Колония на кратере.
Глава XXVII

Колония на кратере

Глава XXVII

Марк желал завлечь своих преследователей в запасный канал, и это ему удалось как нельзя лучше. При входе в этот рейд находился маленький островок, близ которого имелось прекрасное якорное место, где обыкновенно приставали суда колонии. Здесь стояли два-три домика и небольшая батарея из двух девятифунтовых орудий. У этого-то островка экипажи обоих судов сделали высадки после того, как самые суда укрылись в надежном месте, в одном из внутренних бассейнов Рифа.

Очевидно, враждебные действия неприятеля должны были начаться именно здесь. Отсюда Марк немедленно отправил шлюпку на Риф с письмом, в котором извещал Пэннока о ходе дел и сообщил ему дальнейшие свои распоряжения.

«Анна» и другие сопутствовавшие ей суда уже около часа стояли на якоре, когда, наконец, неприятельские суда вошли на рейд и легли в дрейф в какой-нибудь полумиле от батарей. Вслед за тем они подняли белый флаг в знак того, что желают вступить в переговоры. Марк, никак не ожидавший этого, не знал, как ему быть. По некотором размышлении он решил сесть на шлюпку с выкинутым белым флагом и, отъехав на известное расстояние от берега, выжидать, что будет дальше. Едва успел он достигнуть заранее намеченной им черты и остановиться, как с фрегата спустили шлюпку под тем же белым флагом, и вскоре обе лодки очутились на расстоянии длины весла друг от друга.

В неприятельской шлюпке, кроме шести здоровых гребцов, находились еще три человека; один из них, как оказалось впоследствии, был адмирал, другой - его переводчик, прекрасно говоривший по-английски, а третий был не кто иной, как сам Ваальди.

Переводчик первый вступил в переговоры.

- Есть ли здесь на шлюпке кто-либо, кто был бы уполномочен местными властями говорить с нами от имени всех здешних жителей?

- Да! - отвечал Марк. - Я имею от них полномочие для переговоров.

- К какой нации принадлежит ваша колония?

- Прежде, чем я отвечу на этот вопрос, я желал бы знать, кто меня допрашивает, - спокойно возразил Марк.

- Военное судно признает лишь за военным судном право спрашивать его! - возразил, улыбаясь, переводчик.

- Так вы называете себя военными судами?

- Военные ли мы суда, это вы вскоре увидите, если только вы принудите нас прибегнуть к силе. А впрочем, мы пришли сюда не с тем, чтобы отвечать на какие бы то ни было вопросы, а с тем, чтобы задавать их. Отвечайте! Принадлежит ваша колония к какой-либо нации? Да или нет?

- Мы все родом из Соединенных Штатов Америки! - ответил Марк.

- Из Соединенных Штатов Америки? - повторил переводчик с плохо скрываемым чувством презрения. - Да, ваши суда подчас бывают недурной добычей, как это известно всем воюющим народам Европы. И так как почти все пользуются наживой, то почему бы и нам не поживиться здесь! - полушутливо-полунасмешливо добавил он.

Это замечание рассердило Марка, но, тем не менее, он счел за лучшее затаить до поры свой гнев и хладнокровно спросил, что, собственно, от него желают и с какого рода предложениями явились они сюда. На это переводчик изложил ему в кратких словах суть дела: прежде всего от него требовали, чтобы все суда колонии были немедленно переданы адмиралу и снабжены всяким провиантом и запасами на дальнее плавание. Раз это главное условие будет исполнено, то остальное все само собой уладится; при этом, разумеется, от колонии будут потребованы заложники впредь до выполнения колонией принятых на себя обязательств. В числе этих заложников обязательно требовалось несколько опытных лоцманов, так как адмирал имел намерение посетить столицу колонии, которая, как ему сообщили, находится милях в двадцати или тридцати отсюда, в центре архипелага.

Прежде чем дать ответ на эти наглые требования, Марк еще раз, все с тем же спокойствием, спросил, с кем он имеет дело. Но переводчик и на этот раз обошел щекотливый вопрос молчанием. Тогда Марк объявил им свой решительный отказ.

Такой ответ, как видно, поразил пиратов. Судя по ровному, невозмутимому тону Марка, они, конечно, ожидали совершенно иного решения и полагали, что им удастся без труда получить все то, чего они желали. Узнав, что представитель колонии отказался удовлетворить его требования, адмирал излил свой гнев в целом потоке проклятий и угроз по адресу всех жителей колонии. Но Марк и его спутники и после того оставались невозмутимыми до конца. Шлюпка пиратов вернулась на свой фрегат, а переселенцы возвратились к своей батарее. Едва лишь адмирал успел войти на палубу своего судна, как с фрегата грянул первый выстрел; то был сигнал начала военных действий. Ядро попало прямо в батарею и перебило руку канаку, который в этот момент прикладывал фитиль к запалу пушки.

Бомбардировка была серьезная. Тридцати орудиям фрегата Марк мог противопоставить лишь свои два орудия; но эта маленькая батарея действовала на славу, снарядов было вволю; земляной вал служил им превосходной защитой, и вскоре всем стало ясно, что бой этот не столь неравный, как бы оно казалось с первого взгляда. Сам Марк и Бэтс лично наводили орудия, и ни один снаряд их не пропал даром: каждый оставлял по себе след в какой-либо из частей корабля; а между тем снаряды, направленные на батарею, или уходили глубоко в насыпь земляного вала, защищавшего батарею, или перелетали через парапеты. Одним словом, после полуторачасовой пальбы с той и другой стороны у переселенцев был всего только один раненый, тот самый канак, которому первое неприятельское ядро раздробило руку, тогда как у пиратов насчитывалось семь человек убитыми и более двадцати ранеными.

Если бы бой этот продолжался еще некоторое время при тех же условиях, то он, очевидно, должен был бы окончиться полнейшим торжеством колонии. Но пираты во-время поняли, что плохо взялись за дело, и по приказу адмирала один из бригов двинулся к северу, уходя из-под выстрелов, и вслед за тем обрушился на северную часть батареи.

Батарея эта была построена таким образом, что огонь ее был обращен только вперед, но в боковых фазах не имелось амбразур, через которые огонь мог бы быть направлен на рейд. Правда, высокие земляные укрепления были воздвигнуты с обоих флангов с целью оградить прислугу, но такого рода пассивное сопротивление не могло оказать делу никакой услуги в случае более продолжительного сражения.

Видя, что нет никакого расчета оставаться здесь долее, и опасаясь, чтобы не был отрезан путь к отступлению, Марк решил вернуться на суда со своими людьми. Это было дело далеко не легкое и не безопасное. Один из жителей колонии был убит наповал во время этого трудного отступления, двое канаков были тяжело ранены, но в конце концов им все-таки удалось добраться до своих судов. Менее чем через четверть часа маленький дессант вернулся на «Анну» и «Марту». Батарея, понятно, оказалась в руках пиратов. Строения и дома были сожжены, магазин и пороховой погреб взорваны, орудия заклепаны.

Пиратский фрегат продолжал следовать далее все тем же западным каналом, имея перед собой на расстоянии пушечного выстрела суда колонии. Канал этот был чрезвычайно извилист, не говоря уже о том, что его пересекало бесчисленное множество мелких проливчиков и каналов; в них нелегко было разобраться даже и людям, уже давно знакомым с их расположением и направлением. Это обстоятельство внушило Марку одну счастливую мысль, которая тотчас же заслужила полное одобрение Боба.

и уходил на север, в сторону от всех населенных местностей Рифа, суживаясь до такой степени, что там едва ли возможно провести даже «Анну» и «Марту». Боб уверял, что их суда пройдут благополучно и смело выйдут в залив, и что, во всяком случае, необходимо сюда завлечь врага, чтобы отвести его в сторону от кратера и от столицы Рифа и окончательно сбить с пути. Марк, конечно, не мог не согласиться с этими доводами Боба и последовал его примеру.

«Нэшамони» Марк отослал окольным путем на Риф с письмом к Пенноку, в котором он просил его прислать ему немедленно на тот пункт, где пролив суживается до крайней степени, одно двенадцатифунтовое орудие с лафетом и возможно большее количество снарядов. После того он смело вошел в канал, который был ему очень знаком. Воды здесь было всюду более чем достаточно даже и для большого судна, за исключением, впрочем, только одного места, где находилась весьма значительная по своим размерам и протяжению мель. Над нею было не более пяти метров воды; это было вполне достаточно для судов Марка и даже, может быть, и для обоих бригов, но что касается фрегата, то в случае, если бы нашим друзьям удалось залучить его в этот пролив, можно было сказать с уверенностью, что ему никоим образом не выбраться отсюда.

Солнце уже клонилось к закату, когда Марк достиг мели. Он принялся лавировать вокруг и около нее, надеясь завлечь сюда в ночной темноте адмиральский фрегат. Но осторожный адмирал был не так прост, чтобы даться в ловушку; едва только стемнело, как он приказал убрать все паруса и бросил якорь. Вероятно, он думал, что находится на пути к Рифу, и потому не видел никакой надобности торопиться, уверенный в том, что добыча не уйдет от него.

Обе враждующие стороны готовились провести ночь на якоре. В этот момент «Анна» и «Марта» находились менее чем в полумиле расстояния от того места, где пролив суживался до размеров широкой канавы, и где этим судам во что бы то ни стало следовало пройти, так как в этом для них было одно спасение. Пользуясь темнотою ночи, Марк незаметно перешел с «Анны» на «Марту», потому что эта последняя была шире в своей килевой части, и если бы ей удалось пройти через ущелье, то «Анна» вслед за ней прошла бы без труда.

Без шума, почти крадучись, тайком двинулся шлюп по направлению к скалистому ущелью. Первое время все шло хорошо. «Марта» осторожно подвигалась вперед, но вскоре попала вдруг в такое место, что очутилась, как в клещах. Но обстоятельства не допускали промедления, пройти было необходимо во что бы то ни стало; и вот все бывшие на судне люди дружно принялись за работу. Все имевшиеся под рукой орудия были с большой энергией пущены в дело, и, наконец, после упорного и долгого тяжелого труда им удалось общими силами удалить ту часть утеса или скалы, которая, непомерно выдаваясь вперед, мешала пройти судну. Вскоре после полуночи работа эта была окончена, и «Марта», пройдя победоносно через ущелье, вышла в залив и стала там на якоре в нескольких саженях от опасной теснины.

темнотою ночи, вышлют против «Анны» свои шлюпки.

Предосторожность эта, как оказалось впоследствии, была совсем не лишней, потому что поутру, когда уже рассвело, со шхуны видели более семи шлюпок, возвращавшихся на пиратские суда после напрасных поисков шлюпа и шхуны, которых они нигде не нашли.

Вскоре после того пираты возобновили враждебные действия, но перерыв в течение ночи дал нашим переселенцам значительные стратегические преимущества: то крупное полевое орудие, которое требовал Марк, прибыло с Рифа ночью и теперь было уже установлено на своем лафете, вполне готовое к бою.

С рассветом все суда тронулись с места, продолжая итти по разветвляющемуся во все стороны каналу. Удивленный отсутствием одного из колониальных судов, то есть «Марты», адмирал предполагал, что, вероятно, оно успело уйти вперед, и теперь очень затруднялся относительно того пути, по которому ему надлежало следовать. Из разумной предосторожности фрегат держался все время середины канала, зорко наблюдая за «Анной», которая все еще кружилась около мели. Но вот адмиральское судно, стараясь настигнуть шхуну, повернуло на такой галс, что сразу очутилось по ту сторону мели, которая теперь оказалась у него с подветренной стороны. После того, как этот маневр был счастливо исполнен, адмирал вздумал попытаться подойти ближе к «Анне», которая в то время шла вдоль противоположной стороны мели.

Воспользовавшись удобною минутой, Марк вдруг совершенно неожиданно повернул на другой галс, делая вид, что хочет вернуться назад. Адмиральское судно повторило за ним его маневр, не желая дать уйти «Анне». При исполнении этой эволюции адмиральский фрегат, как и рассчитывал Марк, вдруг сразу всем корпусом врезался в мель и крепко засел там. Тогда Марк, не теряя времени, еще раз переменил курс и смело прошел мимо фрегата, зная, что экипаж его в данный момент был слишком занят своей бедой, чтобы думать о возможности вредить теперь неприятельскому судну.

Тем временем Марк сошел на берег, отдав приказание вывести «Анну» из канала, чтобы обезопасить и ее от враждебных действий двух неприятельских бригов, а сам усердно принялся за дело. На его судне имелась небольшая переносная жаровня, которую он приказал спустить на берег с намерением применить ее для накаливания ядер.

Между тем один из бригов сделал вид, будто намеревается притти на помощь адмиралу, тогда как другой не переставал палить всем бортом с целью принудить замолчать батарею. Но вскоре ядро колонистов пробило его корпус и тем принудило удалиться. Как с той, так и с другой стороны все внимание сосредоточивалось на фрегате.

Не подлежало, конечно, сомнению, что адмирал находится теперь в весьма критическом положении. Ему оставалось только стараться сняться с мели под непрерывным огнем неприятельской батареи. А дело это было нелегкое, потому что грунт был илистый. Следовало прежде всего облегчить судно, удалив по возможности большую часть груза, вследствие чего пираты немедленно принялись работать насосами и заводить якоря. В это время бриги, находившиеся, очевидно, под управлением довольно плохих командиров, держались в стороне и совершенно бездействовали. Они не попытались даже хоть сколько-нибудь помочь адмиралу. Люди экипажа без толку суетились и бегали взад и вперед по палубе, не замечалось не только никакого порядка, но и дисциплина, необходимая на судах, здесь совершенно отсутствовала.

После двухчасовой канонады, имевшей весьма печальные результаты для пиратов и не причинившей ни малейшего вреда переселенцам, Марк, наконец, вытащил из огня докрасна раскаленное ядро и лично зарядил им свое орудие; затем он сам навел его и приложил фитиль к запалу. Весь заряд проник в корпус фрегата, вслед за тем последовал небольшой взрыв, произведший страшный переполох на судне. Второе такое же ядро тоже попало в цель; видя, что пираты окончательно обезумели, Марк не стал более дожидаться раскаленных снарядов, а хватал первый попавшийся под руку и посылал их в неприятеля один за другим беспрерывно, не давая ему времени очнуться.

После того уже не оставалось ни малейшего сомнения относительно исхода сражения.

С этой минуты пираты забыли всякую дисциплину и, не внимая никаким приказам, распоряжениям и даже увещаниям своего начальства, стали заботиться и хлопотать лишь каждый о себе, стараясь по возможности захватить и спасти свою долю добычи.

В это время «Марта» и «Анна» снова вошли в канал, благополучно пройдя сквозь тесное ущелье, и подошли к месту сражения. Марк приказал поднять свое полевое орудие на шлюп, на который взошел и сам, решившись в свою очередь гнаться за обоими бригами, которые предусмотрительно удалились более чем на целую милю от злополучного фрегата с целью избежать опасных последствий взрыва, который, казалось, должен был разразиться с минуты на минуту.

Адмирал и все уцелевшие люди его экипажа кинулись к шлюпкам и, побросав все свои сокровища и богатства, спасали только свою жизнь. После того, как они покинули фрегат, на судне оставалось еще немалое число пиратов в опьяненном состоянии, доходившем до полнейшего бесчувствия, не сознававших и даже не подозревавших грозившей им опасности. Все эти люди, равно как и раненые, были безжалостно предоставлены своей участи, и никто и не подумал позаботиться о них. В числе раненых находился также и Ваальди, которому оторвало ядром руку.

с невероятным треском и шумом. Ближе других от места катастрофы в роковой момент находилась «Марта». Среди обломков всякого рода, переброшенных силою взрыва на ее палубу, оказался обезображенный труп Ваальди, который тут же был признан всеми присутствующими жителями колонии.

Пираты ни о чем другом не думали теперь, как только об отступлении. Но Марк не давал им времени очнуться; его полевое орудие не переставало осыпать неприятеля градом ядер. Обезумевшие пираты и их адмирал, вместо того, чтобы преследовать свои прежние цели, принуждены были заботиться лишь о том, как бы спасти свои два брига и благополучно вывести их вновь из тесного пролива в открытое море.

Адмиралу, конечно, нетрудно было выйти теперь на настоящую дорогу, придерживаясь того самого пути, каким он шел сюда, что он и сделал. Но тут ему совершенно неожиданно представлялось другого рода печальное осложнение. Очевидно, между адмиралом и офицерами одного из его бригов существовали какие-то давнишние недоразумения.

Вследствие этого адмирал, чтобы обеспечить себе содействие брига в этом деле, взял к себе на фрегат значительную сумму денег, представлявших собою часть добычи, приходившейся на долю этих офицеров.

Деньги эти должны были, так сказать, служить залогом или ручательством в том, что эти недовольные не покинут своего адмирала в наиболее важный или критический для его предприятия момент.

время полный разрыв между адмиралом и командирами этих бригов. Но когда эта надежда их обманула, то злоба на «адмирала-неудачника» разразилась с удвоенной силой, и все время отступления своего перед следовавшими за ним по пятам «Анной» и «Мартой» один из бригов готовился принять грозные меры с целью заставить адмирала возвратить забранную у них сумму, а другой, подозревая намерения собрата по ремеслу, готовился с не меньшей энергией к отчаянной обороне.

И едва только бриги очутились в открытом море, как между ними начался бой. Недовольный бриг открыл огонь по адмиралу, а этот немедленно отвечал ему тем же. Бой разгорался с каждой минутой, и неприятели сходились все ближе и ближе, до того, что вскоре облака дыма от пальбы обоих судов слились в одно громадное белое облако.

Сражение продолжалось несколько часов. Наконец, перекрестный огонь прекратился, и оба брига занялись каждый починкою своих аварий и уборкою раненых. Но перерыв этот длился недолго, и пальба целым бортом с того и другого судна возобновилась еще с большим ожесточением.

Марк, видя, что ему здесь делать нечего, и убежденный в том, что всякая опасность миновала, решил вернуться, наконец, на Риф. Между тем оба неприятельские брига продолжали удаляться, не прекращая канонады. Вскоре даже и облака дыма, обозначавшего на горизонте путь этих судов, не стало видно. Колонисты поняли, что, наконец, избавились от этих опасных врагов.