| Автор: | Лермина Ж., год: 1876 |
| Категории: | Роман, Приключения |
2
НА БАЛУ
В то время как таинственный экипаж увозил Марсиаля, чудесно спасенного от смерти, возвратимся назад, к дому на улице Сены.
Баронесса де Сильвереаль вошла в зал в сопровождении Люси. Их появление было встречено шепотом восторга. Они с трудом пробирались сквозь плотную толпу гостей, когда хозяин дома бросился им навстречу.
-- Я не знаю, как благодарить вас, баронесса, - сказал он. - Время шло, и я уже начинал бояться, что мой праздник будет лишен своего лучшего украшения!
Герцог де Белен, португалец, долго жил в Южной Америке и владел громадным состоянием. Несколько лет тому назад он приехал удивлять Париж своей роскошью и расточительностью.
Некоторое время спустя по неизвестным причинам герцог де Белен оставил свой великолепный дом в предместье Сент-Оноре, чтобы занять два этажа в доме на улице Сены, который он купил по случаю и превратил в поистине княжеское жилище.
Мало-помалу, по окончании срока контрактов, герцог занял весь дом, и Марсиаль еще оставался в нем до сих пор только благодаря особенному расположению швейцара.
Произнеся этот банальный комплимент госпоже де Сильвереаль, герцог поспешно повернулся к Люси.
Разве мы не будем иметь удовольствия видеть мадам де Фаверей? - спросил он.
-- Моя мать нездорова, герцог.
-- Я должна была употребить все старания, чтобы уговорить Люси ехать, - сказала баронесса.
-- Смею ли я надеяться, - сказал де Белен с улыбкой, открывшей его белые и острые зубы, - что мадемуазель не будет раскаиваться?
Люси молча поклонилась.
Люси де Фаверей, одетая в белое платье с голубыми цветами, являла собой настоящее олицетворение грации и красоты.
Когда де Белен замолчал, она оперлась на руку баронессы де Сильвереаль, как бы ища у нее поддержки.
-- Моя сестра, мадам де Фаверей, мало выезжает в свет, - сказала баронесса, - поэтому вполне естественно, что Люси не особенно любит развлечения, в которых ее мать не принимает участия.
Де Белен поклонился. Он провел дам в наиболее оживленный зал и, усадив их, уже хотел продолжить разговор, который, казалось, не доставлял им особенного удовольствия, как вдруг к ним подошел один из гостей.
Что это, герцог, - произнес пришедший резким и неприятным голосом, - вы, кажется, забываете своих гостей из-за моей жены?...
Де Белен взглянул на него с улыбкой.
-- Любезный Сильвереаль, будьте ко мне снисходительны, - ответил он, - мадемуазель Люси слишком прекрасна, чтобы даже самые нетерпеливые не простили мне, что я забылся возле нее на несколько минут.
При этом комплименте, почти грубом по своей прямоте, Люси невольно вздрогнула и закрыла лицо веером.
-- Что это, де Белен, неужели вы всегда будете так вести себя? - холодно произнесла баронесса.
Ну вот, я, кажется, снова сделал глупость! Что делать? Я так долго жил вдали от цивилизации...
В эту минуту доложили о приезде новых гостей, и любезный герцог поневоле должен был оторваться от созерцания своей красавицы-гостьи.
Де Сильвереаль подошел к жене и наклонился к ее уху.
-- Ради Бога, - сказал он, стараясь смягчить свой грубый голос, - извините моего друга. Де Белен немного порывист...
Мадам де Сильвереаль полуобернулась к мужу.
Скажите лучше, что у него нет ни капли благовоспитанности, - перебила она.
-- Сударыня!... - гневно бросил де Сильвереаль.
-- Извините! Но я просила бы вас не повышать здесь голос. Вы приказали мне приехать - я приехала, вы велели привезти сюда Люси - я исполнила и это, но не требуйте от меня ничего более!
Барон открыл рот, чтобы возразить.
Затем он перевел взгляд на Люси и пожал плечами.
-- Боже мой, - прошептала Люси на ухо тетке, - что здесь происходит и зачем я приехала?...
-- Что ты хочешь сказать, дитя мое? - с удивлением спросила мадам де Сильвереаль. - Неужели тебя могли испугать несколько слов неловкой любезности?
-- Разве вы не видели, какой взгляд бросил на меня барон? Право, можно было подумать, что он угрожает мне.
Мадам де Сильвереаль ответила не сразу.
Выслушай меня, дитя мое, - сказала она наконец, - и не беспокойся. Пока я жива, с тобой не может случиться никакого несчастья...
-- Но эти слова еще больше пугают меня. Значит, нам действительно угрожает опасность?
-- Молчи, - сказала баронесса, - ради Бога не спрашивай меня ни о чем, а в особенности здесь.
Потом она взяла Люси за руку.
-- Умоляю тебя, забудь эту нелепую сцену, забудь слова, которые я сейчас сказала. Ты молода... Жизнь сулит тебе много радости. Не тревожься ни о чем. Мы же на балу... Посмотри, тебя собираются приглашать на танец! Соглашайся, будь весела и беззаботна, как это положено в шестнадцать лет.
И вы даете мне слово, что я могу без боязни...
-- Клянусь тебе! Твои глаза уже блестят, дорогое дитя. Я сама в молодости прогнала бы всякое беспокойство, если бы речь зашла о танцах... Поступай так же.
В эту минуту к Люси подошел молодой человек и поклонился, приглашая на танец.
Девушка еще раз взглянула на тетку. Та улыбнулась и наклонила голову в знак согласия.
Люси взяла своего кавалера под руку.
-- Баронесса, - быстро прошептал он, - я должен поговорить с вами.
Мадам де Сильвереаль сейчас же встала и оперлась на предложенную ей руку.
Баронесса де Сильвереаль была в том возрасте, когда женщина действительно красивая, достигает своего полного расцвета. Высокого роста, отлично сложенная, она носила с истинно королевской непринужденностью свой костюм из черного бархата. Ее белые полные плечи казались деталью античной статуи, и, глядя на ее строгий профиль, невольно думалось, что это совершенное создание - статуя, сошедшая со своего пьедестала.
Что же касается того, кто так настойчиво просил минуты разговора у одной из цариц бала, то, как мы уже сказали, это был человек лет сорока, но, в то же время, его возраст трудно было бы определить с точностью.
обладали одновременно редкой утонченностью и столь же редкой силой. Но более всего поражало его лицо, дышавшее разумом и благородством.
Говорили, что Арман де Бернэ проводит все свое время в лаборатории и что химия обязана ему не одним важным открытием.
Хотя его визит почитался за честь в самых аристократических салонах, тем не менее он очень редко отрывался от своих занятий, и это затворничество создавало ему почти фантастическую репутацию. Говорили, что он выходит из своего убежища только для того, чтобы применить в обществе свое знание магии. И странное дело, уже много раз его присутствие, казалось, совпадало с какой-нибудь из катастроф, которые время от времени обрушиваются на высшее парижское общество.
Таков был человек, ведущий под руку баронессу де Сильвереаль.
Они медленно подвигались, он - погруженный в какие-то тайные мысли, она - немного бледная, но все-таки высоко держа голову, гордясь обществом человека, с которым шла.
В эту минуту она была пуста.
Де Бернэ подвинул баронессе кресло и сел сам. Некоторое время оба молчали.
-- Баронесса, - начал он дрогнувшим голосом, - я умоляю вас простить меня, что на несколько минут лишаю вас удовольствий этого праздника.
Она подняла голову и взглянула на него.
Зачем вы говорите со мной таким образом? Разве вы забыли те слова, которыми мы некогда обменялись?
-- Нет, я не забыл их.
Он провел рукой по лбу.
--Это был страшный день... Вы, которую я так любил, которой я пожертвовал всю мою жизнь, вы связали свою судьбу с другим...
-- Увы! Вы знаете... это был мой долг... Я повиновалась отцу.
Да, я это знаю, - с печальной улыбкой отвечал Арман. - Матильда Мовилье должна была служить подножкой для графа Мовилье, пэра Франции... и она не имела права сопротивляться.
-- Друг мой, - сказала Матильда, понижая голос, - есть люди, над которыми, кажется, тяготеет проклятие. Я много страдала... но что значат мои страдания в сравнении с теми, которые выпали на долю моей бедной сестры?
-- Мария... Да, вы настолько доверяли мне, что рассказали все ужасные подробности этой драмы... Но на каких весах можно взвесить страдание? Когда из моего сердца была вырвана всякая надежда, когда я понял, что не имею права любить ту, которая, тем не менее, была для меня всем, тогда я сказал вам: "Матильда, судьба разлучает нас, но в тот день, когда вам будет угрожать опасность, я буду рядом, чтобы защитить вас, чтобы пожертвовать жизнью, чтобы избавить вас от любой напасти!"
-- А я, Арман, я отвечала вам, что, когда бы вы ни позвали меня, я приду на ваш зов, не колеблясь, и выслушаю вас как друга, как брата...
-- Вы не звали меня... я сам пришел.
Значит, мне угрожает опасность? - просто спросила Матильда.
-- Вы это знаете?
-- Я догадываюсь.
-- И не боитесь?
-- Нет, я знала, что вы защитите меня.
-- Вы мне верите... и вы правы. Выслушайте же меня...
-- Я вас слушаю, как Бога.
-- Ваш муж желает вашей смерти...
-- Я это знаю!
И хочет выдать Люси Фаверей за герцога де Белена...
-- Все именно так... Но как вы узнали первую из этих тайн?
-- Я расскажу. Потом. Мы не можем здесь долго оставаться... Да, ваш муж желает вашей смерти, потому что хочет жениться на женщине, которую любит... Конечно, все его планы легко расстроить, сказав ему прямо в лицо, что они известны, но по причинам, которые я вам объясню позднее, надо, чтобы этот человек считал себя в безопасности... Он хочет отравить вас...
Арман вынул из кармана черный флакон.
-- Возьмите это, - сказал он, - и каждое утро принимайте по одной капле на стакан воды.
-- Хорошо! - сказала она.
-- Вы спасены.
-- Но вы произнесли имя Люси?
-- Я забочусь о ней также, как и о вас... Не беспокойтесь. Я не хочу, слышите... я не хочу, чтобы этот бедный ребенок стал женой негодяя, которого зовут герцогом де Беленом!
Негодяя?!
-- Я напал на след преступления, совершенного этим человеком... Но я не могу сказать всего... Де Белен кажется всемогущим. Перед его именем и несметными богатствами все преклоняются, но я так сильно толкну этого колосса на глиняных ногах, что он разлетится в прах!
Арман встал. Его глаза сверкали.
Матильда вздрогнула.
-- А... Мой муж? - нерешительно спросила Она.
-- Ваш муж, - сказал он наконец, - или сообщник или жертва этого человека! Но неужели вы можете чувствовать к нему какое-либо сострадание... когда он поклялся убить вас...
Баронесса де Сильвереаль взглянула на него.
-- Я боюсь, что, наказывая его, мы уступим чувству мщения.
Арман побледнел.
Вы правы, - сказал он. - Пусть виновные будут наказаны, но не нашими руками.
Матильда благодарно улыбнулась.
-- Вы меня поняли. Благодарю вас!
Арман сделал движение, чтобы уйти.
-- Друг мой, - сказала, краснея, Матильда, - разве я вас больше не увижу?
-- Матильда, - сказал он, - в жизни вашего мужа есть тайна, которой вы не знаете, а я о ней лишь догадываюсь. Согласны вы дать мне одно обещание?
-- Говорите!
-- Настанет день, когда мне понадобится узнать всю правду... В этот день вы должны помочь мне сорвать покрывало с этой тайны, и тогда ваш муж и герцог де Белен предстанут во всей наготе их подлости...
-- Арман!
Не все ли равно, если я клянусь вам, что не подниму руки на того, кто похитил мое счастье?... Пока вы не снимете с меня этой клятвы, ваш муж будет для меня священен, какие бы ужасные вещи я ни узнал о нем...
-- Я вам верю... И скажу вам все, что знаю...
-- Благодарю... теперь возьмите мою руку... вернемся в зал... тем более, что Люси должна вас ждать с нетерпением...
Матильда взяла его руку, но, подойдя к дверям, остановилась.
-- Друг мой, - сказала она шепотом, - я не знаю, почему... но мне кажется, что в борьбе, которую вы хотите начать, вас ожидают ужасные опасности...
Не бойтесь за меня...
-- Меня тревожит тяжкое предчувствие... Клянитесь мне в свою очередь быть благоразумным.
Они стояли так близко, что почти касались друг друга. Арман вздрогнул и быстрым движением привлек Матильду к себе.
-- Если я умру, по крайней мере вы не забудете меня...
Она мягко освободилась из его объятий.
Если вы умрете, то я тоже умру, потому что я люблю вас, - прошептала она.
Они вышли.
В эту минуту ветви тропического дерева, у которого они разговаривали, раздвинулись и среди них возникла голова.
-- Ага! Мои пылкие влюбленные! - прошептал незнакомец. - Мы, кажется, начинаем играть в заговоры... Ну, что ж... Посмотрим...