| Автор: | Лермина Ж., год: 1876 |
| Категории: | Роман, Приключения |
8
СЛОВО ЧЕСТИ
Пробило шесть часов.
У Большой Башни сидел человек, пристально глядя на гавань.
На небе уже начал проявляться розоватый свет зари. Тучи разогнало холодным сильным ветром.
Слышны были оклики часовых. Вдруг небо осветилось красноватой вспышкой и раздался выстрел из пушки.
-- Еще побег! - прошептал человек.
Прогремело еще два выстрела. На галерах заметили исчезновение Бискара.
-- Сегодня день побегов! - заметил Пьер Ламалу, пожимая плечами.
Он наклонился через парапет, пристально вглядываясь в темную воду.
-- Ба! Одним каторжником меньше, одним больше! Приготовься, Ламалу, занять опустевшее место...
Говоря это, он провел по глазам своей широкой, обросшей волосами рукой. Крупная слеза скатилась на его всклокоченную бороду.
-- Ты плачешь, старое животное, - пробормотал он. - Неужели же ты поверил хоть на минуту, что он действительно вернется?... Ты очень глуп для твоих лет... Да и ты сам, что бы ты сделал на его месте?
Он замолчал, как бы стараясь заглянуть в самую глубину своей души.
-- Я бы вернулся, - прошептал он, - потому что у бедного Ламалу есть жена и дети.
Он выбил пепел из трубки.
-- Ба! Что сделано, то сделано. Он молод, я уже почти старик, это справедливо!
В душе тюремщика происходила страшная борьба. Он не раскаивался в том, что сделал, потому что любил Жака, как своего собственного сына. Жертва была принесена вполне осознанно и добровольно.
Но Ламалу огорчало то, что Жак дал ему честное слово вернуться. Разве он и без этого не дал бы ему бежать? К чему же эта бесполезная ложь?
Ламалу было досадно, что Жак солгал.
Честные люди чувствуют потребность уважать тех, кого любят.
А между тем время шло...
Напрасно Ламалу прислушивался в надежде, что какой-нибудь крик, сигнал, всплеск вернет ему спокойствие.
Бедняга думал о своей жене, о своих маленьких детях, которые уже сегодня напрасно будут ждать его...
Он утешал себя мыслью, что, может быть, над ним сжалятся и не заставят его нести ответственность за бегство...
Это, конечно, было бы возможно, если бы время было не такое смутное. Но речь шла о политическом преступнике. В обычном случае еще можно рассчитывать на снисходительность, на человеколюбие, но никак не тогда, когда идет гражданская война...
Ламалу не обольщался попусту. Он знал людей и понимал, что для него нет спасения.
-- Дело кончено! - заключил он.
Затем он погасил трубку, прочистил горло, чтобы придать себе храбрости, и твердыми шагами пошел в тюрьму.
Прежде чем открыть дверь в камеру Жака, он на минуту остановился. Конечно, он был бы очень удивлен, найдя там Жака, и тем не менее...
Он вошел. Камера была пуста.
В эту минуту в коридоре послышался шум приближающихся шагов, затем звон оружия.
Он вышел и столкнулся с офицером.
-- Мы пришли за осужденным, - сказал офицер.
-- Еще нет семи часов, - пробормотал Ламалу.
Но как бы в опровержение его слов часы в эту самую минуту начали бить.
Шесть... семь...
Ламалу вздрогнул и сказал:
-- Пленник бежал...
Минуту спустя о побеге стало известно властям.
Множество людей рассматривало выломанную решетку и удивлялось громадной силе того, кто мог это проделать.
В эту минуту один из них произнес:
-- Взвод, назначенный для исполнения казни, ждет на эспланаде. Отведите туда тюремщика.
-- Идемте! - сказал он, опуская голову.
Его поставили между двух солдат.
Мрачное шествие тронулось в путь.
Когда вышли из тюрьмы, Ламалу на мгновение, казалось, готов был упасть без чувств, но быстро оправился.
Пришли на эспланаду.
Толпа (всегда находятся охотники до этого ужасного зрелища) заполняла улицы, ведущие к эспланаде.
Тут были собраны войска, назначенные для несения караульной службы на галерах.
Мало того, была приведена даже целая партия каторжников посмотреть на казнь.
Было что-то ужасное в этом чудовищном сборище.
С одной стороны солдаты - представители власти, с другой - каторжники.
Ламалу шел впереди.
Вдруг офицер, возглавлявший шествие, подал знак остановиться. К нему подошел капитан.
-- Где приговоренный? - спросил капитан.
-- Бежал.
-- Кто ему помог?
-- Этот человек.
И офицер указал на Ламалу.
Капитан был одним из офицеров, получивших чин ценою измены при Франкфурте и Фрисбурге.
Преступление показалось ему ужасным.
-- Его надо наказать плетьми.
Ламалу вздрогнул.
-- Но... - начал Ламалу.
-- Довольно! - сказал другой, которому было не более тридцати лет.
Он обернулся к группе каторжников.
-- Охотники!
-- Для чего? - спросил галерный надсмотрщик.
-- Чтобы наказать плетьми этого изменника... Надо показать пример... Он помог бежать приговоренному.
-- Хорошо.
Надсмотрщик повернулся к каторжникам.
Из среды их вышел один, настоящий Геркулес.
Двое других стали по обе стороны Ламалу.
-- Начинайте! - скомандовал капитан.
Ламалу был в одно мгновение опрокинут. Впрочем, он и не защищался.
Он думал о своей семье, о своем доме, где в это время ждали его возвращения...
Каторжник, вызвавшийся произвести экзекуцию, взял веревку и сделал на ней три узла.
С Ламалу сняли платье.
-- Одно слово, - сказал капитан, - хочешь ли ты сознаться, почему и как ты помог бежать приговоренному?
-- Я ничего не могу сказать. Он бежал сам.
-- Ты лжешь!
-- Я не могу ответить ничего другого. Я в вашей власти, убейте меня!
-- Бей! - бросил офицер каторжнику.
Веревка засвистела в воздухе и упала на плечи Ламалу, который негромко вскрикнул.
В эту минуту на эспланаду вбежал человек, залитый кровью.
Это был Жак.
-- Остановитесь! - закричал он.
-- Жак! - пробормотал Ламалу. - А! Глупец!
Говоря это, он плакал. Он был счастлив. Жак - честный человек! Но эта рана на груди...
-- Сударь, - сказал Жак офицеру, - я бежал без ведома этого человека. Теперь я вернулся.
Он едва держался на ногах.
-- Друг, - сказал он, подойдя к Пьеру Ламалу, - я не вернулся раньше потому, что меня убили.
-- Кто?
-- Я не знаю, но как только ты будешь свободен, беги в Оллиульское ущелье, найди Марию и, умоляю тебя, позаботься о моем ребенке!
-- Не надо было возвращаться.
-- Я сдержу эту клятву, как вы сдержали вашу.
-- Благодарю!
-- Сударь, - сказал Жак офицеру, - я к вашим услугам.
Капитан был бледен...
Расстрелять этого полумертвого человека было почти преступлением.
-- Ну, что же? - спросил Жак.
-- Маркиз де Котбель, - начал офицер...
Жак подошел к солдатам.
-- Пли! - крикнул тогда офицер.
В эту секунду Жак протянул вперед руки и рухнул на землю.
Он был мертв. Солдаты еще не стреляли.
-- Жак де Котбель, - прошептал Ламалу, - вы были благородным человеком. Отныне я принадлежу вам...
Офицер молча отвернулся.