| Автор: | Купер Д. Ф., год: 1823 |
| Категории: | Роман, Приключения |
ГЛАВА XXVIII
Пока на озере происходила охота, мисс Темпль и ее подруга совершали свою прогулку в горах.
Тропинка, по которой они шли, вела в гору мимо хижины Кожаного Чулка и выходила на вершину, откуда открывался широкий вид на окрестности.
- Не знаю, что бы я дала, Луиза, - воскликнула мисс Темпль, смеясь и указывая на хижину охотника, - чтобы узнать, что видели и слышали эти бревна.
- Я уверена, что они не могли бы рассказать ничего не выгодного для мистера Эдвардса.
- Может быть! Но они могли бы рассказать мне, кто он такой.
- Но ведь мы уже знаем это, дорогая мисс Темпль! Я слышала, как ваш кузен очень разумно объяснил все...
- "Глава исполнительной власти"? Он может объяснить все, что угодно. Его остроумие откроет когда-нибудь "философский камень". Что же он говорил?
- Что говорил! - сказала Луиза, взглянув на нее с удивлением. - Он растолковал все очень обстоятельно и, как мне кажется, правильно. Он говорил, что Натти Бумпо провел большую часть жизни в лесах среди индейцев и таким образом познакомился со старым Джоном, делаварским вождем.
- Ну это мы знали и без него. Что же дальше?
- Он объяснил их тесную дружбу тем обстоятельством, что Кожаный Чулок однажды спас жизнь Джону в битве.
- Весьма возможно, но что же из всего этого следует?
- Имейте терпение, Елизавета, и я расскажу вам все, что запомнила, так как этот разговор происходил между моим отцом и шерифом, когда они виделись в последний раз. Он прибавил, что англичане посылали агентов к различным племенам индейцев, и что эти люди часто проводили половину жизни среди дикарей.
- Исторический факт! И это все, что он сообщил?
- О, нет! Он говорил также, что эти агенты редко женились, и... и...
- Продолжайте, - сказала мисс Темпль, чуть заметно краснея.
- Ну, вот, он говорил, что они часто давали, хорошее воспитание своим детям от индианок, посылали их в Англию и помещали в колледжи. Этим он объясняет образование мистера Эдвардса, так как мистер Джонс признает, что мистер Эдвардс обладает большими знаниями.
- Действительно - вершина учености! Стало быть, он сделал могикана дедушкой Оливера Эдвардса?
- Значит, вы слышали его рассказ? - спросила Луиза.
- Часто, но не об этом предмете. Мистер Ричард Джонс, милая, не затруднится сочинить собственную теорию о чем угодно, но я бы желала, чтобы он объяснил, почему эта хижина - единственное жилище на пятьдесят миль кругом, двери которого не открываются для всякого, кто пожелает войти?
- Я никогда не слыхала от него ничего по этому поводу, - отвечала дочь пастора. - Но я предполагаю, что так как они бедны, то, естественно, желают сохранить то немногое, что у них есть. Иногда бывает опасно быть богатым, мисс Темпль, но вы не знаете, как тяжело быть очень, очень бедным.
- Так же, как и вы, Луиза!
Они продолжали прогулку и поднялись на вершину горы. Становилось жарко, и девушки углубились в лес, где густолиственные кроны деревьев образовали непроницаемый для солнечных лучей свод. Разговор принял совершенно другое направление и касался только исполинских сосен, цветов и кустарников, попадавшихся на пути.
- Постойте, я слышу крик ребенка! Нет ли поблизости расчистки? Или, быть может, какой-нибудь ребенок заблудился в лесу?
- Это случается иногда, - отвечала Луиза, - пойдемте на голос...
Они торопливо пошли в ту сторону, откуда раздавались жалобные звуки. Вдруг Луиза схватила Елизавету за руку и воскликнула:
- Взгляните на собаку!
Верный плелся за ними с того самого момента, как молодая хозяйка вызвала его из конуры. Старость давно уже сделала его тяжелым на подъем. Всякий раз, когда девушки останавливались полюбоваться видом или нарвать цветов, он ложился на землю и следил за ними, полузакрыв глаза, сонным взглядом, который плохо гармонировал с ролью защитника. Но теперь его внешность совершенно изменилась. Он опустил морду к земле и уставился на какой-то отдаленный предмет, а шерсть на нем поднялась дыбом. Он глухо ворчал и скалил зубы так, что его хозяйка могла бы испугаться, если бы не знала его.
- Верный! - сказала она. - Что с тобой? Кого ты увидел?
При звуках ее голоса волкодав зарычал еще сильнее.
- Что такое он видит? - сказала Елизавета. - Должно быть, какого-нибудь зверя.
Не слыша ответа от своей подруги, она оглянулась и увидела Луизу, бледную, как полотно, и указывавшую на что-то дрожащей рукой. Взглянув в этом направлении, она увидела пантеру, которая следила за ними огненными глазами, приготовляясь к прыжку.
- Бежим! - крикнула Елизавета, хватая за руку Луизу, которая пошатнулась и упала без чувств.
Елизавета Темпль не могла покинуть свою подругу в таком положении. Она опустилась на колени возле Луизы, инстинктивно расстегивая ей платье и распуская шнуровку, чтобы привести ее в чувство, и в то же время ободряя их единственного защитника - волкодава.
- Смелее, Верный! - кричала она, чувствуя, что ее голос начинает дрожать. - Смелее, смелее, Верный!
Детеныш пантеры, которого она до сих пор не замечала, внезапно спрыгнул с дерева, на котором сидела его мать. Он направился к собаке, подражая голосу и движениям матери и проявляя странную смесь игривости котенка и свирепости хищного зверя. Он то поднимался на задние лапы и царапал древесную кору, то, припадая к земле, бил себя хвостом по бокам и сердито ворчал.
Все это время Верный стоял, не шевелясь, упираясь на задние лапы и следя глазами за движениями матери и детеныша. Детеныш с каждым прыжком приближался к собаке и наконец, не рассчитав расстояния, прыгнул почти на нее. Последовали визг И борьба, которая, впрочем, кончилась почти мгновенно. Верный схватил молодую пантеру своими огромными зубами и швырнул ее с такой силой, что она упала на землю мертвой.
Елизавета не успела обрадоваться этой победе собаки, как увидела в воздухе фигуру старой пантеры, которая, сделав прыжок в двадцать футов, ринулась на спину волкодава. Началась отчаянная борьба, сопровождавшаяся диким воем и визгом.
Мисс Темпль продолжала стоять на коленях подле Луизы, не спуская глаз с животных, поглощенная зрелищем борьбы до такой степени, что почти забыла о собственной опасности. Движения и прыжки пантеры были так быстры, что ее тело постоянно мелькало в воздухе, но волкодав с непоколебимым мужеством встречал ее нападения. Всякий раз, когда она вскакивала к нему на спину, что было постоянной целью, Верный, хотя и покрытый с ног до головы кровью, струившейся из многочисленных ран, сбрасывал ее, как перышко, и, поднявшись на задние лапы, разинув пасть, бесстрашно бросался на врага. Но Верный был слишком стар для такой борьбы. Во всем, кроме храбрости, он оставался только тенью того, чем был когда-то.
Пантера увертывалась от его зубов и снова вскакивала к нему на шею, терзая его когтями. Наконец он впился зубами ей в бок, но Елизавета заметила, что его медный ошейник весь покрыт кровью, и в то же мгновение Верный пошатнулся и упал на землю рядом со своим врагом. Все усилия пантеры вырваться из его зубов оставались тщетными. Но вот волкодав повернулся на спину, зубы его разжались, по телу пробежала судорога, и секундой позже собака лежала уже бездыханной.
Теперь Елизавета была во власти своего врага. Глаза пантеры и девушки на мгновение встретились, но когда она обнюхала своего безжизненного детеныша, ярость ее удвоилась, и она повернулась, бешено ударяя себя хвостом по бокам и выпуская когти.
Мисс Темпль оставалась неподвижной. Она не могла пошевелиться, руки ее были сжаты, губы дрожали от ужаса, щеки приняли белизну мрамора. Она не спускала глаз с грозного врага и ожидала страшной и неизбежной смерти, когда услышала позади себя шорох ветвей и чей-то голос:
- Нагнись, девушка, ваша шляпка закрывает голову зверя.
Она повиновалась скорее машинально, чем сознательно, и в то же мгновение услышала выстрел, свист пули и бешеный вой животного, которое каталось по земле, кусая собственное тело и разрывая когтями ветки и хворост, попадавшиеся ей в лапы. В следующее мгновение перед Елизаветой выросла фигурка Кожаного Чулка, который кричал:
- Назад, Гектор! Назад, старый дурак! Этот зверь жив и может еще показать себя!
Натти бесстрашно стоял перед девушками, несмотря на грозный вид раненой пантеры, которая пыталась встать и броситься на него. Зарядив ружье, он приблизился к зверю и, приставив дуло к голове пантеры, уложил ее на месте.
- Ладно, ладно, - говорил он, когда обе девушки осыпали его благодарностью, - будь по-вашему, девушки, если вам этого хочется, мы поговорим об этом в другой раз. Полно, полно, пойдемте-ка на дорогу. Вы такого страха натерпелись, что, наверное, хотите поскорее попасть домой.
Говоря это, он проводил их на дорогу, где они расстались с ним, заявив, что могут и одни дойти до дому, ободренные видом деревни, раскинувшейся под их ногами на берегу светлого озера.
Кожаный Чулок постоял на холме, следя за удалявшимися девушками, пока они не скрылись за поворотом дороги, а затем свистнул собак, вскинул ружье на плечо и вернулся в лес.
- Не мудрено, что они испугались, - говорил он сам с собою. - И постарше женщина струсила бы, увидав так близко пантеру, у которой убит детеныш. Пожалуй, если б я целил в глаза, а не в лоб, то скорее уложил бы эту тварь, но это живучий зверь, и выстрел все-таки был хорош, если принять в расчет, что я видел только голову и кончик хвоста. Э! Кто это там?
- Как поживаете, Натти? - сказал Дулитль, поспешно вылезая из кустов, так как заметил направленное на него дуло ружья. - Как! Вы охотитесь в такой жаркий день? Смотрите, старина, как бы вам не поссориться с законом!
- С законом, сквайр! Я сорок лет не имел никакого дела с законом, - возразил Натти. - Какое дело до закона человеку, который живет в пустыне?
- Пожалуй, дела немного, - сказал Гирам, - но вы иногда продаете дичь. Я полагаю, вам известно, Кожаный Чулок, что конгресс издал закон, налагающий штраф в пять фунтов стерлингов или двенадцать долларов и пятьдесят центов на всякого, кто убьет оленя от января до августа. Судья решил применять этот закон неукоснительно.
- Верю, - возразил охотник, - всему поверю о человеке, который перевернул страну вверх дном.
- Да! Закон говорит категорически, и судья намерен ввести его в силу - пять фунтов штрафа. Мне кажется, я слышал, как ваши собаки гнали зверя сегодня утром. Смотрите, как бы они не наделали вам хлопот.
- Мои собаки знают свое дело, - беззаботно сказал Натти. - А какая часть следует доносчику, сквайр?
- Какая часть? - повторил Гирам, съежившись под пристальным взглядом охотника. - Кажется, половина, да, половина. Но у вас на рукаве кровь. Вы, видно, застрелили что-нибудь нынче утром?
- Да, застрелил, - сказал охотник с многозначительным кивком, - и удачный был выстрел.
- Гм, - произнес Дулитль, - а где же дичь? Должно быть, хорошая дичь; ваши собаки не погонятся за плохой.
- Они погонятся за всяким, на кого я их натравлю, сквайр! За вами, например, если я им прикажу. Сюда, Гектор, сюда же, говорят тебе, ближе!
- Я всегда слышал, что ваши собаки очень хороши, - отвечал Дулитль, ускоряя шаги и с опасением поглядывая на собак, обнюхивающих его ноги. - А где же дичь, Кожаный Чулок?
Во время этого разговора они дошли до места схватки с пантерой, и Натти, указывая концом ружья, ответил:
- Вон она лежит. Любите вы это мясо?
- Как! - воскликнул Гирам. - Да это собака судьи Темпля, Верный. Берегитесь, Кожаный Чулок, не наживайте себе врага в лице судьи. Надеюсь, что это не ваших рук дело?
- Осмотрите сами, мистер Дулитль, - сказал Натти, доставая нож из-за пояса, - похоже ли, что эта глотка перерезана этим ножом?
- Она страшно истерзана! Какие ужасные раны! Нет, это не нож! Кто бы мог сделать это?
- Пантеры, сквайр! Вон они, за вашей спиной!
- Пантеры! - воскликнул Гирам, поворачиваясь с быстротою, которая сделала бы честь любому танцмейстеру.
- Успокойтесь, - сказал Натти, - их тут две, но с одной покончила собака, а с другой - мое ружье. Поэтому не бойтесь, сквайр, они не могут вас укусить.
- Какой олень? - спросил Натти.
- Ну, да! Разве вы не убили оленя?
- Как? Да ведь это запрещено законом, сквайр! - отвечал старик. - Надеюсь, что закон не запрещает убивать пантер?
- Нет, напротив, за них выдается премия, но разве ваши собаки ходят на пантеру, Натти?
- На все, что вам угодно; на вас, если хотите, - ведь я же вам говорил. Сюда, Гектор, сюда!
- Да, да. Я помню. Но какие, однако, замечательные собаки, просто удивление!
Натти присел на землю и, положив голову пантеры к себе иа колени, надрезал кожу вокруг ушей и снял ее с головы с ловкостью опытного охотника.
- Что вы так смотрите, сквайр? Никогда не видели, как снимают скальп с пантеры? Однако, вы должностное лицо; выдайте же мне ордер на получение премии.
- Ордер, - повторил Гирам, притрагиваясь пальцем к ушам пантеры и, видимо, не зная, как поступить. - Хорошо, пойдемте в вашу хижину. Там вы можете принести присягу, а я напишу ордер. У вас, конечно, найдется Библия для присяги?
- У меня нет книг, - сказал Натти сухо, - и не найдется такой Библии, какую требует закон.
- Закон не требует какой-нибудь особенной Библии, - возразил мировой судья, - ваша годится так же, как всякая другая. Идемте же и дайте присягу!
- Потише, потише, сквайр, - сказал охотник, поднимая с земли свои трофеи. - С какой стати я буду присягать в том, что вы видели своими глазами? Разве вы не верите самому себе, и другой человек должен клясться в том, что вам известно? Вы видели, как я снял скальпы с этих животных, и если я должен присягнуть, то разве перед судьей Темплем, который не был свидетелем этого.
- Но здесь нет ни пера, ни бумаги, Кожаный Чулок! Нам придется идти за ними в хижину. Иначе, как я напишу ордер?
Натти взглянул на хитрого чиновника со своим безмолвным смехом.
- А вы думаете, у меня найдется этот школьный хлам? На что мне перья и бумага? Я не умею ими пользоваться и не держу их. Нет, нет, я отнесу скальпы в деревню, сквайр, а вы мне напишете ордер в вашей конторе. Черт бы побрал эти ремни! Кончится тем, что они задушат собак! Одолжите-ка мне ваш нож, сквайр!
Гирам, которому хотелось поддержать хорошие отношения с охотником, исполнил его просьбу. Натти перерезал ремни на шеях собак и, возвращая нож, заметил беспечным тоном:
- Это хорошая сталь и, сдается мне, не в первый раз перерезает эту кожу.
- Спустил с привязи? - повторил охотник. - Это я сам их спустил. Я всегда спускаю их, уходя из хижины.
Изумление, выразившееся на лице Дулитля, рассеяло последние сомнения, остававшиеся у Натти, и хладнокровие старого охотника сменилось негодованием.
- Послушайте, мистер Дулитль, - сказал он, стукнув прикладом о землю, - я не знаю, какую корысть вы ожидаете найти в вигваме такого бедного человека, как я, но говорю вам прямо, что никогда нога ваша не ступит в мою хижину с моего разрешения. А если вы будете шататься вокруг нее, как сегодня утром, то вам не поздоровится.
- А я скажу вам, мистер Бумпо, - отвечал Гирам, удаляясь быстрыми шагами, - что вы, как мне известно, нарушитель закона, я же мировой судья и докажу вам это сегодня же.
я приму тебя за пантеру.
и постучал в дверь, которую отворил Эдвардс.
- Все благополучно, малый? - спросил старик.
- Вполне, - отвечал юноша. - Кто-то пытался отворить дверь, но не справился с ней.
- Я знаю эту тварь, - сказал Натти, - но он не скоро решится подойти ко мне на выстрел...