Эмиль.
Часть вторая.
Глава четвертая, в которой Эмиль знакомится со своей новой семьей.

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Эмиль. Часть вторая. Глава четвертая, в которой Эмиль знакомится со своей новой семьей. (старая орфография)

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ,
в которой Эмиль знакомится со своей новой семьей.

Эмиль раздумывал, где бы ему достать еще парочку приличных акционеров для учредительного собрания членов нового акционерного общества. В комнату влетел Редлих с криком:

- Пришла та самая фрейлейн Ауфрихтиг и желает переговорить с кем-нибудь из нас.

- Превосходно! У меня вполне подходящее настроение. Президент полиции сильно поддал мне жару. Новая родня может гордиться мною.

- Так, значит, ты в самом деле хочешь?..

- Ну, конечно! Пусть она минутку подождет - мне надо спешно позвонить по телефону.

- Однако не можешь же ты принять ее в таком виде, - сказал Редлих, а Эмиль, стоявший перед зеркалом, разсмеялся:

- Правда! Ведь я все еще в купальном халате. Но я нахожу, что он мне очень к лицу. И, в конце концов, с родственницами незачем церемониться!

- Ты значит, примешь ее в таком виде?

- Да! Я думаю, благодаря халату, мы легче сговоримся.

Слуга убрал со стола; Эмиль позвонил по телефону.

- Люцов, 19-84. Кино-биржа? Здесь "Редлих и Ауфрихтиг". Послушайте, мне нужны трое корректных мужчин. Визитка, брючная складка и цилиндр - по скольку это обойдется?.. Двойная такса? Ладно!.. Да нет! Наоборот! Интеллигентного выражения не нужно. По возможности глупее... Они должны изображать акционеров на общем собрании: хорошая выправка, приятная внешность, вежливая улыбка - лучше всего глухонемые... Таких нет? Жаль!.. Должны ли они уметь ездить верхом? Какая чепуха! Разве вам приходилось видеть галоппирующее общее собрание? Ну, так вот!.. Верно! Они должны сидеть смирно и слушать с понимающим видом. Обыкновенные мужчины, а не гарнитур из модного магазина и не эксцентрики из варьетэ, жонглирующие шкапами и стульями! Ну, вы наконец поняли? Я на вас полагаюсь.

Он повесил трубку и позвонил; слуга распахнул дверь и впустил фрейлейн Амалию Ауфрихтиг.

Вполне понятно, что Эмиль был заинтересован первой встречей с новой родственницей. Правда, фрейлейн Ауфрихтиг не являла собой ничего неожиданного. Она не была ни молода, ни стара, ни красива, ни уродлива. У нея было невыразительное лицо, но чувствовалось, что она из хорошей семьи. Слегка стародевический облик смягчался изящным туалетом. Забота о наружности, не накладывая на нее индивидуального отпечатка, говорила о том, что называют счастьем и что в лучшем случае является лишь брачной связью, перешедшей в привычку.

Эмиль нашел ее не обольстительной, но вполне сносной. Он с изысканной любезностью поднялся и, указывая на свой купальный халат, сказал:

- Простите, сударыня, с шести часов я пытаюсь одеться, но мне никак не удается: каждую минуту новый клиент.

- Может быть, я мешаю... но вы должны понять...

- Конечно, я понимаю; пожалуйста, присядьте!

- Я так взволнована! Я лучше постою!

- В таком случае разрешите и мне...

- Так вот: представьте себе, меня ограбили! Полиция...

- Позвольте! - прервал он ее. - Вы заинтересованы в том, чтобы получить обратно свои вещи, или чтобы поймали злоумышленников?

- Конечно, я хочу получить свои вещи!

- Тогда прежде всего вы должны позаботиться о том, чтобы полиция ничего не знала.

- Да почему же? - удивленно спросила она.

- Потому что полиция своими объявлениями, назначением премии, обысками вызывает безпокойство укрывателей. А в результате украденные вещи перебрасываются дальше и прячутся в укромные места.

- А вы? Как поступаете вы?

- Никаких допросов, никаких протоколов, ни разговоров, ни бумаг - просто знание дела и быстрота!

- Да, но для чего же существует полиция?

- Не говорите: она незаменима для проведения обязательного оспопрививания и для ловли бродячих собак!

- Значит, можно рассказать вам про мое несчастье?

- Прошу вас!

- Так вот, представьте себе, я всегда ложусь спать в десять часов...

- Как в десять часов?

- В десять!

- Да, для чего же вы вообще живете?

- С тех пор, как умер мой муж...

- О, сударыня, вы - молодая вдовушка?

- Уже десять лет...

- Почему?

- Значит, вы вышли замуж ребенком!

- Я польщена! Но мне кажется, что как раз сегодня я отвратительно выгляжу.

- Как же вы обыкновенно выглядите, если это вы называете отвратительным?

- Сегодня у меня не было ни времени ни настроения... Когда волнуешься, не обращаешь внимания...

- Волнение вам очень к лицу.

- Мне уже давно не приходилось встречать таких любезных молодых людей.

Она вынула зеркальце, которое Эмиль тотчас же у нея выхватил:

- Разрешите подержать?

- Право, вы очень любезны! - сказала она, оправляя прическу и пудрясь.

Эмиль воскликнул:

- Чудесно! Слишком хорошо!

Она еще раз порывисто схватила зеркало и стерла немного пудры.

- Так лучше?

- Разрешите! - сказал он и пальцем стер пудру с её лица. - Так! - Он поднес ей зеркало. - Прошу убедиться!

Она улыбнулась:

- Вы правы! Вы умеете успокаивать. Я удивляюсь самой себе.

- Умоляю вас, сударыня! Стоит ли так волноваться, из-за кражи? Наша обязанность - возмещать ущерб, уничтожая поводы к волнениям...

- Это действительно очень мило с вашей стороны. Вы знаете, когда я спала, с моего туалетного стола выкрали колье, которое оценивается в десять тысяч марок.

- Я ценю его вдвойне, - заметил Эмиль.

- Сударыня, вы забываете, что жемчуг поднялся в цене на сто процентов.

- Я вас не понимаю.

- Большая жемчужина в середине одна стоит шесть тысяч марок.

- Откуда вы знаете про большую жемчужину?

Эмиль сунул руку в карман, вынул колье и положил его перед ней на стол.

- Это мое колье! - воскликнула она.

- Кража, должно быть, совершена до двенадцати часов ночи, так как по донесениям моих агентов, которые по ночам следят за всеми гнездами укрывателей, воры уже в половине первого были со своей добычей на Гренадирштрассе.

- В двенадцать часов пятьдесят минут воры вышли от скупщика, у которого спустя десять минут мои агенты отобрали колье.

Амалия была ошеломлена.

- Но как же это возможно?

- Спорт, сударыня! Один находит удовольствие в том, что держит скаковую конюшню, другой совершает на собственной яхте кругосветное путешествие, а мне приятно помогать моим согражданам в борьбе против преступности.

- Как благородно!

- Эгоизм, сударыня! Этот спорт успокаивает нервы и веселит меня.

- Ваша деятельность указывает на возвышенный образ мыслей!

- Скорее на воспитание. Конюшня, в которой родился и вырос, определяет и характер.

- Вы наверно происходите из старой дворянской семьи.

- Из буржуазной. И я горжусь этим. - Он притворился испуганным. - Да, в деловом усердии я, кажется, забыл представиться?

- Да, вы забыли...

- Простите! - воскликнул он, вскочил и назвался: - Ауфрихтиг! Эмиль Ауфрихтиг!

- Как? Может быть, из...

- Я тоже!

- Родина моей семьи - Франкфурт-на-Майне.

- Неужели вы потомок Якова-Ефраима Ауфрихтига?

- Мой прадед!

- Не может быть!

- Вы его знали?

- Ну, я еще не настолько стара, - возразила Амалия. - Он умер в тысяча восемьсот двадцать седьмом году.

- Правильно! Да, но откуда вы так осведомлены о моей семье?

- Потому что она и моя семья!

- Как? Что? Вы? Да, теперь я припоминаю ваше имя!

- Если Яков-Ефраим ваш прадед, то вы - внук Мартина Ауфрихтига!

- Совершенно верно.

- Следовательно, сын дяди Фердинанда?

- Это мой отец!!

- Значит, вы племянник Манфреда Ауфрихтига?

Эмиля бросало в жар и холод. Разве возможно запомнить все эти имена?

- Милый дядя Манфред! - преувеличенно громко сказал он.

- Это мой отец!

- Не может быть. Тогда, значит, я...

- Мой троюродный племянник!

- Мы были очень привязаны друг к другу - Элла и я...

- Элла? Какая Элла?

- Ваша мама!

Амалия вздохнула. Эмиль вздохнул еще глубже.

- Разве вы знаете? - спросила Амалия.

- Конечно, я знаю; я знаю все!

- Мне кажется, что детям тогда ничего не сказали?

Эмиль почувствовал, что теряет почву.

- Это вы должны были сказать мне раньше, - заметил он.

- Что сказать? - удивленно переспросила Амалия.

- Я хочу сказать, что я... еще до сих пор страдаю от этого!

- Давно ли вы узнали судьбу вашей матери, моей бедной тети Эллы?

- Не будем говорить об этом!

- Вы правы! Я не хочу бередить старых ран.

- Если бы вы знали!...

- Могу себе представить!

"Я, к сожалению, не могу!" - подумал Эмиль.

- Сколько вы, как сын, должны были перестрадать!

- Вы тогда уехали в Пенанг?

- Пенанг?

- Неужели нам налгали? Нам сказали, что вы с отцом и сестрой после катастрофы уехали в Пенанг.

- Да! Да, мы там действительно были. Дни, недели, месяцы! - ответил Эмиль, не имея ни малейшого представления, где находится Пенанг.

- Ваш отец еще жив? - спросила Амалия.

- Вы не знаете?

- Наша семья ничего о нем больше не слышала.

- Замечательно! - вырвалось у Эмиля, и, когда Амалия непонимающим взглядом посмотрела на него, он повторил:

- Замечательно... ему живется!

- Он был гений! К сожалению, только слишком большой оптимист.

- Не говорите ничего о папе! Он сделал все, что мог, для меня и моей сестры... - Эмиль запнулся, не зная, как назвать свою сестру.

- Для Эрны?

- Она была таким прелестным ребенком.

- Она и теперь очаровательна!

- Ей уже лет двадцать пять?

- Так и есть!

- Да, но...

- Нет! Нет! Но вы же понимаете - Берлин не Пенанг!

- Кто её муж?

- У него нет определенной профессии?

- Знаете, как у нас в Пенанге.

- Ужасно жарко там у вас, не правда ли?

- Ужас - особенно летом!

- Недели две...

- Как? Да ведь оттуда два месяца пути!

- Мы сократили путь на аэроплане..

- Морем? Как интересно!

"Если бы я имел хоть малейшее представление, где находится эта дыра!"

- А почему же вы не отыскали нас во Франкфурте? Мы приняли бы, вас с распростертыми объятиями.

- Я решил сначала создать себе положение.

- Узнаю Ауфрихтига!

- Я несу с честью свое имя.

- Мне часто это повторяли.

- Вот почему вы сразу показались мне таким очаровательным!

Амалия была растрогана. Она подошла ближе к Эмилю:

- Я чувствую это!

- Будем говорить друг другу "ты".

Она протянула ему руки. Он схватил их.

- Можно? - спросил он и, не дожидаясь ответа, поцеловал ее в губы. Но по тому, как кротко она это приняла, было видно, что "нет" не могло слететь с её уст.