Галинская И. Л.: Льюис Кэролл и загадки его текстов.
Глава VI. Несколько слов о романе "Сильви и Бруно "

Глава VI. Несколько слов о романе "Сильви и Бруно"

После выхода поэмы "Охота на Снарка" (1876) Льюис Кэрролл стихов почти не сочинял. Он издал сборник загадок и игр "Словесные звенья" (1878), двухтомный математический труд "Евклид и его современные соперники" (1879, 1881), сборники "Дублеты, словесная загадка" (1879), "Стихи? Смысл?" (1883), "История с узелками" (1885), "Логическая игра" (1887), первую часть "Математических курьезов" (1888), вторая часть вышла в 1893 г. И еще писал двухтомный роман - "Сильви и Бруно" (1889) и "Заключение "Сильви и Бруно" (1893) - фантастический эпос объемом почти в тысячу страниц и с "моралью" в христианско-евангелическом духе. По определению одного из биографов писателя, "Сильви и Бруно" - это эпос ужасающий, с раздражающе сюсюкающим главным героем, шепелявым сказочным мальчиком Бруно {}.

Кэрролл подошел к написанию романа вполне научно, хотя некоторые его фантастические эпизоды он рассказывал под видом сказок детям лорда Солсбери во время своих нескольких визитов в дом маркиза - вначале канцлера Оксфордского университета, а затем премьер-министра Англии (Роберт Артур Толбот Гэскойн Сесиль, третий маркиз Солсбери, 1830-1903).

Научный подход Кэрролла к написанию последнего романа выразился в том, что он разработал собственную теорию человеческого сознания и построил на этой теории свой роман. Кэрролл предположил, что у человека есть три степени физического состояния: "а) обычное состояние, когда присутствие фей не осознается; б) состояние "жути", когда, осознавая все происходящее, человек одновременно осознает присутствие фей; в) состояние своего рода транса, когда человек, вернее, его нематериальная сущность, не осознавая окружающего и будучи погружена в сон, перемещается в действительном мире или в Волшебной стране и осознает присутствие фей" {Цит. по: Падни Дж, Указ. соч. - С.128.}.

Между тем, несмотря на научный подход писателя, несмотря на великолепные иллюстрации известного английского карикатуриста Гарри Фернисса (1854-1925), ни один из двух томов "Сильви и Бруно" успеха не имел. Роман, по словам Джона Падни, остался мертворожденным, хотя Кэрролл вложил в него "столько сокровенного, столько надежд" {.}. Когда писатель понял, что роман не раскупается, он сообщил своему издателю: "Не надо больше никакой рекламы, это выброшенные деньги" {Там же.}. Впрочем, "Сильви и Бруно" - типичный викторианский назидательный роман и именно в таком ключе его и анализируют современные кэрролловеды {См., например; Miller Ed. Op. cit. Р. 55-64.}.

"Сильви и Бруно" отнюдь не забыт. А прославила его проходящая сквозь все повествование "Песня Безумного Садовника", стихотворение, которое вот уже около ста лет входит во все антологии английской детской поэзии.

"Песня Безумного Садовника" - стихотворение-нонсенс в его чистом виде, ибо Кэрролл объединяет в нем вещи абсолютно несоединимые. Достаточно привести хотя бы первую строфу "Песни" чтобы в этом убедиться (в подстрочном переводе):

"Песне Безумного Садовника" не только Слона, дудочку и письмо от жены. В последующих строфах объединены "Буйвол, каминная полка и племянница зятя", "Гремучая змея, греческий язык и середина будущей недели", "Четверка лошадей, кровать и медведь без головы", "Альбатрос, лампа и почтовая марка ценой в один пенс" и т.д.

"Песня Безумного Садовника" написана е традициях английской детской литературы, которая, как сказал русский поэт-обэриут А. Введенский своим следователям, "превыше всего ставит выдумку, фантазию, способную поразить ребенка" {Разгром ОБЭРИУ: материалы следственного дела // Октябрь. - М., 1992. No "стишках из детской" едва ли не обязательный элемент, а происхождение их уходит в глубь времен. Здесь и муравей, который проглотил кита, здесь и старушка, которая со своими детьми живет в башмаке, здесь и корова, перепрыгнувшая через луну, здесь и парикмахер, который бреет поросенка, и тд., и т.п. Так что эксцентриада кэрролловской "Песни Безумного Садовника" вполне вписывается в традицию, хотя и звучит, словно фуга на тему безумия, проходя через весь роман. Как сказал М.Гарднер, восхищаясь талантом ее сочинителя: "Это Кэрролл во всем блеске своего дарования" {Гарднер М. Указ. соч. С. 256.}.

В статье "Все было подвластно ему", посвященной Лермонтову, Анна Ахматова рассказывает, как поэт подражал и Пушкину, и Байрону, и вдруг начал писать нечто такое, "где он никому не подражал, зато всем уже целый век хочется подражать ему" {"Есть речи - значенье темно иль ничтожно..." давало бы право назвать его великим поэтом, даже если бы он больше ничего и не написал. Аналогична ситуация и с Льюисом Кэрроллом: если бы он написал только "Песню Безумного Садовника", он мог бы считаться знаменитым английским поэтом.

Закончим работу словами английского ученого Р. Б. Брейзуэйта, сказанными в год столетнего юбилея со дня рождения Льюиса Кэрролла: "Льюис Кэрролл пахал глубже, чем он сам это понимал. Его ум был пронизан восхитительной логикой, которую он сам не мог ни полностью осознать, ни подвергнуть ясной критике. И именно эта подсознательная логика, на мой взгляд, является основной причиной высшего совершенства уникальных произведений гения - двух книг об Алисе, того, что есть блистательного в двух томах "Сильви и Бруно", в поэмах. Почти все шутки Кэрролла созданы в духе чистой или прикладной логики. И это одна из причин, почему его книги так нравятся детям" {Цит. по: Carroll L. Simbolic logice. - N.Y., 1977. - P.33.}.