mon front ; Et les joncs verts m'enlaceront. Et mon sein croira, fremissant Sous l'enlacement caressant, Subir l'etreinte de l'absent. |
* * *
| Que mon dernier souffle, emporte Dans les parfums du vent d'ete, Soit un soupir de volupte ! Qu'il vole, papillon charme Par l'attrait des roses de mai, Sur les levres du bien-aime ! |
4. Орган
(Вольный перевод с французского).
| Ценимый всеми за талант, скончался Готтлиб-музыкант, и вслед за грустным погребеньем - сыр-бор наполнился гуденьем. Он был в красавицу влюблён, но Роз-де-Мэй увлёк барон, и Готтлиб прогнан был с презреньем. У - У - У - сыр-бор наполнился гуденьем. А тот с кем Роз вступала в брак был перестарок и дурак, но дом обставил с дивным рвеньем. У - У - У - сыр-бор наполнился гуденьем. Когда пришли венчаться в храм, то органист уж был не там, где быть привык по воскоесеньям. У - У - У - сыр-бор наполнился гуденьем. Но с той поры в полночный час всегда тот Готтлиб встретит нас в лесу, и с нашим появленьем - сыр-бор наполнится гуденьем. Заместо труб, сосновый бор шумит, сгоняя птичий хор. Все жертвы страсти дышат мщеньем. У - У - У - Сыр-бор наполнен злым гуденьем. |
Charles Cros L'Orgue (4-e).
A Andre Gill.
| Sous un roi d'Allemagne, ancien, Est mort Gottlieb le musicien. On l'a cloue sous les planches. Hou ! hou ! hou ! Le vent souffle dans les branches. Il est mort pour avoir aime La petite Rose-de-Mai. Les filles ne sont pas franches. Hou ! hou ! hou ! Elle s'est mariee, un jour, Avec un autre, sans amour. " Repassez les robes blanches ! " Hou ! hou ! hou ! Le vent souffle dans les branches. Quand a l'eglise ils sont venus, Gottlieb a l'orgue n'etait plus, Comme les autres dimanches. Hou ! hou ! hou ! Le vent souffle dans les branches. Car depuis lors, a minuit noir, Dans la foret on peut le voir A l'epoque des pervenches. Hou ! hou ! hou ! Le vent souffle dans les branches. Son orgue a les pins pour tuyaux. Il fait peur aux petits oiseaux. Morts d'amour ont leurs revanches. Hou ! hou ! hou ! |
5. Фламандский Хоровод
(Вольный перевод с французского)
| Быть бы мне лесным царём в раззолоченной короне, сесть на бархатном резном васильковом троне, чтоб узор на нём сиял, как на требнике красивом, да держать в руке бокал с золотистым пивом ! А не с пивом - так с вином в изобильных дозах. Я б всегда спокойным сном почивал на розах. |
* * *
| Гнал бы я долой всю хмурь и, разборчивый во вкусах, славил очи - как лазурь - у красавиц русых. Чтобы косы до колен Вот кому я сдался б в плен, не ища защиты. |
* * *
| Я б её повёз в мой сад, правя парусом атласным, в лодке, чёрной, как гагат, по протокам ясным. Пусть вздремнула б на ходу на роскошном горностае, и звучал оркестр в саду нас сопровождая. |
* * *
| Но корона, тронный зал, горностай да сад - как сказка, да ещё большой бокал - вот где неувязка ! Я монархам - не родня. Юн - лишь этим интересен. Маргарита для меня - королева песен ! |
Charles Cros (5-e).
A Mademoiselle Maute de Fleurville*.
| Si j'etais roi de la foret, Je mettrais une couronne Toute d'or ; en velours bleuet J'aurais un trone, En velours bleu, garni d'argent Comme un livre de priere, J'aurais un verre en diamant Rempli de biere, Rempli de biere ou de vin blanc. Je dormirais sur des roses. Dire qu'un roi peut avoir tant De belles choses. |
* * *
| Dire qu'un roi prend quand il veut La plus belle fille au monde Dont les yeux sont du plus beau bleu, Et la plus blonde, Avec des tresses comme en a Si j'etais roi, c'est celle-la Que j'aurais vite. |
* * *
| J'irais la prendre a son jardin, Sur l'eau, dans ma barque noire, Mat de nacre et voile en satin. Rames d'ivoire. Satin blanc, nacre et cables d'or... Des flutes, des mandolines Pour bercer la belle qui dort Sur des hermines ! |
* * *
| Hermine, agres d'or et d'argent, Doux concert, barque d'ebene, Couronne et verre en diamant... J'en suis en peine. Je n'ai que mon cSur de garсon. Marguerite se contente D'etre ma reine en la chanson Que je lui chante. |
Справка.
* - Матильда Моте де Флёрвиль - родилась в 1853 г. Это шестнадцатилетняя невеста Поля Верлена, затем его супруга. Героиня биографий, повестей, нашумевших кинолент.
6. Встреча
(Вольный перевод с французского)
| Отчаянье и жалость. Любимая скончалась, и вот лежит в цветах, в атласных башмачках. Предстала на прощанье в воскресном одеянье. Стоит открытый гроб, и в измороси лоб. Рой, землекоп, могилу, чтоб рядом с милой было потом, к исходу дня, местечко для меня. Прошу, до ночи самой не зарывай той ямы. Мне сказано: тайком входить к ней вечерком, среди декабрьской стужи, когда она одна, а койка холодна. |
* * *
| Но мне пришлось подраться с её ревнивым братцем, он утром, в скверный час обрушился на нас с угрозой не на шутку прикончить и малютку. Смиряя этот пыл, я сам его убил. Не вынесшая горя, она скончалась вскоре. Но, как ни плох исход, меня всё так же ждёт. |
* * *
| Постель её - могила. Вокруг земля остыла. Там холодно одной. Ей нужно быть со мной. и лютая зима над нами будет выть - им нас не разлучить. |
Charles Cros - Rendez-vous. (6-е).
A J. Keck*.
| Ma belle amie est morte, Et voila qu'on la porte En terre, ce matin, En souliers de satin. Elle dort toute blanche, En robe de dimanche, Dans son cercueil ouvert Malgre le vent d'hiver. Creuse, fossoyeur, creuse A ma belle amoureuse Un tombeau bien profond, Avec ma place au fond. Ne ferme pas la tombe ; Car elle m'avait dit De venir cette nuit, De venir dans sa chambre : " Par ces nuits de decembre, Seule, en mon lit etroit, Sans toi, j'ai toujours froid. " |
* * *
| Mais, par une aube grise, Son frere l'a surprise Nue et sur mes genoux. Il m'a dit : " Battons-nous. Que je te tue. Ensuite Je tuerai la petite. " C'est moi qui, m'en gardant, L'ai tue, cependant. Sa peine fut si forte Qu'hier elle en est morte. Mais, comme elle m'a dit, Elle m'attend au lit. |
* * *
Fossoyeur, dans la terre. Et, dans ce lit еtroit, Seule, elle aurait trop froid. J'irai coucher pres d'elle, Comme un amant fidele, Pendant toute la nuit Qui jamais ne finit. |
Справка.
*Жан Кек - Jean Keck - скульптор, участник кружка "зютистов". Снимал одно жильё вместе с безденежным пианистом Cabaner'ом.
7. Розы и Ландыши*
Хороводная песня.
(Вольный перевод с французского).
| Когда утихли грозы и брызнул яркий свет, рвала я в роще розы и ландышевый цвет. А рядом - вот стервоза ! - влюблённый мой сосед и ландышевый цвет. Такой понурой позы не встретишь за сто лет - он зло смотрел на розы, на ландышевый цвет. Я села у берёзы, отбросила букет. В траву упали розы и ландышевый цвет. Не лей напрасно слёзы. В молчанье проку нет. Вон пташки треплют розы и ландышевый цвет. Скорей очнись от грёзы, уж лучше спой куплет про бабочек, про розы, про ландышевый цвет. Он вышел из гипноза и в щёчку чмокнул вслед: " Ты мне милей, чем розы, чем ландышевый цвет !" Ах, шершень ! Ах, заноза ! Да ты - почти поэт ! Ручей унёс все розы и ландышевый цвет. |
Charles Cros Roses et Muguets*
Ronde
Au comte Charles de Montblanc**
| Dans le vallon qu'arrose L'eau courante, j'allais Un jour cueillir la rose, La rose et les muguets. Mon amoureux qui n'ose Rien me dire, y passait ; Moi je cueillais la rose, La rose et le muguet. " Oh vilain ! oh morose ! " Au nez je lui riais, Tout en cueillant la rose, Sur l'herbe je me pose En jetant mon bouquet, Mon beau bouquet de rose, De rose et de muguet. " Dis-moi donc quelque chose ! Les oiseaux sont plus gais Gazouillant a la rose, Becquetant les muguets. N'aye pas peur qu'on glose. Le lezard fait le guet Couche sur une rose, Cache dans le muguet. " Mais sur ma bouche close Son baiser me narguait. " Tes levres sont de rose Et tes dents de muguet. " Le mechant ! Il est cause (Moi qui tant me moquais !) Que dans l'eau court ma rose, |
Справка.
*Стихотворение "Roses et Muguets" известно в переводе И.Кузнецовой под названием "Рондо".
*Comte Charles de Monblanc - граф Шарль де Монблан (1833-1894) - выходец из аристократической семьи, географ, путешественник. Побывал в Японии, на Филиппинах. Автор книги и отчётов о положении в Японии в 1866 г. Длительное время занимался организацией всякого рода деловых связей Японии и Франции.
8. Каменная Дама
(Вольный перевод с французского).
| Над старым склепом, на плиту, резную статую уклали. Художник создал красоту не для печали. Глаза счастливые свои она сомкнула на мгновенье. Лежит и грезит о любви, шепча моленья. В тугих объятиях одежд всё буйство плоти зримо ясно. Какой тут пир для наших вежд - она прекрасна ! На персях пара страстных рук, обнять, когда прильнёт к ней друг, его, как прежде. Борзая у холодных ног своей хозяйки без опаски лежит, свернувшись, как клубок, и жаждет ласки. |
* * *
| Какой был прежде пух и прах ! Великолепие сверкало. В гербах, эмблемах и щитах сияли залы. Дивящий взор резной плафон. Холсты с охотами на стенах. Турниры рыцарских времён на гобеленах. Там всем жилось без суеты. Людей не тяготила лямка. Какие ж тешили мечты хозяйку замка ? Её манил немолчный зов: и лишь, читая часослов, она смирялась. |
* * *
| Но если волю даст мечтам столь дивная собою дама, нетрудно угадать, что там случится драма. И вот итог. Как ни страшна такая горькая кручина, но в цвете лет нашла она свою кончину. Её супруг не распознал в дыхании жены неверной, что был запятнан идеал позорной скверной. Смерть не убила красоты. Лишь только плоть грешна и бренна. В скульптуре дивные черты живут нетленно. |
Charles Cros .
A Catulle Mendes.
| Sur ce couvercle de tombeau Elle dort. L'obscur artiste Qui l'a sculptee a vu le beau Sans rien de triste. Joignant les mains, les yeux heureux Sous le voile des paupieres, Elle a des reves amoureux Dans ses prieres. Sous les plis lourds du vetement, La chair apparait rebelle, N'oubliant pas completement Qu'elle etait belle. Ramenes sur le sein glace Les bras, en d'etroites manches, Revent l'amant qu'ont enlace Leurs chaines blanches. Le levrier, comme autrefois Attendant une caresse, De sa maitresse. |
* * *
| Tout le passe revit. Je vois Les splendeurs seigneuriales, Les ecussons et les pavois Des grandes salles, Les hauts plafonds de bois, bordes D'emblematiques sculptures, Les chasses, les tournois brodes Sur les tentures. Dans son fauteuil, sans nul souci Des gens dont la chambre est pleine, A quoi peut donc rever ainsi, La chatelaine ? Ses yeux ou brillent par moment Les fiertes interieures, Lisent mеlancoliquement Un livre d'heures. |
* * *
| Quand une femme reve ainsi Fiere de sa beaute rare, Qui se prepare. Peut-etre а temps, en pleine fleur, Celle-ci fut mise en terre. Bien qu'implacable, la douleur En fut austere. L'amant n'a pas vu se ternir, Au souffle de l'infidele, La purete du souvenir Qu'il avait d'elle. La mort n'a pas atteint le beau. La chair perverse est tuee, Mais la forme est, sur un tombeau, Perpetuee. |
9. Романc
(Вольный перевод с французского).
| Рассвет встаёт при потускневших звёздах. Туманный гнёт заполоняет воздух. сбираются Дриады - плясать в кругу поближе к водопаду. Вся близь и даль с утра зарозовела. Меня ж печаль опутала всецело. И я скорей сбегаю наудачу под сень ветвей и одиноко плачу. А днём весь вздор растает в небе чистом и будет бор пурпурно-золотистым. И не страшны мне станут все страданья, а лишь смешны при птичьем ликованье. |
Romance
A Philippe Burty.
| Le bleu matin Fait palir les etoiles. Dans l'air lointain La brume a mis ses voiles. C'est l'heure ou vont, Au bruit clair des cascades, Danser en rond, Sur le pre, les Dryades. Matin moqueur, Au dehors tout est rose. Mais dans mon coeur Regne l'ennui morose. Car j'ai parfois A son bras, a cette heure, Couru ce bois. Seule a present j'y pleure. Le jour parait, Et la foret Se voit pourpre et doree. Mais, pour railler La peine qui m'oppresse, J'entends piailler Les oiseaux en liesse. |
10. Перемена
(Вольный перевод с французского).
| Разведчик и посол нагрянувшей весны, горячий ветерок встревожил зелень в почках, Хоть мрачные леса уж больше не черны, но солнце и дожди съедают снег на кочках. Вот так в семнадцать лет и девушки нервны, с изменчивостью чувств, с веснушками на щёчках, и каждый божий день капризами полны. Пусть не внсна ещё - зимы уж больше нет. На ветках пышных крон - зелёное кипенье. Вы прежде, милый друг, дерзили мне в ответ, теперь, поцеловав, я в полном упоенье. Весенняя гроза смиряется в мгновенье. Зазеленевший куст дарит мне свой букет. Уж нет надутых губ. Целуя, слышу смех. Так тают по весне последние сугробы. У солнца - торжество. Оно несёт успех. В вас больше не сыскать былой кошачьей злобы. Вы стали посмирней и не чужды утех. Смирилась ярость вьюг из сумрачной чащобы. Я чувствую весну, и я счастливей всех. |
Charles Cros Transistion
A Edouard Manet.
| Le vent, tiede eclaireur de l'assaut du printemps, Souleve un brouillard vert de bourgeons dans les branches. La pluie et le soleil, le calme et les autans, Les bois noirs sur le ciel, la neige en bandes blanches, Alternent. La nature a comme dix-sept ans, Jeune fille enervee, oscillant sur ses hanches, Riant, pleurant, selon ses caprices flottants. Votre ame, o ma charmante, a ces heures melees. Les branches noires sont pleines d'un brouillard vert. Les mots mechants et les paroles desolees, Sur vos levres, bouton d'eglantine entrouvert, Cessent a mes baisers. Ainsi les giboulees Fondent, et le gazon s'emaille a decouvert. Votre moue est changee en rire a mes baisers, Comme la neige fond, pale retardataire, Aux triomphants rayons du soleil. Apaises, Vos yeux, qui me jetaient des regards de panthere, Sont bien doux maintenant. Chere, vous vous taisez Comme le vent neigeux et froid vient de se taire. Votre joue et le soir sont tiedes et roses. |
11. Судьба
(Вольный перевод с французского).
| В чём смысл всех мук и всех бичей, что людям в жизни суждены ? Не в радость нам цветы весны и тишина ночей. на утомительных пирах, безмерный труд и вечный страх ? Чтоб после умереть ? Но нет. Есть вечная мечта ! Бессмертный яростный костёр, куда мы мчим во весь опор, - святая красота. К тому огню летит волна несметных золотистых крыл. В итоге - множество могил, где мысль погребена. Найдут ли те, что мчат на свет, забытый прежде алгоритм ? И кто возобновляет ритм в волне текущей вслед ? |
Charles Cros Destinee (11-e)
A Leconte de Lisle.
Nous vivons fievreux, haletants, Sans jouir des fleurs au printemps, Du calme des nuits. Pourquoi ces penibles apprets, Ces labeurs que le doute froid Traverse, ou nous trouvons l'effroi ? Pour mourir apres ? Mais non. L'eternelle beaute Est le flambeau d'attraction Vers qui le vivant papillon Se trouve emporte. Mais souvent le papillon d'or Trouve la mort au clair flambeau, C'est ainsi qu'en plus d'un tombeau La verite dort. Ceux qui suivent retrouvent-ils Ces pensers eteints au berceau ? Quel ruisseau redit du ruisseau Les rythmes subtils ? |
12.
(Вольный перевод с французского).
A Mademoiselle Hjardemaal*.
| Был краше, чем любой наряд, как свежий сноп, пленявший взгляд, поток волос до самых пят. А пела девушка милее, чем ангелы небес, чем феи. И взор был - моря зеленее. |
* * *
| И друг, судьбе наперекор, помчал её во весь опор, сквозь ширь долин и гряды гор. Она была горда сверх меры. Никто бы не привёл примера, чтоб поощрила кавалера. |
* * *
| Но вдруг любовь взяла в тиски... А другу - смех, одни смешки... Она иссохла от тоски. И как-то молвила: "Умру я - вплети в смычок косу тугую. ". Меж страстных ласк она не в срок скончалась. Что ж он сделать мог ? Вплёл волосы её в смычок. |
* * *
| И стал он, как калека хлипкий, бродяжить и играть на скрипке, ловя монеты и улыбки. В напевах был восторг и стон. И кто б ни слушал, был пленён. Сердца стучали в унисон. |
* * *
| Король к нему стал щедр на милость, а королева так влюбилась, что вместе с ним бежать решилась. Увы ! Играть уж он не смог. Едва лишь брался за смычок - тот грустно выпевал упрёк |
* * *
| и похоронные мотивы: и смерть взяла их - беглых - живо... Покойница была ревнива. Она взяла свой дар назад: поток волос до самых пят. |
Charles Cros - Le Coffret de santal (12-e).
L'Archet
A Mademoiselle Hjardemaal.
| Elle avait de beaux cheveux, blonds Comme une moisson d'aout, si longs Qu'ils lui tombaient jusqu'aux talons. Elle avait une voix etrange, Musicale, de fee ou d'ange, Des yeux verts sous leur noire frange. |
* * *
| Lui, ne craignait pas de rival, Quand il traversait mont ou val, En l'emportant sur son cheval. Car, pour tous ceux de la contree, Altiere elle s'etait montree, Jusqu'au jour qu'il l'eut rencontree. |
* * *
| L'amour la prit si fort au coeur, Que pour un sourire moqueur, Il lui vint un mal de langueur. " Fais un archet avec mes tresses, Pour charmer tes autres maitresses. " Puis, dans un long baiser nerveux, Elle mourut. Suivant ses voeux, Il fit l'archet de ses cheveux. |
* * *
| Comme un aveugle qui marmonne, Sur un violon de Cremone Il jouait, demandant l'aumone. Tous avaient d'enivrants frissons A l'ecouter. Car dans ces sons Vivaient la morte et ses chansons. |
* * *
| Le roi, charme, fit sa fortune. Lui, sut plaire a la reine brune Et l'enlever au clair de lune. Mais, chaque fois qu'il y touchait Pour plaire a la reine, l'archet Tristement le lui reprochait. |
* * *
| Au son du funebre langage, Ils moururent a mi-voyage. Elle reprit ses cheveux, blonds Comme une moisson d'aout, si longs Qu'ils lui tombaient jusqu'aux talons. |
Справка.
*Mary Hjardemaal - датчанка, впоследствии, с 1878 г., супруга Шарля Кро, подарившая ему двух сыновей.
То же стихотворение в общеизвестном классическом переводе И.Ф.Анненского:
| Шарль Кро Смычок (12-е) У нее были косы густые И струились до пят, развитые, Точно колос полей, золотые. Голос фей, но странней и нежней, И ресницы казались у ней От зеленого блеска черней. Но ему, когда конь мимо пашен Мчался, нежной добычей украшен, Был соперник ревнивый не страшен, Потому что она никогда До него, холодна и горда, "Да". Так безумно она полюбила, Что когда его сердце остыло, То в своем она смерть ощутила. И внимает он бледным устам: "На смычок тебе косы отдам: Очаруешь ты музыкой дам". И, лобзая, вернуть он не мог Ей румянца горячего щек, - Он из кос ее сделал смычок. Он лохмотья слепца надевает, Он на скрипке кремонской играет И с людей подаянье сбирает. И, чаруя, те звуки пьянят, Потому что в них слезы звенят, Оживая, уста говорят. Царь своей не жалеет казны, Он в серебряных тенях луны Увезенной жалеет жены. .......... Звуки льются... Но что это значит, Что смычок упрекает и плачет? Так томительна песня была, Что тогда же и смерть им пришла; Свой покойница дар унесла; И опять у ней косы густые, И струятся до пят, развитые, Точно колос полей, золотые... |
13. Лето
(Вольный перевод с французского).
| Летом солнце мечет пламя - льёт огонь протуберанцев на плетущихся песками горемычных иностранцев. Будто реками ликёра всё залито в окоёме, так что чудится, что горы зашатались в сонной дрёме. В пекле пальмы постепенно сохнут с треском в древесине. ищут воду на равнине. А слоны шагают дружно по своим звериным тропам и преграды, если нужно, опрокидывают скопом. Не сыскать пещер на склонах, чтобы спрятаться от зноя. Не сыскать долин зелёных с изобильною травою. Но в саду, где есть беседка из бамбука, дремлет Сита, и губу во сне нередко морщит там она сердито. У неё глаза газели. Тонкий шёлк глядится ярко на прекрасном стройном теле, но и в шёлке слишком жарко. В этом лёгком облаченье Сита - будто бы нагая близкой ночи ожидая. Вот склонилось к Морю Солнце и спешит покатом чинным в уважительном поклонце при свидании картинном. А Земля бежит в объятья к освежающим зефирам. Ночь явилась в звёздном платье и Луна взошла над миром. |
Charles Cros L'Ete
A Laure Bernard*
| C'est l'ete. Le soleil darde Ses rayons intarissables Sur l'etranger qui s'attarde Au milieu des vastes sables. Comme une liqueur subtile Baignant l'horizon sans borne, L'air qui du sol chaud distille Fait trembloter le roc morne. Le tigre raye, l'hyene, Tirant leur langue ecarlate, Cherchent de l'eau dans la plaine. Les elephants vont en troupe, Broyant sous leurs pieds les haies Et soulevant de leur croupe Les branchages des futaies. Il n'est pas de grotte creuse Ou la chaleur ne penetre, Aucune vallee ombreuse Ou de l'herbe puisse naitre. Au jardin, sous un toit lisse De bambou, Sita sommeille ; Une moue effleure et plisse Parfois sa levre vermeille. Sous la gaze, d'or rayee, Ou son beau corps s'enveloppe, En s'etirant, l'ennuyee Ouvre ses yeux d'antilope. Qui trahit sa beaute nue, Qu'au ciel la premiere etoile Annonce la nuit venue. Dйja le soleil s'incline Et dans la mer murmurante Va, derriere la colline, Mirer sa splendeur mourante. Et la nature brulee Respire enfin. La nuit brune Revet sa robe etoilee, Et, calme, apparait la lune. |
Справка.
*Лора Бернар - Laure Bernard - известная французская писательница, автор книг, написанных для юношества и родителей, в том числе рассказов о жизни и воспитании европейских детей в экзотической колониальной обстановке:
1.Le Dimanche des Enfants. Contes.
2.Compte-Rendu des Deux Freres. Conte creole. (1833).
3.Contes Maternels. Scenes de l'Education. (1837).
14. Эфиопская песня
(Вольный перевод с французского)
мне цветиков душистых на опушке. Кругом благоухают лес и луг. Я для тебя украшусь, милый друг. Вечерний ветер с шаловливой лаской играется с набедренной повязкой, срывает с шеи нитки жемчугов, но милому достаточно цветов. Когда вокруг меня сомкнёт он руки, я не могу помыслить о разлуке. А сколько тут же рядом в камышах и в ландышах поёт весёлых птах ! Есть ландыши - не надобно жемчужин, и зубы тоже камешков не хуже. И бёдра мне любимый мой готов драпировать гирляндами цветов. Я - белозуба, грудь моя упруга. Моя причёска восхищает друга. Мой милый свеж и крепок, как самшит. Как я - ему, он - мне принадлежит. |
Chant Ethiopien (14)
A Emile Wroblewski*.
| Apportez-moi des fleurs odorantes, Pour me parer, compagnes errantes, Pour te charmer, o mon bien-aime. Deja le vent s'eleve embaume. Le vent du soir fait flotter vos pagnes. Dans vos cheveux, pourquoi, mes compagnes, Entrelacer ces perles de lait ? Mon cou - dit-il - sans perles lui plait. Mon cou qu'il prend entre ses bras souples Fremit d'amour. Nous voyons par couples, Tout pres de nous, entre les roseaux, Dans le muguet, jouer les oiseaux. Le blanc muguet fait des perles blanches. Mon bien-aime rattache a mes hanches Mon pagne orne de muguet en fleur ; Mes dents - dit-il - en ont la paleur. Mes blanches dents et mon sein qui cede Depuis le soir ou son oeil m'a lui, Il est a moi ; moi je suis a lui. |
Справка.
*Эмиль Вроблевский (или Врублевский) - успешный пианист, помогавший Шарлю Кро в усвоении музыки. Родился во Франции, сын поляка, преподававшего иностранные языки.
15. Ли Бо*
(Вольный перевод с французского).
| Он десять веков как любим, и память не тает, как дым. Мы видим его торжество. За песни, пропетые им, в Китае Ли Бо - божество. |
* * *
| Он жил на Земле как изгой и в небо смотрел над собой, как в свой путеводный атлас. Туда возвращён он судьбой и вновь со святыми сейчас. Он в песнях был звонок и прост, и мчались и чижик, и дрозд, свой певческий слух навострив, чтоб выучить лучший мотив. С волшебной, как сон, красотой под кистью его золотой в бумажных листах на бегу рождалась черта за чертой, как хворост в лесу на снегу. |
* * *
| Та нежность ветрам не дана, так сладко не шепчет волна. Так может лишь только поэт в кантатах на все времена заполнить мечтами весь свет. От песен его аромат струится, не зная преград. Тмин, ландыш и розы - как пчёл - обманным нектаром манят, всех, кто бы Ли Бо ни прочёл. |
* * *
| Теперь он в чести в небесах, где в светлых тенистых лесах всех мудрых сбирает Фо-хи***. там громко читают стихи. |
Сharles Cros Li-tai-pe* (15)
A Ernest Cabaner**.
| Mille etes et mille hivers Passeront sur l'univers, Sans que du poete-dieu Li-tai-pe meurent les vers, Dans l'Empire du milieu. |
* * *
| Sur notre terre exile, Il contemplait desole Le ciel, en se souvenant Du beau pays etoile Qu'il habite maintenant. Il abaissait son pinceau ; Et l'on voyait maint oiseau Йcouter, en voletant Parmi les fleurs du berceau, Sur le papier jaune et vert De mouches d'argent couvert, Fins et noirs pleuvaient les traits. Tel, sur la neige, en hiver, Le bois mort dans les forets. |
* * *
| Il n'est de soupirs du vent, De clameurs du flot mouvant Qui soient si doux que les sons Que le poete, revant, Savait mettre en ses chansons. Aromatiques senteurs Dont s'embaument les hauteurs, Thym, muguet, roses, jasmin, Comme en des reves menteurs, Naissaient sous sa longue main. |
* * *
| A present, il est aupres De Fo-hi***, dans les pres frais, Ou les sages s'en vont tous, A l'ombre des grands cypres, |
Справка.
*Ли Бо (701-762) - он же Ли-тай-пе, Ли-Тай-Пе, Ли Бой, Ли По, Ли Пу - известнейший китайский поэт, сын торговца из окраинной провинции, в какой-то период своей жизни был в большой милости у императора Танской династии Сюань-цзуна, потом попал в опалу и странствовал по Китаю. Весёлый прожигатель жизни, воспевавший всякие её радости и вино. По преданию, утонул, влюбившись в отражённый лунный свет.
**Эрнест Кабане (1833-1881), настоящее его имя Jean de Cabanes. Характернейший представитель артистической богемы Монмартра. Друг известнейших художников-импрессионистов (и других), друг "проклятых" поэтов (Верлена, Рембо, Кро и др.). Друг абсента, гашиша и опия. Композитор, пианист, поэт. Выступал в кабачках. В одном из отелей Монмартра был барменом. Автор музыки и текстов нескольких песен. Следующий за Вроблевским музыкальный наставник Шарля Кро. Сочинил музыку к песням Кро ("Archet", "Le Hareng Saur"). Один из основателей кружка Cercle des Zutistes.
***Фо-Хи - легендарный император, явившийся с неба, преобразователь китайской письменности, основатель новой религии. Иногда его отождествляют с Буддой.
16. Цель*
(Вольный перевод с французского).
| Иду вдоль тополей с открытым ветру лбом, растерянный, к неведомой мне цели, грудь нараспашку и иссеченный дождём. Все запахи весны мне гаже тошной прели, с досадою смотрю на сев и урожай, зимой же и снега от сажи почернели. Раскрою птицам грудь и чрево на раздрай. Пусть печень расклюют, наполненную гневом. Пусть лягу я костьми под злой вороний грай, лишь были б все ветра полны моим напевом ! |
Charles Cros Le But*
A Henri Ghys**
Poitrine au vent, les yeux flagelles par la pluie. Je m'avance hagard vers le but inconnu. Le printemps a des fleurs dont le parfum m'ennuie, L'ete promet, l'automne offre ses fruits, d'aspects Irritants ; l'hiver blanc, meme, est sali de suie. Que les corbeaux, trouant mon ventre de leurs becs, Mangent mon foie, ou sont tant de coleres folles, Que l'air et le soleil blanchissent mes os secs, Et, surtout, que le vent emporte mes paroles ! |
Справка.
*Это (16-е) стихотворение под тем же названием "Цель" известно в переводе И. Кузнецовой.
**Анри Гис (1839-1908) - музыкант, композитор, известный по существу лишь благодаря одной песне: Amaryllys (Air du Roi Louis XIII). Он был первым музыкальным учителем семилетнего Мориса Равеля.
17. Итог
(Вольный перевод с французского).
| Мечталось о великой страсти, об упоенье в полном счастье, о слитках серебра, о власти... Мне - восемнадцать, ей - шестнадцать. Как было славно по прохладце А дальше были только бури. Мечты рассеялись в лазури. Всё серебро - лишь в шевелюре. Надежды обернулись вздором. Нет близких. Перед пьяным взором лишь призрак смерти под забором. |
Charles Cros - Le Coffret de santal (17-е).
Conclusion
A Maurice Rollinat*.
| J'ai reve les amours divins, L'ivresse des bras et des vins, L'or, l'argent, les royaumes vains, Moi, dix-huit ans, Elle, seize ans. Parmi les sentiers amusants Nous irions sur nos alezans. Il est loin le temps des aveux Naifs, des temeraires voeux ! Je n'ai d'argent qu'en mes cheveux. Les ames dont j'aurais besoin Je vais mourir soul, dans un coin. |
Справка.
*Морис Роллина (1846-1903) - выдающийся фраанцузский поэт, которого современники считали продолжателем и поэтическим наследником Бодлера. Его ценили Леконт де Лиль, Оскар Уайльд, Сара Бернар. Его поэтический талант рано распознала Жорж Санд. Уже в детстве он выказал отличные музыкальные способности. Он автор нескольких сборников стихов и других книг. В Париже он примкнул к поэтическому кружку Эмиля Гудо "Les Hydropathes", был некоторое время очень популярен.
Он сам исполнял сочинённые им песни и сам себе аккомпанировал на пианино. Выступал в кафе-шантане "Chat Noir". Многие художники рисовали его портреты.
После гибели его жены-актрисы от бешенства, он несколько раз порывался покончить с собой; уставший и тяжело больной, он с 1883 г. жил в специальном убежище вне столицы.
Стихотворение Conclusion под названием "Итог" известно в блестящем переводе
М. Ваксмахера:
18. Завтрашний День
(Вольный перевод с французского).
| Среди цветов, при милых дамах, дружа с абсентом и огнём, мы запросто себя займём и сыщем роли в разных драмах. В цветах - волшебный аромат. С ним страсть живей, а страхи глуше. Абсент в прокуренные души вольёт живительный заряд. Пора объятий и лобзаний и после череды измен мы разойдёмся без страданий. Вся память выгорит в момент. Мы спрячем свой огонь подальше, заладим грустный быт без фальши и приналяжем на абсент. Не помня лиц, висевших в рамах, мы будем в грёзах замирать, как будто счастливы опять - среди цветов, при милых дамах ! |
Charles Cros Lendemain (18)
A Henri Mercier*.
| Avec les fleurs, avec les femmes, Avec l'absinthe, avec le feu, On peut se divertir un peu, Jouer son role en quelque drame. L'absinthe bue un soir d'hiver Eclaire en vert l'ame enfumee, Embaument devant le feu clair. Puis les baisers perdent leurs charmes, Ayant dure quelques saisons. Les reciproques trahisons Font qu'on se quitte un jour, sans larmes. On brule lettres et bouquets Et le feu se met а l'alcove, Et, si la triste vie est sauve, Restent l'absinthe et ses hoquets. Les portraits sont manges des flammes ; Les doigts crispes sont tremblotants... On meurt d'avoir dormi longtemps Avec les fleurs, avec les femmes. |
Справка.
*Анри Мерсье - известен как журналист, директор просуществовавшего три месяца издания (вышло три номера в марте, апреле и мае 1874 г.) "La Revue du Monde Nouveau". Шарль Кро был главным редактором. Среди сотрудников числились С. Малларме, Э.Мане, Э.Валад, Ж.-М де Эредиа, Ж.Нуво, А.Доде, Л.Дьеркс, Леконт де Лиль и др. Эмиль Золя опубликовал в этом Ревю свой рассказ. Анри Мерсье входил в Кружок Зютистов и посещал салон Нины де Виллар (Nina de Villard).
19. Эскиз гостеприимства
| Цветов и безделушек полон дом, В нём парочки влюблённые кругом - из самой высшей знати. Висят копчёные окорока вверху у дымохода. (Снаружи вечно песни ветерка и вздохи непогоды. Там живы все привычки старины: нытьё и сладострастье). Коты там ласковы, а псы грозны. Любой с кусачей пастью. В дни стирки там под арками пестро от простынь и скатёрок. На кухне вечно щиплется перо фазанов и тетёрок. Там рыба - нет свежее и вкусна: идёт в уху с кукана. Кастрюля там объёмна и полна, кипит и пахнет пряно. За ужином от пива и вина |
Charles Cros Croquis d'hospitalite
A Demetre Perticari.
| Des parfums, des fleurs, des schalls, des colliers Dans un chateau vaste. Des amants heureux sur tous les paliers, Gens de haute caste. Des jambons jaunis, sechant sous l'auvent De la cheminee. (On entend dehors la chanson du vent Jamais terminee, Legende empruntee a des temps anciens Plaintive ou lascive.) Des chats, doux aux mains, de rudes grands chiens. On fait la lessive. Dans un coin, parmi les arcs, les filets, Les guetres verdies, Des faisans rouilles, des geais violets, Plumes refroidies. De la carnassiere Dont s'embaumeront casseroles, grils, Vapeurs de soupiere. Et puis, a souper, tout le monde est gris De vin et de biere. |
20. Четыре сезона
(Вольный перевод с французского).
1
| Когда мы встретились весной, безлистен был покров лесной. А стала зелена округа - успели полюбить друг друга. Покрыл полянки первоцвет - и вдруг повеселел весь свет. Среди глициний и сиреней не заводилось словопрений. Слова родились, лишь когда запахла мёдом резеда. |
2
| А летом лилии и розы - в соревнованье - стали в позы, стал слаще прочих во сто крат. Мы шли вдвоём вдоль хлебной нивы - нас полнили одни мотивы. Отрадно было Ей и мне под сенью лип, наедине, и там Она нежней былинки ко мне клонилась на тропинке. |
3
| Пришла пора осенних дней. Я стал тревожней и страстней. У милой завелись интрижки, в Её глазах - шальные вспышки и недовольсьтво на губах. Я испытал печаль и страх. Я не придумываю версий. Был без ума от щёк и персей, но видел: даже вкус вина не так коварен, как Она. |
4
| Зима. Камин горит без прока. Сижу и греюсь одиноко. красив, студён и бел, как грудь ! На крыше снег - волной до скоса - лежит, как сброшенные косы. На танцах сердце мне язвят: твердят: "Не жди Её назад !" В ручье из-подо льда - журчанье: "Уйдёт любовь - придёт страданье". |
Charles Cros Les Quatre saisons
A Coquelin Cadet*.
I
| Au printemps, c'est dans les bois nus Qu'un jour nous nous sommes connus. Les bourgeons poussaient, vapeur verte. L'amour fut une decouverte. Grace aux lilas, grace aux muguets, De reveurs nous devinmes gais. Sous la glycine et le cytise, Tous deux seuls, que faut-il qu'on dise ? Nous n'aurions rien dit, reseda, |
II
| En ete les lis et les roses Jalousaient ses tons et ses poses, La nuit, par l'odeur des tilleuls Nous nous en sommes alles seuls. L'odeur de son corps, sur la mousse, Est plus enivrante et plus douce. En revenant le long des bles, Nous etions tous deux bien troubles. Comme les bles que le vent frole, Elle ployait sur mon epaule. |
III
| L'automne fait les bruits froisses De nos tumultueux baisers. Dans l'eau tombent les feuilles seches Et, sur ses yeux, les folles meches. Voici les peches, les raisins, J'aime mieux sa joue et ses seins. Que me fait le soir triste et rouge, Quand sa levre boudeuse bouge ? Le vin qui coule des pressoirs |
IV
| C'est l'hiver. Le charbon de terre Flambe en ma chambre solitaire. La neige tombe sur les toits, Blanche ! Oh, ses beaux seins blancs et froids ! Meme sillage aux cheminees Qu'en ses tresses disseminees. Au bal, chacun jette, poli, Les mots feroces de l'oubli. L'eau qui chantait s'est prise en glace. Amour, quel ennui te remplace ! |
Справка.
*Коклен Каде - Alexandre Honore Ernest Coquelin (1848-1909) - он носил дополнительное имя Cadet - младший, чтобы отличаться от своего знаменитого брата-актёра, которого звали Constant (Aine - старший). Он тоже был известным актёром. Сыграл в театре Variete в водевиле Лабиша "Соломенная шляпка". Главным образом прославился ролями мольеровских персонажей в Комеди-Франсэз. Под громадным впечатлением от того, как Шарль Кро произносит свои стихи (а в первую очередь Le Hareng Saur) Коклен объявляет Шарля Кро создателем нового художественного жанра - артистического монолога.
Коклен написал две книги таких монологов и пропагандировал искусство их преподнесения. Эта деятельность принесла ему немалый успех и способствовала также славе Шарля Кро.
21. Походная песня Арьев
Вольный перевод с французского.
| Гордые всадники, вольное племя ! Бодро погоним мычащий наш скот. С милой в обнимку в дороге всё время, Живо по коням и рысью за всеми! Путь наш лежит от заснеженных гор. Помнятся реки, леса и ущелья, где зародился наш славный задор, где проводили мы время в веселье, - а впереди - необъятный простор. Ну-ка, подпаски, с утра до заката сонных волов подгоняйте скорей. Овцы, живей налегайте на мяту. Пусть молоко из сосцов веселей пьют, поспешая за маткой, ягнята. Въехавши в лес, замедляем поход. Спешимся. Белые наши девицы, ветки раздвинув, где конь не пройдёт, ищут, как можно сквозь чащу пробиться. Сыщем все вместе дорогу вперёд. В прелести юной, румяны и пылки, в ярком убранстве, звеня серебром, с гривой рассыпанных кос на затылке, в светлом лесу по шуршащей подстилке. Утро настало. Всё небо в огне. Мчимся не мешкав, сраженье затеяв. Пусть лежебокам икнётся во сне. Мы победим темнокожих пигмеев в залитой солнцем полдневной стране. Пусть недомерки живут на здоровье, ставши возницами наших телег, пусть вычищают нам стойла коровьи. Пусть наши дети не знают вовек трудностей, пахнущих потом и кровью. Смирным народам, поддавшимся нам, пашни поручим и пастбища тоже, и, разместясь по лесам и горам, силу и мудрость свою преумножа, станем грозой кабанам и волкам. Будем друзьями стадам и отарам. Станем защитою нежных овец. Честь им и слава поётся недаром. в радость и малым, и взрослым, и старым. Дай молока - и ребёнок здоров. (То-то бальзам, если мысли тоскливы). Сыр из него - украшенье пиров, лучший заедок к вину или пиву. Не убивайте овец и коров. Наши волы не спешат на просёлках. Спится спокойно на грудах мехов детям в дороге в удобных двуколках... Гордо дивимся мы статям быков - ярых, саженных и более в холках. Вечером зайцев, косуль, кабанов - славную дичь - мы приносим с охоты. Запахи мяса идут от костров. Жарим отловленных в дни перелёта жирных от вызревших ягод дроздов. Женщины тоже горды и довольны тем, что напряли в течение дня. Возле шатров, позабавясь раздольно, Рыжие локоны вьются привольно. В трапезах наших до самого сна пенится пиво в горшках золотое, плещутся полные кубки вина. Нам вспоминаются наши герои. В песнях возносятся их имена. В лунных лучах, сквозь туманные клочья, взглядом пронзая тенистый заплот, контуры милых мы видим воочью. Каждая каждого страстно прижмёт к белому телу ревнивою ночью*. Плохо поступит, нарушив закон, тот, кто пролезет одной из лазеек мимо повозок из лагеря вон прямо в объятья одной из пигмеек, дочери нам подчинённых племён*. Так и родятся полки коротышек, скверных и вечно бунтующих слуг. Их и сегодня на свете излишек хворост для будущих гибельных вспышек*. Нужно оставить рабынь для рабов, занятых в стойлах уборкой навоза, хмурых погонщиков сонных волов. Станем любить, ароматных, как розы, дев из своих благородных родов*. Гордые всадники, вольное племя ! Путь наш лежит от заснеженных гор. С милой в обнимку в дороге всё время смело потешим свой славный задор. Живо по коням и рысью за всеми ! |
Charles Cros - Le Coffret de santal (21-е)
Chanson de route Arya
| Fiers sur nos chevaux, tribu souveraine Poussons devant nous les troupeaux belants, Les boeufs mugissants. Que chacun emmene, Enlacee a lui de ses beaux bras blancs, L'amoureuse. Car la halte est prochaine. Partis du pays des hauts pics neigeux, Nous en emportons les rires, les jeux, Les frais souvenirs, sans chansons plaintives. Aux pays nouveaux nous trouverons mieux. Esclaves, hatez la marche endormante Des troupeaux. L'agneau sait teter alors Que la brebis court en broutant la menthe. De vos aiguillons piquez les boeufs forts, Les boeufs paresseux que le taon tourmente. Mais on ralentit l'allure, a travers Les bois ; on descend de cheval ; et, blanches, Nos filles s'en vont dans les buissons verts, Les cheveux au vent, ecartant les branches, Cherchant avec nous des chemins ouverts. Posant leurs pieds blancs sur les feuilles seches, Elles font tinter autour de leurs cous Et sur leurs beaux seins, doux comme les peches, L'or et l'argent fins, sonores bijoux. Ainsi nous marchons dans les forets fraiches. Voici l'aube. Allons ! Assez de sommeil ! Voici que le jour s'est leve vermeil. Nous vaincrons les nains d'ebene ou de cuivre Dans les beaux pays chauffes du soleil. Et les nains, sachant nos coeurs indomptables, Seront conducteurs et graisseurs tremblants De nos chariots, nettoyeurs d'etables, Pour garder vos doigts roses, vos bras blancs Filles de sang pur, aux yeux desirables. Aux peuples soumis, a terre ployes Les soins du labour et du paturage, Nous sur les hauteurs et dans les halliers Consultant le vent, les bruits du feuillage, Combattons les loups et les sangliers. Laissons les troupeaux brouter dans la plaine. Ne tuez jamais les douces brebis, Car nous leur prenons le lait et la laine. La vache offre aussi le lait de ses pis. Rejouissons-nous quand la vache est pleine. Le lait rend joyeux les roses enfants Du lait nous faisons les fromages blancs, Piquants, bons avec le vin et la biere. Ne tuez jamais la vache aux beaux flancs. Les boeufs mugissants ont la lente allure Qui laisse dormir dans les chariots Nos enfants, parmi la chaude fourrure. Respectez les boeufs, aussi les taureaux Fecondeurs jaloux, puissants d'encolure. Le soir nous rentrons de la chasse, fiers Du gibier conquis. Le chevreuil, le lievre, Le sanglier noir, odorantes chairs Et les tourdes gras, nourris de genievre Rotissent, fumants, devant les feux clairs. Les femmes alors nous montrent contentes La laine et le lin qu'elles ont files, Pendant que jouaient, a l'ombre des tentes, Les enfants bruyants, aux yeux eveilles Sous le buisson roux des boucles flottantes. Aux repas du soir, avant le repos, Quand la biere d'or mousse dans les pots, Quand le vin vermeil sonne dans les gourdes, On chante les faits des anciens heros. La lueur des feux, les rayons de lune Eclairent, la nuit, vos souples contours, Filles de sang pur. O vous, que chacune A chacun de nous donne ses amours, Et livre son corps blanc, dans la nuit brune*. Il fait mal celui qui, loin des amis Se glisse, oublieux de nos lois hautaines, Sous les chariots ou sont endormis Nos fils purs, et va, la nuit vers les naines Filles sans beaute des peuples soumis*. De la, les enfants meles, detestables, Serviteurs mauvais de nos enfants purs, Qui, multiplies ainsi que les sables Feront revolter, dans les jours futurs, Les peuples soumis, nettoyeurs d'etables*. Donc, il faut chasser les instincts troublants Graisseurs des moyeux, piqueurs des boeufs lents, Tandis que, le soir, nos filles suaves S'enlacent a nous de leurs beaux bras blancs*. En route, a cheval, tribu souveraine, Heros descendus des hauts pics neigeux ; Filles aux pieds blancs que chacun emmene ! Nous retrouverons les rires, les jeux, Et l'amour ce soir ; la halte est prochaine. |
Справка.
*Всякого рода содомитские, расистские и т.п. лозунги и идеи в этом переводе по возможности слегка подсокращены, но тем не менее звучат вполне явственно. Нельзя ручаться, что Шарль Кро сам разделял эти лозунги и идеи, но он более или менее верен духу описанной эпохи. Подобными идеями до нынешнего века дышат писания всякого рода националистов, в том числе русских; труды всевозможных "марксистов"; даже (и чуть ли не в первую очередь) Ветхий Завет.
22. Река
(Вольный перевод с французского).
| Мне мысли о Реке заполонили душу. Пора воспеть поток, вспоивший нашу сушу. Лишь стоит заглянуть за дальний горизонт, рядами гордых круч поднялся горный фронт. Там копится вода, несомая ветрами, родятся ледники и, тая ручейками, сгрызают под собой и мрамор, и гранит. Там чистая вода под елями звенит, по тонкому песку и в грудах грубой крошки. А рядышком овраг, в нём тоже ручеёк, он - с тысячью других - сливается в поток. А ниже, под горой, Река берёт начало. В ней яростный порыв, и вся она помчала удобрить и полить свою долину впрок. Но лишь лаванда, тмин, боярышник и дрок нашли себе приют в камнях и грудах глины. Река, стремясь вперёд, поставила плотины из грунта, из песка, из сокрушённых скал. Поток не раз свернул - он выхода искал... Но ярость улеглась. И стали понемногу деревья выходить с ним вместе на дорогу - вдоль каменных холмов, последних всплесков гор, бегущих, будто их зовёт морской простор. На склонах, посреди зелёного покрова, пасутся там и сям спокойные коровы. Там плещут бубенцы - с Рекою в унисон, чей шёпот всех вокруг вгоняет в мирный сон. Стоять в строю милей, чем жаться одиноко. Красив из них эскорт вдоль берега Реки! И на полях вокруг хозяева крепки. А люди без надежд на урожаи с нивы толпятся у Реки и ждут с неё поживы. Сапфир, алмаз, рубин и золотой песок несёт нам из-под скал взъярившийся поток. Под натиском стихий исходные породы сползают в глубь Реки в ласкающую воду. Промой песок в лотке - исполнится мечта, и золото блеснёт на донце решета! Пакуй плоды своей старательской удачи. Узнаешь в городке, насколько стал богаче.. А вот и рыбаки. Их дело не хитро. В тяжёлых их сетях - живое серебро. В баркасах - весь улов. Повсюду рыбный запах: на блузах, на снастях, на палубах, на трапах. Но этот труд рисков. Частенько сеть пуста. Для них разбогатеть - лишь сладкая мечта. В горах "стригут" леса. И валят лесорубы еловые стволы. Река уж тут как тут. Течение несёт, и брёвнышки плывут. А дальше, как они ни возмущайся пылко, их, с помощью Реки, порежет лесопилка. Затем вокруг пейзаж равнинный, хуторской. Со всех сторон идут к Реке на водопой и кони, и быки. И прачки на закате стирают тут бельё, вальками колошматя. А в песне, что поют, сюжет игрив и мил: мол, жил да был король, и прачку полюбил. В воде, как перламутр, поблескивает кожа - на их руках - до плеч, на щиколотках - тоже. Заслышав, увидав, иной ездок свернёт да двинется верхом напропалую вброд. Зелёный островок, отрезанный теченьем, предложит провести там время в размышленье. Холмы здесь - в лоскутках, расчерчен весь массив. У берега - лески, ряды плакучих ив. густые тростники и заросли кувшинок, танцует мошкара. Но дальше снова стал вдоль ложа строй холмов с рядами жёстких скал. Всё больше скальных гряд среди полей пшеницы. Здесь, в каменном краю, Река должна змеиться, питая скудный мох и злой чертополох, но сдавленный поток не замер, не заглох, не дремлет возле скал в отрытых им же ямах. Отважная Река - из сильных и упрямых. В немыслимых трудах, не дав себе заснуть она пробила брешь и отыскала путь. Под облаком из брызг вдруг каменное ложе исчезло, и Река, вся в грохоте и дрожи, каскадами воды свалилась под карниз - на россыпь древних скал, обрушенную вниз, как будто на хребты здесь бившихся титанов. Лишь зелень, никуда бесстрашно не отпрянув, смягчает грозный шум, одевши в свой наряд А дальше, вновь, подряд раскинулись поля. Неведомо откуда течёт там уйма рек. У всех свои причуды. Любая норовит остаться навсегда, и каждая из них капризна и горда. Но сильная Река встаёт на их дороге и гасит их забег, вобрав их всех в итоге. В точь так же вдоль пути ликуют хутора, но, как твердит "прогресс", не их теперь пора. Индустриальный шум сгоняет певчих славок от фабрик прочь в леса, где сладок дух купавок, где ландыши цветут, где дождь смывает грязь, где солнце посветлей. Но люди, ополчась, поставили везде и пристани, и шлюзы, а ивам оттого - обида и обуза. И даже тополя сбегают с берегов. И больше места нет на кручах для волков. Всё множатся дома, но врядли скачет зяблик вблизи кирпичных труб коптящих небо фабрик. красивый, молодой, отчаянный народ, все яростно гребут, воспрянув на досуге в борении с Рекой, и с ними их подруги. Вот город на пути. Большой. Он рад гостям. Здесь пристани везде. Ряд лестниц там и сям. Высокие мосты над самой жуткой бездной. Под пристанью кольцо - замшелый круг железный. Но тем, кто тонет здесь, наврядли ухватить. Под вечер ряд домов - взлохмаченная нить: ряды больших дворцов и маленьких халупок. Уж вечер. Никаких погрузок и закупок. Над портом тяжело, повыше мачт и крыш, взамен привычных птиц, летает в небе мышь. На ветхих пристанях, где плиты уж нестойки, задрали кровли вверх старинные постройки. Там сушится тряпьё - от блуз до белых риз. Полощется бельё. Внизу - владенья крыс. Под фермами моста речной лавине тесно. Она шумит всё злей и точит повсеместно Здесь меньше ярких звёзд взошло на небосвод, чем светит на Реке земных "протуберанцев" - на улицах, где шум, езда и вихри танцев. Однако же Река совсем не весела - под тяжестью шаланд, бегущих без числа; от стоков, что несут, под гривой чёрной пены, очистки, башмаки, навоз и клочья сена. И кошек, и собак понёс шальной поток - но сам весь шлак и смрад убрал и превозмог. Луна ласкает гладь. Реке светло и лестно, а что там у людей, Реке не интересно, ей чужды страсти толп, их радости и грязь, она не хлынет вспять, на них оборотясь. А ниже по Реке уже не сыщешь бродов. Фарватер углублён для крупных пароходов, и веет над водой залётный дух морей от движущихся вверх смолёных кораблей. Ветра зовут людей в неведомые земли, Река ж себе течёт, тем россказням не внемля, торжественно кружит весь звёздный хоровод. И вся листва в росе заблещет перламутром, как новый город вдруг пред нею встанет утром жемчужною звездой на зелени ковра (сравнить холмы с ковром - задача не хитра), предстанет кучка ферм, где дети краснощёки, и сочные луга, где носятся сороки. Крестьянин поглядит - и радость полнит грудь, захочется вздохнуть и мула подхлестнуть. Река всё ширится. Лишь беглою полоской два берега вдали видны в равнине плоской. Понизились холмы, Взмутился небосклон. От брызг в морской близи стал воздух просолён. Вот море! Тот предел, откуда могут воды Лишь в небе поискать исхода и свободы. У моря гордый нрав и прихотливый вкус. Оно приемлет в дар отнюдь не всякий груз. Оно не хочет взять обломки скал и брёвна, всю падаль, что Река везде хватала, словно В завалах на Реке скопились все сорта реликтов тех времён, когда, по фактам судя, ещё на белый свет не появились люди. Вот снова бойкий край. Под крики петуха рассеялся туман. Тут доки и цеха. А в гавани аврал. У стенки стало судно. Носильщики спешат. Бригады многолюдны. Таскают груз в тюках, металлы и зерно. В прибрежных кабаках и шумно, и тесно. Там сыплют моряки многоязычной бранью, а лавочках найдёшь что хочешь при старанье. Но вот Река стаёт. Готовится финал - уход в небытие. Накатывает вал. Как будто на войне, в сражении геройском здесь море и река сошлись, как войско с войском. И, будто эскадрон, могуча и шумна, победно мчит вперёд солёная волна, затем уходит вспять, наткнувшись на заплот, хоть те куда слабей, отважных пресных вод. взяв в плен, за рядом ряд, детей далёких гор. |
* * *
| О Муза! Светлый друг! Вот песня и допета. Ты хмурила свой взгляд, но не гнала поэта. Смеялись остряки - ты слушала меня, согрев мой дух теплом сердечного огня. В итоге мой рассказ предстал живою былью: как ласточки порой купали в речке крылья. Я вплоть до устья смог проследовать с Рекой. Так пусть мои друзья историей такой Пусть тешат их сердца мелодии потока... |
Charles Cros - Le Coffret de Santal (22-e) - Le Fleuve
A Monsieur Ernest Legouve*.
La terre, j'ai concu cette chanson du Fleuve. Derriere l'horizon sans fin, plus loin, plus loin Les montagnes, sur leurs sommets que nul temoin N'a vus, condensent l'eau que le vent leur envoie. Par la base et qui fond en rongeant le roc dur. Plus bas, non loin des verts sapins, le rire pur Des sources court parmi les mousses irisees Et sur le sable fin pris aux roches usees. Et mille encore. Ainsi se grossit le torrent Qui descend vers la plaine et commence le Fleuve. Mais l'eau court trop brutale et d'une ardeur trop neuve Pour feconder le sol. Sur ces bords dechires, Trouvent seuls un abri dans les fentes des pierres. Voici que le torrent heurte en bas les barrieres De sable et de rochers par lui-meme traines. C'est la plaine. Il s'y perd en chemins detournes Suivent l'eau qui bruit sur les gres et les marbres. Ces collines, derniers remous des monts geants, Flots figes du granit coulant en oceans, Ces coteaux, maintenant verts, se jaspent de taches Ou, plus pres, le petit betail. Le tintement Des clochettes se mele au murmure endormant De l'eau. Les peupliers pointus aiment les rives Escortent ca et la le Fleuve calme et fort. Les champs sont possedes par les puissants. Au bord Ceux qui n'ont pas l'espoir des moissons vont en foule Attendre l'imprevu qu'apporte l'eau qui coule : Que les roches, apres tant d'orages subis, Abandonnent du fond de leur masse minee, Sous l'influx caressant de l'eau froide, obstinee. Que de sable lave, que de reves promis, Prends ton baton, chercheur! La ville n'est pas proche, Et d'obliques regards ont pese ta sacoche. D'autres, durs au travail sement en rond les plombs Des grands filets ; l'argent fretillant des poissons Et fade qui s'attache aux engins de la peche. Mais le gain est precaire, et plus d'un ecumeur Descend, cadavre enfle, dans le flot endormeur. Le fleuve emporte tout, d'ailleurs. Car de sa hache Les sapins des hauteurs, qu'il confie au courant ; Et, plus bas, la scierie industrieuse prend Ces arbres, et, le Fleuve etant complice encore, Les depece, malgr leur revolte sonore. D'ou viennent s'abreuver, au bord, les animaux : Boeufs, chevaux ; tandis qu'en amont, les lavandieres Font claquer leurs battoirs sur le linge et les pierres. Ou bien plongent leurs bras nacres dans l'eau qui court, Chantent une chanson ou le roi les epouse. Chanson, pieds nus, bras blancs, font que ce gars en blouse Distrait, laisse aller seul son cheval fatigue, Fumant, poitrail dans l'eau, par les courbes du gue. Qu'on voudrait posseder, pour y rever tranquille. Puis des collines а carreaux irreguliers, Des petits bois ; plus pres de l'eau, les peupliers Et les saules. Le Fleuve elargi, moins rapide, Du soir, les moucherons valsent. Mais, rapproches, Maintenant les coteaux s'elevent. Des rochers Interrompent souvent les cultures en pente. Nourrit, pauvre et moussu, la ronce et le bandit. Le courant etrangle dans les ravins, bondit Sur les roches, ou bien dort dans les trous qu'il creuse. Mais l'eau n'interrompt pas sa course aventureuse La breche ouverte sur l'horizon obscurci Par la poussiere d'eau. Le lit de pierre plate Finit brusque, et le flot, pesante nappe, eclate En un rugissement perpetuel. En bas, De titans, brisent l'eau sur leurs aretes dures. Au loin, tout est mouille. L'audace des verdures Plantureuses encadre et rompt souvent l'eclat De la chute ecumeuse. Etale encor ses pres, ses moissons. Des rivieres, Venant on ne sait d'ou, capricieuses, fieres Courent les champs, croyant qu'elles vivront toujours Dans la parure en fleur de leur jeune parcours. Et fait taire ce rire en son cours vaste et sage. Aux rives les hameaux se succedent pareils. Puis, voici l'industrie aux discordants reveils. Les rossignols, troubles par le bruit et la suie La pluie et qu'au matin parfume le muguet. Le soleil luit toujours ; mais l'homme fait le guet. Voila qu'il a bati des quais et des ecluses ; Et les saules cendres, mefiants de ces ruses, Ces coteaux profanes, d'ou le loup s'en alla, S'incrustent de maisons blanches et de fabriques Qui dressent gravement leurs hauts tuyaux de briques. Sur le Fleuve tranquille, egayant le tableau, Oublieux, en ramant, de l'intrigue servile, S'en vont, joyeux, avec des femmes. C'est la ville, La ville immense avec ses cris hospitaliers, Menent aux profondeurs glauques du suicide. A la paroi moussue un gros anneau s'oxide, Pour celui qui se noie inaccessible espoir. Ligne capricieuse et noire sur le soir Se constellent. Au port, les ventes, les courtages Sont finis. Le jour baisse, et les chauves-souris Voltigent lourdement, poussant des petits cris. Ces vieux quais oublies sur leurs pierres disjointes La, sechent des chiffons que de leurs maigres bras Les femmes pauvres ont rinces. En bas, des rats. Le flot profond, serre par les piles massives Du pont, court plus feroce, et les pierres passives On voit s'allumer moins d'astres au firmament Que de lumieres sur les quais et dans les rues Pleines du bruit des voix, des bals gais, parcourues Par les voitures. Sous les chalands ventrus et lourds. D'ailleurs, en bas, L'egout vomit l'eau noire aux affreuses ecumes, Roulant des vieux souliers, des debris de legumes, Des chiens, des chats pourris qu'emmene le courant, Dont la lune, oeil d'argent, paillette la surface. Mais, qu'importe la vie humaine а l'eau qui passe, Les ordures, la foule immense et les bals gais ? L'eau ne s'attarde pas a ces choses. Sont rompus, maintenant, en aval de la ville. L'homme a drague le lit du Fleuve, plus docile Depuis qu'il est si large et si profond. La mer Qui parle des pays lointains ou le vent mene. Le Fleuve, insoucieux de l'industrie humaine, Continue a travers la campagne. La nuit S'avance triomphante et constellee, au bruit Puis, au matin, encore une ville posee Dans la plaine, bijou de perle sur velours Vert, dont tous ces coteaux imitent les plis lourds ; Des fermes aux grands toits, bas et moussus, tapies Richesses qu'a mi-voix ce paysan pensif Evalue en fouettant son vieux mulet poussif. Le Fleuve s'elargit toujours, tant, que les rives Perdent vers l'horizon leurs lignes fugitives. Murmurant et sale, proclament que la mer Est la, terme implacable a la folle equipee De l'eau, qui vers le ciel chaud s'etait echappee. La mer demande tout fantasque, et puis, parfois Cadavres, rocs brises, qu'aux montagnes lointaines, Aux terres grasses, aux hameaux, aux vastes plaines, Il a vole, voulant rassasier la mer. Et tout s'entasse, obstacle au Fleuve. L'homme fier Aux temps obscurs ou sa race n'etait pas nee. Tout le pays est gai. De loin le chant des coqs Fend la brume. Voici les bassins et les docks, Les cris des cabestans, les barques amarrees Ballots, tonneaux, metaux en barres, tas de bles. Aux cabarets fumeux, les marins attables Se menacent, avec des jurons exotiques. On trouve tous les fruits lointains dans les boutiques. De se perdre, innommee, en l'infini mouvant. C'est comme une bataille en ligne reguliere : Escadrons au galop, soulevant la poussiere, Les vagues de la mer arrivent a grands bruits, S'en retournent, efforts que le Fleuve repousse Avec ses petits flots audacieux d'eau douce. La mer fuit, mais emporte et disperse a jamais, Rang par rang, tous ces flots, fils des lointains sommets. |
* * *
Malgre tes longs dedains, ma chanson est finie ; Car tu m'as console de tous les bruits railleurs ; Tu m'as montre, parmi mes souvenirs meilleurs, Des lueurs pour teinter l'eau qui court et gazouille, Et j'ai suivi ses flots jusqu'a la grande mer. Qu'on se lise entre amis ce chant tranquille et fier, Dans les moments de fievre et dans les jours d'epreuve, Qu'on endorme son coeur aux murmures du Fleuve. |
*Эрнест Легуве - Gabriel Jean Baptiste Ernest Wilfrid Legouve - (1807 - 1903) -Знаменитый французский писатель, поэт, автор серии романов, драматург - автор и соавтор ряда нашумевших пьес, известен работами в области пропаганды социальных прав женщин, в области воспитания детей, преподавал, занимал важные посты в системе образования, оставил объёмистые воспоминания. Член Французской Академии. Был другом Эжена Скриба, Эжена Лабиша, Франсуа Коппе, Эктора Берлиоза, Шарля Гуно. Известны его афоризмы и среди них такой: "Мать - единственное на свете божество, не знающее атеистов. Был знаменит как шпажист и стрелок, но не участвовал в дуэлях. Написал трагедию: "Medee", драму "Batailles de dames"и, совместно со Скрибом, "Adrienne Lecouvreur".
(с) Copyright: Владимир Корман, 2010 - русский перевод.