Лоцман.
Глава XIII

Лоцман

Глава XIII

Пусть читатель не думает, что, пока происходили описанные вами эпизоды, мир остановился в своем движении. К тому времени, когда трое моряков были размещены по отдельным комнатам и в галерее, куда выходили эти три комнаты, был поставлен часовой, чтобы одновременно следить за всеми, уже наступила глубокая ночь. Капитан Борроуклиф явился на зов полковника, который, весьма неопределенно извинившись по поводу перемены в программе вечерних развлечений, предложил своему гостю возобновить атаки на мадеру. К этому делу капитан отнесся весьма серьезно, и часы аббатства уже не раз печально напоминали об истекшем времени, а приятели и не думали расставаться. Мистер Диллон меж тем куда-то исчез. Слуга, когда полковник стал расспрашивать его, ответил, что «мистер Кристофер, наверно, отправился верхом в ***, чтобы поспеть к завтрашней охоте, которая начнется на заре». Но пока джентльмены потягивали в столовой вино, развлекаясь рассказами о былых временах и жестоких сражениях, в других частях здания разыгрались две совсем иные сцены.

Как только в аббатстве воцарилась глубокая тишина, прерываемая лишь воем ветра да раскатистым хохотом полковника и капитана, уютно устроившихся за бутылкой вина, дверь одной из «келий» тихонько отворилась, и из нее выскользнула Кэтрин Плауден в темном плаще и с ночником в руках, тусклый свет которого едва освещал мрачные стены впереди, оставляя все позади в непроницаемом мраке. За ней вскоре последовали две другие женщины в такой же одежде и с такими же ночниками в руках. Когда они все трое очутились в галерее, Кэт-рин осторожно затворила дверь комнаты и двинулась вперед.

- Тс-с! - робко прошептала Сесилия. - В той половине дома не все еще спят. И, если твои подозрения справедливы, мы своим посещением можем выдать наших друзей и бесповоротно их погубить.

- Разве смех полковника Говарда, когда он сидит за бутылкой вина, так непривычен для твоего слуха, Сесилия, что ты не узнаешь его? - насмешливо возразила Кэтрин. - Или ты забыла, что в подобных случаях он редко бывает способен что-нибудь слышать или видеть? Идите за мной: мои подозрения основательны, иначе и быть не может. И, если мы не предпримем что-либо для спасения пленников, они погибли. Разве только их затея лучше продумана, чем мне кажется!

- Вы вступили на опасный путь, - спокойно заметила Элис Данскомб. - Но вы молоды и потому склонны верить в успех.

- Если вы не одобряете нашего намерения, - сказала Сесилия, - значит, оно действительно дурно и нам следует вернуться.

- Нет, нет, я не хотела сказать о вашем намерении ничего плохого. Если бог вручил вашей защите жизнь тех, к кому вы питаете чувства любви и уважения, какие женщине суждено дарить лишь одному мужчине, у него были на это свои основания. Ведите нас, Кэтрин! По крайней мере, мы избавимся от наших сомнений!

Пылкая девушка не нуждалась в повторении просьбы: легкими, быстрыми шагами она тотчас двинулась вперед по галерее. Дойдя до конца, подруги по узенькой лестнице спустились в первый этаж и, тихонько отворив маленькую дверь, очутились на лужайке между домом и садом. Они перебежали через нее, укрывая от яростных порывов ветра, доносившегося с моря, свои ночники. Вскоре они уже были возле большого, наспех пристроенного флигеля, простая архитектура которого не выдерживала сравнения с красивым главным зданием, и вошли туда через массивную дверь, которая стояла полуоткрытой, словно ожидая их.

- Хлоя в точности исполнила мои приказания, - прошептала Кэтрин, когда они укрылись от холода и ветра. - Теперь, если все слуги спят, мы можем наверняка пройти незамеченными.

Им следовало еще миновать людскую, что они и сделали без затруднений, так как здесь находился только один старик негр, спавший глубоким сном в двух шагах от колокола. Проскользнув через это помещение, они долго шли по длинным и извилистым коридорам, по-видимому хорошо знакомым Кэтрин, хотя и неведомым ее спутницам, а затем поднялись по другой лестнице. Они были уже близки к цели и теперь остановились, чтобы убедиться, не возникают ли какие-либо препятствия на их дальнейшем пути.

- Ну, вот наша затея вдруг оказывается безнадежной! - прошептала Кэтрин, скрытая мраком, царившим в длинном узком коридоре. - Часовой стоит в галерее, а я думала - его поставили под окнами. Что нам теперь делать?

- Давайте вернемся, - тоже шепотом ответила Сесилия. - Дядя очень считается со мной, хотя иногда и бывает с нами строг. Утром я постараюсь уговорить его отпустить арестованных, взяв с них обещание не повторять подобных попыток.

- Утром уже будет поздно, - возразила Кэтрин. - Я видела, как этот дьявол Кит Диллон уехал куда-то верхом, сказав, что отправляется на завтрашнюю охоту, но я по глазам его видела, что он задумал какую-то пакость. Он молчит просто для большей уверенности. И, если утро застанет Гриффита в этих стенах, он будет осужден на смерть.

- Молчите! - воскликнула Элис Данскомб со странным волнением. - Может быть, счастливый случай поможет нам договориться с часовым!

С этими словами она двинулась вперед. Не прошли они и нескольких шагов, как их окликнул суровый голос часового.

- Теперь поздно колебаться, - прошептала Кэтрин. - Мы хозяйки этого дома и смотрим, все ли у нас в порядке, - продолжала она уже вслух. - И мы удивлены тем, что встречаем в своем доме вооруженных людей.

- Мне приказано охранять двери этих трех комнат. Там помещены арестованные. Во всем прочем я был бы рад вам услужить.

- Арестованные?! - с притворным изумлением воскликнула Кэтрин. - Разве капитан Борроуклиф превратил монастырь Святой Руфи в тюрьму? В чем же обвиняют этих бедных людей?

- Не знаю, миледи! Но раз они моряки, я думаю, они сбежали со службы его величества.

- Странно, право! А почему их не отправили в тюрьму графства?

- Это дело надо расследовать, - сказала Сесилия, открывая лицо. - Как хозяйка дома, я имею право знать, кто находится в его стенах. Потрудитесь отпереть двери- я вижу, у вас на поясе висят ключи.

Часовой колебался. Он был смущен присутствием и красотой девушек, но внутренний голос напоминал ему о его обязанностях. Тут в голову ему пришла счастливая мысль, которая избавляла его от затруднений и в то же время позволяла согласиться с просьбой или скорее приказанием мисс Говард. Он передал ей ключи и сказал:

- Вот они, миледи! Мне велено не выпускать арестованных, но не сказано, чтобы я никого не впускал к ним. Когда вы покончите с вашими делами, прошу возвратить мне ключи. Вы должны пожалеть меня: пока двери не заперты, я ни на миг не могу спустить с них глаз.

Сесилия обещала возвратить ключи и уже дрожащей рукой вставила один из них в замок, но Элис Данскомб остановила ее, обратившись к солдату:

- Ты сказал, что их трое? Они все люди пожилые?

- Нет, миледи! Все добрые, здоровые молодцы, им только и служить его величеству, а не бегать со службы.

- Неужели они все одинаковы по годам и по внешности? Я спрашиваю потому, что у меня был друг, который когда-то, в юности, напроказил и, как говорили, помимо прочих глупостей, ушел в море.

- Среди них нет юноши. В дальней комнате слева находится здоровенный малый с солдатской выправкой, лет тридцати. Наш капитан полагает, что он раньше носил мушкет. Мне велено присматривать за ним особенно строго. Рядом с ним сидит па диво красивый молодой человек. Грустно подумать, куда мы идем, если такие в самом деле убегают с кораблей! А в этой комнате находится невысокий, спокойный человек, которому скорее пристало бы пойти в священники, а не в моряки или солдаты - уж такой у него скромный вид.

Элис на мгновение закрыла руками лицо, но затем, отняв их, продолжала:

- Мягкостью всегда можно добиться гораздо большего, чем угрозами. Вот тебе гинея. Ступай в дальний конец коридора, ты можешь оттуда следить за дверями не хуже, чем отсюда. А мы войдем к этим бедным людям и постараемся убедить их сознаться, кто они на самом деле и что им нужно.

Солдат взял деньги и, неуверенно оглядевшись вокруг, наконец сообразил, что и вправду убежать можно, только минуя его, по лестнице. Дождавшись, когда он удалился на такое расстояние, что уже ничего не мог слышать, Элис Данскомб повернулась к своим спутницам. Лихорадочный румянец пятнами выступил у нее на щеках.

- Напрасно было бы скрывать от вас, что я надеюсь встретить человека, голос которого я, должно быть, действительно слышала вечером, когда подумала, что мне это померещилось. Да, это был его голос, и я теперь знаю, что он заодно с мятежными американцами в этой противоестественной войне… Нет, не обижайтесь на меня, мисс Плауден! Вспомните, что я родилась на этом острове. И привело меня сюда не тщеславие или слабость, мисс Говард: я хочу предупредить кровопролитие… - Она замолчала, как бы стараясь успокоиться. - Но свидетелем нашего разговора должен быть только бог.

- Так ступайте! - сказала Кэтрин, втайне радуясь решительности Элис. - А мы тем временем посмотрим, кто сидит в двух других комнатах.

Элис Данскомб повернула ключ в замке. Осторожно отворив дверь, она попросила спутниц, чтобы они, уходя, постучали ей, и тотчас вошла в комнату.

Сесилия и ее кузина подошли к следующей двери, молча отворили ее и осторожно проникли в комнату. Кэтрин Плауден была достаточно осведомлена относительно распоряжений полковника Говарда и знала, что, отправив арестованным одеяла, он не счел нужным позаботиться о каких-либо дальнейших удобствах этих людей, которые, по его мнению, большую часть жизни спали на голых досках.

Поэтому девушки нашли молодого моряка на полу, где он, растянувшись во всю длину и закутавшись в грубое покрывало, спал крепким сном. Шаги девушек были столь робки, а их появление столь бесшумно, что они приблизились к нему, даже не потревожив его сна. Голова пленника покоилась на деревянной плашке. Он подложил руку, что-бы защитить лицо от прикосновения к шершавому дереву, а другую руку сунул за пазуху, где она свободно лежала на рукоятке кинжала. И, хотя он был в забытьи, сон его был ненадежен и беспокоен. Он дышал тяжело и быстро, а порой что-то невнятно и глухо бормотал. Настало время и Сесилии Говард проявить силу характера. До сих пор она шла на поводу у кузины, чья живость и предприимчивость делали ее прекрасным проводником. Но теперь она опередила Кэтрин и, осветив ночником лицо спящего, наклонилась к нему, внимательно и тревожно его разглядывая.

- Я права? - прошептала Кэтрин.

- Да защитит его милосердный господь! - пробормотала Сесилия, невольно содрогнувшись, когда уверилась, что видит перед собой Гриффита. - Да, Кэтрин, это он. Дерзость и безумие привели его сюда. Но время не ждет, его следует разбудить и во что бы то ни стало помочь ему бежать.

- Гриффит! Эдуард Гриффит! - мягко позвала его Сесилия. - Гриффит, проснитесь!

- Так ты не разбудишь моряка, который привык спать под рев бури и волн, - сказала Кэтрин. - Но я слыхала, что даже легкое прикосновение заставляет их тотчас вскочить на ноги.

- Гриффит! - повторила Сесилия, робко коснувшись его руки.

Вспышка молнии не может быть более мгновенной, чем был прыжок молодого человека, вскочившего на ноги. При свете ночников сверкнул выхваченный им кинжал, в то время как в другой руке угрожающе блеснул пистолет, направленный на людей, потревоживших его сон.

- Прочь! - закричал он. - Умру, но не сдамся!

Ярость, отразившаяся на его лице, и свирепый взгляд напугали Сесилию. Она отпрянула, уронив плащ, съежилась, но не сводила с моряка нежного, доверчивого взгляда.

- Эдуард, это я, Сесилия Говард! - сказала она. - Я пришла спасти вас от гибели. Вас узнали, несмотря на искусное переодевание.

Пистолет и кинжал упали на одеяло, в которое прежде был закутан молодой моряк, и на лице его вместо тревоги теперь отразилась большая радость.

- Наконец-то счастье улыбнулось мне! - воскликнул он. - Как вы добры, Сесилия! Больше, чем я заслуживаю, и гораздо больше, чем я ожидал. Но вы не одна…

- Со мной моя кузина Кэт. Это ее проницательные глаза узнали вас, и она любезно согласилась сопровождать меня, чтобы уговорить вас… нет, чтобы помочь вам бежать! Ибо это просто безумие, Гриффит, так испытывать свою судьбу.

- Разве я напрасно испытывал ее?.. Мисс Плауден, к вам обращаюсь я за ответом и оправданием.

На лице Кэтрин отразилось неудовольствие, но после минутного колебания она ответила:

- Готова служить вам, мистер Гриффит! Я вижу, что ученый капитан Барнстейбл не только сумел разобрать мои каракули, но и счел возможным показать мое письмо всем желающим.

- Теперь вы несправедливы к нам обоим, - сказал Гриффит. - Разве он мог не показать мне план, в котором мне суждено было играть главную роль?

- Ах! Видно, ваши оправдания так же послушно являются на ваш зов, как и ваши матросы, - ответила молодая девушка. - Но как это вышло, что герой «Ариэля» посылает заместителя, чтобы выполнить долг, лежащий на нем самом? Разве он имеет обыкновение довольствоваться второй ролью?

- Боже упаси, чтобы вы так дурно подумали о нем хотя бы на миг! Мы в большом долгу перед вами, мисс Плауден, но у нас есть и другие обязанности. Вы знаете, что мы служим нашему общему отечеству и у нас есть начальник, воля которого для нас закон.

- Тогда возвращайтесь, мистер Гриффит, пока можно, на службу нашей истекающей кровью стране, - сказала Сесилия. - И, после того как общие усилия ее храбрых сынов изгонят из ее пределов врага, будем надеяться, что наступит время, когда мы с Кэтрин вернемся в наши родные дома.

- А подумали вы, мисс Говард, насколько может растянуть это время могущественная армия английского короля? Мы победим! Народ, который борется за самые священные свои права, не может не победить. Но разбить Англию - это не одного дня дело для бедного, разбросанного по обширной территории и разоренного народа. Конечно, вы забыли, мисс Говард, что, уговаривая меня покинуть вас при таких обстоятельствах, вы отнимаете у меня всякую надежду.

личном счастье, пользуйтесь минутой возможности и возвращайтесь на корабль, если действительно он еще в безопасности. Забудьте на время это безумное предприятие и ту, ради которой вы на него решились!

- Я не ожидал такого приема, - сказал Гриффит. - Хотя я сегодня оказался в вашем присутствии случайно, а не намеренно, я все-таки надеялся, что, когда мне будет суждено вновь увидеть фрегат, вы, Сесилия, будете рядом со мной.

- Вы не должны упрекать меня, мистер Гриффит, за свое разочарование, ибо я никогда не говорила ни слова, которое дало бы вам право думать, что я согласна покинуть моего дядю.

- Мисс Говард не найдет меня дерзким, если я напомню ей, что было время, когда она не считала меня недостойным заботы о ней и ее счастье.

…

- Нет! - прервал ее пылкий влюбленный. - Если я хотел упрекнуть вас или питал хвастливую мысль, гоните меня как недостойного вашей благосклонности навсегда!

- Я прощаю вам эти грехи легче, чем себе свое легкомыслие, - сказала Сесилия, - но, с тех пор как мы виделись в последний раз, произошло слишком много такого, что не позволяет мне повторить столь опрометчивый поступок. Во-первых, - продолжала она, приветливо улыбаясь, - я стала на целый год старше и умнее. Во-вторых, и это, возможно, самое главное, тогда мой дядя был окружен своими старинными друзьями и родственниками, а здесь он совсем одинок. И, хотя он находит некоторое утешение в том, что поселился в доме, где обитали его предки, все же он бродит по мрачным коридорам, как чужой, и за все это ему остается лишь слабая замена утраченного - ласка и привязанность той, кого он любит и растит с детства.

- Однако он противится вашему сердечному влечению, Сесилия, если только мое глупое тщеславие, позволявшее мне надеяться, не обмануло меня - о, я мог бы сойти от этого с ума! В ваших политических взглядах вы тоже с ним резко расходитесь. А мне кажется, что не может быть счастья там, где нет общих чувств.

- Есть одно, очень сильное, - возразила мисс Говард, - это родственная любовь. Он добрый, любящий и, когда не гневается на какой-нибудь дурной поступок, снисходительный дядя и опекун, а я дочь его брата Гарри. Нелегко разорвать такую связь, мистер Гриффит. И, так как мне не хочется видеть вас безумным, я не добавлю, что ваше тщеславие вас обмануло. Да, да, Эдуард, вполне возможно питать двойную привязанность и выполнять свой долг перед двумя людьми. Я никогда не соглашусь покинуть дядю одного в стране, образ правления которой он так слепо чтит. Вы не знаете Англии, Гриффит! Она смотрит на своих детей, явившихся из колоний, с холодным недоверием и надменностью, как ревнивая мачеха, которая редко ласкает неродных детей.

у нее только открытого моря. Однако ваше решение заставляет меня явиться к Барнстейблу с худыми вестями.

- Нет, - сказала Сесилия улыбаясь, - я не хочу говорить за других, которые не связаны с полковником узами близкого родства и одержимы неприязнью к этой стране, ее народу, ее законам, хотя совсем в них не разбираются.

- Разве мисс Говард наскучило видеть меня в стенах этого дома? - спросила Кэтрин. - Но тише! Кажется, кто-то идет по галерее…

Затаив дыхание они прислушались, и действительно вскоре до их слуха донеслись приближающиеся шаги. Раздались голоса, а затем завязался разговор, отчетливо слышный в каморке Гриффита.

- Да, у него военная осанка, Питерс, из него выйдет славный солдат. Ну-ка, отвори дверь!

- Откуда тебе это известно? Ну-ка, достань ключ и открой! Мне все равно, кто где спит. Может быть, я завербую всех троих.

Последовала страшная минута неизвестности, затем часовой ответил на этот властный приказ:

- Я думал, ваша честь хочет видеть того, кто в черном галстуке, и поэтому оставил все остальные ключи в том конце коридора, но…

- Экий дуралей! Часовой, как и тюремщик, всегда обязан иметь ключи при себе. Ну, ступай, отвори дверь того, кто так хорошо равнялся направо!

- Это Борроуклиф. Он так пьян, что даже не заметил ключа, оставленного нами в дверях. Но что теперь делать? В нашем распоряжении не больше минуты.

- На заре, - быстро сказала Сесилия, - я пришлю сюда мою служанку под предлогом передачи вам еды…

- Ради меня не нужно рисковать, - прервал ее Гриффит. - Едва ли нас задержат, а если это и сделают, Барнстейбл находится неподалеку с такими силами, что все эти рекруты разбегутся на все четыре стороны.

- Но это приведет к кровопролитию и ужасным сценам! - воскликнула Сесилия.

Кто-то остановился возле их двери и тихонько отворил ее; показалось лицо часового.

- Еще одно слово, - сказала Сесилия.

- Ни полслова, миледи, ради бога! - взмолился солдат. - Леди, которая была в соседней комнате, ждет вас. Пожалейте мою бедную голову и уходите туда, откуда пришли!

- Молодой человек, - громко сказала Сесилия Гриффиту, покидая комнату, - я пришлю вам утром еду и указания, как принимать лекарство, необходимое для вашего исцеления.

В коридоре они встретили Элис Данскомб. Ее лицо было скрыто плащом, но по тяжким вздохам, вырывавшимся из ее груди, можно было понять, что она очень взволнована недавним разговором.

А так как читателю, вероятно, любопытно узнать, что расстроило эту спокойную даму, мы ненадолго задержим повествование и расскажем, что произошло между ней и человеком, которого она искала.