На суше и на море.
Глава XXIII

Глава XXIII

Если тебя ценят за то почтение, которым ты пользуешься, то этого достаточно; но это достаточно может и не простираться на даму.

"Венецианский купец"

На следующий день рано утром я уже был на ногах и вместе с Грацией отправился в сад, где мы нашли Люси. Наша ранняя встреча воскресила в памяти прежние веселые дни, не хватало только Руперта для пополнения картины.

-- Я никак не ожидала найти тебя здесь, мисс Люси, за истреблением недоспелой смородины, - сказала Грация. - Еще не прошло двадцати минут, как ты была у себя в комнате, совсем еще не одета.

-- Зеленые фрукты Клаубонни для меня вкуснее зрелых, купленных на противных рынках Нью-Йорка! - вскричала Люси с жаром.

Грация ответила: - Как жаль, что Милс не разделяет наших вкусов, предпочитая море мирному пребыванию в этом месте, где так долго жили наши отцы. Ведь правда, Люси?

-- Мужчины созданы не так, как мы, женщины; когда мы любим что-нибудь, то уж мы любим от всего сердца. Нет, мужчинам приятнее искать Приключения, терпеть крушения, быть брошенными на пустынном острове, чем жить спокойно у себя дома.

-- Да, мне нисколько не удивительно, что брата прельщают необитаемые острова, на которых он находит попутчиц вроде мисс Мертон.

-- Имейте в виду, милая сестрица, что, во-первых, земля Мрамора - не пустынный остров, а во-вторых, я с ней познакомился в Лондоне, в Гайд-Парке.

-- Странно, Люси, что Милс и тогда нам ничего не сообщил. А кажется, чего же проще рассказать своим друзьям о такой вещи, как спасение жизни молодой особы?!

Грация говорила без задней мысли, но, несмотря на это, нам стало не по себе. Люси не сказала ни слова. Я сделался задумчив и мрачен; разговор не клеился, и мы поспешили воротиться домой.

Мистер Гардинг, поговорив со мной о хозяйстве, которое он привел в блестящее состояние, завел снова речь о моей женитьбе.

-- А разве у вас есть кто-нибудь в виду для меня? - спросил я его, смеясь; ответ его очень интересовал меня.

-- А что вы скажете о мисс Мертон? Она хороша собой, умна и прекрасно воспитана; к тому же она, как мне кажется, милая.

-- Что вы подразумеваете под "милой" женщиной?

-- Вы мне задаете очень щекотливый вопрос, требующий обдуманного ответа. Эта женщина, в которой нет эгоизма, которая думает о себе меньше, чем о других, или, вернее, счастье которой состоит в счастье любимого человека. Доброе сердце, твердые правила, вот качества милой женщины, хотя и характер играет тут не последнюю роль.

-- Но не знаете ли вы хоть одну такую?

-- Да ваша сестра, например; этот ребенок и мухи-то, кажется, никогда не обидит.

-- Но согласитесь, дорогой опекун мой, что на Грации не могу же я жениться.

-- Очень жаль, что она ваша сестра, лучшей жены для вас я бы не мог найти.

-- Я говорил вам сейчас о мисс Мертон, хотя я ее не настолько знаю, чтобы обвенчать вас с ней с закрытыми глазами. Вчера еще мы говорили об этом с Люси... Но посмотрите-ка на эти дивные колосья! Жатва будет обильная! И все это по совету старика Гирама, дяди Неба, что я согласился посеять пшеницу на этой равнине и посадить картофель на холме. Удивительно, что такая идея пришла негру!

-- Но ведь вы не докончили, о чем вы начали говорить с Люси?

-- Да, правда; конечно, вам приятнее, чтобы я говорил о мисс Мертон, чем о картофеле. Я непременно скажу это Люси.

-- Надеюсь, что вы этого не сделаете! - вскричал я в тревоге.

-- Отчего же нет, скажите, пожалуйста? Разве есть преступление в добродетельной любви? Напротив, я все это поясню ей, так как, знаете ли, Милс, Люси любит вас наравне со мной. А, молодой человек, вы изволите краснеть!

-- Умоляю вас, оставьте мою красноту, продолжайте, что же вы сказали Люси?

-- Я ей говорил... я ей говорил... одним словом, я ей сказал, что весьма естественно, что, проведя столько времени наедине с мисс Мертон на пустынном острове и у вас на судне, вы полюбили друг друга. Хотя есть разница в происхождении.

-- И в положении тоже.

-- Как в положении? Но я в этом отношении не вижу никакого препятствия к вашему союзу.

-- Она дочь офицера английской армии, я же просто владелец судна.

-- Однако! За вами Клаубонни, "Аврора" и капитал.

-- Я полагаю, что этого недостаточно; чтобы иметь вес в обществе, мне нужно было изучить право.

-- Й между юристами найдется немало дураков, Милс. И я вовсе не с этой целью хотел заставить вас избрать адвокатуру, когда вы оба были молоды.

-- Руперту нечего было заботиться создавать себе положение: он уже имел его, как сын уважаемого пастора. Я - дело другое.

-- Милс, что за мысль вам пришла в голову?! Да уж если на то пошло, так Руперт скорей может завидовать вам, чем вы ему.

-- Я убежден, что Руперт и Люси прекрасно сознают свое превосходство надо мной.

-- Ну, полно, друг мой, что попусту терять слова; из Руперта, к сожалению, вышло не то, что я хотел, а Люси любит вас, как родного брата.

Мы переменили тему разговора; мне было неприятно, что добрый пастор невольно поселил недоразумение между своей дочерью и мной.

За обедом я с удовольствием заметил, что Грация сделала большие успехи в хозяйстве. Наш стол был накрыт на славу; ничто не могло шокировать Мертонов. Грация с достоинством и спокойствием угощала гостей.

Эмилия казалась вполне удовлетворенной вниманием, с которым к ней относились; Люси повеселела.

После обеда 'мистер Гардинг и майор остались за столом поболтать и распить бутылку мадеры. Молодежь же отправилась в сад. Лишь только наша группа расположилась, я исчез на минутку и тотчас же вернулся.

-- О, да, мы с Люси знаем все, - ответила Грация с необычайным спокойствием. - Если мы не просили показать нам его, то это потому, чтобы ты не обвинил нас в любопытстве.

-- Как, вы знаете, но от кого?

-- А, это другой вопрос. Пожалуй, мы и ответим на него, когда увидим ожерелье.

-- Нам сказала мисс Мертон, Милс, - ответила моя дорогая Люси, видя, что меня мучила неизвестность.

-- Мисс Мертон! Значит, мой секрет выдан! Прощай приятный сюрприз.

Хотя я старался все обернуть в шутку, но все заметили, что я обиделся. Эмилия закусила губу. Грация стала за нее заступаться.

-- И прекрасно сделала мисс Мертон. Довольно с нас этих сюрпризов. Однако где же ожерелье, Милс?

-- Да вот оно! Теперь сознайтесь, что вы еще никогда не видали ничего подобного.

Лишь только я раскрыл футляр, все пришли в восторг. Решено было, что во всем Нью-Йорке не сыскать такой прелести. Я тогда заметил, что я сам вытащил эти жемчужины из глубины моря.

-- Как они дороги вследствие этого! - тихо и просто проговорила Люси.

-- Однако дешево же они вам достались, не правда ли, мисс Веллингфорд? - добавила Эмилия тоном, который мне не понравился.

-- Конечно, но, как говорит Люси, для нас оно тем ценнее.

-- Если мисс Мертон согласится забыть мое обвинение в измене и померить ожерелье, то вы тогда можете судить, до какой степени оно красиво на прекрасной шее.

Грация присоединилась к моей просьбе, и Эмилия согласилась померить. Мы просто не знали, чем любоваться - жемчугом или белизной кожи Эмилии.

-- О, как они теперь хороши! - воскликнула Люси в полном восторге. - О, мисс Мертон, вы бы всегда носили жемчуг!

-- Ты хочешь сказать, этот жемчуг, - заметил Руперт, всегда очень щедрый на чужой карман. - Ожерелье как раз на своем месте, его никогда не следовало бы снимать отсюда.

-- Мисс Мертон знает его предназначение, - весело сказал я, - а также и условия собственника.

Эмилия расстегнула ожерелье, не торопясь положила его перед собой и долго смотрела на него молча.

-- Какое же это назначение и каковы твои условия, . Милс? - спросила Грация.

-- Чего ты спрашиваешь? - сказала Люси. - Конечно, оно приготовлено для тебя. Разве можно для него найти лучшее назначение?

-- Вы ошибаетесь, мисс Гардинг. Грация простит мне на этот раз эгоизм. Это ожерелье будет принадлежать не мисс Веллингфорд, а миссис Веллингфорд, если таковая будет существовать. Но у меня, mesdames, есть про запас еще целая коробка жемчуга, вы меня очень осчастливите, если позволите разделить его между вами.

-- Тебе, а может быть, и Люси обладание ими может доставить удовольствие, так как я их сам доставал. А для мисс Мертон они будут иметь другое значение.

-- Какое же?

-- Как воспоминание об избегнутых опасностях, о пребывании на земле Мрамора и о многих сценах, которые спустя несколько лет покажутся ей сном.

-- В таком случае, я возьму себе только одну жемчужину, если мисс Веллингфорд выберет за меня.

-- Ну, нет, - сказала Грация своим милым голоском, - возьмите одну на память о Милсе, а пять на память обо мне, а то у вас и кольца не выйдет.

-- С удовольствием; но поверьте, что незачем иметь сувенир, чтобы помнить, чем мы с отцом обязаны капитану Веллингфорду.

-- Руперт, - обратилась к нему Грация, - у тебя хороший вкус, помоги-ка нам выбрать.

Руперт не заставил себя упрашивать. Он любил вмешиваться в подобные вещи.

-- Посмотрите, мисс Мертон. Разве мой выбор плох? Завидую тем, кого вы будете вспоминать, глядя на это кольцо.

-- Вы будете в числе их, господин Гардинг, так как вы немало постарались для меня и при этом выказали столько вкуса, я этого не забуду.

Я хорошо не понял, что она этим хотела сказать, но Руперт покатился со смеху.

-- Видите, дорогой Милс, что значит не принадлежать к сословию адвокатов. Дамы не ценят достоинства дегтя.

-- Я это заметил, * - сухо ответил я, - но может быть, мисс Мертон уж чересчур насмотрелась на нашу профессию.

Эмилия промолчала. Все ее внимание было устремлено на жемчуг, и мои слова пролетели мимо ее ушей. Я окончил дележ.

-- Но что мы теперь сделаем? Будем тащить жребий или вы положитесь на меня?

-- Решай за нас, - сказала Грация. - Обе части равные.

-- Ну, хорошо, вот ваша часть, Люси, а вот твоя, Грация.

Грация вскочила со своего места, обвила мою шею руками и крепко начала целовать, как она всегда благодарила меня, будучи ребенком, за малейший пустяк, Люси же, пробормотав несколько слов, не тронулась с места. Эмилию утомила эта сцена. Сказав, что вечер дивно хорош, она предложила пройтись, на что Руперт и Грация с радостью согласились. Люси ждала, пока ей принесут шляпу; я же отказался от прогулки под предлогом, что мне необходимо написать несколько писем.

-- Милс, - позвала меня Люси, протягивая мне коробочку с жемчугом.

-- Вы хотите, чтобы я спрятал их, Люси?

В голосе ее в эту минуту не слышалось совершенно никакой иронии; она просто обращалась ко мне с этой просьбой.

-- Я, быть может, невольно огорчил вас чем-нибудь, Люси? - сказал я, смутившись.

-- Рассудите, Милс; мы более не дети, а в наши годы надо быть осмотрительнее. Этот жемчуг - слишком ценный подарок, и, наверное, отец не одобрил бы меня, если бы я приняла его от вас.

-- И это вы так говорите со мной, Люси?

-- Да, дорогой Милс, - ответила бедная девочка, стараясь улыбнуться сквозь слезы. - Берите же скорей ваш жемчуг, и мы останемся такими же добрыми друзьями, как прежде.

-- Если я вам предложу один вопрос, Люси, ответите ли вы мне на него откровенно?

Люси побледнела и задумалась.

-- Чтобы я ответила, надо же сперва предложить его.

-- Так как вы пренебрегаете моими подарками, то, наверное, у вас больше нет того медальона, который я вам дал на память перед отъездом?

-- Извините, Милс, я сохранила его и не расстанусь с ним всю жизнь; это воспоминание о счастливых днях нашего детства, а потому он для меня навсегда будет дорог.

-- Покажите мне этот медальон.

Люси сразу сделала быстрый жест, как бы намереваясь достать его, но вдруг остановилась, сильно покраснев.

-- Я понимаю, - сказал я, - у вас его больше нет и вам тяжело в этом сознаться.

Медальон тогда находился у самого ее сердца, а потому она и сконфузилась, но я ничего не знал. Если бы я настоял, то она показала бы мне его, но уязвленное самолюбие удержало меня. Я взял коробку, которую она протягивала мне, с трагическим жестом. Она пристально посмотрела на меня. Видно было, как она была взволнована.

-- Вы не сердитесь на меня, Милс? - сказала она.

-- Вы меня очень обидели, Люси. Вы видели, что даже Эмилия Мертон не отказалась принять от меня подарок.

Люси так и не решилась окончить фразу.

-- Люси, - сказал я, - когда я уезжал с Рупертом в первый раз, вы отдали мне свое маленькое сокровище, все ваше достояние.

-- Да, Милс, и от всего сердца; мы тогда были молоды, и вы всегда выказывали относительно меня столько доброты, что с моей стороны было бы неблагодарностью поступить иначе; но теперь мы больше не нуждаемся во взаимной помощи.

-- Очень может быть, но я никогда не забуду эти дорогие для меня золотые монеты.

Как бы мне было приятно, если бы Руперт позаимствовал у своей сестры хоть частицу ее щепетильности. Ведь он, невзирая на неудовольствие своих родных, черпал деньги одновременно из двух источников!

Лишь только жемчуг оказался в моих руках, Люси тотчас же исчезла.

Я решил в тот же вечер поговорить с Грацией откровенно и выяснить для себя то, что меня интересовало более всего на свете, а именно намерения Эндрю Дреуэтта. Как я жалел, что, благодаря влиянию миссис Брадфорт, Люси стала такой самостоятельной личностью; мне казалось, что вследствие этого между нами вырастала пропасть.